Борьба с сумраком (джен)

Романова я запихал в свою машину, его слишком перетрясло, чтобы сажать его сейчас за руль. Мальчишка насуплено изучал меня боковым зрением. Ничего, зато живой.

— Дозорный, какой же ты придурок! — я не мог удержаться от сарказма. — Тебе намекнули на то, что твоя незапятнанная ни единым промахом репутация может подвергнуться поруганию, и ты решил скрыться от тени позора, раз и навсегда покончить с этим жестоким миром? Не переживай, у нас тоже нет идиотов, никто тебя не подозревает.

Алексей насупился и смешно запыхтел в знак негодования. Наверное, ему и правда сейчас неловко. Так опростоволоситься, да еще и передо мною.

— Куда мы едем?

— Увидишь! — я знаю, что вид у меня уверенный и внушительный. Птенцы вроде Романова всегда покупаются на такой стиль общения. Пусть. Сейчас это мне на руку.

На самом деле у меня еще не было четкого плана действий. Едва ли из всех присутствующих хоть кто-то понял, что на самом деле произошло этой ночью. До конца не понимал и я. Но стиль был мне знаком. Не так много среди Иных съехавших с катушек маньяков. Обычно их устраняют быстро. Гораздо быстрее, чем они успеют оставить в Иной истории свой кровавый след. Но я знал такого. Темного со странными склонностями причинять своей жертве боль и наблюдать за мучительной агонией. Это был мой учитель Адальберт.

Я не знаю, сколько ему лет. Возможно, он старше Завулона, по крайней мере, память его хранила такие события, которые не нашли описания в учебниках истории. Он инициировал меня, и я прожил бок о бок с ним десять лет. Он хотел сделать из меня партнера в его странных и страшных увлечениях. Это оказалось мне не по душе и я покинул его. Он был слабым магом, я думаю, что до своего первого уровня он шел не одну тысячу лет. Он был одержим идеей возвращения в мир близких ему людей. Я думаю, все Иные, прожившие жизнь длиннее человеческой, мечтают об этом. Но Адальберт этой идеей бредил.

А утром на электронный адрес мне пришло донесение, что инквизитор Адальберт с частным визитом прибыл в наш город. Я не знаю, как ему удалось пробиться в Инквизицию. Но я уверен, что речь шла именно о нем. Дальше осталось сложить два и два. То, с чем мы столкнулись в Университете, сумеречная тварь, — так и осталось неразгаданной загадкой. Ведь каждому, будь то Светлый или Темный, приходила мысль использовать эту возможность для изучения Сумрака. Я уверен, что Светлые ждут, не дождутся, когда же Алексей останется в сумеречном мире навсегда. Шестой слой Сумрака. Мир, куда уходят Иные. Где у каждого из нас есть кто-то, кого мы бы хотели вернуть. Или хотя бы передать ему привет. Веденеева общалась с тварью и знала больше, чем кто-либо из нас. Информацию из нее вытащили, а потом — потом просто поигрались с беззащитной жертвой.

Одно было ясно. Алексею угрожает опасность. И я не уверен, что тот способ оказания помощи, который готовы оказать Светлые, это то же, что пришло в голову мне.

— Выпустите меня, — угрюмый Леша все еще смотрел исподлобья.

Я напустил на себя вид уверенный и значительный.

— Нам надо поговорить. Это серьезный разговор, и я не хочу оставлять кому-то, будь то Светлые или Темные, шанс нас услышать. Поэтому мы поедем за город. Знаешь заброшенный кондитерский завод?

— Угу, — Романов понимающе и значительно кивнул, подобрался. Как же он забавно и сосредоточенно смотрит! С такой доверчивостью ему не то, что оперативником работать, ему в начальной школе преподавать нельзя! Алексей, Алексей… а ведь я понимаю, почему тебя держат на этой должности. Чем чаще ты будешь ходить в Сумрак, тем быстрее в нем останешься. Лицемерные двуличные Светлые!

Возле закрытого шлагбаума на заброшенной проходной я затормозил и аккуратно поставил машину на обочине. В паре десятков метров от нас было административное здание. Выбитые стекла и осыпающаяся штукатурка печально сообщили о том, что здание пустует не год и даже не пять.

— Пошли, нам туда — кинул я через плечо моему подопечному.

— Даже собак нету, — Романов поежился, начиная подозревать неладное.

— Есть. Просто я их пугаю…

Скрипнули старые петли на деревянной двери здания, и мы зашли внутрь. Тут не пахло сыростью или запустением — ничем не пахло. Повсюду осыпавшаяся со стен штукатурка, какие-то битые кирпичи, стекло. Все, что тут было ценного, вынесли за поколение до нас. Я открыл дверь и мы зашли в актовый зал. Небольшой, метров сорок. Поваленные в кучу остатки деревянных стульев — отлично, то, что нужно. Я выволок на середину целый стул.

— Садись! — Романов похлопал глазами, но покорно сел на предоставленное место. А ведь он мне доверяет! Я обошел его со спины и достал скотч. Он не успел оказать существенного сопротивления. — Ай-яй-яй, дозорный, второй раз ты оказываешься в таком положении! Жизнь ничему не учит, — отказаться от желания потыкать мою жертву было выше моих сил! Алексей бешено задергал руками, попытался ударить меня пока еще свободной ногой. Ненадолго, мой мальчик, ненадолго. Скотч привязал ноги к стулу. — Не дергайся так, а то упадешь вместе со стулом на пол, придется лежать в пыли, — я усмехнулся.

— Мерзавец! Ублюдок, что ты делаешь?! Это даром тебе не пройдет! Что тебе от меня нужно?!

— Помолчи.

Я отошел на несколько шагов и окинул картину взглядом. Растрепанный и взбешенный Романов производил не такое уж и неприятное впечатление. Светлая прядь упала на глаза, пара пуговичек на рубашке расстегнулась, пока я боролся с ним и обнажила светлую кожу. На шее серебряная цепочка с крестиком.

До этого дня я был полностью гетеросексуален! На минуту даже стало его немного жалко.

Я закрыл глаза и развел руки в сторону. Заклинание требовало много сил, хоть и было не сложным. Но оно тянуло на второй уровень вмешательства. Такие манипуляции с Силой почувствуют стазу же. В городе, скорее всего, мне бы не дали закончить начатое. А тут… есть шанс, что оперативники прибудут не сразу. Впрочем, бояться мне нечего, правом меня наделил сам мой подопытный. Алексей в ужасе смотрел на меня, пока я произносил слова заклятья, уже не пытаясь выбраться. Он еще ничего не понимал. Но он возненавидит меня, когда все узнает.

Последние звуки прозвенели в воздухе, и я открыл глаза. Передо мною на стуле сидел Алексей Романов. Человек. Почти человек. Я лишил его сил Иного. Пусть останутся долголетие, небольшие фокусы, предчувствия. Но больше никакого Сумрака. Он не будет туда ходить. Никогда. И никогда не останется там жить навсегда. Я этого не хочу.

Внезапно откуда-то слева, со стороны распахнутого окна донеслись одиночные хлопки. Медленно, словно на подиум театра, в центр зала вышел тот, кого я надеялся никогда больше не увидеть — высокий темноволосый тщедушный мужчина, мой учитель, человек из моего прошлого Адальберт.

— Браво, браво, Юрий! Ты опередил меня. Ты украл у меня этого сумеречного проводника. Обвел вокруг пальца… Что же мне теперь с тобой делать?

— Кто — нибудь объяснит мне, что тут происходит?! — Алексей было обрадовался новому лицу в нашей с ним пьесе, но что-то его настораживало сверх меры.

— Тебя, мальчик, только что лишили всей твоей силы Иного.

Алексей секунд тридцать в ужасе смотрел на Адальберта. И перевел взгляд на меня. Взгляд, полный ненависти.

— Это правда?!

— Проверь, — я пожал плечами.

Алексей попытался поднять свою тень и от бессилия чуть не расплакался.

Прямо за спиною раскрылся светлый портал и из него шагнул шеф Ночного Дозора. Евгений Евстахович с немым вопросом уставился на нашу компанию. Адальберт свысока кивнул ему. Он был очень спокоен. Эта обманчивая личина, я ее узнаю.

— Я вижу, ты озаботился правом на вмешательство, Юрий. Но я тут как представитель Инквизиции по другому вопросу. И говорить с тобой я буду не о судьбе этого мальчика, которую ты сломал, — Адальберт с притворной жалостью взглянул на стул с все еще привязанным к нему дозорным. Бывшим дозорным. — Я буду говорить о другой жизни, которую ты унес. О Ларисе Веденеевой. Именем Инквизиции я арестовываю вас, глава Дневного Дозора маг вне категорий Юрий!