Красное зеркало (джен)

Дверь камеры открылась с громким металлическим лязгом. Флуоресцентные лампы давали резкий, неестественный свет, и шерсть Джуди Хоппс казалась зеленовато-синей. Впрочем, возможно, дело было в многочисленных синяках и кровоподтёках, которые были отчётливо видны сквозь тонкий мех.

Ник вошёл в камеру, сел на свободный угол жёсткой лежанки и молча уставился в стену. За последние сутки он не сомкнул глаз, и сейчас уже не мог понять, что сильнее влияет на его странное самочувствие: недостаток сна или препарат горлодёра.

Джуди молча глядела на него, обхватив колени передними лапами. На её мордочке были видны следы побоев и недавних слёз, но сейчас глаза её были сухими. Она слишком устала, слишком выбилась из сил и всё равно не могла заснуть. Она глядела на визитёра и не испытывала никаких чувств. Выжатые тряпки не чувствуют эмоций, они просто валяются в дальнем углу безо всякого смысла…

Наконец, Ник заговорил, по-прежнему глядя в стену.

— Зачем ты сделала это со мной? Почему я?

Джуди взглянула на морду Ника, на ясно видимые мешки под глазами, на набухшие веки и глаза в красных прожилках.

— Из-за Манчеса, конечно. Тот здоровяк не стал бы пить, но вот ты… Очень хотелось хоть так отомстить. Я была очень зла.

Джуди легонько улыбнулась и сама удивилась этому. Ей казалось, она уже не способна улыбаться, целые сутки допросов и пыток выбили из неё всю способность радоваться чему-либо…

— Я знала, что это конец. Что вам нужны не деньги. Что вы узнали правду, иначе не рискнули бы связываться с мистером Бигом. Я только надеялась, что рядовые исполнители не будут знать всей правды. И я угадала.

Она снова слабо улыбнулась.

— Твои друзья уже знают? Ты рассказал им?

— Нет. Капитан говорил, этого Выдрингтона посадили в сумасшедший дом. Это не входит в мои планы.

— Планы? Какие у тебя теперь могут быть планы, лис? Твоя жизнь кончена. И моя теперь тоже, но я хотя бы знаю, ради чего боролась. Чего хотела добиться.

Джуди хмыкнула.

— Забавно. Твой капитан пытался выбить из меня это признание целые сутки, и вот я всё выбалтываю тебе просто так. Видишь, ведусь на ваши самые примитивные трюки. Сразу потеряла хватку. Вот что делает со зверями горлодёр.

— Это не трюк. Капитан не знает, что я здесь.

— Я, может быть, всего лишь глупый кролик, как говорит твой капитан, но уши-то у меня большие. Я сама слышала, как он велел этому волку на проходной никого сюда не пускать.

— А, ты про Фангмейера. Он считает, что я пошёл сюда… Развлекаться… Ну, ты понимаешь. Когда к нам попадают симпатичные преступницы, у которых нет влиятельных покровителей… Это обычная практика, была обычная…

Ник готов был провалиться сквозь землю от стыда. Непрошеные воспоминания, которые он с удовольствием стёр бы из памяти, хлынули на него сплошным потоком. Он скрипнул зубами, вскочил с места и закричал от переполняющих его чувств, впервые взглянув Джуди в глаза:

— Все считали это нормальным! Не только я один! Не было тут никакой морали, никаких правил общества, всё было просто, на чистых инстинктах! Никто не видел в этом ничего плохого, ни я, ни они!

Джуди смотрела на него, не меняя выражения морды. Ник снова отвернулся, сел обратно и заговорил тихим, но всё ещё напряжённым голосом.

— А теперь, когда об этом приходится думать… Когда нет рефлекторных эмоций, которые заменяют мысли в таких ситуациях… Мне хочется схватить самого себя за шкирку и лупить об стену до потери сознания.

Он закрыл глаза и откинулся назад, оперевшись спиной о стену. Ему нужно было кому-то об этом сказать. Кому-то излить своё отчаяние, свой ужас от взгляда назад, в прошлое. Тот Ник, который был весёлым добродушным подростком много лет назад, снова вернулся сейчас вместо взрослого, состоявшегося, успешного чудовища, которым он стал когда-то так легко. Вернулся — и не мог поверить тому, что он видел.

Ник вдруг почувствовал лёгкое касание к меху на голове. Открыл глаза, рефлекторно отшатнулся. Джуди замерла от испуга, её лапа, протянутая в его сторону, так и осталась неподвижно висеть в воздухе.

Наступила неловкая пауза. Джуди прижала лапу к груди и теперь испуганно смотрела на него, а Ник — на неё.

— Прости меня, Ник Уайлд. Мне жаль, что тебе пришлось через всё это пройти.

— Я привёл тебя сюда, из-за меня тебя здесь били и унижали, и теперь ты просишь у меня прощения?

— Да. Потому что я знала, на что шла. С самого первого дня, когда я вступила в Сопротивление, я знала, чем это для меня однажды закончится. Сопротивление существует уже очень давно, Ник. Горлодёры — это наше последнее оружие, до него были другие попытки, другие идеи. О справедливых законах, о равных возможностях… Ты думаешь, я в детстве мечтала стать хозяйкой борделя? Кто о таком может мечтать? Но для кроликов в Зверополисе открыто мало дорог. Или выращивать морковку — или это… Я потому и вступила в Сопротивление. Кажется, добилась в жизни успеха, но что это за успех? И что это за жизнь?

Ни одна из прежних идей Сопротивления не сработала. И каждый раз хорошие звери погибали в бесплодных попытках изменить мир. Каждый раз урок был всё больнее. Но мы не останавливались. По крайней мере, так говорят наши старшие, сама я не застала прежних времён. Ну а ты… Ты тут ни при чём. Ты оказался случайной фигурой в большой игре, и одна глупая крольчиха уничтожила тебя, потому что этого требовал инстинкт выживания. Не можешь убежать от хищника — попытайся убить его. Разум? Чувства? Всё это отходит на второй план, когда кровь говорит тебе, что делать. Прости, Ник. Мне не следовало так с тобой поступать.

— Нет. Нет, не надо извиняться, — Ник покачал головой, глядя Джуди прямо в глаза. — У меня было время подумать. Сегодня днём я поехал домой и несколько часов листал старые фотоальбомы. Вспоминал. Сравнивал.

Ник помолчал, потому продолжил, кивнув собственным мыслям.

— Если бы у меня была возможность выбирать, я сам выбрал бы это. Стыд, ненависть и презрение к самому себе. Крушение всех иллюзий. Но зато — способность думать над своими поступками. Способность принимать собственные решения, а не просто подчиняться голосу крови. Способность быть разумным.

Джуди смотрела на него, закусив губу, широко раскрыв глаза.

— Какая жалость, что мы не нашли тебя раньше, Ник. Какая потеря для всех нас. Всё могло бы сложиться совсем по-другому. Но теперь это уже не имеет значения.

— Почему?

— Потому что воля к борьбе вопреки всему — это тоже инстинкт, Ник. Без него невозможно сражаться. Невозможно отстаивать то, во что веришь, то, что тебе дорого. Без него сломаешься на первом же препятствии. Вот что имел в виду Буйволсон, когда говорил, что горлодёры делают зверей слабыми.

Ник смотрел на неё, и в голове его зрело решение. Большое, сложное решение, но у него действительно было время подумать. Пришла пора кое-что поменять. Совершить осознанный выбор. Взять на себя ответственность за собственную жизнь.

— Это мы ещё посмотрим. Следуй за мной!

Ник поднялся на задние лапы и вышел из камеры, оставив дверь широко открытой. Джуди секунду смотрела ему вслед, потом вскочила и побежала за ним. Впервые за последние сутки в её душе появилась надежда.

Они шагали вдвоём по коридору. Все камеры были пусты: вчера Буйволсон приказал вышвырнуть всех остальных арестованных на улицу, чтобы Джуди точно не могла никому ничего рассказать. Никто в участке не переживал по этому поводу: в трущобах можно хватать всех подряд, и каждый признается в каком-нибудь мелком преступлении после двух-трёх допросов, так что раскрываемость это им не испортит. Ник сжал зубы. Раньше он тоже считал это нормальным. И инстинкты тут уже ни при чём. Ты просто привыкаешь плевать на чужие права, и дальше делаешь это, уже не думая. Какая гадость.

— У тебя есть какой-то план? — спросила Джуди, на ходу пытаясь заглянуть ему в глаза.

— Нет. Будем импровизировать. Подожди здесь.

Джуди послушно остановилась. Ник продолжил шагать.

За поворотом коридора находилась стойка дежурного по тюремному крылу, сразу за ней — дверь в общий холл участка. Фангмейер, белый волк в потрёпанной форме с нашивками капрала, сидел за стойкой и скучающим взглядом смотрел в монитор. Увидев Ника, он поднял глаза от экрана и зевнул во всю пасть.

— С тебя причитается, Уайлд. Эта Хоппс — горячая штучка, так что текилой в баре ты в этот раз не отделаешься, придумай что-нибудь получше.

— Как насчёт билета на концерт Газелле, в фан-зону? Насколько я помню, ты любишь тяжёлый рок.

— Концерт? — Фангмейер задумчиво почесался за правым ухом, прикидывая, сколько может стоить такой билет. — Пожалуй, можно. Но в следующий раз…

Договорить он не успел. Ник подошёл вплотную к волку и вытянул вперёд левую лапу. В ней был зажат электрошокер. Короткий треск разряда, и Фангмейер с шумом упал мордой на клавиатуру.

Ник применял этот приём множество раз, он был отработан до мелочей: куда прикладывать шокер, чтобы шерсть не остановила искру; как долго жать на кнопку, чтобы гарантированно оглушить цель, но сохранить ей жизнь. Можно сказать, это был его фирменный трюк.

Пожалуй, только поэтому он и сработал. Лапы действовали сами, автоматически, по много раз отработанной программе. Мозг при этом впал в полную прострацию. Ник смотрел на тело Фангмейера и не мог сдвинуться с места. Вот, значит, каково это: применять насилие, когда тебя не ведёт инстинкт. Делать это осознанно. Дрожь в лапах, оглушающий страх, почти непреодолимое желание зажмуриться и убежать как можно дальше. И жертва. Жертва прямо перед тобой, живое, разумное существо, которому ты только что целенаправленно причинил боль. Ник почувствовал дурноту.

— Ник.

Джуди стояла у него за спиной. Должно быть, прибежала на шум. Он был не в том состоянии, чтобы это заметить.

— Ник, нам надо идти. Я знаю, это тяжело. Я видела такое раньше. Пожалуйста, соберись. Нам надо идти.

Ник закрыл глаза и несколько раз с силой выдохнул сквозь сжатые зубы. Мысленно досчитал до десяти. Кажется, сердце перестало так бешено колотиться. Лапы всё ещё дрожали, но это ничего. Это пройдёт.

Он открыл глаза, стараясь не смотреть на оглушённого Фангмейера, и сделал несколько медленных шагов в сторону выхода. Бежать он бы сейчас не смог, но медленно идти — вполне.

— Сейчас будет самое сложное. Надо будет пройти через холл. Там всегда полно народа, даже ночью. Надо придумать какой-нибудь хитрый фокус, как остаться незамеченными.

— А дальше?

— Не знаю. Попробуем затеряться в городе. У меня есть пара-тройка должников, про которых в полиции не знают. Можно какое-то время пожить у них…

Джуди остановилась и снова пристально взглянула на Ника. Это всё ещё могла быть провокация, хитрый план полиции, чтобы выйти на других членов Сопротивления…

Нет. Она видела его глаза. Он не врёт. Может быть, он сам тоже обманут, но он точно не врёт ей. Придётся рискнуть. Сейчас или никогда.

— У нас был план. Как раз на такой случай, если кто-то из наших будет арестован. Через площадь от участка находится музей естествознания, закрытый на ремонт. В течение трёх дней после ареста меня там будут ждать друзья из Сопротивления, на случай, если мне удастся сбежать. Пойдём со мной, Ник. Они примут и тебя.

— Лиса? Полицейского? Не смеши меня. — Ник хмуро отвернулся, пробежал взглядом по стенам, потолку, пытаясь придумать какой-нибудь ловкий трюк, чтобы выбраться отсюда. Он никогда не был силён в подобных вещах…

— Да. Лиса и полицейского. Ты ведь сам говорил несколько минут назад про то, как важна способность самостоятельно думать. Предрассудки немногим лучше инстинктов, поверь мне.

Ник оглянулся, посмотрел Джуди в глаза. Потом снова отвернулся.

— Подумаем об этом потом, когда доберёмся до места. Я доведу тебя до твоих друзей, ну а дальше — по ситуации.

Ник вдруг понял, что только что солгал сам себе. Он пойдёт за этой крольчихой куда угодно. Хоть на войну, хоть на плаху. Он вдруг вспомнил свои чувства, когда впервые увидел её. Неужели это было только вчера? Горячая смесь восхищения и вожделения, её выразительные глаза, безупречная фигура… Сейчас всё было иначе. Грубая инстинктивная тяга исчезла, но что-то осталось. Что-то слишком сложное, слишком эфемерное, чтобы описать словами — но это что-то было сильнее, чем любой инстинкт.

Ник тряхнул головой. Сейчас не время и не место для подобных мыслей. Надо придумать, как выбраться отсюда — и поскорее, Фангмейер вот-вот придёт в себя.

Ник шёл через холл, стараясь выглядеть как можно более естественно, и катил перед собой за ручку пластиковый контейнер для мусора. Джуди едва поместилась туда, да и то, только с третьей попытки он закрыл крышку так, чтобы из-под её краёв не торчали уши. Любое животное крупнее кролика туда бы уже не влезло. Этот способ побега был далёк от идеального, но всё же это было лучше, чем ничего.

Ник дошёл до середины холла, когда его окликнули по имени.

— Эй, Ник!

Рефлекторно вжав голову в плечи, Ник медленно обернулся. В его сторону неторопливо, вразвалку шёл Когтяузер.

— С каких это пор ты занимаешься уборкой мусора? Тебя понизили в звании, а я всё пропустил?

— Нет, это капитан мне наказание придумал за то, что я сегодня опоздал на работу. Слушай, приятель, давай ты не будешь мне мешать, я бы хотел поскорее с этим закончить.

Когтяузер остановился. Нехорошо ухмыльнулся. И вдруг гаркнул во всю глотку:

— Эй, народ, не пропустите эту картину, лейтенант Уайлд убирает мусор! Как вам нравится ваше новое задание, лейтенант?

Ник сжал зубы от злости. Своей идиотской любовью к издевательствам над окружающими Когтяузер ставил сейчас под удар план побега, он мог всё сорвать.

Из дверей и коридоров потянулись любопытствующие, привлечённые криком Когтяузера. Сейчас здесь соберётся толпа, и кто-нибудь обязательно будет знать, что он солгал насчёт капитана. И тогда всё раскроется.

Ник молча развернулся и покатил контейнер к дверям. Он надеялся, что Когтяузер ограничится словесными колкостями и не будет ему мешать выйти на улицу.

Но, разумеется, всё не могло оказаться так просто.

Когтяузер в два длинных прыжка догнал Ника и крепко схватил ручку контейнера.

— А ты должен только контейнеры возить? Или мусор тоже собирать, если он рассыпется?

Вторая лапа Когтяузера потянулась к крышке контейнера. Сейчас он её откроет. Секунда решает всё. Действуй, Ник.

Когтяузер глядел ему сейчас прямо в глаза, его морда была на расстоянии укуса. Его усы дрожали от восторга, он обожал такие моменты, упивался ими. Продемонстрировать кому-то свою силу. Особенно тому, с кем обычно этот фокус не пройдёт. Кажется, сейчас он не способен думать ни о чём другом.

Левая лапа Ника медленно поползла к поясу. Электрошокер в поясном зажиме. Три движения. Как на тренировке. Делай раз: отщёлкнуть кнопку зажима. Когтяузер услышит, но не придаст значения.

Весь мир сейчас сжался для Ника до размера глаз сержанта Когтяузера. Держать зрительный контакт, не моргать. Не дать ему отвлечься. Где-то на заднем плане поднимался шум, далёкие голоса что-то говорили, но это не имело значения.

Делай два. Вынуть шокер, указательный палец на кнопку разряда, средним продавить предохранитель до упора. Едва слышный клик. Шокер на боевом взводе. Не моргать! Лапы дрожат. Раньше в подобной ситуации клыки обнажились бы сами собой, и всю нервозность смыло бы волной адреналина. Раньше — но не теперь. Голоса становятся громче. Кто-то заметил шокер. Кто-то собирается вмешаться.

Слишком поздно. Делай три.

Ник рванул на себя свободную лапу Когтяузера, заставив того потерять равновесие, и развернул её в классическом болевом заломе, подставляя изнанку локтя противника под удар электрошокера. Теперь короткое движение левой лапой, вдавить электроды поглубже в мех и надавить на кнопку, это так просто…

Нику показалось, что на него на полном ходу налетел грузовик, таким сильным был удар. Левое плечо онемело, шокер вылетел из ослабевшей лапы и покатился по полу. За первым ударом последовал второй, в скулу, и на секунду всё поле зрения заполнили ослепительные белые вспышки. Когтяузер легко вырвался из захвата, и в следующую секунду Ник увидел, как он отстёгивает от пояса свою фирменную резиновую дубинку. Морда его была маской слепой кровожадности. Ни малейшего проблеска рассудка, ни малейшей надежды договориться…

Крышка мусорного контейнера взлетела в воздух, как подброшенная ураганом, и вслед за ней на свободу выскочила Джуди.

Нику показалось, что мгновение замерло. Замерли бегущие в их сторону полицейские. Замер Когтяузер, занося дубинку для удара. Замерла Джуди, зависнув в воздухе, сжавшись в комочек, как будто пытаясь спрятаться, хотя прятаться уже было слишком поздно…

А потом время стронулось с места, и множество событий произошли одновременно, как будто пытаясь обогнать друг друга.

Дубинка сержанта устремилась вперёд по короткой дуге. Пустой мусорный контейнер покатился в сторону, отброшенный ударом крольчихи. И Джуди в прыжке распрямила задние лапы, впечатав их со всей силы в морду Когтяузера. Крольчиха полетела в одну сторону, полицейский — в другую, и оба упали на пол без движения.

Когтяузер был в нокауте — Ник сразу определил это, хватило одного взгляда. Что до Джуди, то глаза её были открыты, но в них был глубокий шок. Похоже, переживает сейчас те же ощущения, что он сам испытал несколько минут назад, когда вырубил Фангмейера. Для него самого вторая драка подряд прошла, кажется, легче, чем первая, не считая пропущенных ударов. До какой-то слабой степени инстинкты всё ещё действовали, адреналина в крови были вполне достаточно, чтобы сразу забыть про боль и шок и сосредоточиться на главном.

Полицейские вокруг них застыли в изумлении, но Ник знал: это продлится лишь мгновение. Он бросился к неподвижной Джуди, подхватил её на лапы и побежал к дверям. Левое плечо отозвалось резкой болью, но Ник усилием воли заставил себя не думать об этом.

Он услышал за спиной топот множества лап и громовой рёв, который мог принадлежать только одному буйволу на свете.

— Догнать их! Тебе крышка, Уайлд!

Прогрохотал выстрел, и стеклянная дверь прямо перед Ником разлетелась на осколки. Ник прыгнул в пустую дверную раму, стараясь не наступить на острые куски стекла, и сразу же побежал в сторону, прочь с линии огня.

По трассе рядом с участком мчались машины. Не давая себе ни секунды на размышления, Ник выбежал на проезжую часть, с трудом борясь с желанием зажмурить от ужаса глаза. Отпрыгнул от несущегося прямо на него автомобиля, перебежал следующую полосу сразу за проехавшим грузовиком, перелез через разделительный барьер. За спиной он слышал крики и выстрелы, но не рисковал обернуться. Проезжающие машины большую часть времени скрывали его от преследователей, но он всё равно чувствовал себя мишенью в тире.

Ему повезло: на другой стороне дороги движение было слабее, он за один короткий забег добрался до тротуара и опустился на колени. Он задыхался. Джуди, кажется, начала приходить в себя, она встала на задние лапы — и тут же пригнулась, когда очередная пуля просвистела прямо у неё над головой.

— Бежим! — воскликнула она, схватила Ника за рукав и помчалась вперёд, к ближайшему переулку. Ник, окончательно выбившийся из сил, едва за ней поспевал.

Следующие двадцать минут своей жизни Ник плохо запомнил. Они петляли переулками, ныряли в подвалы и подъезды, описывая круг по центру города, прячась от поднятых по тревоге патрулей. В небе стрекотал вертолёт, заливая ночные улицы ослепительным светом прожектора. Ник знал: далеко им не уйти. Они разворошили осиное гнездо, и капитан сейчас стягивает в центр города все силы, что у него есть. Вся надежда теперь только на Сопротивление, на то, что они продумали путь отступления. На то, что они вообще будут в точке рандеву. Ник подумал, что если бы он был на их месте, перед ним наверняка появился бы соблазн сбежать, когда поднялась полицейская тревога. Как они поступят? Он не знал. Ему казалось, что на мордочке Джуди он видит тот же вопрос.

Наконец, они добрались до музея, сделав практически полный круг. На противоположной стороне городской площади сияло огнями здание полицейского управления. Ник старался не смотреть в его сторону. Встав на колено перед служебной дверью музея, он снял с пояса набор отмычек и теперь сосредоточенно ковырялся в дверном замке. Он часто пользовался этим навыком на службе и неплохо им владел, но сейчас лапы дрожали, он тяжело дышал, и отмычка раз за разом соскальзывала с бородки замка. Где-то в небе приближался стрёкот вертолёта. Со всех сторон раздавался вой полицейских сирен. Джуди нервно оглядывалась по сторонам, и Ник чувствовал, как внутри него растёт паника. Уж лучше бы горлодёры и от этого тоже избавляли!

Замок щёлкнул, открываясь. Пиликнула магнитная таблетка-отмычка, отключая сигнализацию. Ник и Джуди вошли в музей, оставив погоню за спиной.

Они шли по пустым тёмным залам музея, подсвечивая дорогу фонариком. Ник старался, чтобы свет фонарика не падал на окна, чтобы снаружи нельзя было понять, что внутри кто-то есть. Они прошли уже большую часть музея и пока что никого не встретили.

— Эй! Кто-нибудь! Это я, Джуди! Со мной друг! Нам нужна помощь!

Ей не ответил никто, кроме эха. Ник промолчал. Он старательно гнал от себя мысль, что никаких друзей Джуди здесь нет, но мысль эта возвращалась снова и снова. В любом случае он точно не хотел произносить её вслух. Он видел, как Джуди падает духом с каждой пройденной комнатой, с каждым безответным криком о помощи, и ломал голову, как её подбодрить.

Наконец, они дошли до главного холла музея. Огромное помещение с восковыми фигурами различных животных вдоль стен, в центре — круглое углубление с имитацией кусочка дикой лесной чащи. Холл был пуст. Сквозь стёкла в дверях главного входа были видны далёкие огни полицейского управления. Никого.

Джуди оглянулась вокруг. Ещё раз позвала на помощь, ей снова никто не ответил. Подошла к ближайшей лавочке, устало села на неё и закрыла глаза.

Ник сел рядом. Он видел, как усталость смешивается на её мордочке с беспросветной тоской. Он и сам чувствовал себя немногим лучше. Всё зря. Самим им отсюда не выбраться. Полиция перекрыла все укромные норы на мили вокруг, и рано или поздно найдёт их и здесь.

— Они не пришли. Прости, Ник. Прости, что зря дала тебе эту надежду. Прости… За всё.

Ник глядел вдаль, на массивную фигуру мамонта с копьём в хоботе, первого из разумных животных.

— Ты говорила, что без помощи инстинктов не выйдет драться до конца. Что трудности сломят нас. Похоже, вот он, этот момент.

Оба помолчали. Им было о чём помолчать.

— Знаешь, Джуди, я расскажу тебе одну историю. Раз уж у нас всё равно выдалась свободная минутка. — Ник криво усмехнулся, протянул лапу и погладил Джуди по голове. Она не стала отстраняться, наоборот, придвинулась ближе к нему.

— Мне было лет восемь или, может, девять, не помню… Ты ведь знаешь, на детей охотничьи инстинкты почти не действуют. Гормоны, химия крови, я в этом слабо разбираюсь. Ну да не важно… Я тогда очень хотел вступить в клуб Юных Следокопытов. Знаешь, что они спрашивали новичков при посвящении?

Джуди покачала головой, не открывая глаз.

— «Готов ли ты драться до последней капли крови ради тех, кто тебе дорог?» — по памяти процитировал Ник. Помолчал. Потом продолжил.

— Я тогда был такой же, как сейчас. Мог сам управлять своими поступками, но от любой драки, от любого конфликта у меня лапы подгибались, хотелось убежать подальше и спрятаться. И знаешь, что я делал?

— Что? — спросила Джуди. Она открыла глаза, взглянула на него, и сквозь смертельную усталость вдруг проступила заинтересованность.

— Я боролся. Боролся с собой. Когда нужно было защитить слабых, наказать хулиганов, или просто помочь тем, кому нужна была помощь… Я старался найти в себе силы не убегать. И я их находил. Просто потом забыл об этом.

Ник повернулся к Джуди, взглянул ей прямо в глаза.

— Силу для борьбы можно найти не только в инстинктах, Джуди. Её можно найти и в сердце. Если тебе есть ради кого бороться.

И раз я смог этому научиться тогда, значит, сможем и мы теперь. Вставай. Мы не сдаёмся. Я не сдаюсь — ради тебя.

Ник поднялся с лавочки, протянул лапу Джуди. Она схватила его лапу в свои, в глазах её стояли слёзы. Она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, когда за спиной у них раздался громкий лязг затвора полицейского дробовика. И голос — знакомый до дрожи голос капитана Буйволсона.

— Какая романтичная история, Уайлд. А мне вот ни разу её не рассказывал, нехорошо. Я всё-таки твой начальник.

Ник обернулся. Буйволсон стоял в полутьме бокового коридора, дробовик в его копытах был направлен прямо на Ника.

Краешком рта Ник тихонько прошептал Джуди:

— Я постараюсь отвлечь его. Когда я дам сигнал, беги со всех лап.

— Нет, — сказала Джуди в ответ, громко, не скрывая голоса. Её голос дрожал от слёз, но в нём была слышна твёрдая решимость. — Нет, Ник. Я тебя не брошу.

Он взглянул на неё и понял: действительно не бросит. Он показал ей, что поверил в неё, а она теперь — что поверила в него. И в этом было счастье и трагедия, всё одновременно…

Буйволсон издевательски ухмыльнулся, наблюдая за этой сценой. Похоже, она доставляла ему удовольствие.

— Очень удачно, что я сам вас нашёл. Не придётся никому давать награду за твою голову, Уайлд. Я сам с удовольствием её отстрелю. Хоть это и обидно. Ты был мне симпатичен.

В мозгу Ника стрелой промелькнула мысль: «в каком это смысле симпатичен?» — но тут же исчезла без следа, потому что капитан приложил приклад дробовика к плечу, целясь Нику точно в голову.

Вот и всё. Ник чувствовал леденящий страх, обиду на несправедливость судьбы… А ещё краешком сознания он чувствовал тепло от лап Джуди. Она по-прежнему держала его, не выпуская ни на мгновение. И от этой крошечной искорки тепла ему стало чуточку легче.

Где-то на противоположном конце холла раздался громкий хлопок. Капитан вдруг пошатнулся. Его палец уже напрягся на спусковом крючке, но теперь что-то случилось. Что-то изменилось. Какая-то новая, непривычная деталь появилась в его облике: пучок разноцветных перьев, торчащий из груди, как будто какая-то птица врезалась в Буйволсона на полном ходу и застряла в складках его одежды.

Но Ник уже понял: это была не птица. Это был транквилизаторный дротик.

Буйволсон опустил дробовик. Сделал нетвёрдый шаг вперёд. И упал на пол, обрушившись всем своим весом, так что громкое эхо из недр музея несколько раз отразило шум его падения.

Ник обернулся.

Из темноты навстречу им вышли трое. Два высоких барана, одетых в чёрные комбинезоны, с транквилизаторными ружьями в копытах. И миниатюрная овечка в сером платье и сильных очках в металлической оправе.

— Мисс Барашкинс! — прошептала Джуди в изумлении.

— Здравствуй, Джуди. Я не сомневалась, что ты сумеешь сбежать. — Овечка улыбнулась Джуди, потом перевела взгляд на Ника. Секунду пристально смотрела на него, затем одобрительно кивнула. — Приятно познакомиться, мистер Уайлд. Добро пожаловать в Сопротивление.

Джуди, словно очнувшись от ступора, со всех лап бросилась к мисс Барашкинс. Они обнялись и сразу завели тихий разговор о чём-то своём. Бараны с ружьями нервно оглядывались по сторонам, выискивая новых врагов.

Джуди обернулась к Нику.

— Пойдём, Ник. Нам надо уходить отсюда.

— Сначала мне нужно кое-что сделать. Одну маленькую, но важную вещь. Идите, я догоню вас через минуту.

Барашкинс и Джуди пошли в сторону пожарного выхода, не прекращая своего разговора. Один баран пошёл с ними, другой остался на месте, нервно поглядывая на тело Буйволсона.

Ник подошёл к капитану. Дротик транквилизатора казался причудливым украшением на его мундире, чем-то вроде цветка в петлице. Ник опустился на одно колено, задумчиво посмотрел на морду Буйволсона. Потом потянулся лапой к своей груди и отстегнул полицейский жетон.

— Мне кажется, я больше не вправе это носить, капитан. Моя работа в полиции Зверополиса закончилась. И я хочу сказать напоследок одну вещь. Несмотря на всё плохое, что было… Спасибо, что дали мне шанс.

Ник положил жетон на пол рядом с дробовиком Буйволсона, встал и бодро зашагал следом за Джуди. Больше он не оборачивался назад.