Once in a lifetime (гет)

Лили стонет и переворачивается на другой бок, утыкаясь лбом в холодные подушки. Голова на время перестаёт болеть, но уже через несколько секунд снова начинаются болевые импульсы.

Вероятно, вчера не стоило так много пить. Хотя как можно устоять, когда даже Ремус выпивал стопку другую? Вечер был действительно невероятный: яркие прожектора, стаканчики с выпивкой, весёлые игры. Лили первый раз пришла на такую вечеринку.

С трудом разлепляя глаза, Эванс приподнимается на локтях. С минуту она просто разглядывает серые завитушки, украшающие стены комнаты, а потом резко вскакивает, сообразив, что в её комнате таких узоров никогда не было.

В голове резко перестаёт гудеть, становится так тихо, что Лили морщится. Она не сразу понимает, что всё это время из соседней комнаты доносился шум воды.

Лили осторожно подходит к двери, которая, как предполагается, ведёт в ванную. Она тянется к ручке, но кто-то с другой стороны опережает её: Лили едва успевает отпрыгнуть в сторону.

В спальню входит молодой человек с перевязанным на бёдрах полотенцем. Он просушивает пальцами волосы, наклонив голову так, что Лили не может разглядеть его лицо.

Она медленно тянется к лампе, стоящей рядом с ней на прикроватной тумбочке, провод натягивается и с характерным щелчком дёргается обратно. Лили с шумом падает. Стараясь не терять парня из виду, она пытается быстрее встать и с удивлением понимает, что человек, прикусывающий нижнюю губу в попытке скрыть смех, знаком ей.

— Поттер! — удивленно выпаливает Лили. С трудом поднявшись, она ставит светильник на место и поправляет задравшуюся майку. — Что ты здесь делаешь?

Джеймс, всё же не удержавшись от смешка, подходит ближе к Лили, разводя руки в стороны, якобы приглашая в объятия.

— Ранний подъем явно не для тебя, да, солнышко?

— Что за пошлости, Поттер? Почему ты здесь? — Лили отходит дальше и недоумённо смотрит на парня. При виде его обнажённой груди она немного краснеет.

— Я принимал душ. — Поттер непонимающе хмурится, опуская руки.

— Тогда что я здесь делаю? — Эванс растерянно оглядывается, понимая, что действительно нет ничего удивительного в том, что Джеймс принимает душ в этом доме. Может, это вообще его дом, кто знает.

Внезапно ужасное осознание того, что здесь произошло, настигает её: бросив мимолётный взгляд в зеркало за спиной Поттера, Лили замечает, что стоит в одной футболке и трусах, без лифчика.

— У нас что... — Натянув майку как можно ниже, она с ужасом смотрит на Джеймса. — Был секс?

— Подтверждение того, что у нас был секс, уже четыре года как по ночам сопит в подушку в соседней комнате, — ухмыльнулся Поттер, явно довольный своей шуткой.

— Я даже не помню этого, — шепчет Эванс себе под нос, продолжая тянуть майку вниз. — Ты, должно быть, безмерно счастлив, Поттер? — говорит она громче, смотря на Джеймса слезящимися глазами. — Неприступная Лили Эванс наконец-то перестала строить из себя гордячку и отдалась благородному Джеймсу Поттеру! Как самочувствие? Не лопаешься от гордости?

Она отворачивается, стараясь глубоко дышать и контролировать свои эмоции.

— Это моя ошибка. Не стоило так напиваться, тогда...

Лили не смогла закончить свою фразу: дверь с шумом открывается, и в комнату с криками вбегает маленький мальчик.

— Мама, мама! На ручки!

Лили смотрит на тянущегося к ней ребёнка с тёмной макушкой и, оглядевшись, убеждается, что в комнате нет никого, кроме неё и Поттера. До неё не сразу доходит, что обращаются к ней.

— Ну, пожалуйста, мама! —Мальчик хмурит брови и поджимает губы.

Джеймс не выдерживает и обращается к мальчику. Он наклоняется и протягивает руку.

— Хочешь пойти ко мне на ручки, Гарри?

— Нет, хочу к маме! Ну, пожалуйста! — Он дёргает Лили за футболку с такой силой, что едва не открывает её грудь. Эванс быстро прижимает пижаму к себе и берёт Гарри на руки, боясь, как бы ребёнок не сделал чего похуже.

— Поттер, — говорит она спокойно, но сама едва не дрожит от надвигающейся на неё паники. — Почему он называет меня «мамой»?

— Потому что ты и есть его мама?

— Как можно родить за ночь? — прошипела Эванс.

— Ну ты его сутки рожала, если не больше. — Джеймс пожимает плечами и откидывает мешавшие волосы. Капли воды скатываются по его шее, плавно скользя на торс. Лили нервно сглатывает.

— Вчера ты был менее, — она неопределённо машет пальцем в воздухе, а потом просто выпаливает вертевшийся вопрос: — Откуда у тебя такое тело?

Джеймс очаровательно улыбается и заметно расслабляется.

— Ну, мы с моей супругой очень стараемся как можно дольше оставаться в хорошей форме. Пробуем самые разные способы. — Он выразительно поднимает брови и подмигивает.

Эванс открываеи рот, но не может ничего ответить. Ей требуется несколько минут, чтобы наконец хоть что-то выдавить из себя. Снова.

— Супругой?

— Знаешь, милая, у тебя замечательное чувство юмора, кто бы что ни говорил, но давай сегодня без него, ладно? — говорит Джеймс, рассматривая что-то на лице Лили. Он подходит ближе и осторожно трогает пульсирующий лоб.

Прикосновение холодных пальцев немного успокаивает головную боль, и Эванс едва ли не закрывает глаза от облегчения. Она дёргается, когда Поттер, задев какую-то чувствительную точку, усиливает неприятные ощущения.

— Откуда у тебя эта шишка? Сильно болит? — Он снова тянется к её лбу, но Лили отходит от него, неся на руках Гарри, надувающего пузыри слюнями.

— Перестань, Поттер, — говорит Эванс, стараясь не впадать в панику. — Что произошло прошлой ночью?

— Ты позвонила мне и сказала, что немного задержишься. В итоге пришла на два часа позже, переоделась и сразу легла спать. — Он пожимает плечами.

— У тебя есть телефон? — Лили удивлённо вскидывает брови. — Ладно, не важно. Мы не спали? Чей это ребёнок? И на ком ты женился? Когда закончилась вечеринка? Где Мэри?

Лицо Джеймса становится серьёзным, он хмурит брови, и Лили замечает, что это выражение очень похоже на то, какое пару минут назад было на лице Гарри.

— О какой вечеринке ты говоришь?

— Что за вопросы? Вечеринка в честь Хеллоуина, ты сам её устроил! — Лили чувствует, как к панике присоединяется злость. Почему он ведёт себя так?

— Последняя вечеринка, которую я устраивал была в честь пятой годовщины нашей свадьбы. И сейчас весна. Посмотри в окно. — Джеймс кивает в сторону большого окна, украшенного золотыми занавесками.

— Пятая годовщина нашей свадьбы? — голос Лили дрожит, и она смущённо кашляет.

— Ты помнишь, где ударилась головой? — Джеймс хочет снова рассмотреть шишку, но сдерживается, вспомнив, как Лили отшатнулась в прошлый раз.

— Нет, — отвечает она, машинально вытирая с плеча слюни Гарри.

Джеймс трёт виски и прерывисто вздыхает, потом подходит к шкафу и начинает что-то искать. Через секунду на кровать летят нижнее белье, черные джинсы, чистая белая футболка и пара носков.

Он скидывает полотенце с бёдер. Лили краснеет и отворачивается. Пару минут назад Джеймс посчитал бы это забавным и умилительным, но сейчас он настороженно смотрит на спину жены и чувствует подступающую панику.

Пока Джеймс одевается, Лили с трудом сдерживает улыбку, слушая наивные рассуждения Гарри, висящего на ней. Она хочет спросить у Поттера, что происходит и куда он собирается, но просто не может перебить Гарри в момент, когда он болтает о блинчиках с малиновым вареньем. Почему это кажется ей таким важным, она не понимает, но перестать слушать просто не может.

Спустя некоторое время, Джеймс подходит к ней и знаком просит отдать ему Гарри. Лили неохотно подчиняется.

— Мы пойдём на кухню, а ты пока переоденься. Поедем к врачу, — говорит он и целует ребёнка в макушку. — Нужно разобраться с этой штуковиной на твоём лбу. Меня пугают мои догадки.

— Где мне взять одежду? — спрашивает Лили, которую, кстати, тоже приводили в ужас ее догадки.

Паника в глазах Джеймса становится такой явной, что Лили искренне удивляется, когда слышит его спокойный и ровный голос.

— В шкафу, милая. Там вся твоя одежда.

— Я не хочу, чтобы ты смотрел, как я переодеваюсь. — Она уверенно смотрит на Поттера, чувствуя, как краснеют её щёки.

К счастью, Джеймс ничего не говорит, только кивает и уходит, небрежно закрывая за собой дверь ногой.

Лили тут же опускается на пол и начинает быстро и глубоко дышать. Ей кажется, что ещё немного, и она задохнётся. Выйти замуж за Поттера? Что?

— Тише, тише... — Лили пытается побороть свою паническую атаку, продолжая вдыхать и выдыхать воздух. — Всё хорошо, всё поправимо.

Она ещё некоторое время сидит на полу, держась за грудь, а потом медленно встаёт и оглядывается.

Лили замечает большой книжный шкаф во всю стену, уставленный разноцветными корешками книг, туалетный столик, на котором стоит по меньшей мере десять рамок с фотографиями и примерно столько же флакончиков с духами. От этого веет уютом настолько, что даже в своей обречённости, Лили не может не почувствовать его.

Она отворачивается и открывает гардеробную. На вешалках висит множество вещей, и все они кажутся ей милыми и симпатичными: приятный материал, красивые цвета. Всё, что соответствует предпочтениям Лили. Это кажется ей странным и удивительным одновременно.

Кто выбирал их?

А потом она видит потрёпанный зелёный свитер, который Молли связала ей в прошлом году, и на душе становится немного легче, даже воздух проходит в лёгкие без душащей прежде тяжести. Лили достаёт его и чувствует под пальцами приятную мягкость шерсти. Она осторожно натягивает на себя свитер, стараясь не растянуть его ещё больше, а потом находит в шкафу чёрные джинсы и надевает их.

Ещё раз сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Лили неуверенно открывает дверь и выходит из комнаты. Она не смотрит в зеркало, висевшее рядом со входом, боясь увидеть в нём чужое лицо.

Коридор кажется ей красивым и просторным: на одной стороне несколько дверей, а на другой — окна. Светлая занавеска колышется, и Лили чувствует, как тёплый ветер забирается ей под свитер. Она ёжится и идёт к лестнице.

Спускаясь, Лили понимает, что не знает, куда нужно идти. Она неуверенно мнётся на нижней ступеньке, а потом кашляет и зовёт Джеймса.

— Поттер?

— Мы на кухне, — доносится приглушённый голос.

Лили понятия не имеет, где кухня, но идёт туда, откуда, как ей кажется, звал Джеймс.

— Побольше, папа! — звонко кричит Гарри, внимательно следя за тем, сколько густой тёмной жидкости наливают в его чашку.

Джеймс поднимает взгляд на Лили и кивает ей на соседний стул, приглашая сесть с ними. Он выливает весь шоколад, соскребает ложкой остатки и даёт её Гарри. Мальчик быстро облизывает и, протягивая обратно, тянется к кружке.

— Будь осторожен, он горячий, — говорит Джеймс, забирая ложку и споласкивая её. Он открывает холодильник, достаёт йогурт и ставит его перед Лили. Потом разворачивается обратно к столу и наливает кипяток в чистую чашку с подсолнухами.

Кружка быстро оказывается рядом с йогуртом, и Лили смотрит на плавающие в ней листья. От неё замысловатыми завитушками тянется пар, в котором отчётливо слышится запах ромашки и чего-то ещё, непонятного, но знакомого.

Она поднимает взгляд на Джеймса, но он не смотрит в ответ, запуская пятерню в волосы. Мелочный жест отзывается теплом где-то в груди Лили. Это так типично для Поттера!

— Ты всегда так завтракаешь.

А потом огонёк тухнет, оставляя за собой холодную пустоту, которую нечем заполнить. Давящее чувство неизвестности и запутанность накатывают с новой силой. Ей очень хочется спросить, откуда он вообще может знать, чем она завтракает. Особенно если учесть то, что обычно она ест бутерброды и запивает их чёрным чаем.

— Спасибо, но я не голодна. Не лезет.

Джеймс понимающе кивает и ставит йогурт обратно в холодильник.

— Хорошо. Мы заедем куда-нибудь по пути, если проголодаешься.

Лили ничего не отвечает, берёт чай и, не дуя, отпивает большой глоток. Поттер почему-то улыбается, смотря на неё. Она поднимает бровь с немым вопросом, но Джеймс качает головой, отмахиваясь.

— Поедем, когда Гарри доест, — говорит он, садясь за стол. Его взгляд цепляется за свитер Лили. — Волнуешься?

— Нет, — быстро отвечает она. А потом неуверенно уточняет: — С чего ты взял?

— Свитер Молли, — он усмехается и подаёт Гарри салфетку. Всё лицо мальчика заляпано шоколадом и крошками булочки.

— И что? — спрашивает Лили, смотря, как Гарри неряшливо, но старательно размазывает еду по щекам. Она почти просит Поттера помочь ему, но прикусывает язык.

— Ты всегда надеваешь его, когда нервничаешь. Сама говорила.

Будто услышав её мысли, Джеймс берёт пачку с влажными салфетками, достаёт одну и вытирает грязь с лица Гарри. Он перехватывает пальцы ребёнка и стирает с них шоколад.

— Не помню, чтобы говорила тебе это, — язвит Лили, защищаясь. Джеймс замирает и поднимает на неё потухший взгляд. От этого ей становится не по себе.

Внезапно Гарри дёргается и недовольно хнычет: ему не удаётся удержать кружку одной рукой — вторую продолжает сжимать Джеймс — и он проливает содержимое на стол. Тут же испуганно смотрит на Лили и начинает бессвязно лепетать извинения.

— Мамочка, прости, пожалуйста, я не специально.

Если бы взгляд его расстроенных глаз не был направлен на неё, Лили бы и не подумала ответить. То, что этот ребёнок обращается к ней так, всё ещё кажется странным.

— Хорошо, — выдаёт она, чувствуя себя скованной.

Гарри улыбается и начинает слизывать шоколад с пальцев. Он громко чавкает, по его щекам текут коричневые слюни, и Лили хочет отвернуться, чтобы не видеть этого. Она не выдерживает и утыкается в чашку. Потом смотрит на Джеймса и ловит его огорчённый взгляд.

Он встаёт и вытирает пролитый шоколад, берёт чашку и начинает мыть её. Его спина выглядит напряжённой, движения — резкими.

— Мама, я всё! Я поел! — Гарри радостно машет руками, улыбаясь Лили. Она всё ещё смотрит на Поттера и не особо задумывается над тем, что ответить.

— Ну, я рада? — неуверенно говорит Лили.

Джеймс замирает, а потом отставляет чашку в сторону и с улыбкой поворачивается. Он треплет Гарри по голове.

— Да ты герой! — бодро говорит он. И все же Лили замечает, что Джеймс расстроен, на его лице читается плохо скрываемая тревога.

Если их мысли действительно верны, то для Поттера это, возможно, такая же неприятная ситуация, как и для самой Лили. Она и представить себе не может, что он чувствует, и ей становится стыдно за грубость.

Лили поворачивается к Гарри и стирает с его щеки остатки шоколада. Пальцы становятся липкими, но она игнорирует это и улыбается мальчику.

— Ты молодец! Я в детстве завтракала куда дольше, чем ты.

Гарри самодовольно улыбается. В этот момент он выглядит совсем как Джеймс, и Лили резко втягивает воздух. Мальчик вскакивает со стула и подбегает к ней. Он оставляет на щеке Лили влажный поцелуй и обнимает её, сильно сжимая шею.

Она поглаживает маленькую детскую спину, и, возможно, ей просто кажется, но Лили отчетливо видит, как Джеймс расслабляется.

* * *

Дорога занимает не так много времени, как Лили надеется. Она не успевает собраться с мыслями, и от этого у неё всё внутри стягивает. Пальцы трясутся где-то на коленях, и Лили не сразу замечает прикосновение горячей ладони. Она резко отталкивает руку Джеймса и вжимается в сиденье машины.

— Не трогай меня, — говорит она, смотря на него. — Я все ещё думаю, что это твоя шутка.

Джеймс замирает. Что-то в его взгляде меняется, и Лили кажется, что сейчас ей лучше заткнуться. Он выглядит злым, но вместе с тем невероятно печальным.

— Думаешь, мне весело? — Джеймс наклоняется ближе, и ей становится некомфортно. — Видишь ли, у моей жены огромная шишка на лбу, она не помнит наш брак и ещё ведёт себя, как идиотка.

Он говорит тихо, наверное, чтобы не услышал Гарри. Оскорбление обижает Лили, но она не находит в себе сил для колкого ответа и продолжает слушать Джеймса.

— Даже не представляешь, как бы я хотел, чтобы это всё было шуткой, — выпаливает он, а потом выходит из машины и помогает вылезти Гарри.

Мальчик едва не сворачивает шею, проверяя, не идёт ли Лили за ними. Он что-то спрашивает у Джеймса, тот отвечает ему с натянутой улыбкой, и, кажется, Гарри не очень устраивает такой ответ, потому что он снова дёргает отца за руку. Не дожидаясь Лили, они заходят в больницу.

— Стало быть, не шутка, — шепчет она себе под нос.

Лили выходит из машины и слышит звук защёлкивающейся двери за спиной: где-то в больнице Джеймс, наблюдающий за ней, нажимает на блокировку. Она медленно идёт к дверям, надеясь, что успеет немного успокоиться за это время, но у неё ничего не выходит, и Лили чувствует подступающую к горлу тошноту.

Персонал больницы не выглядит таким приветливым, каким ожидала увидеть его Лили. Ей казалось, что она в этой ситуации — главная жертва. Её мир перевернулся с ног на голову за одну ночь, так почему же остальные продолжают жить как раньше? Почему они не могут помочь ей справиться со всем этим?

Пока она безрезультатно пытается отогнать от себя эгоистичные мысли, Джеймс заполняет какой-то бланк, а затем ждёт, пока медсестра лениво внесёт их в список ожидающих.

Перед ними всего три человека, и каждый раз, когда один сменяется другим, паника внутри Лили усиливается. Она сидит молча, сложив руки на коленях, и слушает, как Джеймс обсуждает с Гарри каких-то динозавров. Этот пустой и нелепый разговор кажется ей спасительным. Он не даёт ей накрутить себя ещё больше, просто просачивается в голову, как вода, смывает любой намёк на разумную мысль.

И когда, наконец, очередь доходит до них, Лили вздрагивает. Ей приходится на минуту закрыть глаза, чтобы не прочистить желудок прямо в коридоре. Рука Джеймса дёргается совсем рядом, но он быстро убирает её, вспомнив о недавнем инциденте, и Лили искренне рада этому.

— Добрый день! Молодая чета Поттеров в полном составе, — говорит доктор, как только они заходят в кабинет. — Если бы не моя профессия, я бы обрадовался такому визиту. Наверное, грипп? Сейчас такая инфекция ходит, просто невероятно. У меня больные пачками с ней приходят.

Мужчина встаёт и энергично машет руками, призывая их сесть. Выбившаяся из причёски седая прядь забавно дёргается от каждого его движения. Лили немного успокаивается, слушая доктора. Он говорит с ними легко и непринуждённо, чем сразу располагает к себе.

— Мы тоже рады встрече, мистер Селье. — Джеймс слабо улыбается. Он поворачивается к Лили. — Это Ганс Селье. Наш врач.

Выражение лица мистера Селье за секунду меняется от веселого до настороженного.

— Рада знакомству. — Она замолкает, думая, нужно ли ей представляться. Лили пытается не смотреть на Джеймса, но не сдерживается и обращается к нему с немой просьбой.

— Вчера с Лили что-то произошло. Она не помнит последние пять лет своей жизни, — он выпаливает всё на одном дыхании, сжимая руку Гарри. Задней мыслью Лили думает, что им надо было оставить ребёнка где-нибудь на время сеанса. — И эта шишка...

Доктор Селье выходит из-за стола и, на ходу натянув перчатку, начинает осматривать лоб Лили. У него тёплые пальцы, и их прикосновения почти не чувствуются. Боль не увеличивается, но и не уменьшается.

— Оцени боль по шкале от одного до пяти, — говорит он, продолжая осмотр.

— Один, — быстро выпаливает Лили, про себя думая, что это вполне могло сойти и за полтора.

Доктор что-то невнятно бормочет себе под нос и хмыкает. Заросшие брови нахмурены так, что почти соединяются на переносице. Он отходит от Лили и присаживается на краешек своего стола.

— Расскажи последнее событие, которое ты помнишь: какой был год, как ты выглядела?

Они с Джеймсом смотрят на неё с таким вниманием, что Лили становится не по себе: она хочет слиться со стеной и исчезнуть. Только отступившая паника снова возвращается и, извиняясь за своё долгое отсутствие, трясёт пальцы Лили.

— Думаю, лучше тебе оставить Гарри с медсёстрами, Джеймс. — Доктор Селье хлопает Гарри по маленькой ладошке и улыбается Поттеру. — Просто невероятно, какой милый мальчик! Ему совсем не нужно загрязнять голову такими разговорами.

Джеймс согласно кивает, и они с Гарри выходят.

Мужчина складывает руки на ногах и улыбается Лили. Из коридора пахнет медикаментами, и от этого у неё щекочет в носу. Она чихает и берёт салфетку, которую протягивает ей доктор Селье.

— Я понимаю, тебя пугает такое внимание, поэтому выиграл немного времени. Надеюсь, это как-то поможет. Но, в любом случае, Гарри здесь не нужно было находиться. Дети кажутся глупыми, а потом раз, и ты понимаешь, что они, оказываются, слышат и понимают всё, что ты говоришь. Просто невероятно! Такие хитрые, впитывают всё, как посудомоечные губки.

Сначала Лили думает, что он пытается отвлечь её и заболтать, но постепенно до неё доходит, что доктор Селье просто такой человек. Он не может молчать, ему нужно говорить сразу и много. Это не странно, Лили знает много похожих людей. Её удивляет только то, что его монологи не вызывают раздражения.

— Не волнуйся так, мы обязательно разберёмся, в чём дело. — Как только он договаривает эту фразу, дверь открывается, впуская холодный ветер коридорного вентилятора. Лили делает глубокий вдох, пока Джеймс садится в соседнее кресло.

Они снова смотрят на неё, но в этот раз Лили чувствует себя иначе. Болтовня доктора помогла — она, действительно, больше не нервничает. По крайней мере, не так сильно, как раньше.

Лили не пытается подобрать лучших слов, просто выдаёт то, что вертится в голове.

— Вечеринка в честь Хеллоуина. У меня был костюм пчелы, и заканчивался 1979 год. — Лили слышит, как Джеймс давится воздухом.

— Мерлин, это было так давно, — шепчет он.

— Мне нужно сделать несколько процедур, чтобы проверить, нет ли серьёзных внутренних повреждений, — говорит доктор Селье, сосредоточенно хмурясь, и начинает вслух прикидывать план действий.

Лили нервничает, но понимает, что лучше довериться профессионалу, чем страдать от неизвестности. Она смотрит на Джеймса. Он выглядит помятым и уставшим, будто бы только что пробежал марафон. Джеймс привычно взбивает пальцами чёлку и задумчиво смотрит в окно.

Она и представить себе не может, что он чувствует. Как бы он не был ей неприятен, Лили всё равно сожалеет, что он оказался втянут в эту историю.

Следующий час она проводит в большой белой комнате с несколькими врачами. Они настраивают машины, задают вопросы, осматривают её голову. Лили чувствует себя в безопасности. Ей всегда было комфортно среди врачей. Как-будто кто-то решает все проблемы, пока она отдыхает, избавившись от ненавистной паники. Здорово иногда переложить ответственность на другого человека, сняв её с собственных плеч.

Во время процедур Джеймс сидит в коридоре, иногда переговариваясь с выходившим за следующим пациентом доктором Селье. Людей становится всё больше, а шум от их назойливых разговоров усиливается, как и головная боль, поэтому Джеймс подскакивает сразу же, как только Лили выходит из кабинета. Вместе они заходят к мистеру Селье.

Мужчина внимательно и тщательно изучает результаты Лили и долго что-то пишет в блокнот.

— Просто скажите, насколько всё плохо, — отчаянно просит Джеймс.

— Ни на сколько, мистер Поттер. Просто невероятно, но стойких нарушений в работе мозга не отмечается! Сотрясение мозга, да — есть. Но это было очевидно ещё с самого начала. Также этому сопутствовали характерные симптомы, которые ты описала врачам: тошнота, боль, головокружение, редкие нарушения сердечной деятельности. Это должно пройти со временем, и мы выпишем вам необходимые лекарства, чтобы ускорить процесс выздоровления.

Мистер Селье откладывает документы и снимает очки. Он ободряюще улыбается.

— Что до памяти: потеря временная. Она может считаться, как один из симптомов, тебе нужно снова попасть в привычную среду. Точнее, привычную для той Лили, которой ты была. Имеется ввиду провождение с семьёй, бытовые дела, повседневная работа, вообще вся атмосфера жизни. Рано или поздно ты вспомнишь, не без помощи других органов чувств. Единственное, чего точно не стоит делать — это паниковать. Да, сложно, но необходимо! Это, кстати говоря, касается вас обоих.

Доктор Селье откидывается в кресле.

— Я действительно рад, что всё не так плохо, как мы думали с самого начала.

Некоторое время никто не произносит ни звука. Призрачная надежда стоит совсем рядом, и Лили просто боится спугнуть её.

Джеймс сдаётся первым.

— Вы уверены, что память вернётся? — взволнованно спрашивает он, задавая мучавший их обоих вопрос.

«Вы уверены?»

Лили нервничает и неосознанно прикусывает фалангу указательного пальца.

— Безусловно, — кивает доктор.

* * *

На обратном пути они заезжают в небольшое, но уютное кафе, чтобы пообедать. Джеймс молча ковыряет свою лазанью, Гарри прилежно ест макароны с сыром. Лили всё ещё чувствует тошноту и с трудом ест салат. После каждой вилки с наколотой на неё зеленью, она делает длительную паузу и пьёт много воды.

Гарри не выдерживает без родительского внимания и начинает дёргать Лили, рассказывает ей про своих игрушечных динозавров с набитым ртом. Она понимает, что он ребёнок, но не может сдержать отвращение. Дети всегда вызывали в ней отчуждение, особенно перемазанные в еде. Может быть, другая Лили поменяла своё отношение к этому, но она точно нет.

— Дядя Сириус сказал, что подарит мне птиридактора. — Гарри улыбается и нелепо зачерпывает макароны ложкой. Половина падает на стол, и на скатерти появляются жирные пятна.

— Наверное, ты имел ввиду птеродактиля? — Лили подаёт ему салфетку.

Мальчик хватает её и начинает энергично кивать головой. Его рот набит едой настолько, что он не может ответить. Лили почему-то цепляется за слово «дядя» и не может удержаться от вопроса.

— Сириус его крёстный отец? — тихо спрашивает она, поворачиваясь в сторону Джеймса.

— Да, — коротко отвечает он.

Джеймс хочет снова погрузиться в свои мысли, но Лили не даёт ему этого сделать, продолжая задавать вопросы.

— А кто его крёстная мать?

— Петунья, — говорит он, смотря Лили в глаза.

— Мы...

В душе Лили поселяется тёплый луч надежды, и она с трудом сдерживает преждевременную улыбку. Отношения с сестрой разваливались на части, они не разговаривали даже на семейных праздниках. История с письмом от Дамблдора была давно забыта, но обиды продолжали копиться в Петунье, не позволяя ей проявить к сестре хоть каплю любви.

Это так мучает Лили, что на прошлых каникулах она покупает Петунье набор дорогой косметики, о которой та долго мечтала. Без слов и речей, просто кладёт на подушку сестры. Но это не срабатывает, потому что утром она обнаруживает его на своём письменном столе с запиской: «Не подлизывайся!»

Что ж, хорошо, что не в мусорном ведре.

— Мы общаемся?

Джеймс улыбается и виновато смотрит на неё. Лили чувствует, как энтузиазм и радость потихоньку тухнут под его взглядом.

— Извини, нужно было по-другому преподнести это, — говорит он.

Лили поджимает губы, стараясь скрыть своё разочарование. Она не знает, что Джеймс скажет, но его ответ ясен — «нет».

— Петунья, действительно, его крёстная мать. Но она ни разу не приезжала к нам, даже на крещение. В своём единственном письме Петунья написала, что они с Верноном не хотят иметь с нами ничего общего. — Джеймс смотрит на руку Лили, и почему-то ей хочется спрятать её под столом. Ладонь почти плавится от его взгляда, но она ничего не делает.

— Но у нас и без неё все неплохо. — Джеймс улыбается. На этот раз искренне.

Лили кивает. Возможно, он прав, но разочарование никуда не уходит. За столько лет она не смогла показать сестре, как сильно любит и ценит её так, чтобы Петунья поверила, и это ранит больше всего. Лили берёт стакан воды и делает глоток.

— Она всё ещё общается с Верноном?

— О, да! — Джеймс смеётся. — Она даже вышла за него замуж.

Лили давится водой.

— За Вернона?

— Именно. Они сказали об этом на семейном ужине. Это было ужасно неловко, мы все молчали примерно минуту, потом твоя мама спросила, уверены ли они. Это было даже мягко с её стороны, он ведь такой кретин. У меня в голове вертелись вопросы и похуже. — Джеймс закрыл глаза рукой и снова засмеялся. — Как и у твоего отца. До сих пор смешно, но он просто выдал: «Иисус, Туни, я чуть в штаны не наложил. День Дурака только через месяц!»

Лили смеётся. Она представляет лицо сестры в тот момент. Наверное, Петунья была готова испепелить отца на месте. Бедный папа! Бедная Тунья!

— После этого её прорвало: она кричала так, что у меня заложило уши. Но и твой папа не отставал, он прямо сказал ей, что не считает Вернона хорошим вариантом. Они ведь разные, как чёрт знает кт...

Джеймс затыкается и взволнованно смотрит на сына. Гарри сосредоточенно вытирает скатерть, не обращая на них никакого внимания.

— Трудно избавиться от привычки сквернословить, — продолжает он, и Лили удивляется, откуда он знает такие слова.

Сквернословить.

— Точнее, раньше казалось, что они разные. Сейчас, наоборот, идеальная пара!

Лили удивлённо поднимает брови, и Джеймс разводит руки в стороны.

— Да-да! Извини, но твоя сестра такая же зануда, как и Вернон. Или очень хорошо ей притворяется. Мне кажется, только они друг друга и понимают. — Он взъерошивает свои волосы. — Что до того ужина, то Петунья долго ругалась с твоим отцом, но в итоге добилась своего, и они поженились. Её коронным аргументом было: «Вы же не были против свадьбы Лили с Поттером после того, как он доводил её». И, знаешь, на это нам было нечего ей сказать.

— Мне жаль Тунью. Она не виновата, что ей нравится Вернон. Наверное, папе стоило быть с ней помягче.

— Возможно, если бы Вернон и правда нравился ей.

Лили удивлённо смотрит на Джеймса.

— Ты же сказал, что они идеальная пара?

— Сейчас — да. Но тогда они вели себя так сухо и сдержанно, ни у кого и мыслей не возникало, что они могут чувствовать к друг другу что-либо. Вернон и Петунья не выглядели влюблёнными, скорее, взрослыми и ответственными: постоянно обсуждали какие-то технические проблемы, изучали практичность и необходимость предстоящего дела. Словом, компаньоны. Только не по бизнесу, а по семье. Как женатая пара, у которой прошла любовь, но осталось уважение и потребность в присутствии друг друга.

Джеймс рассуждает так просто и зрело, что Лили замирает. Он совсем не похож на парня, с которым она общалась вчера. Легкомысленного и беспечного. Перед ней сидит взрослый мужчина, у которого есть жена и ребёнок. Он может брать себя в руки, когда это необходимо, может говорить о серьёзных вещах, и это, надо признаться, очень привлекает её. Настолько, что она даже смущается.

— Ясно, — отвечает Лили и утыкается в свой салат.

Она больше чем уверена, что не съест эту порцию, но всё равно накалывает вилкой листья салата и помидор. Ей нужно на что-то отвлечься.

Боковым зрением Лили видит, как Гарри откладывает салфетку в сторону и хватается за возможность, как утопающий за круг.

— Так за что Сириус обещал тебе новую игрушку?

Мальчик улыбается, довольный, что на него снова обратили внимание, и принимается быстро щебетать. Лили удаётся разобрать не все слова.

— Дядя Сириус сказал, что к следующему приезду подарит мне новую. Он долго скрывал, какую именно, но я сказал, что мне нужно знать, какое место готовить, для каждого оно своё. И тогда Сириус рассказал мне. Я так рад, именно то, что мне нужно. Сириус просто лучший!

— Да, возможно. Но за что он тебе её обещал? Может, за хорошее проведение? — допытывается Лили. Ей интересно узнать, как строятся отношения Гарри и Сириуса.

— Нет, он сказал, что я большой молодец и заслужил новую игрушку. До этого он принёс мне метлу. Именно ту, которую я и хотел!

Лили хмыкает и смотрит на Джеймса. Тот пытается сдержать смех, но у него не выходит.

— Тебя так раздражает, что Сириус его постоянно балует. Даже сейчас.

Она пожимает плечами. Несмотря на то, что Гарри её сын, он всё ещё кажется ей чужим. Задаривает ли его Сириус подарками или нет, Лили совсем не касается. Хотя, нужно признать, ей кажется, что, возможно, он перебарщивает.

Лили отставила свою еду и посмотрела на руки. Разбираться с воспитанием Гарри — дело другой Лили. А её задание вернуть эту девушку — женщину — как можно быстрее.

Лили сидит на мягком диване, поджав под себя ноги. Поттер недалеко от неё падает в кресло, откидывая в сторону мешавшую подушку. Он хватает пульт и быстро щёлкает включателем. По телевизору крутят какое-то шоу, и Лили удивлённо рассматривает мелькающие изображения. Качество съёмки заметно изменилось за эти пять лет: насыщенные и яркие краски, чёткие лица и грациозные движения. Раньше всё было совсем другим. Джеймс принимает её удивление за интерес и откладывает пульт, не переключая. В течение нескольких минут они смотрят какую-то передачу про поваров.

— Я знаю, тебе хочется с кем-то поделиться этим, — нарушает Лили молчание, когда женщина с экрана сливает воду с макарон. — Это нормально, тяжело держать подобное в себе, я понимаю.

Джеймс тянется за пультом и убавляет звук. Лили немного теряется под его внимательным взглядом.

— Ты можешь рассказать Сириусу, если хочешь. — Она прочищает горло и продолжает смотреть в телевизор. Боится, что, если посмотрит на Джеймса, потеряет мысль. — Но я была бы очень благодарна тебе, если бы ты пока не сообщал это другим. Какое-то время. Я сама не приняла эту новость и не хочу, чтобы об этом знало слишком много людей.

Закончив, Лили наконец-то отводит взгляд от экрана и смотрит на Джеймса. В его глазах нет привычной весёлости, он смотрит на неё серьёзно и собранно.

— Спасибо, это важно для меня, — признаётся Джеймс, и от его откровенности Лили становится неловко. — И я уважаю твоё желание.

Она кивает и снова отворачивается, делая вид, что решённый вопрос больше не беспокоит её. Боковым зрением Лили видит, что Джеймс всё ещё смотрит на неё. Она поджимает губы и сцепляет пальцы на коленях. Слишком много усилий для такой расслабленной позы.

— Я бы хотела съездить к маме с папой, — признаётся Лили.

Джеймс, казалось, удивляется. И она, честно, не понимает почему.

— Хорошо. Можем поехать завтра утром, у меня выходной, — отвечает он после длительной паузы.

В комнате становится тихо. Лили осторожно смотрит на Джеймса. В её взгляде читается опасливая надежда. Оба ждут, пока она решится задать следующий вопрос.

— Можем ли мы поехать сейчас? — выдыхает Лили, смотря ему прямо в глаза.

Она замечает, как Джеймс вздрагивает. Он отводит взгляд и начинает говорить куда-то в пол. Его голос звучит мягко и спокойно, но Лили видит, как Джеймс нервничает.

— Сейчас? — Поттер пытается говорить как можно мягче. — Я понимаю, что ты хочешь в знакомую обстановку, но, может быть, потерпим до завтра? Скоро ужин, потом нужно будет уложить Гарри. И к тому же они всегда были эмоциональными: мы скажем, и твоя мама не сможет уснуть. Лучше пусть проведут ночь спокойно, а утром мы сообщим им новость.

Внутри Лили что-то обрывается. Ей до сих пор непривычно, что он так много знает о ней и её семье. Миссис Эванс действительно очень чувствительна, но есть вещи, которые всё равно нужно говорить, даже если они выведут человека из равновесия. Просто потому, что это неизбежно.

Лили прикусывает губу и откидывается на спинку дивана. Нелепое шоу, с самого начала мало интересовавшее её, теряет небольшие остатки своей привлекательности. Она смотрит на стену и мысленно прокручивает в голове их разговор, чувствуя дурацкое жжение в глазах. На языке крутится множество фраз и слов, но Лили произносит лишь одно.

 — Конечно.

Она слышит, как скрипит кожа кресла, в котором он сидит. Джеймс всем телом поворачивается к ней, и Лили уверена, что он чувствует себя виноватым.

— Лили, мы поедем к ним завтра, я обещаю.

Лили кивает. Прядь волос, запутавшаяся в цепочке на шее, больно тянется от её движений, и жжение в глазах усиливается. Она тяжело вздыхает, пытаясь вернуть контроль над своими эмоциями. Джеймс вскакивает с кресла и запускает руку в волосы.

— Мерлин, Лили, извини.

— Всё в порядке, — отмахивается она.

Джеймс садится на диван рядом с ней и нелепо замирает с поднятыми руками, не зная, как её успокоить. Лили искренне надеется, что со стороны не выглядит так же ужасно, как чувствует себя.

— Ты знаешь, может, это и не самая лучшая идея. Давай поедем сегодня?

Его старания, слишком близкий контакт, давящая атмосфера и ускользающее самообладание давят на Лили. Когда Джеймс снова начинает что-то бормотать, она не выдерживает.

— Поттер, успокойся. Мы поедем утром. И я в порядке.

Слова звучат чётко и ясно. Именно таким тоном она всегда говорит ему, что не пойдёт в Хогсмид на выходных. Их отношения строятся на каком-то споре, противостоянии: Поттер выводит её из себя, она защищается. Это всё так естественно и привычно, что Лили первый раз за весь день чувствует себя нормально.

Она облизывает пересохшие губы и с трудом давит улыбку. Джеймс смотрит на неё, и, возможно, ей только кажется, но что-то сильно похожее на понимание мелькает в его взгляде. Он кивает и поднимается.

— Я свяжусь с Сириусом, а потом придумаем что-нибудь на ужин.

— У Сириуса тоже есть телефон?

Она знает, что Блэк любит маггловские вещи и технику, но никогда Лили не думала, что он обратит внимание на подобное, в конце концов магические средства связи гораздо удобнее. Мысль о Сириусе, ходящем по комнате с телефоном в руке, веселит Лили, и она улыбается.

— Вряд ли. Он предпочитает Сквозное Зеркало, — Джеймс усмехается.

* * *

— Лили потеряла память, — выпаливает он прежде, чем Сириус успевает что-либо сказать.

И, похоже, уставший вид и потерянный взгляд Джеймса говорят гораздо больше о его состоянии, чем слова про Лили, потому как Блэк серьёзнеет мгновенно. Он молчит и внимательно смотрит на друга, ожидая, что тот продолжит, но Джеймс ничего не говорит, и это продолжается несколько долгих минут, в течении которых тот пытается взять под контроль свои эмоции.

— Я приеду, — не выдерживает Сириус.

Джеймс быстро вскидывает голову: его глаза сухи и широко распахнуты. Он оборачивается и смотрит на что-то позади себя. Потом осторожно закрывает дверь и садится на стул.

— Нет, не надо! Лили и без того напугана, ей нужно привыкнуть, — Джеймс устало закрывает глаза и трёт веки. — Что-то произошло вчера: либо она ударилась, либо…

Он вжимает пальцы в глаза с такой силой, что становится больно.

— Либо кто-то ударил её. Последние пять лет стёрлись из её головы. Память можно восстановить, но на это уйдёт время. Завтра мы поедем к её родителям.

Сириус поджимает губы. Он чувствует бремя на плечах Джеймса так, будто бы сам держит его. Зеркало запотевает под горячими влажными ладонями, и это единственный признак, по которому можно заметить волнение Сириуса.

— Почему вы не поехали сегодня?

— Потому что я идиот, например? — выпаливает Джеймс, смотря на друга. Его взгляд полон возмущения и злости. — Не знаю, как сказать им. Мне кажется, что они возненавидят меня.

Сириус не сдерживается и раздражённо мотает головой.

— Ты правда идиот! В том, что случилось нет твоей вины, и они достаточно хорошо знают тебя, чтобы понять это. — Он быстро втянул ртом воздух, перехватывая зеркало другой рукой, — Хватит уже! Прошло много лет с тех пор, как ты доставал её, пора перестать переживать из-за этого. Они давно приняли тебя.

Джеймс отвел взгляд в сторону, и Сириус понял, что его слова не возымели нужного эффекта. Когда дело касалось родителей Лили, у Поттера всегда появлялось странное чувство вины. И хотя ещё в начале их отношений, мистер Эванс провёл с ним серьёзный воспитательный разговор, в котором они обсудили все его предыдущие поступки и пришли к выводу, что в те года он был просто слишком молод, чтобы найти другие способы для привлечения внимания девушки, кроме известных ему, он всё равно чувствовал большую ответственность и очень боялся не оправдать их доверия.

Они обсуждали это столько раз, что у Сириуса уже глаз начинал дёргаться при одном только упоминании Эвансов.

— Возможно, так и есть, — безразлично согласился Джеймс, продолжая задумчиво смотреть в стену. Сириус раздражённо вздохнул, но развивать тему не стал.

— Мы справимся с этим, Джеймс, — сказал он, делая акцент на местоимении.

Своеобразная поддержка, когда вроде и используются шаблонные фразы, но выделяются некоторые слова, которые меняют всё её содержание. Они никогда не говорят таких громких слов прямо, но Сириус имеет ввиду: «я тебя не оставлю», и Джеймс это понимает.

— Да, мы справимся! — «спасибо».

* * *

— Сегодня день вредной пищи, — говорит Джеймс, разрезая пиццу.

Гарри радостно машет ручками и довольно улыбается, чуть ли не пища от восторга. Это выглядит так невинно, что Лили невольно умиляется.

После того, как Джеймс возвращается в гостиную, она замечает небольшую перемену в его настроении. Он не так напряжён, как раньше, но выглядит измотанным. Словно все заботы дня перестают напряжённо висеть над головой и падают прямо на Джеймса, сбивая его своей тяжестью. Лили предлагает заказать еду на дом, чтобы не возиться с готовкой, и Джеймс со странным смешком соглашается.

— Мне нравится! — кричит мальчик, чуть не сваливаясь со стула.

Лили машинально хватает Гарри за рукав. Она не думает о том, что делает, для её тела это так же естественно, как смахнуть с лица волосы в ветреную погоду. Но заметив взгляд Поттера — тёплый и надеющийся — она почему-то смущается, убирает руку и тихо бормочет куда-то в сторону.

— Аккуратнее.

Мальчик возится на стуле, либо не слыша, либо игнорируя её слова, и тянется к отцу.

— Кто бы сомневался, — усмехается Джеймс, протягивая сочный блестящий кусок пиццы с хрустящей корочкой. — Но завтра вернёмся к нормальной еде, можешь не сомневаться.

Гарри грозно хмурится, всем видом изображая недовольство, но не продержавшись и двух секунд, хихикает. Он быстро отвлекается на желанное блюдо, принимаясь нелепо нарезать тесто. Лили сжимает руки, чтобы не помочь ему: детские пальцы так слабо держат столовые приборы, что те постоянно выскальзывают и падают на стол, пачкая соусом скатерть. Но если бы Гарри нужно было порезать еду — Джеймс бы сделал это.

— Кажется, дождь пошёл, — говорит Лили, смотря, как капли с методичным звуком начинают стучать в окно.

Они падают сильнее и чаще, и вскоре по окну начинает стекать сплошная водяная стена. Под её тяжестью цветы в саду гнутся до самой земли, а дорожка из щебня быстро наполняется водой и смешивается с грязью.

Дождь становится приятным фоновым шумом, он смывает витавшее в комнате напряжение и уносит неловкую тишину. Тёплый свет и дымящаяся еда становятся некой антитезой серым тучам и холодным каплям.

Лили погружается в эту атмосферу, расслабляется и с аппетитом приступает за еду. От вкуса жареных салями, тонущих в томатной пасте, её настроение ещё больше поднимается, и Лили расплывается в совершенно удовлетворённой улыбке, становясь похожей на прыгающего пару минут назад Гарри.

— Отлично! — выпаливает она, вытирая салфеткой губы.

Лили не уверена, относятся ли её больше слова к еде или погоде, но когда Гарри поддерживает её, откладывая соловые приборы и начиная есть руками, жмурясь от удовольствия, она соглашается, что эта реплика была в пользу пиццы.

— Определённо, стоит год не есть пиццу, чтобы потом она была такой вкусной. — Джеймс улыбается, и Лили замечает у него на щеке красное пятно от пасты.

Она зачарованно гипнотизирует взглядом несчастную каплю, думая, нужно ли говорить Поттеру о ней. Салфетка прочти вибрирует в руке, требует поднять её и вытереть Джеймса, но здравый смысл упрямо твердит ей о том, насколько тупа эта идея. В итоге Лили не выдерживает.

— Возьмите салфетки, вы оба похожи на свинюшек. — Она натянуто смеётся, протягивая Джеймсу платок и вытирая соус с Гарри.

Лили не особо старается, очищая Гарри, — он всё равно заляпается через минуту, но мысленно радуется тому, что смогла придумать, как выйти из ситуации. Лучшего предлога она бы не придумала.

Отложив салфетку, Лили боковым зрением наблюдает за Джеймсом и едва не стонет от разочарования: он вытирает рот, но не щёку.

И что теперь?

— Завтра мы поедем к бабушке и дедушке, — сообщает Джеймс, отодвигая тарелку. Лили смотрит на Гарри, изо всех сил пытаясь не замечать пятнышко на лице Поттера.

— Правда! — пищит мальчик. В его интонации нет вопросительного знака, он так взбудоражен и радостен, что в голосе слышен только детский восторг.

Лили отстранённо думает, что детям не стоит быть такими возбуждёнными перед сном, и, кажется, у Джеймса в голове мелькает та же мысль, потому что он меняет тон и что-то спокойно объясняет Гарри про поездку. Хотя, может, Поттер просто устал после тяжёлого дня.

Они сидят за столом ещё некоторое время, в течение которого Джеймс разговаривает с сыном, а Лили смотрит в окно, стараясь выкинуть дурацкое пятно на щеке Поттера из головы.

— Мам?

Лили оборачивается не сразу: обращение до сих пор кажется ей странным и непривычным, будто бы зовут не её.

— Извини, ты что-то хотел?

Гарри ехидно улыбается и начинает собирать тарелки со стола. Лили собирается одёрнуть его, но останавливается. Смотрит на Джеймса — тот спокойно сидит, откинувшись на стуле, и тоже расслабляется. В конце концов, даже если он и устроит бардак, какое ей до этого дело? Главное, чтобы не поранился.

Всё в доме кажется ей таким же чужим, как и его обитатели. Лили пугает беспощадность своих мыслей, но её абсолютно не волнует участь каких-либо вещей из этого места. Жаль будет что-то испортить, но если хозяевам всё равно, то ей тем более. О Гарри же она печётся так же, как и о любом другом чужом ребёнке, — поможет, подскажет, но забудет, как только вернётся в привычную для себя среду. Он — не часть её жизни.

Гарри слезает со стула и пододвигает к себе гремящую посуду, стягивая скатерть. Лили оборачивается на него и неуверенно улыбается, понимая, что ему необходимо её участие. Мальчик медленно идёт к кухонному островку, с умилительной бережливостью сжимает в руках тарелки и ставит их возле раковины.

Он поворачивается к родителям и широко улыбается: его футболка пестрит жирными пятнами, и они мысли Лили снова возвращаются к щеке Джеймса. Она глубоко вздыхает и сжимает губы.

— Вы только посмотрите на этого самостоятельного мальчишку! Иди сюда, парень, ты заслужии-и-и-л… Как думаешь, что? — Джеймс делает вид, что задумался, притворно хмурясь.

Гарри тут же бежит к столу, забираясь на колени к отцу.

— Не знаю. Что, папа?

— Может быть, морковь? — восклицает Джеймс.

— Нет! Я не хочу морковь! — Гарри обиженно дуется.

— Как? Не любишь морковь? Ладно! Что насчёт уборки в своей комнате? Как тебе такое? — Джеймс широко улыбается.

— Нет, папа! Давай другое!

— Другое? — Поттер снова задумывается, прижимает руку к голове для драматичности. — Всё! Решено! Твоей наградой будет варёное яйцо и пучок брокколи! Идеально?

Гарри пихает Джеймса в грудь, и тот смеётся. Лили не выдерживает и тоже улыбается. Кажется, умение выводить людей из себя с годами только крепло в Поттере.

— Дурацкая награда! Я не хочу так!

— Ладно-ладно, полегче, парень! У тебя сильная хватка, мне больно. У меня есть ещё один вариант. — Джеймс делает вид, что напуган, и выставляет вперёд руку. — Он, конечно, не так крут, как предыдущие, но последний из всех, что я придумал. Итак…

Гарри выжидательно смотрит на отца, и Лили полностью разделяет его интерес. Джеймс оглядывает их, а потом улыбается.

— Разрешу тебе двадцать минут посмотреть телевизор, перед тем как отправишься в кровать.

— Да! — восклицает мальчик, обнимая Джеймса за шею. — Спасибо, папа! Я побежал...

Джеймс хватает Гарри, прежде чем тот успевает спрыгнуть с его колен, и треплет по голове.

— Сначала умойся и переоденься в пижаму, а потом можно.

— Ладно, — нехотя соглашается мальчик и уносится.

Лили не пытается сдержать свою улыбку, но не выдерживает взгляда Джеймса. В нём слишком много всего. Неприкрытая нежность, с которой он смотрит на неё, пугает и смущает, кажется неуместной.

Она встаёт первая, неловко проводит ладонями по джинсам и задвигает за собой стул. Шумевший за окном дождь перебивает и сглаживает скрежет деревянных ножек, скользящих по паркету, но Лили всё равно морщится.

— Может, я помою посуду? — предлагает она.

— Нет, оставь, я уберу сам, — отмахивается Джеймс, продолжая смотреть на неё.

Это становится совсем неловко, потому что он, кажется, не собирается вставать и что-либо делать, в то время как Лили продолжает стоять, сжимая спинку стула и думая, куда бы ей деться.

— Мне несложно, — предпринимает она ещё одну попытку. Лили видит, что он снова собирается отмахнуться и быстро прерывает его: — К тому же я бы хотела сделать хоть что-нибудь. Это поможет голове немного разгрузиться.

На самом деле, Лили всегда ещё больше уходит в себя, когда занимается такой монотонной работой, как мытьё посуды, но позоже её аргумент звучит убедительно, потому что Джеймс понимающе кивает.

— Да, конечно, если ты этого хочешь.

Внезапный прилив радости — от мытья посуды, Мерлин! — прерывается, когда он добавляет.

— Я помогу тебе вытереть её.

— А как же Гарри?

Джеймс улыбается и встаёт, отряхивая крошки со свитера.

— Как я уже говорил, он у нас самостоятельный мальчик.

«У нас».

— Ладно, — выдыхает она.

Лили без промедления подходит к раковине, не сразу разбирается, как работает их кран, и сначала подставляет руку под ледяную воду. Это отрезвляет её, и она дёргается. Джеймс наклоняется перед ней, чтобы помочь установить подходящую температуру, и засохшее пятнышко на его щеке оказывается прямо перед ней.

Пока Поттер крутит ручки крана, Лили зачарованно смотрит на его лицо, чувствуя, как капли скатываются с её ладони в рукав свитера. Протягивает руку к его голове и, когда мысль о том, что именно она делает, врывается в голову, уже стирает пальцем красное пятно.

Лили одёргивает руку и широко распахивает глаза. Смущение и неловкость обездвиживают её, и она замирает, ожидая реакции Джеймса. Но тот молча трогает воду, убеждается, что она тёплая, и отодвигается, освобождая Лили раковину.

— Чёрт, всё же придётся вызвать сантехника, кран совсем с ума сходит, — говорит Джеймс, он так хмурится, что на его лбу появляется несколько складок. Некоторое время Поттер кусает губу и смотрит на кран, потом дёргается, словно выпадая из задумчивости, потирает щёку и оборачивается к Лили.

— У меня что-то было на лице? Мерлин, ты права, мы какие-то свиньи.

Он вытирает щёку полотенцем и выжидающе смотрит на Лили. Поведение Джеймса настолько далеко от того, чего она ожидала, что Лили продолжает стоять, хотя хватка смущения и ослабла.

— Передумала? — Джеймс «понимающе» улыбается.

Быстро переведя взгляд на небольшую горку посуды, Лили хватает губку и выливает на него немного средства, попутно бурча себе под нос.

— Нет-нет, просто задумалась. Не передумала.

Джеймс пожимает плечами и берёт из её рук вымытую ложку. За последующее время никто из них не произносит ни слова: Лили думает о своём странном поведении и реакции Джеймса. До чего же он другой! Прошлый Поттер ни за что не оставил бы это без внимания, он бы поддразнивал её несколько лет, превратив такой пустячный жест во что-нибудь пошлое или вульгарное, заставил бы её смущаться ещё больше. Но этот, наоборот, принял всё спокойно и естественно, только упрекнул себя за неряшливость.

Мысли о сломанном кране, очевидно, занимают голову Джеймса, потому что он тоже не пытается начать разговор. Таким образом, их молчание не является неловким, оно устраивает обоих и приносит в комнату дополнительный уют, сопровождаемый дождём.

* * *

— Пора в кровать. — Джеймс щёлкает пультом, и изображение на экране затухает.

Лили удивляется его твёрдости: сказал и выключил, никаких уговоров или дополнительных пяти минут. Она думает, что ребёнок будет протестовать, но Гарри спокойно встаёт со своего места и хватает отца за руку, призывая пойти с ним.

— Это была отличная серия, папа, они попали в такое приключение! — восхищённо говорит он.

Гарри стоит в милой голубой пижаме с самолётиками и крутится на одной ноге, держась за руку Джеймса.

— Но ты же не досмотрел, — не сдерживается Лили. — Откуда знаешь, чем закончится?

— Всё закончится хорошо, они всегда выигрывают, мам, — уверенно отвечает Гарри.

Мальчик звучит так серьёзно, что Лили улыбается. Очевидно, он призывает её не волноваться. Джеймс хмыкает и подхватывает сына на руки.

— Ну раз так, то ты можешь спокойно отправляться в кровать.

Слова хоть и обращены к Гарри, но цепляется за них больше Лили. В её голове чётко прорисовываются дополнительные проблемы, требующие сиюминутного решения. Она начинает издалека.

— Да, пора спать, Гарри. — Она криво улыбается, скрещивает руки на груди. Джеймс разворачивается в дверях. — Я тоже сейчас пойду.

Лили переводит взгляд на Поттера и некоторое время молчит.

— Кстати говоря, куда я пойду?

Повисает тишина, и Лили становится неловко. Может быть, она спросила что-то не то или не вовремя? Паника медленно кладёт руку ей на плечо, и мысли в голове Лили мельтешат с завидной скоростью. Наверное, не стоило спрашивать это при Гарри, он ведь ребёнок, и ему не следует знать о том, какая туча висит над ними.

Джеймс медленно опускается и ставит Гарри на пол. Он прокашливается и смотрит на Лили.

— Гарри, иди почисти зубы.

— Но я уже почистил.

Поттер запускает руку в волосы и быстро ерошит пряди.

— Тогда убери игрушки с кровати.

— Я сегодня не играл там, пап. — Мальчик удивлённо моргает.

Джеймс вздыхает.

— Может быть, накидаешь в кресло подушек, чтобы мне было удобно сидеть? Я немного почитаю тебе.

Гарри радостно подпрыгивает, целует сидящего на корточках отца в щёку и уносится.

— Извини, я не должна была спрашивать при нём, — выдыхает Лили. Она чувствует себя ужасно виноватой перед Джеймсом, который отчаянно пытается сохранить порядок в семье. Но он ничего не говорит, только поднимается и снимает очки, устало сжимает переносицу.

— Джеймс?

— Ты знаешь, что мы поженились очень рано. Все говорили, что этот брак — безумие, и вряд ли мы продержимся больше года. — Джеймс трёт очки о футболку и наконец поднимает на неё взгляд. Лили передёргивает: она никогда не видела его настолько серьёзным.

— Но нам было легко вместе, потому что мы сразу выбрали свой путь и шли по нему все эти годы. Вместе.

Джеймс замолкает, и Лили удерживаетя от вопроса, потому как чувствует, что скоро он продолжит. И не ошибается.

— Мы просто всегда старались помочь друг другу. Не было такого, что я работал, а ты занималась только домом. Нет, мы вместе работали и вместе вели быт: если один уставал на работе, то другой без слов занимался уборкой. Или мы оба занимались чем-то по дому. — Он присаживается на подлокотник кресла и неопределённо взмахивает рукой. — Я не мастер больших речей, но, надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Взаимопомощь и поддержка — вот основные составляющие наших отношений. Конечно, любовь и секс никто не отменял, но… — На этих словах щёки Лили розовеют, но Джеймс либо не замечает, либо учтиво оставляет это без внимания. — Крепкий брак не построить только на них. Сейчас мы влипли в очень неприятную историю, мягко говоря. И я знаю, что тебе страшно, потому что сам боюсь. Но мы обязательно справимся с этим.

Воздух в комнате становится тяжёлым, и Лили уже в который раз за последние сутки чувствует жжение в глазах. Она проникается словами Поттера: жизнь, которую он описывает, звучит так хорошо, что впервые за этот день Лили хочет не просто вернуться в привычную ей среду школьных будней, а узнать и прожить то, что было после них. Возможно, они были слишком счастливы, и поплатились за это? Как Аннабель Ли Эдгара По.

— Если ты хотя бы попытаешься помочь мне. Сейчас Гарри кажется тебе чужим, но это не отменяет того, что он всё ещё твой сын, которого ты любила. Попробуй дать ему то, что он хочет, — внимание и безопасность. Позволь ему наслаждаться детством, в котором с его матерью всё в порядке.

Лили хочет обнять Джеймса, крепко сжать плечи и уткнуться носом в шею, почувствовать, как его руки обвиваются вокруг её тела и оставляют за собой тепло и комфорт. Просто помочь ему и извиниться за то, что способствовала разрушению его жизни. Но она не двигается с места, несколько раз моргает, успокаиваясь, и кивает.

— Хорошо. Я постараюсь, Джеймс.

Он почти незаметно кивает в ответ и слабо улыбается.

— Ты можешь лечь в нашей спальне, а я займу гостевую.

Дождь продолжает барабанить за окном, но никто уже не обращает на это внимания. Лили разворачивается к выходу и с трудом находит в себе силы пожелать Джеймсу доброй ночи. Она уже стоит возле лестницы, когда до неё доносится тихое, почти смытое дождём:

— Приятных снов.