Принц крови (джен)

Пробуждение было мерзким. Липкий, тягучий кошмар, оставшийся в памяти неоформленным во что-то осознанное ощущением, отпускал неохотно, так, что пришлось дернуться, напрягаясь всем телом, будто от удара уворачиваясь. Только тогда стало легче.

Взамен пришло раздражение: кто-то его увидел? Таким, с покрытым испариной лбом и искаженным гримасой лицом?

По счастью, комната была пуста, и принц Кель’тас мрачно кивнул сам себе: ночь, все спят. Потянулся за водой, но в кувшине вместо нее плескалась какая-то вязкая жижа. Это обнаружилось, только когда он глотнул, по-простому, через край, не обратив внимания на стоящий рядом кубок. Закашлялся, но неведомая дрянь утолила жажду, а подбиравшийся было снова сон ушел окончательно.

Слуг не было, но они и не были нужны. Принц всегда старался одеваться сам, если дело не касалось особенно хитроумных нарядов, от которых не получалось отвертеться. Дань традициям. Но сейчас он выбрал не легкую придворную мантию и даже не одеяния мага. Броня, походная броня, чей вес лег на плечи так привычно, что это даже показалось странным. Он ведь надевал её лишь на тренировках. Тогда почему руки сами помнят, как затянуть ремни?

Вопреки ожиданиям, дворец сиял огнями. Это настораживало: он забыл о каком-то празднике? Но слуги обязаны были напомнить, принцу не положено пропускать подобное, даже если память ему изменила. Раньше они и напоминали, если он засиживался за книгами или в лаборатории. А тут вон сколько снует по коридорам — откуда, кстати, столько? — и ни один почему-то ничего не сказал господину.

Поразмышляв, Кель’тас двинулся в оружейную, где в руку лег не привычный посох или жезл, а рукоять фамильного меча. Он чуть рассеянно поглядел на ножны, потом кивнул сам себе: ну да, если что-то официальное...

Но праздника не было. Он шел по дворцу и не мог понять, что происходит. Кивнул куда-то спешащему Роммату. Почему тот не в Даларане? Или они приехали домой вдвоем? Первым поприветствовал задумавшегося о чем-то Ворен’таля. Странно кольнуло неприязнью: магистр в чем-то провинился, но стоял перед ним, не наказанный. И о своей вине молчал — или забыл, по присущей ему рассеянности.

В саду нашлась леди Вайш, и Кель’тас окончательно запутался. Нага свила кольца хвоста около фонтана, в котором текла зеленоватая вода.

— Кель, — обрадовалась она при виде принца. — Сегодня такая жаркая ночь. Посидишь со мной?

— С удовольствием, Вайш, — чуть склонил голову Кель’тас. Опустился на бортик рядом. Ночь и впрямь была душной. Сквозь облака изредка проглядывала луна. Ни ветерка, только липкий горячий воздух.

— Выпьешь? — нага протянула ему изящный кубок.

— Благодарю, Вайш.

В кубке опять была не вода. Все то же вязкое зелье, которое может и унимало действительно мучавшую его жажду, но оставляло мерзкий привкус на языке. И как он не заметил этого в первый раз? Вайш пила свое зелье, как ни в чем не бывало, и не замечала, как вязко струится вода из фонтана, как чаша постепенно наполняется мерцающей зеленой жижей.

— Кель? Ты меня слушаешь?

— Да... Прости, Вайш, задумался.

Он посидел еще немного, борясь с накатывающим раздражением. Сладкие придворные речи Вайш почему-то казались особенно неуместными. Хотя обычно он с удовольствием общался с нагой, сейчас пришлось быстро распрощаться, пока она не почуяла это раздражение. Леди Вайш всегда была очень проницательна.

А он... А он только сейчас обратил внимание, что не в порядке не только его мысли. Не в порядке было все вокруг. Зеленая жижа лилась из фонтанов, плескалась в кувшине прошедшего мимо слуги. Тошнотворным зеленым цветом отливала листва на деревьях и глаза эльфов. Зеленые глаза. Почему это так привычно и странно одновременно?

Остановившись в темном коридоре, где никого не было, Кель’тас потряс головой. Стянул перчатку, прикоснулся ладонью к пылающему лбу. Нет, это просто жара, похоже. И тот кошмар. Нужно развеяться. А лучшее средство для этого — тренировочный зал. Он поспешил туда, стараясь не смотреть по сторонам, на эту проклятую зелень.

Но в зале его ждало нечто странное.

— Мой лорд? — вырвалось помимо воли, когда за распахнувшимися от легкого прикосновения дверями оказался тренирующийся Иллидан. Тот остановился, опустил клинки, глядя на Келя, но тот уже понимал: неправильность не выходит игнорировать.

Лорд? Почему лорд? Он здесь принц, над ним — лишь отец.

Иллидан. Откуда он знает имя этого... полудемона.

Что вообще происходит?!

— Что происходит?! — рука сама легла на рукоять Фело’мелорна, а облик Иллидана уже тёк, оплывал, как горящая свеча, обнажая мелкого, мерзко скалящегося импа.

— Выпей, выпей воды! — тонким голосом заверещал он, бросаясь на Кель’таса.

Взмах мечом был почти рефлекторным — просто защита. Останки импа исчезли, не долетев даже до пола. Тяжело дыша, Кель’тас привалился к двери. Потом обернулся, глядя в коридор, откуда уже неслось многоголосое верещание.

Толпа импов накатила, пытаясь сбить с ног, ухватить, укусить мелкими острыми зубами. У некоторых были кувшины, и те приплясывали позади, готовые выплеснуть их содержимое, едва эльфа уронят на пол. Но Фело’мелорн поднялся и опустился лишь несколько раз. Тела упрямо таяли в воздухе, и Кель’тас остановился. Опустил меч, огляделся вокруг и сказал:

— Этого места нет.

Дворец послушно растаял, сменившись незнакомой улочкой. Кель’тас мог поклясться, что он по-прежнему в Луносвете, но не знал такого места, хотя и изучил свой город до последнего переулка. Крепче сжав меч, он пошел вперед, настороженно осматриваясь вокруг. Но дома с провалами окон, из-за которых било зеленое сияние, молчали, только стекали по гладким каменным стенам наплывы вязкой дряни.

Улочка вильнула пару раз и вывела его на небольшую площадь у берега какого-то канала. Как и ожидалось, меж нешироких набережных текла все та же жижа — Кель’тас убедился в этом, подойдя ближе, и остановился у возвышавшейся посреди площади статуи, размышляя, что же дальше.

Ответ появился почти сразу. Вышел навстречу, так же сжимая рукоять обнаженного Фело’мелорна.

— Выпей воду, — предложил Кель’тасу его собственный двойник. Глаза его светились зеленым, так, что взгляд был не читаем.

— Тебя нет, — наудачу бросил Кель’тас.

— Этот вопрос я и хотел бы обсудить, — придворная вежливость казалась сейчас изысканной издевкой, особенно потому, что над ладонью двойника запылал файрбол, а магия Кель’таса не отзывалась, как он ни пытался.

Статуя пришлась очень кстати, за нее можно было отпрыгнуть, уходя от сгустка зеленого пламени. Второй разбился о надменное каменное лицо Анастериана.

— Не трать наше время, — почти дружелюбно посоветовал двойник. — Мы многое должны совершить ради нашего народа. Моя сила со мной, твоя — покинула тебя. Испей воды.

Магия молчала, как и Кель’тас. Прятаться за статуей отца в чем-то было унизительно, но она же дала подсказку. Феникс взмыл в небо вовсе не по зову двойника, а по воле истинного хозяина. Во всяком случае, Кель’тас очень надеялся, что Ал’ар считает так же.

Феникс, похоже, никак не считал — он попросту растерялся, забил огненными крыльями — чистыми, не запятнанными зеленью, закричал, жалобно и вопросительно. Он не понимал, что происходит. Истекающий зеленью Фело’мелорн высек крошку из каменной ноги, осколки полетели во все стороны, больно впившись в щеку Кель’таса.

— Сначала прячешься за спину отца, теперь зовешь феникса? — голос двойника был насмешлив. — И как же ты хочешь вести наш народ, если ничего не можешь сделать сам?

Яда в этих словах было столько, что Кель’тас не выдержал, выметнулся из-за статуи, уже не боясь, что в грудь полетит файрбол. Он и не полетел — двойник решил покончить со всем одним ударом. Не учел только Ал’ара, который закричал так, что оба отшатнулись, прижав уши. А потом площадь разделила пополам нестерпимо обжигающая огненная стена, отсекая их друг от друга.

Кель’тас щурил глаза, пытался что-то разглядеть через опаленные ресницы. Ладонь жгло: забыл надеть перчатку, так и заткнутую за пояс, и рассек кожу об усыпавшее брусчатку каменное крошево. Двойник там, за пламенем, ярился, кричал что-то про трусость, грозил кружащему над площадью Ал’ару.

Тот делал сложный выбор: Кель’тас смутно понимал, что феникс прав, не в силах понять, кто же его хозяин. Чуял, что там беснуется его собственное отражение, часть его, возможно, не самая искренняя. Погрязшая в дворцовых правилах, льстивых речах и скованная цепями законов, лишенная гибкости. От понимания этого в крови вспыхивал злой огонь.

И одновременно с этим потянуло магией. Слабо, едва заметно, её почти глушило мерзкое ощущение, которым тянуло от пятнавшей всё вокруг зелени. Но Кель’тас слишком хорошо умел контролировать себя — это осталось при нём, не досталось двойнику. И он, отрешившись, потянулся к тонкой струйке магии, с изумлением поняв, что та есть... его собственная кровь.

Поднеся к глазам рассаженную ладонь, он вгляделся, чуть сжал пальцы, изучая алые разводы. Магия, без сомнения. Подконтрольная ему магия. Пальцы мазнули по лезвию меча, напитывая его силой чистого пламени, знакомый огонь вспыхнул, рождаясь из крови.

Закричал Ал’ар: двойник метнул в него зеленым пламенем, и феникс принял решение. Стена рухнула, и Кель’тас рванул вперед, посылая перед собой чистый рыжий огонь.

— Я поведу свой народ! — выкрикнул он в опешившее лицо двойника. Обагренное кровью лезвие Фело’мелорна разрубило лезвие второго меча, прошло через него, как сквозь пустоту. Да пустотой оно и было, истаивало, как уже таял двойник.

Кель’тас резко сел на кровати, пытаясь отдышаться.

Комната вокруг была незнакомая. Память возвращалась быстро, рывками, но последнее, что он помнил, — Черный Храм. Лиловые и розовые оттенки стен, гроздья кристаллов под потолком — это ни капли не напоминало оскверненные демонами стены. Поднявшись, он осмотрелся, быстро нашел одежду. Ярость боя все еще кипела в крови, осознание, что нужно срочно что-то делать. Как можно быстрее, пока Иллидан не узнал о... нет, предательством это назвать не получалось. Если кто и предал — то сам Иллидан.

Выйдя из комнаты, Кель’тас замер, оглядывая вторую часть покоев. Нашарил рукоять Фело’мелорна, который привычно занял место у бедра. Так было спокойней. И обернулся, когда кто-то вошел.

— Мой принц? — прозвучало почти испуганно.

Кель’тас молчал, глядя в зеленые глаза слуги. Эта зелень злила неимоверно. А еще внутри шевельнулся надежно запрятанный голод. Жажда магии, такой близкой — руку протяни, струится по чужим венам.

— Объяви срочное собрание в зале Совета для всех, — велел Кель’тас, привычно смиряя эту жажду.

Слуга кивнул, но не ушел, все же решившись спросить:

— Мой принц, что с вами?

— Ты слышал приказ?

Слуга почти выбежал за дверь, а Кель’тас огляделся, ища зеркало или что-то подобное. Оно нашлось за легкой драпировкой, и в первый момент он даже не понял, что не так. Потом дошло: глаза светились алым. Некоторое время он стоял, разглядывая свое изменившееся лицо. Потом ухмыльнулся и отпустил драпировку, позволив ей упасть обратно. Мелочь, но приятная, что и говорить.

В зал Совета его проводил один из несших караул гвардейцев. Почему-то он назвал это помещение Навигационным залом. Кель’тас не стал уточнять, почему. Он слишком спешил. Коротко кивнул собравшимся вокруг странно смотрящегося в этом помещении стола советникам, отметил, что почему-то нет магистра Роммата. Потом, всё потом. Сейчас это было неважно.

— Принц Кель’тас? — ахнула звездочет Каперниан.

— Всё позже. У нас очень мало времени.

— О чём вы, принц? — удивился Таладред Светокрад.

Кель’тас осмотрелся. Навигационный зал... Все-таки он с трудом, но вспоминал, что было за последнее время. Как будто после тяжелой болезни, многие моменты еще были туманны, но основное... основного хватило.

— Манагорны служат не нашему народу. Мы уходим и забираем эту крепость. Командуйте общий сбор, пусть челноки следуют за нами, собирая на борт всех.

— Но куда?

— Шаттрат.

Это название заставило всех советников замереть, непонимающе глядя на своего принца.

— Выполнять, — короткого приказа хватило. Авторитет принца был непререкаем. Он спас свой народ, не единожды, и они были готовы идти за ним куда угодно — хоть в Запределье, хоть на Шаттрат.

* * *

В кристалле виднелся Шаттрат. И паника, охватившая его полуразрушенные улицы. Дренеи, эльфы, немногочисленные люди — все они сновали, понимая, наверное, что это бессмысленно. Кель’тас коснулся кристалла, увеличивая изображение, и вгляделся в одинокую фигурку на мосту у самого выхода из города. Седобородый дреней стоял, опираясь на посох, глядел вверх, на небо, где медленно приближалась Крепость Бурь. Лицо его было спокойно — все же Пророк.

Так же спокойно его лицо было, когда по дороге от опустившегося к самой земле челнока зашагал принц Кель’тас. Эльф был один, так же, как и дреней. Небольшой жест доброй воли. Не обещание мира, но как минимум уважение.

— Мой народ освободился от демонов, — не размениваясь на приветствия, бросил Кель’тас. — Но они скоро придут за нами. Ни нам, ни вам не удержать этих земель.

Велен медленно кивнул. Видения его о скором будущем были обрывочны, смутны, но там мелькали чужие пейзажи.

— Крепость Бурь — ваша. Это лишь малая часть платы за наши преступления. Но мы просим о помощи.

— Какой? — терпеливо, с сочувствием спросил Велен, будто и не было налета на Крепость, будто и не было долгой войны, и не шли на Шаттрат эльфийские отряды.

— Мы хотим отомстить, — пальцы Кель’таса сжались на рукояти меча, в алых глазах проскользнуло нехорошее предвкушение. — Мертвым. Для этого нам нужно вернуться домой.

— Мы поможем вам, — пальцы Велена беспрепятственно коснулись лба эльфийского принца. Тот поклонился, и Пророк склонил голову в ответ.

Война осталась в прошлом. Мир нужен был всем.

* * *

Они стояли в Навигационном зале бок о бок. Эльфийский принц и вождь дренеев. Смотрели, как эльфы с дренеями докапывают канал, который должен был соединить озеро Лордамер с Даларанским кратером. Воды озера уже вот-вот должны были хлынуть в напоенную магией чашу, рабочие разбивали последнюю перемычку.

Пророк чуть хмурился, думая о том, что союз нужен, но заключен он высокой ценой, кровью пришедших к стенам Шаттрата орков Скверны. Он ни слова не сказал тогда против, видя голод в глазах эльфов. Им нужна была эта кровь, эта магия, чтобы не сойти с ума. Обратная сторона монеты, плата за победу над терзавшими их народ демонами.

Даже принц Кель’тас, сейчас спокойно-сдержанный, в тот момент смеялся, упиваясь этой кровью. Он будто стал тогда живее, как и все его братья, наслаждался жизнью, наконец-то утолив свой голод. И сейчас спокойствие было спокойствием сытого хищника, мирного до тех пор, пока не появится нужда в новой жертве.

Вода хлынула в кратер, и Пророк облегченно закрыл глаза. Он надеялся, что больше жертв не потребуется. Сухая плоть немертвых — не в счет. Это месть, а не жажда. А жажда будет вскоре утолена, когда воды нового озера будут превращены в новый Источник магии.

Когда кратер заполнился водой и рабочие вернули на место выкопанную землю, отсекая его от озера, они спустились вниз. Прошли сквозь развалины предместий Даларана — там немного уже и осталось. Прошли мимо связанных волшебников Даларана, до этого что-то пытавшихся сделать с кратером. Кажется, они хотели обуздать магию? Ну что ж, теперь она послужит для другого дела.

Кто-то подтащил к берегу кратера каменную плиту, и Кель’тас не сбавляя шага поднялся на нее, теперь глядя на собравшихся эльфов и дренеев сверху вниз. Слова не были нужны. Он достал фиал с водой из источника Вечности. Тот был полон лишь наполовину, вторую половину израсходовали на Солнечный Колодец — по крайней мере, Кель’тас уже помнил, что отдал Роммату именно такой приказ, но не знал, выполнил ли его магистр. Не успел узнать, это было не столь важно.

Лезвие Фело’мелорна легко рассекло ладонь, и кровь полилась тонкой струйкой, почти не касаясь горлышка фиала. Все следили, как кровь смешивается с прозрачной водой, сначала замутнив её, а потом окрасив равномерно. Дождавшись, пока фиал заполнится, Кель’тас поднял его, демонстрируя всем.

Он уже собирался развернуться к кратеру, когда краем глаза заметил золотистый проблеск, и что-то с жутким плеском и воплем рухнуло в воду.

— Выловить живым, — приказал Кель’тас, глядя, как неведомо откуда взявшийся паладин идет ко дну в своих изукрашенных латах. — И к магам.

Ссориться ни с Альянсом, ни с Ордой он пока не собирался, а потому терпеливо дождался, пока незадачливого человека выволокут из воды. Подошел к самому краю — и перевернул фиал, глядя, как драгоценная вода льется в озеро.

Мгновения казалось, что ничего не вышло. Потом по кратеру прошла рябь, и воды в нем окрасились кровью. И эльфы все как один вздохнули, чувствуя, как мощным потоком хлынула от нового Колодца магия.

Магия крови.