Слово о Драконе (джен)

— И вот просыпается он однажды, а у него жена — грязекраб! Уродливый такой…

— Да ладно заливать, это как он раньше-то такую жену не заметил?

— Да ладно жена, как он умудрился не заметить такую тёщу, вот что мне интересно.

— Бррр! С другой стороны, тёща-грязекраб молчит и не пилит.

— Зато клешнёй как хватит! И нет ноги.

— Предлагаю выпить за то, чтоб наши жёны и дальше оставались такими, какие есть, и свою тайную сущность прятали глубоко внутри!

— Хороший тост, поддерживаю!

Кружки столкнулись с жизнерадостным стуком. Этим вечером в «Пике ветров» собралась приличная компания по случаю празднования Солнечного отдыха. Всеобщий выходной, лавки закрыты, лишь таверна гостеприимно распахнула свои двери, как и всегда. Как тут не собраться приятной компанией старых знакомых и не перетереть за жизнь?

Сначала обсуждение крутилось вокруг гражданской войны, зависшей в хрупком положении вялотекущего конфликта. То Братья Бури отряд имперцев потреплют, то легионеры отловят пару бунтовщиков и вздёрнут на ближайшем суку в назидание. Ещё эльфы эти, жёлтые, востроухие, в золотых доспехах и чёрных одёжках. В Данстар они ещё не забредали, но слухи ползли.

— Вот бы посмотреть на них, — мечтательно сказал Булфрек, вырвавшийся по случаю праздника из чертогов ярла.

— Да, женщины у них хороши, говорят, — согласился кузнец Рустлейф, убедившись, что жена не услышит.

Дин усмехнулся, наклонился вперёд, и огонь свечи отразился в его золотых глазах.

— Было бы на что смотреть. Это ж альтмеры! У них бабу от мужика отличить можно, только когда исподнее сдерёшь, а это ж ещё постараться надо.

— Да ну, — не поверил Рустлейф. — Те же, которые в чёрных тряпках, бабы и есть. А в доспехах при них, значит, мужики-охранители. Разве не так?

— Так, да не так, — Дин откинулся обратно, заглянул в свою опустевшую кружку и со вздохом поставил её на стол. — Те, что в тряпках, те магуи, и вовсе необязательно при этом бабы. Так-то.

— Ну да, — неприязненно пробурчал Булфрек, — ты-то лучше всех про эльфов знаешь, эльфийский…

Закончить тираду слуга ярла не успел, Дин перегнулся через стол и схватил его за грудки. Ярко-рыжие волосы качнулись, открывая заостренные уши.

— Где ты тут эльфа увидел, а? Ща как двину в ухо!

— Нигде, нигде, — поспешил заверить Булфрек. — Ты самый нордский норд из всех, что я видел! Подумаешь, ушастый, с кем не бывает…

Дин грозно насупился и поднёс кулак к самому его носу.

— Ты не на уши смотри, ты сюда смотри, знаток.

— Эй, остыньте, горячие нордские парни, — вклинился недовольный трактирщик Торинг. — Не портите мне имущество. А то знаю я вас, столы опрокинете, кружки побьёте, а платить кто будет? Лучше, вон, послушайте Кариту, она сейчас петь будет.

Дин пожал плечами, выпустил Булфрека и потребовал себе ещё мёда. За соседним столом недовольно грякнул кулаком по столу Стриг Солёный Трап.

— Да сколько можно слушать твою дочку! Ни голоса, ни слуха!

— А где вы тут ещё барда найдёте? — Карита недовольно упёрла руки в бока, отложив лютню. — Сам, что ли, петь станешь? Да ты скрипишь, как несмазанная телега!

Стриг смешался, буркнул, что чего сразу он-то петь? Пусть кто-нибудь другой поёт.

Карита самодовольно улыбнулась, но тут кто-то из дальнего угла таверны подал голос:

— А вот у Дина голосина ничего так, и застольные песни он о-го-го как горланит! Ему лютню в руки дай — и готов бард!

Дин бросил взгляд на недовольно поджавшую губы девушку и покачал головой.

— Так дела не делаются. Чтоб бардом стать, надо в их Коллегии в Солитьюде обучение пройти. Да и не умею я на лютне-то.

Но пьяненьких и воспылавших энтузиазмом завсегдатаев таверны было уже не остановить.

— Ну ты сам подумай, — увещевал Рустлейф, — всем же от этого хорошо будет. Мы перестанем слушать завывания Кариты, ты будешь иметь какую-никакую денежку…

— А Карита как же? — слабо отбивался Дин.

— Кариту нейтрализуем, — пробасил Стриг. — Эй, Карька, ты девка видная, подумаешь, поёшь плохо. Выходи за меня, а? Только не пой больше, пусть нам Дин поёт.

Дочка трактирщика зарделась и нервно сжала подол платья.

— Я подумаю. Вот вернётся Дин из Солитьюда, и если окажется, что он хорошо поёт… Тогда ну их к драконам, эти песни!

— А меня спросить?! — взревел оскорблённый в лучших чувствах отец.

За бурной семейной сценой как-то незамеченными прошли дальнейшие сборы. Подвыпившего Дина чуть ли не на руках вынесли из таверны, погрузили в телегу и пожелали лёгкой дороги, пригрозив извозчику самыми разными карами, если тот не доставит их будущего барда в Солитьюд в целости и сохранности.

Возчик послал всех и каждого, пересчитал плату и щёлкнул вожжами. Лошадь, недовольная поздним путешествием, всхрапнула, но пошла вперёд.

Дин уезжал к новой жизни в компании двух бутылок мёда. Больше ничего собутыльники дать ему с собой не удосужились: ни еды, ни какого-либо скарба.

Дин проснулся уже на подступах к Солитьюду. Возчик поворачивать назад отказался, стал требовать за обратный путь денег, которых у Дина не было, а на подсунутый под нос кулак отреагировал излишне бурно и ссадил пассажира с телеги, оставив бутылки с мёдом в качестве компенсации. Провожая взглядом удаляющуюся повозку, Дину ничего не оставалось, кроме как смириться и пойти дальше пешком.

За время пути ему всё-таки удалось вспомнить, что вчера произошло, и что он забыл так далеко от дома. Возвращаться было слишком долго, оставался один путь — в Солитьюд, в Коллегию Бардов.

Изнутри респектабельная и уважаемая обитель музыкантов представляла собой сущий вертеп. Просторный дом был наполнен суетящимися людьми и мерами, речь их сливалась в единый монотонный гул, в котором изредка можно было вычленить отдельные фразы вроде: «Пирожки, кто обещал пирогов напечь?» — или: «Кто-нибудь, сделайте уже заказ на вино и успокойтесь!». Посреди этого хаоса царил альтмер, встрёпанный, будто не видел расчёски уже неделю и не спал дня три.

Дин посчитал его главным, подошёл поближе и прокашлялся, привлекая внимание. Альтмер подпрыгнул и развернулся на месте, грозно нахмурив брови.

— Почему бездельничаем? — строго спросил он.

Дин выглядел весьма растерянным от такого подхода и единственным, что он выдал в ответ на реплику, было глубокомысленное: «Эээээ…»

Альтмер почти уже было вернулся к своему ответственному делу по раздаче указаний, но скользнул взглядом по торчащим из рыжих волос заостренным ушам и сбился с мысли.

— Бретау, здесь?..

— Сам ты бретау, — Дин насупился и сунул кулак эльфу под нос. — Я не бретон, я норд, не видно, что ли?

— Да-да, конечно, — рассеянно проговорил альтмер, ладонью отводя кулак в сторону. — Не мешайте, юноша, я занят. Кто вы, и что вы вообще здесь делаете?

— Ну, меня зовут Дин, я того, в барды записаться хочу. На лютне играть, песни петь, баллады сочинять, людей радовать.

Альтмер открыл было рот, чтобы произнести что-то резкое, но передумал и посмотрел на Дина уже более осмысленно, цепким оценивающим взглядом.

— Моё имя Виармо, я директор Коллегии Бардов. Думаю, ваше поступление вполне возможно. Вам только нужно пройти вступительное испытание.

— Хорошо, я готов, — кивнул Дин. — Что от меня требуется?

— Через неделю должен состояться наш традиционный праздник, Сожжение короля Оглафа, но проблема в том, что ярл на этот раз не дала разрешения на его проведение. Бедняжка недавно потеряла мужа, но это же не повод! — Виармо возмущённо взмахнул руками.

— Стоп-стоп, а с этого момента поподробнее, — сказал Дин, вклинившись в эмоциональную речь. — Чегой-то с Торугом случилось?

Виармо бросил на него такой взгляд, словно Дин был каким-то необразованным и невоспитанным варваром. Впрочем, альтмеры считали таковыми всех остальных, это любому известно!

— Как, вы не слышали? — с возмущением и удивлением спросил Виармо. — Это же такой кошмар, такой ужас! Его убил этот бунтовщик, как же его… Гульфик?

— Может, Ульфрик?..

— Да-да, он самый, спасибо, юноша. Представляете, этот преступник! Он вызвал короля на поединок прямо на совете и убил! Я не был тому свидетелем, к моему величайшему сожалению, но люди поговаривают, что Ульфрик победил нечестно. Он выкрикнул какое-то заклинание, и нашего короля просто разорвало на куски! Ах, какая из этого может выйти баллада…

Дин рискнул вклиниться в поток слов, пока и сам не забыл, что ему было нужно от Виармо.

— Ах да, ваше вступительное испытание. Я полагаю, что объяснить Элисиф всю важность этого праздника смогла бы старинная Песнь о короле Олафе, но, вот беда, записи с текстом были утеряны, а наизусть её никто не помнит. Скорее всего, книга находится в Упокоище, где и похоронен король Олаф. Принесите её, и вы будете приняты в коллегию.

— Да ты издеваешься! — воскликнул Дин. — Туда же три дня в одну сторону только идти, и ты предлагаешь мне успеть за неделю?

— Ну, ты ведь хочешь стать бардом, уверен, что-нибудь сможешь придумать, — Виармо тоже перешёл на более фамильярный тон.

— Уже придумал. Вам праздник нужен куда больше, чем я хочу стать бардом. Песни за столом горланить я и без высшего образования могу. Так что с вас лошадь, а с меня книжка.

Альтмер поперхнулся воздухом, завязался торг, но тут, в общем-то, и деться было некуда — или соглашаться на условия, или самому отправляться в кишащее нежитью подземелье.

— Хорошо! — раздражённо воскликнул Виармо наконец. — Но если самое позднее через шесть дней лошадь не будет стоять в конюшне, а мне на стол не ляжет Песнь о Короле Олафе, твой портрет появится на каждом дорожном столбе, ты меня понял?

— Зачем так нервничать-то? — Дин был полностью умиротворён. — Всё будет в лучшем виде, ты и оглянуться не успеешь.

— Очень на это надеюсь, — Виармо проводил его взглядом и, наконец, вспомнил про свои обязанности распорядителя. В стенах коллегии вновь зазвучал его начальственный голос, задавая тон окружающему хаосу.

Лошадь действительно оказалась хорошим подспорьем, и трое суток пешего пути превратились в одну ночёвку на природе — рядом воют волки, зато бесплатно! — и ещё несколько часов верхом после подъёма.

Оставив лошадь привязанной неподалёку, Дин без страха толкнул массивные двери и шагнул в усыпальницу. Навстречу ему выплыл молчаливый призрак, не предпринимавший, впрочем, никаких активных действий.

— А ты ещё кто? — поинтересовался Дин, но ответа не дождался, пожал плечами и пошёл вперёд. Призрак двигался следом, как привязанный. — Ну, и чего ты за мной увязался?

— Я Свакнир. Бард, — сказал призрак и вновь скорбно замолчал.

— А чего такой неразговорчивый, если бард? — спросил Дин. — Свакнир, говоришь? У тебя имечко почти как у моего старинного знакомого, обглодай Шор его кости. Что ты тут делаешь-то? Неужто тоже за Песнью явился, да так и сгинул?

Свакнир же окончательно утратил тягу к общению, и в конечном итоге Дин махнул на него рукой. Идёт себе, есть не просит, обстановку освещает, не болтает по пустякам — вполне удобный спутник.

В Упокоище даже спустя многие века пахло особыми составами, коими натирали мёртвые тела, прежде чем обернуть их в грубый лён и уложить в каменные ниши. Запах этот мешался с затхлостью давно не проветривавшегося помещения и запахом отсыревших, пришедших в негодность книг. Дин шёл по коридорам как по жилому дому, с интересом оглядываясь и не выказывая никаких признаков страха.

В одном из залов на постаменте лежало украшение в форме трёхпалой лапы — драконий коготь. Стоило рыжему норду протянуть руку и коснуться холодного металла, как поблизости зашевелились мёртвые тела, обретая подобие жизни. Драугры пробуждались от своего векового сна, чтобы покарать нарушителя. Но встретил их не полный ужаса вопль трусливого воришки и не блеск стали в руках бывалого вояки, а тяжёлый взгляд золотых глаз и холодный голос, с рокотом прокатившийся по подземелью.

— HUZRah NeyL ZUL, ZaaMME, — изрёк Дин, выпрямив спину и смотря на нежитей сверху вниз. Ещё пару мгновений драугры стояли недвижимо, но вот их стройные ряды дрогнули, и немёртвые воины начали опускаться на колени.

— AaL, IN, — прошелестело несколько десятков мёртвых глоток.

— BRUN HET KEL DaaR SONaaN, — Дин махнул рукой в сторону призрака барда, смотревшего на эту сцену с раскрытым ртом.

Один из драугров отделился от общей группы и куда-то ушёл. Вернувшись, он вновь опустился перед Дином на колени и протянул ему потрёпанную книгу.

— Но как?!

— Что, решил заканчивать играть в молчанку? — незло усмехнулся Дин, повернувшись к Свакниру. — С любым можно найти общий язык, даже если это драугр. А тебе самому в Совнгард-то не пора, друг?

— Да, ты прав, — кивнул призрак. — Песнь о короле Олафе не будет подвергнута забвению, а значит, я могу уйти.

— Вечной пирушки тебе, бард, — пожелал Дин и засунул книгу за пазуху. — А мне не помешало бы и о презренном подумать. Тут наверняка найдётся пара-другая монеток. Эй, ZaaMME! BRUN HET YUVON!

За краткое время отсутствия Дина Солитьюд нисколько не изменился. И Виармо всё так же царил среди хаоса, разве что выглядеть стал получше.

— Что, выспался? — добродушно усмехнулся Дин. Виармо аж вздрогнул от неожиданности и обернулся.

— А, это ты. Явился-таки.

— Явился. Лошадь в конюшне, можешь проверить, — кивнул Дин и достал из-за пазухи истрёпанную книжицу. — А вот Песнь.

— Поосторожнее, это же историческая ценность! — прикрикнул Виармо, принимая Песнь, и принялся осторожно перелистывать ветхие страницы. — С этой гражданской войной людям совершенно необходим праздник, чтобы слегка расслабиться… Ох, какая незадача! — огорчённо воскликнул он. — Песнь повреждена, некоторые строки прочитать совершенно невозможно. А то, что уцелело, ясно показывает, как далеко с давних пор шагнуло искусство стихосложения. Песнь просто нельзя зачитывать при дворе в том виде, в каком она есть сейчас!

— И что теперь делать? — растерянно спросил Дин, по-простецки почесав в затылке.

Виармо задумчиво погладил книгу.

— Это поправимо, думаю, оставшиеся строки можно будет сочинить заново. Пошли, может, у тебя найдётся пара подходящих идей.

Они поднялись на второй этаж, в кабинет директора. Виармо ещё раз пробежал глазами текст Песни и взялся за лютню.

— О, Олаф, поработитель, предатель без глаза; несущий смерть демон, драконоборец-король. Легенда о тебе лишь ложь, страх и обман! Вероломный захват Нуминекса — обман, что пребудет в веках… Так, здесь текст повреждён. Идеи есть, Дин?

— А что, если Олаф сам был драконом? Нуминексом в человеческом облике? — Дин приложил руку к груди и продекламировал: — Здесь не слышали Криков и звона мечей, не сражались вовек человек и дракон! Нуминекс — это Олаф в обличье другом, в небе кружит ночами безлунными…

И такая послышалась в голосе простого нордского парня тоска по столь жестокой несправедливости, что даже бывалого барда проняло.

— Исполнение на отлично! А вот содержание… нет, крайне маловероятно, — Виармо покачал головой. — В это никто не поверит.

— Ну, тогда напиши, что Олаф вероломно напал на спящего дракона, — вздохнул Дин.

— Вот это, пожалуй, подойдёт. Молодец!

Виармо тут же набросал несколько строк на полях книги.

— Идём дальше. Олаф захватил власть угрозой и лестью, поставил Фолкрит, Винтерхолд, остальных на колени, и лишь Солитьюд остался верен Скайриму. Месть же Олафа была вдохновенна, молниеносна, чудовищна… Хм, в исторических хрониках всё выглядит немного иначе. Вот уж правда, историю пишут победители! Чем заполним пробел в песне? — Виармо поднял взгляд от текста и строго посмотрел на Дина, мол, только без глупостей вроде драконов-оборотней.

— Ммм… Ещё одна хитрая уловка? Переодетые в форму Солитьюда солдаты напали на Винтерхолд.

— Неплохо, — одобрил глава бардов. — И официальным хроникам не противоречит, лишь раскрывает их с другой стороны. Ох, мне не терпится представить восстановленную Песнь во дворе! Я бы и тебя пригласил, да только, — Виармо смерил Дина оценивающим взглядом, — не обессудь, но рожей ты не вышел. Да и одет совершенно по-простецки. Хм, кстати, кого-то мне твоё лицо напоминает. У тебя, случаем, никто из родственников гонцом не работает?

— Увы, — развёл руками Дин. — Я круглый сирота.

— Соболезную, — ради приличий сказал Виармо. — Так, я сейчас во дворец, а ты подожди где-нибудь во дворе. Если всё пройдёт хорошо, то уже вечером состоится празднование! Там я и приму тебя в барды. Увидимся!

И, не дожидаясь ответа, альтмер сбежал, унося с собой потрёпанную книгу и лютню. Дин пожал плечами и вышел на улицу, но не стал неприкаянным шататься возле Коллегии, а отправился по магазинам тратить то золото, которым поделились драугры.

К вечеру Дин внешне походил уже не на оборванца, а на горожанина среднего достатка. Он приоделся и привёл себя в порядок в цирюльне, так что рыжие волосы перестали быть похожи на паклю, а заказанная в таверне бадья с горячей водой и вовсе привела Дина в крайне умиротворённое состояние.

Виармо даже не сразу его узнал при встрече. Глава коллегии запомнил подозрительного оборванца с носом-картошкой, простейшей физиономией и звериными глазами, а сейчас Дин действительно походил на бретау — полуэльфа. В его облике сочетались черты норда и альтмера, это сложно было не заметить, как бы сам Дин ни отпирался и ни называл себя чистокровным нордом. Впрочем, массивный кулак — аргумент достаточный для того, чтобы держать свои догадки при себе.

— Поздравляю, юноша! — Виармо в порыве чувств схватил Дина за руку и энергично тряхнул. — Ярл Элисиф была в восторге! Она сказала, что отныне мы можем сжигать чучело короля Олафа хоть каждую неделю, представляешь?

— О, надо же, — Дин осторожно высвободил руку. — Это хорошо.

— Пойдём же, я представлю тебя остальным и вручу твою первую лютню. Береги её, первый инструмент — он самый счастливый. Повесишь потом на стену и будешь внукам показывать.

Дин терпеливо снёс и торжественную церемонию сожжения, и не менее торжественное представление. Виармо, наверное, минуты три описывал его достоинства, о наличии многих из которых у себя Дин даже не подозревал до сих пор!

И вот, наконец, директор Коллегии вручил новичку лютню и прочувствованно сказал:

— Засим я посвящаю тебя в звание барда! Надеюсь, ты покажешь себя достойным учеником и не посрамишь Коллегию в будущем!

— Спасибо, мне очень приятно, — Дин коснулся струн пальцами и хмыкнул. — Но вступительные экзамены у вас сложноватые, я-то думал, надо будет песенку там спеть или ещё что, чтоб показать наличие таланта.

Коллегия Бардов — заведение прелюбопытнейшее. Помимо собственно обучения подрастающего поколения и распевания песен барды занимаются и кое-чем другим.

Второй профиль Коллегии — торговля информацией. Бард везде бывает, всё видит, порой о том, что происходит, барды умудряются узнавать раньше официальных властей, потому что близки к народу, и раньше простых людей, потому что близки к власти.

Бард обязан уметь не только играть на музыкальных инструментах и петь баллады. Бард должен постоянно держать глаза и уши открытыми. Ведь даже то, что именно просят спеть люди, многое говорит о царящих настроениях. Правильно интерпретируя увиденное и услышанное, бард узнаёт много нового, и при случае делится с коллегами по лютне.

Разумеется, не каждый выпускник Коллегии Бардов причастен к её второй жизни. Кому-то достаточно простой роли певца в деревенской таверне — эти выпускаются уже через несколько месяцев, научившись читать ноты, разбирать аккорды и заучив несколько самых популярных песен. А вот далее, если ученик желал совершенствоваться, он уже самостоятельно решал, какими курсами занять своё свободное время. Коллегия может многому научить, здесь преподаются и стихосложение, и риторика, и история, и музыкальная теория, на основе которой можно писать собственную музыку, и тренировки в записи незнакомых мелодий на слух, и регулярные лекции по современной политической обстановке, и многое, многое другое.

Товарищи Дина были весьма наивны, полагая, что в коллегию берут любого желающего в любое время, но повезло — Виармо на радостях от возвращения любимого праздника сделал исключение и принял новичка в середине учебного года. Да, барды учились весной и летом, чтобы к концу Месяца Мороза уже быть способными развлекать песнями простой народ, закончивший битву за урожай и жаждущий отдыха. По этой же причине желающих обучаться было обычно немного. На полях возиться надо, а не на лютне тренькать!

Краснеть за своего протеже директору не пришлось. В считанные дни Дин догнал программу-минимум, разучил нотную грамоту и присоединился к группе обязательного начального обучения.

Виармо не оставлял дело на самотёк, приглядывая за столь необычным учеником. Всё-таки обстоятельства становления Дина бардом были необычны, что поневоле вызывало интерес. Наблюдать за ним было даже любопытно. Поначалу у Дина не всё получалось, он часто обращался за помощью к преподавателям, а после занятий, пока остальные позволяли себе расслабиться, терзал несчастную лютню. Постепенно дело пошло, Дин уже не путался в ладах, легко заучивал новые песни, уверенно читал с листа несложные мелодии, и Виармо уже прикидывал, на какие курсы ему стоит посоветовать записаться в следующем году, чтобы полностью раскрыть потенциал. Уж в том, что Дин станет не просто бардом, у главы Коллегии сомнений не было.

Поздним утром двадцать первого числа месяца Последнего Зерна Дин направлялся в «Смеющуюся крысу». Ему предстояло несколько часов получать практические навыки выступления в таверне и постараться не быть освистанным. Середина дня, турдас — публики будет немного, а значит, и шанс опозориться низок. В багаже знаний Дина имелся с десяток популярных песен на три аккорда и пара штук инструментальных композиций, на несколько часов должно было хватить, а ближе к вечеру он уже уступит сцену постоянному барду «Крысы» и вернётся в коллегию получать зачёт.

На пути попалась небольшая толпа. Дин свернул было в переулок, чтобы не толкаться, но до его ушей из гула голосов донеслось что-то странное. Нахмурившись, рыжий бард резко сменил направление и, толкаясь локтями, добрался до самого центра толпы.

— Кто тут что про драконов говорит? — голос у Дина стараниями преподавателей Коллегии и благодаря природному таланту был тот ещё, глубокий и звучный, так что все взгляды тут же скрестились на нём.

— Дракон! Огромный чёрный дракон напал на Хелген четыре дня назад! — предыдущий оратор попытался вернуть внимание благодарных слушателей. — Я только что из Чёрного замка, принёс весть легату.

— Ты лично это видел? — Дин придвинулся ещё ближе. — Как тебя, кстати?

— Хадвар. Да, я видел дракона. Он налетел, когда должны были казнить Ульфрика…

— А вот с этого момента поподробнее, — решительно перебил Дин. — Давай сначала.

В кратком изложении история выглядела следующим образом. В сандас, семнадцатого числа, должна была состояться торжественная казнь Ульфрика Буревестника, который умудрился попасться неподалёку от Хелгена. Однако, когда голова предводителя восстания уже лежала на плахе, земля содрогнулась, а по людям прошлась волна пламени. С неба начали падать горящие камни, всё заволокло дымом, но разглядеть исполинского крылатого ящера, летавшего над домами, было можно. Хадвар был одним из немногих выживших, сумевших уйти подземным ходом, и самым целым. Именно поэтому он и был отправлен гонцом.

До Вайтрана Хадвару пришлось добираться своим ходом, и ярл не сразу согласился его принять, зато потом гонец с дурной вестью гнал лошадей во весь опор, останавливаясь в имперских фортах лишь затем, чтобы сменить коня, наскоро поесть и на несколько часов забыться сном.

— То-то ты такой затраханный, — покачал головой Дин. — Ты бы, братец, чем народ тешить, лучше бы сходил и отоспался. А легат и ярл умные, сами придумают, что делать.

— Ох, ты прав, — согласился Хадвар. — И правда, пойду я.

Толпа расходилась с лёгким недовольством из-за того, что продолжения не будет, но людям и имеющихся сведений с головой хватит для слухов и перетолков.

А Дин, забыв про «Смеющуюся крысу», развернулся и побежал в Коллегию. Ему просто необходимо было увидеть всё самому. Убедиться. Но просто так занятия прогуливать никто не позволит.

Да и лошадь не дадут.

— Знаешь, когда-то и я был новичком, — доверительно сказал Виармо. — У меня было два старинных песенника, пять нотных тетрадей, половина сложной партитуры для оркестра и целое море деревенских песен на три аккорда. Не то чтобы достаточный запас для приличного барда, но если уж начал выступать перед людьми, становится трудно остановиться. Так что я тебя понимаю, но одобрить такое вопиющее нарушение не могу!

Разговор длился уже более получаса. Дин пытался выторговать себе сольный тур по городам, Виармо был решительно против. Где это видано, месяца не проучился, а уже выступать намылился! Глава Коллегии не собирался позориться, выпуская на вольные хлеба недоучку, будь он хоть сто раз почётным бардом, и крайне экспрессивно доказывал свою правоту, расхаживая по кабинету и размахивая руками.

— И вообще, с чего такой энтузиазм? — сварливо спросил альтмер, развернувшись и посмотрев в бесстыжие золотые глаза. — Ты не похож на безмозглого юнца, решившего, что, раз ему доверили пару часов побренчать в пустой таверне, то уже всё можно, хоть во дворец ярла, хоть на главную площадь в базарный день.

— Мне очень нужно, правда, — Дин даже не пытался скрыть волнения, его пальцы, нервно теребившие завязку на вороте рубахи, мелко подрагивали, а кончики ушей побелели и от того особенно отчётливо выделялись своей формой.

— Но врать-то зачем? — устало спросил Виармо. — Если что-то серьёзное случилось, что я, не отпущу? Ты выгодно выделяешься умом на фоне местных остолопов, наверстаешь. Тебе сколько времени надо, неделю, две?

Дин отвёл взгляд.

— Не знаю. Может, несколько месяцев потребуется, может, больше. Я не уверен даже, что смогу вернуться.

Глава бардов всплеснул руками.

— Нет, вы только посмотрите! Не ты ли так отчаянно рвался в барды? И теперь, спустя несколько недель, хочешь всё бросить?! Позорище, я готов проклясть тот день, когда ты появился на пороге этого дома! В чём причина, Дин?

— Драконы, — сипло сказал рыжий бард. — Я… я должен убедиться, Виармо. Когда восемь волнений по миру пройдут. Когда Медная башня начнёт вечный бег, изменится облик часов и минут. И трио благое исчезнет навек, когда содрогнётся Красная Башня. Когда сын дракона утратит престол, он больше не будет защитою нашей, нас не прикроет могучим крылом, а Белая Башня падёт безвозвратно. Когда к Башне Снежной раздоры придут, настанет пора войны и безвластья… Тогда точно освободится от пут Мира Погибель! Дракон возвратится! Со скрипом тогда Колесо повернётся, но будет надежда, покуда сердце Последнего Драконорождённого бьётся…

Дин устало умолк. Тишину разорвали одиночные хлопки. Виармо несколько раз с чувством хлопнул ладонью о ладонь.

— Как я в очередной раз убеждаюсь, исполнение на отлично, а вот содержание… Поэтическая переработка пророчества о последнем драконорождённом, верно? Задания, подобные этому, даются на старших курсах. Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света. Когда Медная Башня пойдет и Время преобразится. Когда триблагие падут и Красная Башня содрогнется. Когда Драконорожденный Государь утратит свой престол и Белая Башня падет. Когда на Снежную Башню придут раскол, бесцарствие и кровопролитие. Проснется Пожиратель Мира, и Колесо повернется на Последнем Драконорожденном. Я всегда скептически относился к подобным предсказаниям конца света, но как учебный материал оно хорошо.

— А что, если пророчество правдиво? — возразил Дин. — Джагарн Тарн. Нумидиум. Падение Альмсиви. Кризис Обливиона. Гибель династии Септимов. Раскол, бесцарствие и кровопролитие любой может наблюдать, выбравшись за городские стены и проехав немного к центру Скайрима. А теперь ещё и новость о драконе, разорившем Хелген.

— Вот все бы ученики так историю учили и стихи сочиняли, насколько меньше в мире было бы бездарных бардов, — проворчал Виармо с недовольной миной. — Дай мне сюда свою лютню.

Дин с тяжёлым вздохом протянул главе Коллегии свой верный инструмент. Виармо перехватил лютню за гриф левой рукой, правой же провёл вдоль корпуса. От его ладони расходилась белая волна магии, и дерево менялось, приобретая металлический отлив. Закончив, Виармо мимоходом наиграл простенький мотивчик и удовлетворённо кивнул.

— Ну, вот, всё в порядке. Забирай.

— А что ты сделал? — поинтересовался Дин, ревниво прижимая лютню к груди. — Я сначала подумал, что ты её сломаешь или что-то вроде, чтобы показать, что я больше не бард.

— Вот ты такой умный, мой совсем не полукровный ученик, но порой такой дурак! — проникновенно сказал Виармо. — Я что, похож на вандала, способного сломать музыкальный инструмент?

Дин устыдился и заверил, что нет, не похож.

— То-то же. Я её зачаровал на прочность, а то я нордов знаю, с вас станется использовать лютню в качестве дубины. Были прецеденты.

— О, спасибо, — начал было Дин, но был остановлен резким жестом.

— Не перебивай, это ещё не всё. Раз ты такой умный и самостоятельный, пойди и набери перед отъездом заданий, я не позволю, чтобы ты бездельничал и деградировал там, убивая свой талант! И ты минимум три раза выступишь в тавернах во время своего путешествия. Можешь больше. Но если будешь освистан, мне на глаза не попадайся, позорище! Вопросы?

Дин забросил лютню за спину, сделал широкий шаг вперёд и сграбастал Виармо в объятия. Тот от неожиданности кхекнул и попытался выбраться из медвежьей хватки, но успеха не достиг — Дин был всего на полголовы ниже альтмера, зато почти в полтора раза шире.

— Пусти, задушишь, — прохрипел Виармо, пытаясь скрыть за недовольством, насколько он расчувствовался от этого жеста.

Дин отпустил учителя и широко, открыто улыбнулся.

— Спасибо тебе огромное! Я не опозорю Коллегию, обещаю. Только это… мне ещё и лошадь нужна.

— А императорскую корону тебе не надо?!

Очарование момента было разрушено, и новый спор обещал продлиться ещё полчаса, не меньше.

Лошадь Дин всё-таки вытребовал, но Виармо, из-за обиды ли или врождённой альтмерской вредности, выделил ему старую клячу, ленивую и полуседую, с артритными ногами и мерзким характером. Вопрос характера Дин решил в пару минут — получив кулаком по носу, кляча понятливо придержала норов. А вот со всем остальным оставалось только смириться.

Путь, который гонец со сменными лошадьми проделал за трое суток, у Дина отнял вдвое больше времени. Было понятно, что в Хелгене не осталось никаких следов пребывания дракона, почти две недели-то спустя! Всё, что можно, уже наверняка растащили мародёры.

А на подходе к Вайтрану Дина перехватили стражники.

— Кто таков, куда направляешься?

— Дин из Данстара, — отрекомендовался Дин. — Вот, к Хелгену еду.

Простой ответ вызвал довольно странную реакцию. Парни в глухих шлемах подобрались, кое-кто положил ладонь на рукоять меча.

— А чего это ты такой ушастый в Хелгене забыл? Никак шпионить собрался в пользу желтомордых?

— Парни, вы чего? — удивлённо спросил Дин, даже не став привычно возмущаться сравнению с эльфом. — Я странствующий бард, а тут такое событие! Не одну балладу сочинить можно.

— Ну-ну, — не поверил глава отряда. — Странствующие барды нищие, на лошадях не ездят.

— Да разве ж это лошадь? — праведно возмутился Дин. — Это ходячий мешок костей! Ну, хотите, я вам на лютне сыграю?

— А сыграй, — сказал стражник. — Проверим, какой из тебя бард. Давай «Рагнара Рыжего»!

Дин тяжко вздохнул, спешился и взялся за лютню.

— Жил да был Рагнар Рыжий, героем он слыл. Как-то раз он в Вайтран ненадолго прибыл…

Стражники были слушателями молчаливыми и очень внимательными. Дин не мог видеть их лиц под шлемами, но отчего-то представлял полные глубокомыслия физиономии, которые бывают только у тех, кто пытается показаться докой в деле, в коем не смыслит ни скампа.

В конечном итоге бардом его признали, но в Хелген не пустили, вместо этого перенаправив в Вайтран, к ярлу и его придворному чародею, мол, там тебе и про дракона расскажут, и на честность проверят, а то шпионы нынче хитрые пошли, могут и приличным бардом прикинуться.

Дин только хмыкнул, пристраивая лютню за спиной и снова взгромождаясь на клячу. Знали бы эти почтенные господа, что назвали приличным бардом ученика, даже не закончившего обязательный курс! С другой стороны, если и другая публика будет столь же непритязательна, выполнить наказ Виармо труда не составит.

Ярл Вайтрана Балгруф Старший Дину не очень понравился. Вроде молва о нём говорит, как о хорошем правителе и славном воине, да и народ ярла любит… Вот только, похоже, вся воинская слава осталась в прошлом. Балгруф сидел на троне, подперев голову ладонью, и со скучающим видом наблюдал за тем, как собачатся неказистый плюгавый мужичок и разрисованная тёмная эльфийка. Где подготовка к вторжению драконов, где ревизии обороноспособности?

Дин подошёл почти вплотную, но его так и не заметили. Тогда он вежливо прокашлялся, привлекая к себе внимание.

— Кто таков? — сурово спросил Балгруф, встрепенувшись и сбросив с себя оковы скуки.

— Дин из Данстара, странствующий бард. Я интересуюсь нападением дракона на Хелген, и стражники направили меня к вам, ярл.

— А, драконы. Были тут двое, утверждали, что видели, как на Хелген напал дракон и разрушил город, — кивнул Балгруф. — Один из них ускакал уже, а другого я направил к своему придворному чародею.

— Могу я с ним поговорить, ярл? — вежливо поинтересовался Дин.

— С Фаренгаром или с тем оборванцем? Только если не оторвёшь их от какого-нибудь важного исследования. Провентус, проводи барда к магу.

— Но, ярл, — вскинулся плюгавый мужичок, — может, лучше послать слугу?

— Советник, ты тут где-нибудь слуг поблизости видишь? — спросил Балгруф, не смущаясь того, что при разборке присутствует посторонний.

Названный Провентусом сдался и сделал знак Дину идти следом. Данмерка усмехнулась со смесью презрения и превосходства и прошипела себе под нос что-то явно нелицеприятное в сторону советника ярла.

Когда тронный зал остался позади, Дин хлопнул своего провожатого по плечу.

— Сочувствую, мужик, — участливо пробасил он.

— Ай, что там, — досадливо скривился Провентус. — Это всё Айрилет, сучка разукрашенная. Небось, на свою серую задницу ярла приманила и вертит им теперь, как хочет. А Балгруф наш и рад ей угодить! Войска вот к Ривервуду послал, а про то, что на эту тему ярл Фолкрита подумает, ему побоку. Эх… Слушай, а почему я вообще тебе это всё рассказываю? — вдруг озадачился он.

— Бывает иногда, хочется вывалить накипевшее первому встречному, которого больше никогда не увидишь. Не волнуйся, я никому не скажу, — торжественно пообещал Дин. — Да и взгляни, разве я похож на шпиона?

Провентус посмотрел на странного барда и признал, что никто не выберет шпионом столь приметного мужика, да ещё и явного полуэльфа.

— Но-но, — сказал Дин, сунув ему под нос кулак. — Я чистокровный норд, а вздумаешь дурное про мою покойную матушку говорить, не посмотрю, что ты важное государственное лицо, побью.

— Хорошо-хорошо, — согласился советник ярла, чуть отодвинувшись. — Ты ни в коем случае не эльф.

— То-то же. Так, где тут чародей-то ваш обитает?

Придворный чародей по имени Фаренгар, по словам Провентуса, проживал и работал на первом этаже, рядом с тронным залом, но конкретно в данный момент проверял старую ловушку, которая когда-то использовалась для поимки Нуминекса.

— Можешь гордиться тем, что увидишь это могучее сооружение, — заметил советник ярла.

— Я уже в предвкушении, — Дин едва заметно усмехнулся и мимоходом пощупал висящую на стене голову тролля. Вроде настоящая.

Драконья ловушка занимала обширную часть верхнего этажа. Дин сощурился, подставив лицо гуляющему по площадке сквозняку.

— И что, дракон добровольно сунулся в этот отнорок, где у него не было пространства для манёвра? — с искренним любопытством спросил он.

— Легенда гласит именно так, — согласился Провентус. — Вон там царапины видишь? От драконьих когтей остались.

Царапины выглядели достаточно внушительными и достаточно древними, чтобы быть действительно оставленными драконом. Дин восхищённо прицокнул языком, обойдя их по кругу.

— Здорово, конечно. А где этот ваш Фаренгар-то?

— Я тебе не «этот ваш», — сварливо отозвался потолок. Дин вскинул голову и нашёл взглядом чародея, который как раз спускался с галереи. — Я, к твоему сведению, ведущий специалист, мэтр магии Фаренгар Тайный Огонь! Ай, что с такими, как ты, говорить…

— Не будьте так категоричны, — Дин сделал несколько шагов навстречу, голос его стал негромким, вкрадчивым и бархатистым, — Со мной можно поговорить о многом, об астрономии, о принципах трансмутации, о теории магических потоков, например.

— Да? И многое же ты можешь сказать о принципах трансмутации? — въедливо спросил маг, уцепившись за представленную возможность. Фаренгар был уверен, что такая деревенщина, как этот рыжий парень, не может разбираться в магических дисциплинах, и с удовольствием ткнул бы собеседника в его невежество.

Да только, как оказалось, скромный парень Дин из Данстара не лыком шит. Оппоненты перебрасывались заумными терминами и формулами, да с такой яростью, что воздух между ними чуть ли не искрил! Советник ярла решил не лезть меж двух огней и тихонько ушёл, оставляя этих ненормальных наедине.

— …и если бы вы читали последние статьи на эту тему, вы бы поняли, насколько погрязли в своём невежестве!

— Виноват, — улыбнулся Дин и развёл руками. — В последние годы я совсем не следил за новыми веяниями в магической науке.

— В следующий раз постарайтесь более весомо аргументировать свою позицию, — добродушно отозвался Фаренгар, погладив свою куцую бородку. — Но вы ведь не для простой беседы искали встречи со мной?

Дин, конечно, отметил, что обращение к нему сменилось на более уважительное, и согласно кивнул.

— Меня заинтересовал случай нападения дракона на Хелген. Возможно, я смогу сочинить песню по мотивам произошедшей там великой битвы.

— Вам придётся сильно приукрасить, если хотите снискать признание простых слушателей, — сказал Фаренгар и дал Дину знак идти следом. — Ящер прилетел во время публичной казни, дохнул огнём и каким-то образом сделал так, чтобы с неба падали горящие камни, после чего ещё какое-то время летал над городом, поливая дома пламенем, и скрылся в неизвестном направлении. Никто даже не думал о том, чтобы оказать сопротивление, свою шкуру бы спасти. До Вайтрана добралось двое выживших, по показаниям которых я и восстановил события.

— Только двое?

— Другие могли двинуться в сторону Фолкрита, а Братья Бури — податься в леса, — пожал плечами Фаренгар.

— С имперским легионером я уже общался, а можно поговорить с другим очевидцем? — спросил Дин.

— Увы! — маг сокрушённо качнул головой, отпер дверь и пригласил Дина в свой кабинет. — Ярл назначил его моим помощником, но от этого проходимца уже неделю ни слуху, ни духу. Может, сгинул, но я склонен полагать, что он просто сбежал.

— Жаль, жаль. А я ничем помочь не смогу?

Фаренгар собрался было ответить, но тут дверь распахнулась, и в проёме возникла та самая данмерка.

— Тревога! Дракон напал на северную сторожевую башню!

Дракон был велик и ужасен. Покрытое природной бронёй тело, внушительный хвост, полная острых зубов пасть и, конечно, огненное дыхание — этот монстр был создан для боя и убийств.

Что могли ему противопоставить стражники? Немного, но и немало. Охотничьи стрелы-срезни прорвали перепонки на крыльях дракона, заставив его снизиться и принять бой на земле. Установилась патовая ситуация, но как долго она продлится, было непонятно. Раненый дракон не позволял приблизиться к себе на расстояние удара мечом, отгоняя редких смельчаков взмахами хвоста, а стрелы были на исходе. Двое стражников, попытавшихся всё же достать ящера спереди, лежали тут же, мёртвыми, обгорелыми кусками плоти.

Переломить ход сражения могла помощь мага, и сейчас все ждали его появления, изредка выпуская по дракону стрелы, чтобы не расслаблялся.

И вот со стороны Вайтрана раздался приближающийся топот копыт. Хускарл ярла Айрилет вела с собой подкрепление в лице отряда стражи, придворного мага и какого-то постороннего рыжего парня с лютней за спиной. Дина не удалось оставить во дворце ни уговорами, ни угрозами, бард упёрся всеми конечностями, желая лично увидеть дракона, и Фаренгар с Айрилет дружно плюнули на этого самоубийцу. Хочет — пусть идёт, может, сумеет отвлечь дракона на пару секунд.

За два десятка метров от дракона, там, где не доставало пламя, Дин спрыгнул со своей клячи и побежал вперёд, выдернув лютню из-за спины и перехватив её за корпус. Ящер вскинул голову, готовый встретить его струёй огня, и тут случилось невероятное!

Человек взмыл вверх в гигантском прыжке, пропустив пламя под собой, и с размаху воткнул гриф лютни в глаз дракона!

Монстр покачнулся, мотнул башкой, двинул крылом, попытавшись выковырять засевшую в глазнице занозу, но движения его были медленными и неуверенными. Дин перекатом ушёл с места приземления и вскочил на ноги, напружиненный, как готовый к прыжку кот.

Дракон повернул голову, чтобы взглянуть на него уцелевшим глазом, и, видимо, что-то почувствовал.

— Довакин? Не-е-ет!

Крик быстро оборвался, ящер бессильно уронил башку на землю, чудом не сломав лютню, и дёрнулся в предсмертной судороге. Застывшую тушу окутало яркое сияние, дракон сгорал на глазах, как лист бумаги, а потом свет мощным потоком влился в тело барда.

Когда свечение исчезло, от дракона мало что осталось — лишь скелет, застывший в хрупком равновесии, словно бы раздумывающий, а не раскатиться ли ему на отдельные кости. Испуганные люди вокруг перешёптывались: «Нет, ты это видел?» «Борода Шора, этот парень ухайдокал дракона!» «А это сияние… Неужели правда довакин?»

Дину не было никакого дела до них. Он стоял, закрыв глаза и до побеления костяшек сжав кулаки. Поглощённая душа внутри него пыталась распрямиться, захватить власть, пожрать наглеца в ответ и возродиться в его теле. Убивший дракона сам становится драконом…

Но у души не было ни единого шанса. Более сильный и злобный хищник разорвал всё, что составляло сущность древнего ящера, и больше никогда не содрогнётся земля от его ударов хвостом, не заслонят небо исполинские крылья, не исторгнет горло вызывающего рёва или победной песни. Лишь выбеленные кости останутся напоминанием о том, что когда-то существовал дракон Мирмулнир, Верный сильный охотник.

Поглощённая душа распалась языками пламени, втянулась в пустой очаг и там вспыхнула, давая жизнь новому огню.

Дин выпрямился, расправил плечи и открыл глаза, в которых отразилась вся сила внутреннего пламени, а лицо его озарилось искренним и незамутнённым счастьем. Бард обвёл взглядом стоящих вокруг солдат, запрокинул голову и крикнул, позволяя огню выйти наружу ослепительно-ярким рыжим всполохом.

— YOL!

Фаренгар был так счастлив, словно на день рождения получил должность архимага.

— Никогда бы не подумал, что увижу перед собой настоящего драконорождённого! Молодой человек, почему же вы не сказали сразу?!

— Сколько живу, ни разу даже не догадывался о том, что могу оказаться довакином, — честно ответил Дин.

— Ох, конечно, как я сразу не догадался! — Фаренгар продолжал суетиться вокруг и не собирался выпускать попавшую в его руки сенсацию. — Вам просто никто не мог рассказать об этом, ведь последняя ветвь драконорождённых прервалась ещё в конце третьей эры…

— Мартин Септим разбил Амулет Королей, преобразился в Акатоша, изгнал Мерунеса Дагона навсегда и застыл камнем, — продолжил Дин.

— Вы вряд ли являетесь потомком Септимов, те были имперцами, а вы, хммм, — Фаренгар задумчиво осмотрел лицо и уши Дина, — явно не имперец. Совершенно иной овал лица и форма носа. Разве что побочная ветвь, и кровь почти растворилась и перестала влиять на внешность…

Маг продолжил что-то бормотать себе под нос, водя ладонями вдоль тела барда. Дин почти не вслушивался, улавливая лишь отдельные слова вроде «определить бы аллель», «гомозигота? Нет, слишком маловероятна такая встреча, хотя…» и тому подобной зауми.

— А вот это интересно. Молодой человек, как у вас с магией?

— Плохо у меня с магией, — развёл руками Дин. — Бесталанен я в этой области. Только в теорию и могу.

— Любопытно-любопытно. Может ли это быть связанным с драконорождённостью? Нет, вряд ли, Септимы достоверно владели магией, — Фаренгар снова скатился на невнятное бормотание, и Дин откровенно заскучал, бесцельно скользя взглядом по стенам.

После победы над драконом он едва успел подобрать свою лютню, выпавшую из пустой глазницы, перед тем, как его утащили в Драконий Предел, праздновать победу. Виармо зачаровал на славу — на инструменте не появилось ни царапины, хотя Дин ожидал, что струнная подруга будет непоправимо испорчена. Глупо получилось, конечно, но, увидев Мирмулнира, Дин вообще ни о чём думать не мог, его затопила всепоглощающая ярость и жажда битвы.

И вот противник пал, а победителя дракона после прочитанной ярлом торжественной речи утащил в свои покои Фаренгар, не дав даже попробовать выставленных на столы угощений. Дин тоскливо вздохнул, вспомнив здоровенного зажаренного на вертеле кабана. От этого великолепия явно не останется даже костей к тому моменту, как бард высвободится из цепких рук придворного мага.

— ДОВАКИН!

Трубный глас, казалось, пронзил не только пространство, но и время. Зов отзвучал, оставшись едва уловимым эхом, вибрирующим в стенах и телах. Дин передёрнулся и повернул голову, безошибочно почувствовав направление, откуда звали.

— Ну надо же, — Фаренгар вынырнул из своего исследовательского азарта и тоже повернулся на северо-восток, туда, где над Скайримом возвышалась Глотка Мира. — Седобородые пожелали вас видеть.

— Надеюсь, это не срочно? — уточнил Дин.

— Да кто ж их знает, — пожал плечами маг. — Но я думаю, что люди, десятилетиями сидящие на морозе и медитирующие на драконьи письмена, обладают знатным терпением.

— Значит, время есть, — кивнул Дин своим мыслям. — А значит, я вполне могу вам помочь. Ведь сбежавший проходимец должен был выполнить какое-то задание?

Лицо Фаренгара просветлело.

— Вы абсолютно правы, юноша! Мне нужно добыть одну вещь из Ветреного Пика…

Поход за Драконьим камнем мало отличался от визита Дина в Упокоище. Только вместо призрака Свакнира был паучий кокон с иссохшим трупом, у которого бард обнаружил золотой драконий коготь. Блестящая лапка с тремя пальцами и рисунками на «ладони» Дину понравилась, а потому была не только использована в качестве ключа к запертому проходу, но и прихвачена с собой, упокоившись в недрах походной торбы.

Однако в последней зале, где и хранился искомый камень, кое-что привлекло внимание Дина, заставив его отвлечься от разговора с местным драугром. Полукруглая стена, увенчанная символическим изображением драконьей головы, пестрела царапинами разной длины и наклона.

— Ну надо же, — негромко сказал Дин, проводя ладонью по шершавой поверхности. На одной из насечек пальцы дрогнули, наткнувшись на что-то. — Так-так, интересно…

Дин отошёл на пару шагов, прищурился и уловил исходящее от стены сияние.

— Никак букварь для довакинов? Только энергия, похоже, почти иссякла…

Вновь приблизившись, бард почти прижался к стене губами и шёпотом сказал:

— FUS.

Выдох облачком дыма взвихрился и впитался в камень в месте, где угадывалось едва заметное сияние символов. Стена тут же будто налилась силой, сияние стало ярче, а в ушах можно было расслышать смутный хор, нашёптывающий что-то непонятное.

— Другое дело, — удовлетворённо кивнул Дин. Можно было возвращаться.

Фаренгар оказался не один. Вместе с ним в кабинете присутствовала ещё одна таинственная фигура, закутанная в просторную мантию с глубоким капюшоном. Дин мимоходом отметил не впечатляющую грудь, скрытую под тряпками, и обратился к магу:

— Так этот ваш проходимец всё-таки вернулся?

От таинственной девицы с маленькой грудью явственно повеяло ненавистью, она определённо не отличалась кротким нравом. Дин проигнорировал доносящееся из-под капюшона яростное шипение, а Фаренгар спохватился только спустя несколько секунд.

— Нет-нет, что вы. Это весьма важная персона, мы вместе работаем над проблемой драконов. Не обращайте внимания, — сказал маг, и определить, к кому именно была обращена последняя фраза, возможности не представлялось.

— Ну, камень я доставил, — Дин выложил на стол массивную пластину, исчерченную значками. — И меня того, дела ждут.

— Понимаю, — покивал Фаренгар. — Идите, юноша, да осветит ваш путь огонь магии, не забывайте навещать старика.

— Пусть удача сопутствует вам во всех начинаниях, — пожелал в ответ Дин.

Девица презрительно фыркнула и склонилась над столом, рассматривая драконий камень. Прощаться, равно как и здороваться, она не стала.

Бард почти дошёл до выхода, когда…

— Почему ты сразу не сказал, что это драконорождённый?! — визгливый вскрик раздался со стороны кабинета придворного мага.

Дин вжал голову в плечи и покинул Драконий Предел с максимально возможной скоростью. А правильно замотивированная старая кляча, как оказалось, способна очень даже неплохо бегать. Общаться с неприятной девицей барду совсем не хотелось. Вот если б грудь была побольше…

Конец лета, начало осени — время, когда ученики Коллегии Бардов начинают усиленно заниматься, готовясь к выпускным и переводным экзаменам. Скоро на полях будет убран урожай, и скучающие крестьяне разбредутся по домам до весны. Скоро отправятся в свой путь барды всех мастей. Кто-то вернётся в родную деревеньку, будет радовать односельчан зимними вечерами, а летом работать вместе со всеми. Кто-то разочаруется в профессии, выбросит лютню и продолжит искать своё призвание. Кто-то достигнет мировой известности, и слава о нём прогремит от болот Аргонии до пустынь Хаммерфелла. А кто-то будет ходить по дорогам и держать глаза и уши открытыми.

Однако, кроме грядущего опустения Коллегии, выпускные экзамены значили так же, что на каждом углу можно будет натолкнуться на репетирующего ученика. Песни и пьесы сплетались в жутчайшую какофонию, и Виармо предпочитал в такие дни отсиживаться у себя в кабинете, где была хорошая звукоизоляция. Помогало, правда, не всегда.

Вот и сейчас самые разные звуки ворвались в комнату вслед за открывшейся дверью. Виармо поднял голову от финансовых отчётов и улыбнулся.

— Дин, ты вернулся!

— Здравствуй, учитель, — улыбнулся в ответ Дин и смущённо потупился. — Я ненадолго, лошадь вернуть.

— Только попробуй сбежать, не рассказав ничего, — безапелляционно заявил альтмер, мановением руки запирая дверь. — Проходи, садись. Я тебя внимательно слушаю.

— Не отпустишь, да? — уточнил Дин на всякий случай, получил в ответ кивок и занял кресло для посетителей. — Итак, я направился в Хелген, но возле Вайтрана был перехвачен отрядом стражников…

Виармо слушал, выставив перед собой ладони со сложенными шалашиком пальцами.

— Поразительно. Значит, ты довакин, человек с душою дракона? Советую не кричать об этом на каждом углу, как минимум, тебя захотят привлечь к этой глупой войне.

— Глупой?

— Глупой, — согласился Виармо. — История циклична. Так что либо Империя скоро окончательно развалится, чтобы собраться через пару веков заново, либо нас таки сожрёт Алдуин и исполнит золотую мечту всех альтмеров.

— Странные у вас мечты, — заметил Дин.

— Это очень тяжело, осознавать свою смертность, мой юный короткоживущий друг, — Виармо не обратил внимание на странный хмык, изданный собеседником. — А если всё вернётся в небытие, из которого было создано, то и смерти не будет.

— Но и вас не будет.

— Эта плата признана приемлемой, — Виармо прянул ушами, отгоняя излишне философское настроение. — Но, Дин, я не услышал от тебя кое-чего очень важного.

— Это чего это? Я всё рассказал, — с недоумением ответил бард.

— Да? — хитро усмехнулся Виармо. — А где отчёт о проделанных концертах, мм? Кажется, я не собирался пускать тебя обратно без практики.

— Ой.

На этот раз Виармо Дина всё-таки из Коллегии выпустил, но под страхом исключения велел вернуться к экзаменам. Дин пообещал, ему совсем не хотелось расстраивать учителя. Он даже лошадь на этот раз требовать не стал, покинув Солитьюд на телеге.

Виармо же, не продержавшись после того момента и двух дней, отправился за город, набираться вдохновения — и просто отдохнуть от непереносимого гама.

Чего альтмер не ожидал совершенно, так это встречи с драконом. Нельзя сказать, что Виармо не поверил рассказу Дина, но где Вайтран, а где Солитьюд? Такое огромное существо просто не могло подобраться незамеченным, а вот поди ж ты!

Ящер развалился на лесной полянке, подставляя солнцу морду и блаженно щурясь. Сам он был двухцветный, с фиолетовой (фиалкового оттенка, отметил Виармо) спиной и снежно-белым брюхом, а перепонки крыльев пестрели узорами, будто художник уронил две краски на палитру и самозабвенно водил кистью, смешивая их. Казалось, дракон ничего не замечает, и Виармо попытался было отступить обратно в лес, но тут ящер резко выбросил крыло вперёд, зажимая эльфа между двумя пальцами.

— Так вот ты какой, тот, кто возродил песню о короле Олафе. Забавный.

Виармо, зажмурившийся в ожидании смерти, недоверчиво приоткрыл левый глаз. Удивительно, но на морде дракона явственно читался не оскал, а насмешливая улыбка!

— Виармо, бард, — представился он, склонив голову. — Позволите узнать, с кем я имею дело?

— Конечно, было бы невежливо с моей стороны не представиться! Нуминекс, — улыбка дракона стала ещё шире. — Надо сказать, получилось у тебя недурно.

— В этом не только моя заслуга, но и моего ученика, — заметил Виармо. — Без его помощи мне не с чем было бы работать.

— Надо же, — казалось, дракон Нуминекс выглядит удивлённым. — Познакомишь?

— Увы, — Виармо развёл бы руками, если бы те не были прижаты к туловищу драконьими пальцами, — я сам не в курсе, где он шляется.

— Жаль, жаль. Ну, может, в другой раз.

Нуминекс убрал крыло, освобождая пленника, и неуклюже поднялся. Его ноги были слишком коротки, чтобы удержать такое мощное тело, поэтому дракону приходилось опираться о землю и крыльями.

— Подожди! — воскликнул Виармо, позабыв свой недавний страх. — Скажи, как было на самом деле?

— Это давно было, не помню, — насмешливо отозвался ящер. — Бывай, JooR!

Мощно взмахнув крыльями, дракон оторвался от земли и взмыл в небо. Виармо, толчком воздуха снесённый в ближайшие кусты, поднялся и отряхнулся от мелкого сора.

— До чего же некультурное существо! Раздразнил любопытство и улетел. Никакого уважения к людям искусства!

— Если б тролли были пчёлами, или, может быть, злокрысами, или даже грязекрабами, как бы стало легче жить! — сердито бормотал себе под нос Дин, топая наверх по семи тысячам ступеней. Позади остался снежный тролль, с горестными завываниями щупающий то здоровенную шишку на лбу, то фингал под одним из трёх глаз, то выбитый клык. А вот нечего было выпрыгивать на бедного замёрзшего барда и рычать!

Дорога до обители Седобородых продвигалась тяжело. Вроде и начало осени, а снегу — как в разгар зимы. Дин даже задержался на некоторое время возле границы сей аномалии, перетаскивая комки снега на травку и наблюдая, как они тают. Но тут с вершины снова прилетел Зов, и пришлось идти, раз уж довакина почуяли.

Но ладно бы снег, как оказалось, тут водились тролли, волки и ледяные привидения. Волкам хватило трёх попыток, после того, как самые наглые с визгом улетели с обрыва, получив смачный удар корпусом лютни, Дина оставили в покое. Тролль и вовсе попался только один, остальные, видимо, поняли с первого предупреждения.

А вот ледяные привидения ни умом, ни вежливостью не отличались, так что к моменту, когда перед Дином воздвигся Высокий Хротгар, и сам бард, и его лютня были равномерно покрыты изморозью. И Дин искренне не понимал, ну как, как тот хилый старик-поставщик регулярно преодолевал этот путь самостоятельно? Или просто ждал, пока можно будет переправить груз с каким-нибудь идиотом, решившим пообщаться с Седобородыми? Звучит правдоподобно.

Когда Дин, толкнув тяжёлую створку двери, ввалился в помещение, он чуть не застонал, настолько контрастным было живое тепло по сравнению с тем, что творилось снаружи.

— Итак, на переломе эпох в мире появляется Довакин…

— Ага, я тоже рад вас видеть, — согласился Дин, отряхивая снег с одежды. — А глинтвейн довакинам дают?

— Мы должны проверить, правда ли у тебя есть дар, — продолжил закутанный в тёплую серую робу старик, проигнорировав реплику барда.

— YOL!

Дин всё-таки дозировал силу, так что Седобородым не пришлось даже толком тушить своего коллегу, подумаешь, пара искр в бороде.

— Юноша, Голос — это не игрушки, — попенял старец, поправив бороду. — Его не стоит использовать для подобных вещей.

— Таки не учите торговца деньги считать, — лениво огрызнулся Дин. — Я бард, и уж более-менее представляю, что можно голосом делать. Хотите, спою?

— Не стоит, — Седобородый выставил вперёд ладони. — Но давайте всё же познакомимся нормально. Меня зовут Арнгейр, это мои собратья Борри, Вульфгар и Эйнарт. Они неразговорчивы, поскольку их Голос слишком силён.

— А я Дин, — представился Дин. — Так всё-таки, можно мне немного глинтвейна? У вас там отнюдь не месяц Середины Лета, а я одет немного не по погоде. Вот простужусь, охрипну, кто же тогда мир спасать будет?

— Идёмте уж, — вздохнул Арнгейр, приглашающе махнув рукой.

Несмотря на то, что Дин заметил не так уж много каминов, в Высоком Хротгаре было тепло. По крайней мере, теплее, чем снаружи!

Устроились они по-простому, на кухне, с другой стороны, а ведь и правда, зачем Седобородым церемонии, когда они тут вчетвером живут? Ни слуг, ни учеников, вот, один Довакин за невесть сколько лет появился.

Глинтвейн оказался вкусным и, что самое главное, горячим. За разговорами о том, о сём бард и отшельник незаметно перешли на «ты». Дин вообще умел располагать к себе людей, так получилось.

— Тебе осталось пройти наше традиционное испытание Довакина, — сказал Арнгейр.

Дин, разомлевший в тепле, умиротворённо улыбнулся в ответ.

— И в чём заключается испытание? Надо будет показать владение Голосом?

— Нет, больше показывать не надо, — немного слишком поспешно отозвался Арнгейр. — Тебе предстоит добыть рог Юргена из Устенгрева и принести его сюда.

— Ага, — сказал Дин. — А потом?

— Потом мы продолжим твоё обучение...

— Нет-нет, — перебил Дин. — Что потом будет с рогом? Если это традиционное испытание, значит, его постоянно достают. А кто потом приносит рог обратно в Устенгрев и заряжает ловушки?

Седобородый смущённо кашлянул.

— Признаться, ты первый проходящий это испытание Довакин, и мы как-то не до конца продумали некоторые мелкие детали...

— Ну, я пока за ним схожу, а вы размышляйте, — предложил Дин. — Вот распогодится — и двинусь.

— Если ждать хорошей погоды, то ты у нас жить останешься, — незло усмехнулся Арнгейр.

— Ну, значит, завтра утром, переночевать-то у вас тут есть где?

Устенгрев располагался далеко на северо-западе от Глотки Мира, аккурат в центре треугольника Морфал-Солитьюд-Данстар, так что Седобородые не ждали Дина скоро. Можно было отправиться по городам и весям, отрабатывать практический зачёт и готовиться к экзаменам, чем бард с чистой совестью и занялся.

Начать Дин решил с Ривервуда, потому что после драконов, летающих над деревней туда-сюда, бегающих по лесам Братьев Бури и шныряющих талморцев жители должны были приобрести определённый философский пофигизм. В самом деле, что им начинающий бард после такого?

В Вайтране Дин останавливаться не стал — не хотел попасть в цепкие любопытные руки Фаренгара. Мэтр, конечно, как личность достоин уважения, но вдруг исследовательский азарт перевесит?

Потом был Рорикстед, потом Картвастен, потом неожиданно крошечная деревня Анга во владении Белый Берег… Довольно странный маршрут, все поселения расположены далеко друг от друга, и непонятно, как Дин добирался так быстро. Тот, кто знал о природе довакинов и о маршруте барда, предположил бы использование крика Элементной ярости, позволяющего двигаться быстрее, или Стремительного рывка, толкающего в спину. Может быть, комбинации этих Криков. Потом, конечно, эта осведомлённая личность разворчалась бы, мол, зачем Довакин тратит Крики на ерунду, когда драконы над Скайримом чуть ли не стаями летают, так что хорошо, что никому не было дела до того, где именно Дин шатается.

Вот, наконец, и Устенгрев. Снаружи Дин застал картину прошедшей битвы. В трупах опознавались некроманты (больше никто не наденет чёрные балахоны с зелёным черепом) и разбойники (больше никто не носит броню беспорядочно, когда даже наплечники взяты от разных доспехов). Выживших не было видно ни с одной из сторон, но тела ещё не начали пахнуть и разлагаться.

— Это что же, мне их хоронить, что ли? — раздражённо спросил Дин в пустоту. — Щаз. YOL TooR!

Вырвавшееся из его рта пламя разошлось широким веером, опаляя тела, но щадя пожухлую траву. Всё заволокло густым чёрным дымом, Дин выругался, прикрыл лицо рукавом и поспешил уйти в сторону — ветер погнал дым, воняющий жжёной тряпкой, палёными перьями и жареным мясом, прямо на него.

Обогнув дымное пятно, Дин уселся на ближайшую корягу, ждать. Главное было следить за ветром.

Догорал закат. Тела горели. Брошенный в эпицентр дыма YOL TooR Shul ситуацию не изменил нисколько. Дин понял, что немного поторопился с организацией похорон. Мог же сначала сходить за рогом, а потом устраивать огненное шоу!

Трупы догорели только к утру, и не сказать, чтобы это сильно добавило Дину хорошего настроения. Всклоченный и недовольный бард двинулся к спуску в Устенгрев, расшвыривая со своего пути обугленные кости и лёгкий, уносимый ветром пепел.

Древние развалины встретили его тишиной и совсем не затхлым воздухом. Неужели настолько хорошая вентиляция? Впрочем, Дин не был намерен идти вглубь и проверять.

— HET, ZaaMME! HUZRah NeyL ZUL.

Но драугры не спешили откликнуться на зов драконьей речи. Лишь спустя несколько томительных минут ожидания до чуткого слуха барда донеслись шаркающие шаги. Нежитей было всего двое, и на повеление принести Рог Юргена они никак не отреагировали, оставшись в позе покорности.

— Да что ж такое-то! — в сердцах воскликнул Дин. — Я так на экзамены опоздаю!

Но делать нечего, пришлось идти самому. По мере продвижения Дина всё больше охватывало дурное предчувствие. Часть ловушек была обезврежена и сломана, то тут, то там можно было наткнуться на недвижных драугров. Утыканные стрелами, посечённые мечом нежити производили гнетущее впечатление. Дин знал, что рано или поздно повреждения залечатся, и в пустых глазницах снова вспыхнет потусторонний огонь, но это не отменяло того, что стражу гробницы кто-то целенаправленно уничтожал!

С каждым обнаруженным драугром, с каждой ловушкой Дин всё ускорял шаг, пока не побежал, помогая себе Голосом. Но всё равно опоздал.

Рога не было.

Вместо него в пальцах руки, служившей подставкой, был пристроен скомканный лист бумаги. Дин схватил его, разгладил и пробежал взглядом по строчкам. Потом прочитал вслух, будто надеялся, что от этого содержание послания изменится и перестанет казаться дурной шуткой.

— «Довакин, нам нужно поговорить. Срочно. Отправляйся в таверну «Спящий великан» в Ривервуде, сними комнату на чердаке, и я встречу тебя там. Друг».

Из горла барда вырвалось жуткое, нечеловеческое рычание, он страшно ощерился и в ярости разодрал записку на мельчайшие клочки. Желтоватый бумажный снег упал на пол, и Дин в очередной раз остро пожалел, что сжёг тела до спуска в гробницу. Сейчас он не отказался бы сжечь кого-нибудь и заживо. Например, таинственного «друга».

Разумеется, ни в какой Ривервуд Дин не поехал. За всеми этими путешествиями и турне незаметно наступил Ведьмин Фестиваль, праздник всей нечисти. Подстава заключалась не в том, что это праздник всей нечисти, а в том, что на следующий день начинались экзамены в Коллегии. Как можно меньше чем за сутки добраться до Солитьюда от Устенгрева? Простым смертным неведомо, но довакины явно как-то жульничают с пространством-временем, поскольку утром четырнадцатого дня Месяца Мороза немытый, невыспавшийся и похожий больше на разбойника, чем барда-полуэльфа, то есть, конечно, чистокровного норда Дин сидел в коридоре рядом с остальными учениками и ждал начала экзамена.

Другие косились на него неодобрительно, поскольку какому нормальному студенту понравится, что кто-то вообще не появлялся на занятиях, а уже почётный бард и будет сдавать экзамены наравне со всеми? Кто-то даже демонстративно отсел подальше, на что Дин только плечами пожал. Странные люди, что с них возьмёшь?

Лишь один парень не поддался общему настроению и рассматривал Дина с любопытством и некоторой опаской. Дину довольно быстро надоело, и он начал рассматривать парня в ответ, но ничего особо интересного не увидел. Каштановые волосы, тёмные глаза, чуть смуглая кожа и характерный нос — типичнейший имперец.

— Ну, чего глазеешь? Чай, не мамонт в зоопарке, — несколько грубо буркнул Дин. Его можно понять, всё-таки последние дни были тяжёлыми.

Имперец в ответ открыто дружелюбно улыбнулся.

— Ты тоже бард, да?

— А что, не видно? — Дин вытянул из-за спины и положил на колени свою верную лютню, уже украсившуюся парой царапин, несмотря на наложенные чары.

— Меня зовут Аноний, — представился парень и пересел поближе. — Я самоучка, и мне разрешили пройти экзамены. Если завалю, на следующий год буду учиться вместе со всеми. А ты?

— Я Дин. Дин из Данстара, — представился Дин в ответ, невольно улыбнувшись. Что ни говори, а имперская харизма в мирной обстановке работала почти всегда. — У меня… особый случай. Долго рассказывать.

— А после экзамена расскажешь? — тут же заинтересовался Аноний. — Дин из Данстара — это твоё имя барда? Я себе выбрал Аноний Рифмоплёт, потому что у меня неплохо получается сплетать рифмы в стихи.

— Нет, это моё имя норда, — усмехнулся Дин. — Я пока больше ничем не прославился, так что не могу называться Разящим Топором или Грозой Медведей. Разве что Грозной Лютней, да-да, вот этой самой лютней я давеча огрел тролля по морде.

— И что? — ахнул Аноний.

— Что-что, зуб выбил, — Дин пошарил в карманах и продемонстрировал внушительных размеров клык. — А тролль обиделся и убежал.

— Да не бывает так! — крикнул кто-то из дальнего угла. Оказалось, что их беседу внимательно слушали и остальные ученики. — Тролли боятся только огня и движутся так быстро, что лишь опытный воин справится!

Хищно оскалившись, Дин перехватил лютню за гриф, как дубинку.

— Могу продемонстрировать на практике свои воинские умения. Кто желает?

Желающих, однако, не нашлось. А потом и время на разговоры кончилось, поскольку дверь экзаменационной комнаты распахнулась, и первую партию учеников пригласили внутрь.

Дин хлопнул Анония по плечу, вставая, и отправился сдаваться в числе первых.

Поскольку за полгода стать музыкальным гением проблематично, экзамены были относительно несложными. Каждый ученик вытянул по билету с тремя вопросами: первый — на знание теоретических обозначений; второй — построение небольшой музыкальной фразы из нескольких нот с заданными включениями; третий — незнакомая ученикам композиция, которую надо будет воспроизвести с листа. Сочтя себя готовым, можно было идти отвечать к комиссии из трёх учителей, которые проверяли билет и предлагали последнее задание — записать на слух простенькую мелодию, сыгранную экзаменатором. Те, кому доставались флейта и лютня, очень завидовали счастливчикам, вытащившим барабан — у него нотная грамота несколько проще. В общем, самый обычный экзамен в самой обычной Коллегии Бардов.

Дин справился в числе первых, но перед тем, как поставить заслуженную оценку, Виармо, председательствовавший в комиссии, наклонился и негромко сказал:

— Если вздумаешь снова сбежать, не пообщавшись, на расширенный курс не возьму.

Дин придал лицу испуганное выражение и витиевато пообещал, что дальше «Смеющейся крысы» не уйдёт. «Господин директор Коллегии» смилостивился, расписался в ведомости и отпустил ученика лёгким кивком.

На выходе Дин поймал просящий взгляд Анония, корпевшего над своим билетом, и кивнул имперцу, мол, не боись, не убегу никуда. В конце концов, почему бы и не похвастаться своими подвигами? А то, вон, уже сколько времени как Довакин, а народ что-то не спешит восхвалять и называть героем. И ведь не сказать, что Дин стремился к славе, совсем нет! Просто иногда хотелось похвастаться. Не быть всего лишь скромнягой-парнем из Данстара.

Аноний выбрался в коридор через полчаса и счастливо выдохнул:

— Сдал!

— Отлично, — отозвался Дин. — Ты сейчас как хочешь, а я в таверну.

— А зачем? — полюбопытствовал Аноний.

— Ну ты на меня-то посмотри, — Дин подёргал себя за рыжую прядку. Волосы провоняли гарью и безнадёжно засалились после неудачных огненных похорон. — Я похож на чучело, так что если всё ещё желаешь послушать мои рассказы, подожди, пока я стану похож на человека.

— Ладно, — покладисто согласился молодой имперец. — А почему у тебя уши острые и глаза жёлтые, как у альтмера?

— А вот это уже грязные инсинуации в сторону моей в высшей степени добродетельной покойной мамы.

— Понял, не дурак. Дурак бы не понял, — кивнул Аноний, аккуратно отодвинувшись от протянутого под нос кулака.

— Собрались два товарища в поход!

— В поход!! — с энтузиазмом подхватили завсегдатаи «Смеющейся крысы».

— Собрались и пошли они вперёд!

— Вперёд!

— Вдруг перед ними через речку мост, огромный…

— Мост!

— А под мостом живёт голодный тролль!

— Голодный тролль!

— Он говорит: «Давайте ваши деньги!»

— Ваши деньги!

— Иначе ваши кости буду жрать я!

— Буду жрать я!

— Сказал тогда товарищ боевой.

— Боевой!

— Давай я лучше дам тебе большой!

— Большой!

— Большо-ой!

— БОЛЬШОЙ!

— Кулак! И тумаков он троллю надавал!

— Надавал!

— И тролль в слезах оттуда убежал!

— Убежал!

Дин неслышно спустился на первый этаж и с интересом наблюдал за выступлением Анония. Простейшая же песня про двух боевых товарищей, у которой есть только один куплет — дальше каждый додумывает в меру своей фантазии, и потому не бывает двух одинаковых исполнений. А людям нравится, хотя, казалось бы, столичная публика должна быть более избалованной. Имперская харизма сказывается, скорее всего.

Дин поймал себя на том, что подмурлыкивает песенку под нос, усмехнулся и подошёл ближе. Аноний его заметил и кивнул, начав сворачивать песню к финалу.

— Вернулись два товарища домой.

— Домой!

— Живут спокойно со своей семьёй.

— Семьёй!

— Но помни, ворог, если что не так!

— Что не так?

— То ждёт тебя всегда такой большой!

— Большой!

— Большо-ой!

— БОЛЬШОЙ!

— Кулак! — гаркнул финальное слово Аноний, отложил лютню и раскланялся. — Спасибо, спасибо, было очень приятно петь для вас, а сейчас позвольте промочить горло и поболтать с товарищем.

Ответом ему стал довольный и нестройный гул толпы, мол, конечно, почему бы такому хорошему менестрелю и не опрокинуть кружечку-другую. Дин уже занял места за стойкой и поджидал нового знакомого с двумя кружками пива.

— Ты сейчас ещё меньше на человека похож, когда вымылся, — подмигнул Аноний.

— Стукну, — пригрозил Дин, но имперец угрозу проигнорировал.

— Расскажешь про тролля?

Этой умилительной физиономии совершенно невозможно было возразить.

— Вы, небось, и даэдра в Кризис своей харизмой уговорили обратно в Обливион уйти, — проворчал беззлобно Дин. — С троллем я столкнулся, когда направлялся на Глотку Мира. Ух! Врагу не пожелаешь такой дорожки, то вверх, то вниз, и снегу — во!

— А что тебе понадобилось? Глотка мира — это ведь та огромная гора? Что там интересного?

Слово за слово, и вот Дин уже рассказал свою историю становления бардом и Довакином от памятной попойки в данстарском «Пике ветров» до сегодняшнего вечера.

— Поверить не могу! — глаза Анония горели восторгом и азартом. — Это что-то невероятное! Подумать только, я пью пиво с живой легендой! О тебе будет петь весь Тамриэль, не будь я Аноний Рифмоплёт!

— Но-но, притормози, — Дин покачал пальцем у него перед носом. — Вот когда с драконами разберусь, тогда вот…

— За это надо выпить!

— Согласен!

И они выпили ещё немного. И ещё. На каком-то этапе к ним подсел смешной бретон по имени Сэм Гевен и предложил устроить соревнование по пьянке, на что Дин резонно возразил, что новичок вообще-то ещё трезв, и заставил «догнаться».

А потом они продолжили пить, пока алкоголь не взял даже ко всему привычного Дина, Довакина, победителя драконов, боевого барда, чистокровного норда и просто милягу-парня.

Аноний Рифмоплёт, бард-самоучка, вплоть до четырнадцатого дня Месяца Морозов двести первого года четвёртой эры полагал, что умеет пить. Но Дин из Данстара и Сэм Гевен доказали ему его неправоту!

Вместо того, чтобы культурно уснуть после выпитого, эти двое потянулись на приключения. Аноний сопротивлялся, но Сэм, хохоча, влил в него ещё пинту пива… Дальнейшее запоминалось обрывками.

Вот Дин упал на одно колено перед уродливой полуженщиной-полуптицей, протягивая ей букет из дохлых крыс. Вот Сэм с гиканьем гоняется за курами. Вот Аноний проводит свадебный обряд над козой и великаном. Вот какой-то храм, где они раскидывают по залу разный мусор и лапают возмущённых жриц. Вот они все втроём бегут от сердитого альтмера в одной ночной сорочке, Сэм машет в воздухе какой-то чёрной тряпкой, Аноний размахивает амулетом с изображением молота, а Дин бежит спиной вперёд и, спросив у альтмера, не желает ли тот поговорить о боге, заводит песню во славу Талоса. Вот они с Дином роняют в озеро Сэма, который почему-то превратился в редгарда и обзавёлся рогами, а Сэм в ответ кидается заклинаниями. А вот Аноний летит в небе, крепко держась за драконью лапу, а где-то сверху Дин горланит похабную песенку о пастушке и солдате…

Проснувшись в своей комнате в «Смеющейся крысе», Аноний ужаснулся и первым делом поспешил узнать, какой сегодня день. К его удивлению, оказалось, что экзамен и грандиозная попойка состоялись не далее, как вчера. Выходит, всё это безумное приключение было сном?

Сидя за столиком, Аноний задумчиво потягивал слабенькое вино, когда в таверну с улицы зашёл Дин. Выглядел рыжий бард до неприличия довольным жизнью.

— Ну, привет, герой-выпивоха, — широко улыбнулся Дин, хлопнув Анония по плечу. Тот со вздохом посмотрел в почти опустевшую чашку.

— Слушай, что вчера было? Помню какие-то обрывки.

— Да ничего особенного, — пожал плечами Дин. — Пошатались по окрестностям, немного побалагурили, но всё в рамках приличий.

«Значит, сон», — заключил Аноний и даже немного расстроился. Летать на драконе ему понравилось.

— Я сейчас из коллегии, заходил за документами и с директором пообщался, — продолжил Дин. — Заодно и твою менестрельскую грамоту захватил. Ты что дальше делать собираешься?

— Наверное, вернусь в Сиродиил, — пожал плечами Аноний. — В Скайриме сейчас небезопасно, идёт гражданская война, я, когда добирался в Солитьюд, то и дело ловил на себе неприязненные взгляды местных.

— Предлагаю какое-то время путешествовать вместе. У меня дела в Ривервуде, тебе как раз по пути до границы.

Взвесив все «за» и «против», Аноний согласился. В путешествии с настоящим довакином есть свои плюсы. Вдруг удастся лично застать какой-нибудь его подвиг?

Дракон напал на пути от Вайтрана к Ривервуду. Аноний вскинул голову на раздавшийся с неба рёв и замер в ужасе — дракон был поистине страшен!

— MUN FeiM Zii GRON!

Этот Голос оказался чем-то невероятным. Всю дорогу Дин отказывался демонстрировать свои способности к речи драконов, и теперь Аноний понял, почему. Тяжеловесные, пронизанные силой слова корёжили саму реальность, принуждая её прогибаться согласно воле Довакина. И это было жутко.

Дракон выдохнул пламя, Аноний вскинул руки в тщетной попытке заслониться, но смертельный огонь прошёл сквозь него, не нанеся вреда. Дин откатился в сторону, уходя от атаки, и погрозил небу кулаком.

Дракон и Довакин замерли друг напротив друга. Один в небе, другой на земле. Аноний отстранённо подумал, какие они, оказывается, одинаковые — необыкновенный человек и древний ящер. Потусторонней жутью веяло от обоих.

— YOL TooR Shul!

Две струи огня столкнулись на полпути, но Дин оказался сильнее, и его пламя оставило закопчённый след на боку дракона.

— BOVUL, DOVah! ZU NI LOST HIND KRii Roo! — крикнул Дин, но сейчас произносимые им слова не были наполнены чуждой силой. Просто незнакомый язык.

— GEH, — отозвался ящер, взмахнул крыльями и улетел.

— Что это было? — ошалело спросил Аноний. — Почему ты его не убил?

Дин невесело улыбнулся.

— Чем бы я его убивал, лютней? Это сработало с драконом, разгромившим сторожевую башню, потому что он был ослаблен и находился на земле. Да и нехорошо это, убивать родственников.

— Родственников?

— А ты никогда не задумывался о том, что значит слово «довакин»? — Дин удивлённо приподнял брови. — Дитя дракона.

— Что, в буквальном смысле? Но КАК?!

Дин расхохотался, глядя на изумлённое лицо имперца.

— В человеческом облике. Первые драконы, конечно, превращаться не умели, но после прихода на Нирн появились и такие, кто мог принимать облик смертного. А поскольку человеческая или эльфийская женщина настоящего дракона выносить не сможет, появились довакины. Полулюди-полудраконы. У меня даже есть некоторые доказательства.

Аноний тут же уцепился за предложение и потребовал подробностей.

— В хрониках упоминается, что Тайберу Септиму помогал красный дракон, пока не был убит. Причём появился ящер, скрывавшийся от Драконьей Стражи, только тогда, когда Тайбер взошёл на престол. А перед тем первый Септим пережил покушение, получил рану в шею и лишился Голоса.

— То есть ты полагаешь…

— Я практически уверен, что тот дракон был отцом или дедом Тайбера. Он пришёл потомку на помощь, когда тот оказался беспомощен, а взамен получил защиту от охотников.

Это стоило обдумать. Аноний погрузился в свои мысли и молчал до самого Ривервуда, но на входе в деревню подёргал Дина за рукав.

— Ты поэтому так яростно отстаиваешь свою чистокровность? Все убеждаются, что ты наполовину альтмер… и не копают дальше.

— Ничего не знаю, я чистокровный норд, — отозвался Дин и озорно подмигнул.

Возле «Спящего великана» они расстались. Аноний отправился искать попутчика до границы, Дин же поправил лютню и шагнул в таверну.

Его узнали и обрадовались.

— О, Рыжий Дин, ты вернулся! — воскликнул Оргнар.

— И тебе здравствовать, хозяин, — усмехнулся Дин.

— Что ты, — отмахнулся Оргнар, — я тут только работаю. Хозяйка, Дельфина, вон там.

Дин проследил взглядом за указующим жестом и задумчиво сощурился. Конечно, эту женщину он в лицо не видел ни разу, но грудь, которая могла бы быть и побольше, ему определённо уже встречалась. Бард был уверен, что голос узнает тоже. Интересно, а где она была, когда Дин выступал здесь в прошлый раз? Оч-чень интересно…

Но сначала — другие дела.

— Почтенная, вы позволите мне выступить в вашей таверне?

Женщина обернулась и явно удивилась такому вопросу. Она рассматривала барда, как какого-то диковинного зверя, и упорно молчала. То ли не знала, что сказать, то ли продумывала линию разговора.

— Так можно? — повторил Дин. — Или я пойду дальше?

— Нет-нет, — спохватилась Дельфина. — Можешь выступить. Если всё будет хорошо, комнату получишь бесплатно.

Да, Дин определённо узнал этот голос. Таинственный деловой партнёр Фаренгара, вот кем оказалась хозяйка таверны.

— Добавьте ужин и выпивку — и я ваш на весь вечер.

— Но только если посетители будут довольны, — строго сказала Дельфина.

— Разумеется, — кивнул Дин и достал из сумки флейту. Время для лютни и песен наступит ближе к вечеру, а пока день, и пусть звуки таверны разбавит ненавязчивая мелодия.

Время шло, постепенно трактир заполнился местными жителями, прослышавшими о возвращении Дина, добавились и немногие путешественники. Бард выглядел полностью довольным жизнью. Даже взгляд Дельфины, преследующий его, не поколебал душевного равновесия Дина. Но в конечном итоге настал подходящий момент.

— А сейчас позвольте представить вам песню, которую я сочинил недавно, после того, как украли одну важную для меня вещь.

Дин провёл пальцами по струнам, поудобнее перехватил лютню, перехватил взгляд Дельфины и, глядя ей в глаза, запел:

— Вороватая лисица утащила кусок сыра, чтоб его не отобрали, сразу весь и проглотила. Вот такенный кусок сыра! Но кусок такой большой был, что лисица подавилась, вся раздулась, будто шарик, и по склону покатилась. И по склону покатилась! Рыжий круглый ком из меха, хвост торчит, четыре лапы. Вышла знатная потеха! Вот бы с вором так всегда бы. Вот бы с вором так всегда бы! Чтобы тот жадюга гадкий, что чужое взял без спросу, не имел с добычи счастья, чтоб жилось ему непросто!

— Чтоб жилось ему непросто! — подхватили посетители таверны, а Дельфина, и без того красная, стиснула кулаки и скрылась из главного зала. Полностью удовлетворённый мелкой местью бард продолжил играть как ни в чём не бывало.

А поговорить с похитительницей Рога Юргена можно будет и ночью, когда все уйдут.

— Что за представление ты устроил? — прорычала злющая Дельфина, отловив Дина возле его комнаты.

— Вы же сами разрешили мне выступить перед людьми, — Дин похлопал ресницами и изобразил тупого увальня.

— Даже не верится, что кто-то вроде тебя мог оказаться драконорождённым.

— Мы не выбираем, кем родиться, — философски ответил бард. — Но хватит пустой болтовни. Где рог?

— У меня. Но здесь неподходящее место для разговора. Иди за мной, — велела Дельфина. Она даже ни разу не обернулась, чтобы проверить, идёт ли Дин следом.

Впрочем, барду было скорее интересно, поэтому он вместе с Дельфиной прошёл в другую комнату в таверне. На первый взгляд эта комната ничем не отличалась от его собственной. Женщины! Но потом Дельфина открыла шкаф — и шагнула внутрь. Заинтересованный Дин сунулся следом и обнаружил целую потайную комнату. Неплохо, неплохо.

— Поскольку ты ищешь рог, я могу полагать, что ты пришёл всё же от Седобородых, а не от талморцев, — Дельфина с подозрением посмотрела на уши Дина.

— А что, если я поймал настоящего Довакина и выпытал у него информацию? — поинтересовался Дин.

Дельфина выхватила кинжал, но спустя пару секунд расслабилась.

— Нет. В тебе ведь и Фаренгар признал драконорождённого, ему можно доверять. Жаль, что я не смогла познакомиться с тобой раньше. Но всё же мне надо убедиться, что ты действительно Довакин.

— И как же ты намерена это сделать? — спросил Дин с живым любопытством.

— О, всё просто. Другие забыли, но мы помним, что довакины — идеальные драконоборцы… Эй, ты чего?

Дин совершенно неприличным образом заржал и плюхнулся на стул, не в силах удержаться на ногах.

— Я слышал другую версию, — пояснил он, отсмеявшись.

— Драконорождённые стояли во главе Драконьей стражи императоров, — строго сказала Дельфина. — Члены императорской династии и сами были драконорождёнными. Но уже более двухсот лет не появлялось никого похожего на тебя. Я знаю, что довакины обладают способностью окончательно убивать драконов, поглощать их души. Сделай это.

— Я похож на циркача? — хмуро спросил Дин.

— Драконы представляют огромную опасность, как ты не понимаешь! — Дельфина сжала кулаки, со злостью смотря на него. — Не хочется признавать, но Довакин — наша единственная надежда.

— Ладно, ладно, не кипятись, — Дин выставил ладони вперёд. — Только где ты возьмёшь дракона для наглядной демонстрации?

— Драконы восстают из мёртвых. Я посещала курганы и находила их опустевшими. По моим расчётам, следующий дракон возродится возле Рощи Кин. Мы отправимся туда. Надеюсь, мы сможем понять, как это остановить.

— Хорошо, уговорила. Но сначала я высплюсь, — заявил Дин и, не слушая возражений, отправился к себе.

На подходе к Роще Кин им встретилась испуганная женщина.

— Не ходите туда! — воскликнула она. — Дракон напал!

— В чём-то я его понимаю, — буркнул негромко Дин.

— Ты что-то сказал? — спросила Дельфина.

— Нет-нет, ничего.

Дину достался подозрительный взгляд, но Дельфина ничего не ответила и повернулась к испуганной женщине. — Не волнуйтесь, мы прогоним дракона. Где он?

— Кажется, он приземлился у кургана после атаки, но я не уверена.

— Дин, пошли к кургану, надо поспешить, пока этому ящеру не вздумалось улететь!

— Ладно, ладно, — Дин закатил глаза и прибавил шагу.

Да. Над курганом действительно обнаружился дракон. Огромный чёрный ящер, весь покрытый шипами, завис в воздухе, глядя на землю. Дин замер и напрягся, готовый бежать не то в драку, не то прочь.

— Лорхановы глаза! — прошептала Дельфина. — Ты посмотри на эту громадину! Пригнись, посмотрим, что он натворит.

Дин заторможенно кивнул и прокрался следом.

— SahLOKNir! — драконий голос громом летел с небес. — ZiiL GRO DOVah ULSE!

— Я не знаю, что происходит, но мне это не нравится.

— Мне тоже, — признался Дин, до побеления сжимая кулаки.

— SLEN TiiD VO!

— Шоровы кости! — выдохнула Дельфина. Дин добавил нечто куда менее приличное.

Земля зашевелилась, и второй дракон выбрался на свободу.

— ALDUIN, ThURI! BOAN TiiD VOKRii SULeyKSeyUN KRUZiiK?

— GEH, SahLOKNir, KaaL MIR, — ответил чёрный дракон и вдруг развернулся в воздухе, уставившись прямо на людей. — ZU KORaaV Roo, TahRODiiS. SahLOKNir, KRii NUST.

— GEH, ThURI!

— Надеюсь, ты знала, что делаешь, — пробормотал Дин, провожая взглядом улетающего чёрного ящера, и выпрыгнул навстречу второму дракону. — KRii LUN AUS!

— FO KRah DiiN! — ответил дракон струёй невообразимо холодного воздуха. Дин ушёл перекатом, но не полностью, и его левый бок покрылся инеем.

— Помогай же! — крикнул бард.

Дельфина, спохватившись, выхватила меч и швырнула в дракона огненный шар. Битва началась.

— Как ты вообще додумался идти на бой с драконом без оружия! — возмущалась Дельфина, отчищая клинок от налипшей крови.

— Я бард! На кой мне оружие? — Дин сел на землю, прислонившись спиной к драконьему черепу, и закрыл глаза. — Прощай, Салокнир, Небесный призрак…

— Ты Довакин! Поверить не могу, ты даже Голосом почти не пользовался, мне пришлось справляться в одиночку.

— Во-первых, благодаря моему ту’уму ты вообще сумела нанести ему достаточно серьёзные раны. Во-вторых, ты что, издеваешься?

— Я слышала, что бои драконов представляют собой словесные дуэли. Это всё из-за драконьего языка…

— Ха. Да драконы бы не смогли нормально разговаривать, если бы их язык предусматривал магию при простом произнесении слов! Ты только представь, каково беседовать со старым знакомым о погоде, если то он на тебя пламенем дыхнёт, то ты на него камень уронишь. Нет, ту’ум — это больше, чем слова, — Дин покачал головой. — В него нужно вложить намерение и толику жизненной силы. Мы с драконом не перебрасывались Криками постоянно потому, что и его, и моей глотке нужно было отдохнуть. Смотри. Вот я говорю «FUS». Это слово означает «Сила». FUS, FUS, FUS — ничего не происходит. Но стоит изменить настроение и… FUS!

— Ты что творишь? — вскрикнула Дельфина, едва не свалившись от толчка воздуха.

— Показываю, — Дин поморщился. Голос Дельфины, когда та злилась, приобретал визгливые ноты, режущие его чувствительный слух. — И, как видишь, я сейчас и просто говорю с трудом, хрипы, голос ослаб. Ненадолго, но Крикнуть ещё раз я бы так сразу не смог.

— Ладно. По крайней мере, ты точно Довакин, — Дельфина вложила меч в ножны и с интересом посмотрела на Дина. — И так много знаешь… откуда?

— У Седобородых большая библиотека. И они действительно назвали меня Довакином. Они, наверное, нечасто ошибаются.

— Не иронизируй.

— Я убийственно серьёзен. Где рог Юргена, Дельфина?

— Я пока не могу отдать его тебе, — она покачала головой. — С драконами нужно бороться, а Седобородые так и просидят у себя на горе до конца мира, и тебя рядом посадят. Подожди немного, и я верну его, обещаю.

— Что мне мешает уйти прямо сейчас? — хмуро спросил Дин.

— Тебя не пустят обратно. А Рог тебе всё-таки нужен, иначе ты бы не отправился за ним в полные драугров руины.

— Аргумент. Так что тебе от меня надо на этот раз?

— Я подозреваю, что талморцы находятся в сговоре с драконами. Нужно разузнать точнее. С тобой будет проще, ты же полуэльф…

— Норд. Я норд. Ещё раз назовёшь меня полуэльфом или как-то вроде — я просто уйду. Обойдусь и без рога как-нибудь.

— Да чего ты такой нервный-то? Ладно, норд, слушай. Талморцы устраивают приём у себя в посольстве. Ты проникнешь туда под видом гостя, найдёшь бумаги и скроешься. Мой хороший знакомый работает там, он поможет устроить переполох…

— Ты дура? — перебил её Дин.

— Что ты сказал? — возмутилась Дельфина.

— Ты — дура! Кто твой осведомитель?

— Ну, он босмер, слуга…

— У тебя там ручной эльф, который способен пройти куда угодно и взять всё, что тебе надо. Да даже брать незачем! Прочитать и передать тебе.

— Но... но приём... переполох... — Дельфина выглядела совершенно несчастной.

— Так сразу бы и сказала, что хочешь подпалить им задницу, — усмехнулся Дин. — Что я, не понял бы такого простого желания сделать неприятелю гадость? Есть у меня идея куда получше, чем этот твой фарс с приёмом…

— TooR Shul!

— Это и есть твой прекрасный план? — рассерженно прошипела Дельфина.

— Да ты смотри, как весело полыхает!

Они с Дином сидели на камнях неподалёку от посольства, так, чтобы была возможность заглянуть за ограду. Забраться туда стоило немалых сил, к тому же пришлось потратить несколько зелий невидимости, но оно того стоило. Крыша основного здания, хотя и была покрыта жаростойкой черепицей, занялась мгновенно, и двор заполнился суетящимися людьми и эльфами.

— Если твой Малборн не полный дурак, у него будет достаточно времени на то, чтобы добыть нужные сведения, — заметил Дин и полез вниз, держась за страховочную верёвку.

— Эй, ты куда?

— А куда может отправиться бард, находясь в шаговой доступности от Солитьюда? В коллегию, конечно. Найдёшь меня там, а я не желаю мёрзнуть тут на ветру дольше необходимого.

Дельфина только махнула рукой, выражая всё, что думает по этому поводу, и осталась бдеть в одиночестве. Дин же действительно направился в Солитьюд. Он успел соскучиться по Виармо. Да и зачарование на лютне не помешало бы обновить.

Но директор коллегии отсутствовал на своём рабочем месте, да и в жилых комнатах тоже. Дин поспрашивал у остальных и выяснил, что Виармо решил тряхнуть стариной.

В «Смеющейся крысе» отсутствовали привычный гомон, стук кружек, чавканье и случайные разговоры. Никто не смел даже рта раскрыть или пошевелиться, все взгляды были устремлены на барда. Виармо стоял, прислонившись к одной из колонн, освещённый магическими огнями, и пел. Глаза его были закрыты, а пальцы касались лютни нежно, будто прекраснейшей в мире женщины. Голос альтмера мягко обволакивал, в нём хотелось утонуть, как в сладком меду, и унестись далеко-далеко, в чертоги богов, куда звала песня.

— Во тьме ты нам свет несёшь, для тебя мы без промаха бьём. Коль вера слаба и бушует война, богине воинов мы славу пропоём. Гибнут норды в славных сраженьях, их в Совнгард приведёт поцелуй твой. Дай нам мужество, Кин, чтоб мечи наточить, Матерь нордов, веди же нас в бой!

Тишину разорвали редкие хлопки. Скинув наваждение, люди присоединились к рыжему верзиле, и, увлечённые аплодисментами, не сразу заметили, что бард куда-то исчез. А заметив, постепенно успокоились и вернулись к своим делам.

Двое шли по вечернему городу по направлению к Коллегии Бардов.

— Это было так красиво, что даже неважно, что альтмер пел о богине нордов, — Дин посмотрел на небо, где разгоралось северное сияние, и вдохнул полной грудью.

— Да, из твоих уст она звучала бы куда уместнее, мой совсем не полукровный друг.

— Ой, вот только не надо иронизировать и так смотреть на мои уши! А ведь я в первый раз слышал, как ты поёшь.

— Увы, — печально улыбнулся Виармо. — У директора коллегии очень много дел и обязанностей, на творчество почти не остаётся времени.

— Ты не представляешь, насколько это грустно. Я тоже скоро забуду, как лютню держать… В смысле, как держать её как лютню, а не как дубинку, — поправился Дин.

— Вот теперь верю, что ты норд. Давай её сюда, горемыка, чары подновлю. Ты надолго?

— Пока не знаю. На мне же повисла вся эта ерунда с драконами, я и сейчас ненадолго с дела вырвался.

— Ты справишься, — Виармо положил ладонь на плечо Дина и чуть сжал пальцы. — Ты за считанные месяцы стал бардом, и неплохим бардом! Думаю, драконоборец из тебя получится не хуже. Обязательно поведай мне о своих приключениях, мне не помешает материал для новых баллад.

— Спасибо, господин директор, — благодарно улыбнулся Дин. — Так и быть, расскажу, но, чур, моего имени не упоминать! Пусть будет просто — Довакин.

Утром Дина нашёл уведомитель Дельфины, босмер Малборн.

— Я не знаю, что вы натворили, но посольство полыхает до сих пор. Дельфина ждёт тебя у поворота на Драконий мост.

Дин с недовольным лицом дёрнул струны лютни, выдав резкую трель.

— Хорошо, я приду.

Кивнув, босмер отшагнул в сторону и растворился в толпе спешащих по своим делам горожан.

Дин же прошёл через городские ворота и отправился дальше по дороге, продолжая наигрывать на лютне какую-то мелодию. Под музыку шагалось веселее, да и в случае опасности не придётся тянуть верную подругу, ставшую оружием, из-за спины.

Дельфина сидела на камне у обочины. Вид у неё был растерянный и отнюдь не вязался с прежним обликом пробивной напористой женщины.

— Что случилось? — поинтересовался Дин, остановившись напротив.

— Талморцы ни при чём. Малборн утащил приличную часть архива, эти бумаги должны посчитать сгоревшими вместе с остальным…

— Позволь узнать, а на что ты надеялась?

— Я была уверена, что это Талмор! — зло воскликнула Дельфина. — Но документы говорят, что для них появление драконов такая же неожиданность, как и для нас. Я не знаю, что теперь делать.

— Ну, можешь отдать мне Рог, — предложил Дин.

— Дурак! Какой ты идиот!

— Эй, полегче, — удивлённый бард отступил на пару шагов.

— Полегче? Полегче?! — окончательно завелась Дельфина. — Ты вообще ничего не понимаешь! Мне больше пятидесяти, больше половины жизни за плечами, и что я видела за эти годы? Мне было двадцать, когда эта желторожая сволочь явилась к императору с телегой, груженной головами собратьев. Двадцать, Дин! И всё полетело в Обливион! Храм Повелителя Облаков сгорел, мы были объявлены вне закона, я же бежала в Скайрим и здесь забилась, как крыса в нору. Да, я Клинок! — она стукнула себя кулаком в грудь. — Мы преемники Драконьей Стражи, мы должны были всегда охранять драконорождённого императора… Но последний Септим погиб двести лет назад, наша жизнь потеряла смысл, а потом и вовсе была объявлена вне закона. А сейчас? Драконы возвращаются! Я каким-то невероятным чудом встретила тебя, думала, что теперь-то не буду одна, что есть надежда… А ты… Ты… Мерзавец! Тебе что, плевать на то, что будет с нами? Со всем миром? Шоровы ягодицы, да ты посмотри на себя! Довакин, тоже мне…

— Тише, тише, — Дин резко шагнул вперёд, обнимая разошедшуюся женщину за плечи, поморщился, когда Дельфина в запале саданула его кулаком под рёбра. — Этот мир тоже дорог мне, равно как и живущие в нём. Без кого-то, конечно, было бы лучше, но это не повод уничтожать весь Нирн. Не гони коней, что-нибудь придумаем. Ты все документы просмотрела?

Дельфина отстранилась и отвернулась, поглубже натянула капюшон походного одеяния. Голос её звучал глухо и сдавленно.

— Нет. Я там своё досье нашла, после него уже не смотрела. Накатило…

— Давай вместе посмотрим, — предложил Дин. — Только уйдём с дороги, да хотя бы в таверну у Драконьего моста.

— Ладно, пошли, — махнула рукой Дельфина.

В таверне они сняли комнату, Дин озаботился едой (побольше мяса, поменьше овощей) и утащил Дельфину общаться.

— Сначала поешь, а потом будем разбираться с бумагами. Это явно лучше делать на свежую голову и сытый желудок.

— Много ли ты наразбираешь, — улыбнулась Дельфина.

— Ну вдруг что полезное увижу, — пожал плечами Дин.

В бумаги закопались всё-таки вдвоём, поочерёдно перебирая исписанные листочки.

— Эй, ты посмотри, талморцы прихватили Ульфрика за горло, но он пытается соскочить с крючка.

— Меня больше интересует эта приписка о драконе.

— На эту приписку не смотри, я тебе то же самое мог бы сказать. Так, а это я тебе не дам.

— Эй! Это моё досье, Дин, отдай!

— Оно тебе не надо, Дельфина. Либо расстроишься, либо загордишься, а ты и так вредина… Значит, ты тоже участвовала в боевых операциях?

— Иногда я жалею, что меня отозвали из Доминиона. Не было бы всего этого кошмара…

— И было бы некому тащить драконорождённого на спасение мира и расследовать все эти штуки с курганами. Серьёзно, Дельфина, ты просто молодец. Эй, а вот это интересно. Тебе что-нибудь говорит имя Эсберн?

— Во имя Девяти, дай сюда! Он ещё жив! Дин, мы должны его найти! — заявила Дельфина, едва прочтя документ. — Он и правда может что-то знать.

— Стой-стой, — Дин аккуратно сместился к двери, отрезая путь к выходу. — Только не беги прямо сейчас. Даже если талморцы не могут отправить новых людей из-за пожара, это не означает, что сейчас в Рифтене никто Эсберна не ищет. Хочешь им попасться?

— Я вот понять не могу, Дин, это ты такой умный или такой дурак? — задумчиво спросила Дельфина. — Я как-то не привыкла слышать от тебя умные вещи, а сегодня ты бьёшь все рекорды.

— Все гении немного сумасшедшие, — скромно отозвался Дин.

— Ну-ну. И какая твоя идея, гений? Спалить Рифтен?

— Что ты, я не настолько предсказуем! — усмехнулся Дин и полез в свою походную сумку.

Дельфина с немым удивлением наблюдала за его дальнейшими манипуляциями. Бард достал несколько небольших коробочек и гребешок. Расплетя косички с бусинками на висках, Дин гребнем подцепил искристую белую мазь из коробочки и тщательно расчесался. Там, где костяные гребни касались волос, рыжина становилась светлее, не так бросалась в глаза, и спустя минут пять бард превратился в рыже-русого мужчину. Обновлённую шевелюру Дин затянул в низкий хвост, чтобы жирность смазанных волос не бросалась в глаза. Отложив гребень, он взял мазь из другой коробочки, тщательно втирая её в кисти рук, лицо и шею.

— И последний штрих — выражение лица, — усмехнулся Дин, поворачиваясь к Дельфине.

— Глотка Лорхана! И после всего этого ты говорил мне, что не альтмер! Да тебя вообще не отличишь!

— На самом деле, для высоких эльфов я буду редкостным уродом, — покачал головой Дин, сбросив с лица высокомерную мину. — Но для маскировки сойдёт. Вряд ли талморцы способны предположить, что беглый Клинок способна путешествовать с эльфийским бардом. Пока будем добираться, зови меня Сонано. Это имя звучит вполне по-эльфийски, а на драконьем SONaaN означает «бард». Когда будем покидать таверну, я занавешусь капюшоном, потом в лесу переоденусь, и можно будет двигаться. Думаю, если ты будешь изображать охранницу, на тебя никто и внимания не обратит.

— Ты подозрительно много знаешь о драконах, — сощурилась Дельфина. — Откуда? Ты не Клинок, я бы тебя видела раньше.

— Чтобы ты там ни думала, мои родители, равно как деды и прадеды, не были эльфами. А норды чтят предков и их наследие, даже если предки — огромные огнедышащие ящерицы. Откуда, по-твоему, брались драконорождённые, если Акатош вместе с другими богами давно покинул Нирн и лишь наблюдает с высоты?

— Умеешь же ты ставить в тупик… — растерянно пробормотала Дельфина. — Мне нужно обдумать то, что ты сказал.

— По дороге обдумаешь, — сказал Дин, накидывая капюшон и складывая свои маскировочные принадлежности обратно в торбу. — А пока собирай талморские документы, и мы выдвинемся. Нам стоит поторопиться, до Рифтена путь неблизкий.

До Рифтена они добрались без приключений, но, не доходя до городских конюшен, Дин свернул на обочину и поманил Дельфину за собой.

— Мне кажется, что лучше тебе найти Эсберна в одиночку. Не подумай, я не трушу. Во-первых, ты уже большая девочка, и сможешь справиться сама. Во-вторых, ты — друг Эсберна, он скорее тебе поверит, если ты придёшь одна, а не в компании подозрительного мужика, похожего на альтмера.

— А ты что будешь делать? — хмуро поинтересовалась Дельфина, которой не особо нравились моменты, когда Дин перехватывал командование.

— Приведу себя в приличный вид. Ты не представляешь, как у меня всё от этой гадости чешется! А потом буду выступать в первой же городской таверне, до какой дойду, так что меня найти труда не составит.

— Ладно, — сдалась Дельфина. — Мы придём. И на этот раз ты не отвертишься!

Всю дорогу Дин бренчал на лютне какие-то эльфийские баллады и наотрез отказывался от разговоров на темы, связанные с драконами. То есть, не так. Вредный бард вполне поддерживал беседу о причинах возвращения драконов и том, как можно попытаться это остановить, но когда речь заходила о связи драконов и довакинов… Дин уходил в полное молчание, и единственным, что смогла выпытать из него Дельфина, было: «Разве пришедшие с Акавира цаэски признали бы главенство над собой обычного человека? Эти рептилии, как и прочие вампиры, воспринимают людей как пищу. Даже если люди разбивают их в сражении. Нет, Реману Сиродилу цаэски подчинились по собственной воле, признав своего. А почему император и его Драконья стража бились против драконов, у меня спрашивать бесполезно. Меня там не было».

— Если нам не потребуется никуда срочно отправляться, когда ты найдёшь меня, я с удовольствием с тобой пообщаюсь. Но я уверен, что потребуется, а в дороге такие диалоги вести точно не стоит.

— Гррр, — сказала Дельфина вслед уходящему барду, впрочем, особой злости она не испытывала. Этот вредный тип в чём-то походил на неё саму, и, в общем-то, обижаться на Дина было бесполезно. Он просто такой, какой есть.

Обратное преображение для Дина прошло без каких-либо проблем. Он снял комнату, заказал здоровенную бадью с водой и за пару часов смыл с волос и кожи маскирующие мази. В главный зал Дин спустился уже в привычном своём облике, довольно щурясь.

Бард не знал, как долго Дельфина будет искать своего друга, потому договорился о выступлениях на неопределённый срок, покуда «не исчезнет вдохновение». Хозяйка таверны была только рада, поскольку «Пчела и жало» своим собственным бардом по неизвестным причинам до сих пор не обзавелась. Либо временно лишилась, уточнять детали Дин не собирался.

Дельфина объявилась на следующее утро.

— Вот скажи, почему ты опять оказался прав?

— Не знаю, — улыбнулся Дин. — А насколько?

— Ну, мне стоило некоторых усилий не попасть в неприятности. Сейчас всё в порядке, но, боюсь, нам нужно в путь.

— Нет-нет, — Дин покачал головой. — На этот раз не нам, — он выставил ладонь вперёд, не давая Дельфине возмутиться. — Мы разделимся, чтобы не привлекать внимания. Я пойду своей дорогой. Ну, может, пошумлю тут немного, чтобы у тебя с дедушкой было время.

— Как тогда? — усмехнулась Дельфина.

— Как тогда.

— Ладно. Учти, жду тебя на выступление в Ривервуде, только чтоб без оскорбительных песен.

— Даже про Талмор нельзя? — весело подмигнул Дин.

— Про Талмор — можно, — решила Дельфина. — И ты мне должен разговор о драконорождённых. Ты уверен, что довакины в родстве с драконами? Может, что-то другое?

— Абсолютно. Ты иди, мы с тобой обязательно поговорим.

И каково же было удивление Дельфины, когда они с Эсберном зашли в таверну и увидели одного рыжего барда. Дин был занят обедом, но, заметив их, помахал рукой и встал из-за стола.

— Ну что, обещанную оскорбительную песенку про Талмор сейчас спеть или потом?

— Ты мне лучше про другое спой, — резко заявила Дельфина, придя в себя, и утянула Дина в потайную комнату. — Но сначала познакомьтесь. Дин, это Эсберн, мой друг и архивариус Клинков. Если кто и знает про драконов больше, чем он, то это ты — но я пока ещё не имела возможности оценить твой уровень знаний, — с намёком произнесла она. Дин в ответ лишь широко улыбнулся, изобразив дурака. Дельфина вздохнула. — Эсберн, это Дин. Он довакин, бард и жутко противный тип!

— С последним я решительно не согласен, — рассмеялся Дин и протянул Эсберну руку. — Рад знакомству.

— Я тоже рад.

Рука Эсберна была сухая, костлявая, мозолистая, со слишком крупными суставами, но крепкая и сильная. Эта рука явно привыкла как к писчему перу, так и к оружию. У Клинков даже архивариус, книжный червь, был воином, и, похоже, навыков за эти годы не растерял — выжил же. Дин уважительно хмыкнул и разорвал рукопожатие.

— Как ты оказался здесь раньше нас? — спросила Дельфина.

— Ну, я довакин, у меня свои методы.

— Не скажешь, значит.

— Не-а.

— Вы всегда так общаетесь? — поинтересовался Эсберн в пространство.

Дин с Дельфиной переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Вроде бы, — сказал бард. — Это плохо?

— Нет-нет. Дельфина, солнце моё, можешь показать свои бумаги с исследованиями?

— Ох, да, конечно, — кивнула она и вытянула из сумки гору бумаг. — Вот. А здесь, на столе, карта, я на ней отметила все курганы, какие обнаружила.

— Хорошо, — кивнул Эсберн. — Вы идите, детишки, я тут разберусь, подумаю. А вы развлекайтесь. Дин, извините, я был бы рад пообщаться с вами более плотно, но, увы, время не терпит.

— Уже уходим, — заверила Дельфина и чуть ли не за руку утащила Дина наверх.

— Я ознакомился со всеми материалами, — сообщил Эсберн, когда они втроём вновь собрались в потайной комнате. — Совершенно ясно, что имеющейся информации недостаточно для того, чтобы остановить вторжение драконов. Мне неизвестен способ, с помощью которого можно было бы остановить Алдуина. Но я знаю, где он может быть.

— Где же? — нетерпеливо спросила Дельфина.

— У Клинков было две базы. Храм Повелителя Облаков, ныне разрушенный, и Храм Небесной Гавани, ныне заброшенный. Я уверен, что с твоей помощью, — Эсберн кивнул Дину, — мы сможем туда проникнуть и постараться найти… что-нибудь.

— Так чего мы ждём? Драконы сами себя не уничтожат, — воинственно воскликнула Дельфина.

— Стоп-стоп. Вы не говорили, что придётся уничтожить всех драконов, — нахмурился Дин.

Клинки недоумённо переглянулись.

— Но ты же убивал драконов!

— Они пытались меня сожрать, Дельфина, — мягко сказал Дин. — Ну, не только меня, но, в общем, вели себя неподобающе.

— Но ты же Довакин…

— Именно! DOVah KiiN, драконом рождённый! Я чту своих предков и не собираюсь их убивать.

— Но мы служили драконорождённым императорам, они убивали драконов, — возразила Дельфина, Эсберн же самоустранился из обсуждения, наблюдая со стороны.

— И тебя не смущает это противоречие? Вы служите довакину-императору, благословлённому Акатошем… Чтобы убивать его первых детей? Серьёзно?

— Но Драконья стража…

— Драконья стража преследовала исключительно акавирских драконов, которые сбежали от них на Тамриэль. Это было их с Реманом Сиродилом личное дело. Потом, видно, всё вошло в привычку, а причины забылись. Дельфина, твой обожаемый Тайбер Септим, Талос, дружил с драконом! Его звали Нафаалиларгус, но, думаю, вы его узнаете под именем NahFaaLaaR — Ярость служащая. Он, скорее всего, изменил своё имя, чтобы не быть узнанным.

— Нафалар? Он упомянут в Атласе драконов, — кивнул Эсберн.

Дельфина подавленно молчала.

— К твоему сведению, души драконов не только Довакины поглощать могут, — заметил Дин, — сами драконы этим тоже не брезгуют. Где находится Храм Небесной Гавани?

— Возле Картспайра, но там сейчас, говорят, засели Изгои.

— Хорошо. Вы выдвигайтесь, а я вас догоню.

— Опять идёшь отдельно? — нахмурилась Дельфина.

— Да. Тебе надо подумать над тем, что я сказал, и я не хочу, чтобы ты меня по пути заела, — подмигнул Дин. — До встречи!

— Стой!

Но бард уже поднялся вверх по ступенькам, махнул рукой на прощание и покинул таверну.

В пути Дельфине и Эсберну приходилось быть осторожными — талморских патрулей стало меньше после пожара, но совсем они не исчезли. Дельфина всю дорогу то злилась на Дина за его слова, то всерьёз задумывалась, то снова злилась — и так по кругу.

Приближался конец пути, нужно было быть всё более внимательными… И тут над головами Клинков раздался драконий рёв. Вскинув голову, они увидели крупного ящера, летевшего в сторону Картспайра. Или Храма Небесной гавани?

— Он хочет разрушить Храм! — ахнула Дельфина. — Эсберн, нам надо поспешить!

— Солнце моё, нам ли на двух ногах соревноваться в скорости с драконом?

— И Дина, как назло, нет. Я его убью, когда он объявится!

Шаг они всё-таки прибавили, насколько позволяло здоровье Эсберна, но понимали, что в любом случае не успеют. Однако их худшие опасения не оправдались.

Дракону не был никакого дела до Храма. Ящер носился над лагерем Изгоев, поливая его с высоты огнём. Когда не осталось ни одной целой палатки, и воцарился полный хаос, дракон напоследок взревел и полетел дальше, вскоре скрывшись за горами.

— Нам бы сейчас очень не помешал Довакин, — Дельфина проводила дракона взглядом. — Этот точно ведёт себя неподобающе.

— Увы, но сейчас Дина с нами нет.

— А жаль, — женщина вздохнула и погладила рукоять меча. — Ничего, вот он появится…

Дин появился через день и снова напрочь отказался рассказывать, где его носило. Дельфина пробовала настаивать, но Дин как ни в чём не бывало подошёл к Эсберну и поинтересовался, где находятся ловушки и загадки, и насколько Храм огнеупорен.

— Не вздумай даже! — переполошилась Дельфина.

— Давай договоримся, вы не спрашиваете, где я был, а я веду себя паинькой, — подмигнул Дин.

— Ах ты… Стукну!

— Сдачи дам.

— Кому-нибудь из вас пора надеть амулет Мары, — Эсберн мягко вклинился между спорщиками.

— Чего? Я — с ним? Да ни в жизни!

— Нет уж, я ещё слишком молод, чтобы жениться!

Но своего Эсберн добился — Дин с Дельфиной отвлеклись, и Дин смог сосредоточиться на прохождении испытаний. Всё было хорошо, разве что кровь на камни бард лил с крайне страдающим лицом.

— Поверить не могу, — Дельфина не удержалась и первой ступила под своды храма. — Как это прекрасно!

Дин мельком огляделся, но особого интереса не проявил, заняв один из стульев и играя на лютне. Раненая ладонь немного мешала, но не так-то просто остановить барда, желающего музицировать.

Дельфина и Эсберн меж тем развернули бурную дискуссию возле стены с рисунками. До слуха Дина доносились лишь отдельные фразы.

— Прекрасный образчик акавирских барельефов…

— …не время для лекций по истории искусств.

— …люди восстали против своих хозяев-драконов… победа над Алдуином, видишь, он падает с неба?

— Они победили Алдуина при помощи…

— Несомненно. Они бы не стали…

— Шоровы кости! И где нам искать Крик, сбивающий драконов с неба?

Раздался громкий и неожиданный звук. Клинки обернулись к источнику шума. Дин, шипя про себя ругательства, снимал с лютни лопнувшую струну.

— Не хотелось мне обращаться к Седобородым, — вздохнула Дельфина, — но кроме них никто не знает больше о Голосе и Криках. Дин, мне давно следовало вернуть тебе эту вещь.

— Заметь, я даже не спрашиваю, когда бы ты мне его вернула в противном случае, — хмыкнул Дин, забирая рог, и спрятал его в недрах своей сумки. — Значит, мне надо будет встретиться с Седобородыми, разузнать этот Крик… а дальше?

— А дальше мы расправимся с Адуином. Против его убийства ты, надеюсь, ничего не имеешь?

— Совершенно. Он мне не нравится, — с серьёзным лицом сказал Дин. — А что другие драконы?

— Ну, я тут подумала… Пусть живут. Главное, чтобы к людям не лезли.

Дин улыбнулся.

— Я думаю, многие и не захотят лезть, зная, что их может ждать очередная смерть, и как бы не окончательная. Сейчас же драконов не видно?

— Да не скажи, мы сами недавно видели одного. А тебе не попадались?

— На меня напал один, когда я направлялся к Ривервуду, но я его отогнал. Если не лень, можешь поискать имперца по имени Аноний, он тогда был со мной.

— Как будто у меня дел других нет, — отмахнулась Дельфина. — Мы с Эсберном постараемся тут всё в порядок привести. Если вдруг встретишь достойного кандидата в Клинки, направь её или его к нам, пожалуйста. А то мы с Эсберном последние, не хотелось бы, чтобы наши традиции умерли вместе с нами…

— Понимаю, — Дин положил ладонь ей на плечо и заглянул в глаза. — Не волнуйся, вы не станете последними.

Дельфина улыбнулась в ответ, и вдруг метнулась в одно из смежных помещений. Вернулась она, держа акавирский меч в ножнах.

— Вот, возьми-ка это, а то как не мужик, без оружия совсем.

— Да так-то мне и с лютней неплохо, — хмыкнул Дин, но меч принял. — Спасибо.

К ним подошёл Эсберн.

— Возвращайся, Дин, мы будем ждать. Я с удовольствием передам тебе накопленную Клинками мудрость, если захочешь.

— Если не передумаете, мы обязательно проведём не одну беседу, — пообещал Дин.

Он был бы не прочь ещё пообщаться с этими людьми, узнать получше Эсберна, доводить Дельфину до белого каления и переворачивать её мир с ног на голову…

Но снова дорога вела вперёд. Не забыл ли ещё Арнгейр об одном скромном Довакине?

Взгляд Арнгейра был полон вселенской печали.

— До меня дошли сведения касаемо тебя, Довакин…

— Все врут, — открестился Дин. — Я тут немного задержался с добычей Рога, простите.

— Значит, и с Клинками ты не связывался? — Седобородый кивнул на характерно изогнутые ножны.

— Это не я с ними, это они со мной, — отмахнулся Дин.

— Зря ты общаешься с ними, — покачал головой Арнгейр. — Они собьют тебя с верной дороги.

— О, я почти их перевоспитал, не беспокойтесь!

Седобородый некоторое время рассматривал Дина, потом улыбнулся.

— Да уж, верю, что скорее ты их на свою тропу выведешь, чем они тебя. Что же, проходи, Дин. С тобой хочет пообщаться наш учитель.

Дин тут же воспользовался приглашением и поспешил к ближайшему камину.

— О, отлично! Он сейчас здесь, ваш учитель?

— Нет, он ждёт тебя на вершине Глотки Мира. Ты сможешь пройти, используя Крик Чистое Небо. Он известен тебе?

— LOK Vah KooR, если мне не изменяет память, — Дин блаженно зажмурился, протягивая руки к огню.

— Тогда ты без труда сможешь добраться. Только скажи, Дин, если тебе был известен этот Крик, почему ты ни разу не использовал его, поднимаясь к Высокому Хротгару?

Ответом Арнгейру стало потрясённое молчание. Дин очень медленно обернулся и взглянул на старца расширенными глазами. Выражение его лица было на удивление глупым.

— Ты только не смейся. Я как-то не подумал…

Арнгейр смеяться не стал. Он лишь добродушно усмехнулся в бороду и покачал головой.

— Иди же, учитель ждёт.

Кивнув, Дин с неохотой покинул нагретое место возле камина и, пройдя крепость насквозь, оказался во внутреннем дворе. Но стоило ему сделать несколько шагов по тропе, как сверху раздался разъярённый драконий рёв.

Люди не замечали ничего либо трактовали замеченное неверно. Даже Мирмулнир ошибся перед смертью! Но Партурнакс почувствовал неладное сразу. Почуял — и ринулся в бой.

С земли ему вторил такой же рёв. Дин отшвырнул в сторону сумку, меч и лютню, его тело окуталось языками пламени, и вот уже в небо рвётся бело-фиолетовый дракон. Ящеры обменялись огненными ударами, столкнулись в воздухе и сцепились, как коты по весне. Каждый стремился впиться зубами и когтями в наиболее уязвимые точки, здесь было совершенно не до того, чтобы следить за полётом, и спутанный чешуйчатый клубок рухнул вниз. Высокий Хротгар тряхнуло от основания до крыши, но драконам было совершенно не до того.

— KaaN DREM OV! — Крик, исторгнутый одновременно четырьмя глотками, прохладным ветром пронёсся по противникам, заставляя отвлечься. Драконы перестали пытаться вырвать друг у друга куски мяса побольше и одновременно повернули головы в сторону Седобородых.

— Вы ведь понимаете, что «Умиротворение Кин» так не работает? — уточнил Партурнакс.

— Вы перестали сражаться, значит, работает, — невозмутимо ответил Аргнейр.

Два дракона лежали рядом и помогали друг другу зализывать раны и выкусывать повреждённые чешуйки, чтобы на месте сломанных смогли отрасти новые. Разумеется, они не доверяли друг другу, и потому каждый был готов в ответ на любое неосторожное движение вцепиться зубами туда, где только что останавливал кровь. Но драться оба одинаково не хотели, потому всё проходило на удивление мирно.

— ZU LINGRah VOTINVaaK DOVahZUL, — пророкотал Партурнакс, отстранившись и отойдя немного в сторону. — ZU KOS PaaRTHurNAX. WO KOS Roo?

— ZU KOS SONaaNDINOK. И я тоже давно не говорил на драконьем. Может, перейдём на тамриэлик? — предложил Дин.

— GEH, я не против. Значит, SONaaNDINOK, Певец Смерти. Я никогда не слышал о тебе.

— Я был слишком молод, чтобы участвовать в войне. Я родился незадолго до падения Алдуина.

— Родился? Значит, ты не WahLaaNUS?

— KiiNUS, старший брат, — Дин растянул пасть в улыбке. — Я был не создан, но рождён. Смешно, но теперь меня называют DOVahKiiN.

— Это плохо, — Партурнакс покачал головой.

— Почему, старший брат?

— Нужен полукровка. Потомок. Тот, у кого душа дракона, но тело и магия человеческие. И у нас, боюсь, нет времени на то, чтобы ты завёл, вырастил и воспитал достойного наследника. Алдуин успеет что-нибудь натворить гораздо, гораздо раньше.

— Зачем тебе DOVahKiiN? — продолжил спрашивать Дин.

— Только драконорождённый сможет использовать Драконобой.

Дин вздрогнул, чешуя его стала дыбом.

— Почему ты так в этом уверен? Ты пробовал научить своих, идущих по Пути Голоса?

— Я не могу. Это слишком чуждая магия, ни один дракон не сможет использовать этот Крик.

— Да, но словесную формулу ты должен знать! Или драконобой составлен не из драконьих слов?

— ZULKRiiDOVah KOS DOVahZUL, — Партурнакс хлопнул хвостом по снегу. — Это совершенно точно. Но я не помню его словесную формулу.

— Как ты мог забыть Драконобой, если это ТЫ научил ему людей? Как?! — Дин всплеснул крыльями, взметая вихрь снежинок своим движением.

Партурнакс застыл, приоткрыв пасть.

— А ведь действительно, это я их научил, я подсказывал подходящие ROTMULaaG, из которых можно было бы составить Драконобой. Конечно, люди не смогли бы познать Крик быстро, но их изменила… Кин, ах ты ж сучка-перестраховщица!

Над головами драконов мгновенно сгустились тучи, и совсем рядом в землю ударила ветвистая молния. Богиня ветров и охоты выразила своё вежливое недовольство таким к себе обращением.

— YOL! — Дин с раздражением выдохнул небольшой язык пламени. — И что нам теперь делать?

— У меня есть идея. Посмотри туда, — Партурнакс вытянул крыло, указывая пальцем на участок, где воздух странно дрожал над землёй. — Здесь несколько тысячелетий назад состоялось финальное сражение с Алдуином, и с помощью Rah WahLaaN он был заброшен в будущее. Представь моё удивление, когда из этой дыры полезли не разнообразные даэдра, как было во времена Слияния Планов или Кризиса Обливиона, а мой VOASKUS старший братец. Он тоже был весьма удивлён, увидев не горстку людей, а меня собственной персоной, но это неважно. Сейчас его здесь нет. Возможно, если кто-то из людей использует Rah WahLaaN здесь, то сможет увидеть, что тогда произошло. И услышать словесную формулу Драконобоя.

— А ведь я тоже когда-то испытал на себе его действие, — Дин прикрыл морду крылом. — Это было страшно, и ты первый, кому я тебе рассказываю, потому что тебе не помешало бы узнать, ЧТО ты создал.

— ZU HUZRah Roo, SONaaNDINOK. TINVaaK.

— Опять забыл про тамриэлик? — хмыкнул Дин. — Это случилось, когда я только вошёл в пору зрелости и осваивал полёты. Время тогда, ну, ты знаешь, очень неспокойное было, шла война нордов с драконами, мать предостерегала меня от необдуманных поступков, но она занималась своей собственной войной, а я, конечно, любил её, но не мог воспринимать серьёзно советы той, что лишена неба. Однажды я, проверяя крепость своих крыльев, долетел до Скайрима — тогда меня и сбили с крыла. Теперь я знаю, что испытывает залитый водой костёр. Я падал и чувствовал, как сгорает мой истинный облик, как гаснет божественная искра. Я разбился, но выжил — и остался заперт в теле смертного. И лишь поглощённая душа Мирмулнира смогла вновь зажечь во мне огонь.

— EVENaaR JooR UL, — медленно произнёс Партурнакс. — Эту формулу я помню. Погасший, смертный, вечность. DaaR Крик действует только на KiiNUSSE. Против Алдуина и других сотворённых драконов он бессилен, у нас нет такой связи со смертными и второго облика.

— Брат.

— Что, SONaaNDINOK?

— Ты забудешь этот Крик. Немедленно.

Партурнакс едва заметно кивнул.

— Что-то не припомню никакого Крика.

— Ну и славно, — Дин сверкнул глазами и положил голову на крыло. — Я отдохну немного, потом отправлюсь за Свитком. Хотя нет. Сперва я попрощаюсь со своими смертными, мало ли.

Зимой Коллегия Бардов затихала, и Виармо, наконец, смог отдохнуть от груза документов. Конечно, официальные бумаги не исчезли совсем, но директор коллегии хотя бы смог вырваться из бесконечной рутины.

Именно этот момент выбрал один рыжий норд, отстаивающий своё чистокровное происхождение, для того, чтобы снова объявиться в этих стенах.

— Здравствуй, ученик, — улыбнулся Виармо и тут же попал в медвежьи объятия Дина.

— Здравствуй, господин директор, я скучал!

Дин отстранил Виармо и вгляделся в его лицо, будто пытаясь там что-то найти.

— Всё в порядке? — уточнил Виармо.

— Я и сам не знаю, — неуверенно сказал Дин. — Может, прогуляемся?

— Далеко?

— За город. До леса.

— Тогда потребуется одеться потеплее, — кивнул альтмер. — Встретимся у городских ворот.

Дин кивнул в ответ, прощаясь, и покинул кабинет, Виармо же отправился переодеваться, гадая, что такое хочет сообщить Дин. Возможно, что-то, связанное с пророчеством и драконорождёнными?

Влекомый любопытством, директор Коллегии собрался как мог быстро и поспешил к воротам. Дин уже был там. Он выглядел взволнованным, нервно теребил завязки плаща и явно не мог подобрать слов.

— Пошли, размеренный шаг поможет тебе собраться с мыслями, — сказал Виармо, и первым вышел за ворота.

Зимний лес был красив. Деревья укутались в белые одежды, тишину не нарушали голоса животных и птиц, лишь следы на снегу служили доказательством того, что жизнь не покинула эти места. Два барда сперва шли по мощёной дороге, но после Дин свернул на протоптанную охотниками тропу.

— Я даже не знаю, с чего начать, — признался он. — Но мне хочется быть честным. Столько всего нужно рассказать.

— Давай тогда начнём с того, почему ты похож на полукровку, — предложил Виармо. — Ты ведь не просто так утверждаешь, что чистокровный норд, несмотря на свою внешность.

— Этот вопрос тоже запутанный. Так, ладно, — Дин глубоко вздохнул. — Ты только не перебивай. Я буду перескакивать с мысли на мысль, если что-нибудь скажешь, вообще забуду, что хотел сказать. Хотя, кажется, я знаю, с чего начать. Ты слышал что-нибудь о том, чтобы у богов и людей были общие дети?

— Конечно. Навскидку могу припомнить сына Кин Морихауса. Но боги уже давно не спускались в Нирн.

— Я старше, чем кажусь, — Дин зачерпнул горсть снега, скатал в комок и кинул в ближайшее дерево.

— Значит, ты полубог? — полуутвердительно спросил Виармо.

— Сын Святой Алессии и Акатоша. Отец подарил моей матери Амулет Королей за моё рождение. Поскольку дети берут расу от матери, а у отца моего расы нет как таковой, я могу считаться недом, но в наши времена это звучало бы слишком странно. Поэтому норд.

— Так ты, выходит, истинный наследник первой Империи?

— Нет! — резко воскликнул Дин. — К власти меня вообще нельзя пускать.

— Почему?

Дин огляделся и свернул с тропы в чащу, где точно не могло оказаться лишних свидетелей.

— Таким, как я, любая власть противопоказана. Она развращает, вытаскивает наружу всё самое тёмное, что только есть. И перед тем, как ты увидишь, почему, я хочу извиниться за неудачную шутку.

— Какую шутку? — нахмурился Виармо, и тут Дин вспыхнул, словно чучело Короля Олафа на празднике Сожжения. Столб огня взметнулся выше неба, а когда опал, перед альтмером оказался дракон. Самый настоящий дракон, с золотыми глазами, белым брюхом и тёмно-фиолетовой спиной.

Разумеется, Виармо его узнал.

— Ах ты ж рыжий полукровный мерзавец! Я несколько месяцев страдал от того, что так и не узнал, как всё было на самом деле! Так, выходит, ты Нуминекс?

Ящер мотнул тяжёлой башкой.

— Нет, меня зовут Сонандинок. Я тогда решил подшутить над тобой, ведь ты сказал, что дракон-оборотень — слишком маловероятно. Сначала я вовсе решил представиться как король Олаф в облике дракона, но ты бы непременно попросил превратиться.

— И либо твоя шутка раскрылась бы сразу, либо твой отказ заставил бы меня задуматься и, возможно, навести на мысли о твоём розыгрыше, — кивнул Виармо. — Да, меня очень бы насторожило такое заявление, не подкреплённое доказательством. Ты действительно не знаешь, что тогда произошло?

— Меня тогда не было в Скайриме, — ответил дракон. — Так что, извини, но не знаю.

Ещё одна вспышка пламени — и на растаявшем враз снегу снова появился Дин.

— Прости, пожалуйста, учитель. Я решил рассказать тебе правду перед тем, как уйду, возможно, навсегда.

— Это куда ты собрался? — сварливо поинтересовался Виармо.

— На бой с Алдуином. Он сильнее, а я не настоящий Довакин, но останавливать его больше просто некому.

Виармо пару минут рассматривал ученика, вывалившего на него ушат невероятных новостей, а потом подошёл вплотную и крепко обнял.

— Удачи тебе, Дракон Рождённый. Учти, помрёшь — на поступление на старший курс можешь не рассчитывать!

Дельфина нервничала и не находила себе места. Характер её, и без того нелёгкий, испортился окончательно, даже верный друг Эсберн не выдержал и загрузил её работой по самую макушку, скучной и нужной, чтобы не оставалось времени на волнения.

Так что неудивительно, что появление Дина было встречено весьма бурно. Дельфина даже не сразу заметила, что довакин как-то притих и выглядит печальным. Зато заметил Эсберн.

— Дельфина, подожди набрасываться на нашего друга. Что случилось, Дин?

— Ну, я решил вам рассказать кое-что, из-за чего вы можете от меня отвернуться.

— Пойдём в главный зал, не стоя же такие вещи обсуждать, — Эсберн поджал губы и сделал приглашающий жест.

— Ты что, решил присоединиться к Алдуину или предал нас Талмору? — напустилась Дельфина, когда до неё дошёл смысл слов.

— Я что, выгляжу настолько подонком? — возмутился Дин. — Нет, конечно!

— Тогда я не знаю, что может заставить меня наплевать на нашу зародившуюся дружбу.

— Посмотрим, что ты скажешь после моего рассказа.

Дин устроился посреди длинного стола, положил подбородок на сцепленные в замок руки и задумчиво посмотрел на усевшихся напротив Клинков.

— Итак, в чём отличие между драконами и драконорождёнными?

— Ты говорил, что души драконов могут поглощать и те, и другие, — припомнил Эсберн. — Значит, остаётся одна разница. Первые — огромные бессмертные ящеры, вторые — люди или меры.

— В общих чертах так и есть, — согласился Дин. — Однако если смотреть в самую суть, то дов от довакина отличает наличие божественной искры. Части силы Акатоша, которую тот вкладывал в своих детей, свои творения. Драконы, сходясь со смертными, уже не могли передать эту искру, ведь они не являлись богами. Так получились дети дракона, довакины. Я бы сказал, что они ближе к запертым в человеческом теле драконам, чем к людям.

— Драконы — высокомерные даэдровы ублюдки! — воскликнула Дельфина. — Они считают всех остальных жалкими червями!

— Альтмеры тоже, но они же не драконы, — хмыкнул Дин. — В природе дракона стремиться к власти. То, что от этого у них портится характер, оставим в стороне. Надеюсь, мне не нужно напоминать, кем были три крупнейшие императорские династии последнего времени.

— Драконорождёнными, — севшим голосом произнесла Дельфина.

— Значит, ты утверждаешь, что довакина от дракона отличает тончайшая грань, — Эсберн выглядел более спокойным. — Ты хочешь сказать, что она преодолима?

— Да. Вспомните Мартина Септима! Он получил божественную искру, разбив Амулет Королей, и смог превратиться в дракона.

Дельфина вцепилась всеми пальцами в волосы и уставилась на стол пустым взглядом.

— Но он погиб спустя считанные минуты, — заметил Эсберн. — Обратился в камень.

— Я не знаю, что точно произошло тогда, но полагаю, что божественной силы, содержавшейся в Амулете, оказалось слишком мало. Мартин не смог вернуться в прежний облик, но и оставаться дальше драконом не мог. В результате Имперский Город на долгие годы украсился статуей дракона в полный рост, — вздохнул Дин. — Но в душе дракона божественной силы куда больше.

— Значит, ты теперь тоже дракон? — тихо спросила Дельфина. — Давно?

— Я могу превращаться в дракона с тех пор, как убил Мирмулнира, — Дин закрыл глаза, уйдя в воспоминания. — Я узнал его имя, когда поглотил его душу. На самом деле этот процесс не очень приятен, мне приходится каждый раз бороться, чтобы чужая душа не вытеснила мою, а, наоборот, усилила меня. Убивший дракона сам становится драконом, и я не хочу проверять, что будет, если однажды в поединке душ победителем выйду не я.

— Но ты остался собой? — спросил Эсберн.

— Да. Те, кто общался со мной до и после, разницы не заметили.

— Ты поэтому доказывал нам, что не всех драконов нужно убивать?

— Да, Дельфина. Я не хочу быть твоим врагом, не хочу, чтобы нам пришлось убивать друг друга.

Эсберн задумчиво наморщил лоб.

— Значит, всё то время, когда ты путешествовал отдельно от нас, ты пользовался своими крыльями? Именно так ты обогнал нас на пути в Ривервуд? А лагерь Изгоев, случайно, не ты уничтожил?

— Случайно я, — Дин открыл глаза и посмотрел на Эсберна с некоторым интересом. — Я не убивал их, только напугал и заставил переключить своё внимание с двух одиноких спутников на себя.

— Я хочу это увидеть, — тихо, но твёрдо сказала Дельфина. — Как ты превращаешься в дракона.

— Я бы тоже не отказался, — признался Эсберн. — Никогда не видел дракона вблизи.

— Пойдёмте во двор, — предложил Дин со вздохом.

Оказавшись под открытым небом, он попросил Клинков отойти чуть подальше и превратился. Эсберн восхищённо цокнул языком и поспешил исследовать всё, до чего мог дотянуться, Дельфина же неотрывно смотрела на дракона, положив ладонь на рукоять меча.

Дин вдруг резко подался вперёд — Дельфина не успела ни отшатнуться, ни достать оружие, хотя, казалось, была готова — и смачно лизнул её, проведя раздвоенным языком по броне и лицу.

— Гадость какая! — воскликнула Дельфина, немедленно вышедшая из ступора. — Дин, скотина! Как я теперь отмываться буду?!

Дракон улыбнулся и завилял хвостом, словно собака. Ещё и язык свой из пасти вывалил набок!

— Ну, зато, кажется, ты не спешишь меня убивать.

— Мне надо напиться, — мрачно ответила Дельфина, развернулась и скрылась в Храме.

— Как думаешь, она простит меня? — Дин вывернул шею, чтобы посмотреть на Эсберна. — Пожалуйста, не надо пытаться отковырять у меня чешуйку, я тебе подарю, когда сама выпадет.

— Мне тоже не помешает переварить эти новости, — Эсберн отошёл чуть в сторону. — Что ты собираешься делать дальше?

— Сражаться с Алдуином. Я не знаю, вернусь ли и получится ли у меня…

— Если у тебя получится, ты всегда будешь желанным гостем, здесь, Дин, — заверил Эсберн. — Ты многое сделал для нас.

— Спасибо. Я ценю это, правда. Передай Дельфине мои извинения. Прощай, надеюсь, увидимся вновь.

Дракон расправил крылья и взлетел.

— До свидания, Дин. Надеюсь, что до свидания, — негромко сказал Эсберн, смотря ему вслед.

— То есть ты хочешь, чтобы я набрал в эту штуку кровь различных эльфов, чтобы ты открыл вон ту штуку, — Дин махнул рукой на гигантский куб, торчащий изо льда, — и только потом ты скажешь мне, где может находиться Древний Свиток?

— Именно так, — закивал Септимий Сегоний.

— Ага, щаз, — протянул Дин насмешливо и повернулся к кубу лицом. — Отойди-ка подальше. YOL TooR Shul! YOL AL Pah!

Выдав сразу два Крика подряд, дракон закашлялся, настигнутый приступом дикой боли в горле, но эта глупость полностью окупилась. Усиленный огонь-всеразрушитель с рёвом ударил в стенку куба, вгрызся в металл, словно рой диких насекомых. Драконья магия боролась с технологиями двемеров — и побеждала. Хотя снег и лёд вокруг остались нетронутыми, куб нехотя потёк, заплакал расплавленными каплями, которые медленно стекали на пол и собирались в небольшую лужицу. Пламя погасло, когда в стене образовалось отверстие, достаточное, чтобы туда можно было пролезть. Дин жестом велел Септимию оставаться на месте, пока металл не остынет до приемлемой температуры.

Пространство вспучилось, в воздухе разлился чёрный туман с запахом отсыревших книг, из которого на Дина уставились разномастные глаза. Периодически в тумане мелькали чёрные щупальца, от их мельтешения кружилась голова и тянуло отвести взгляд, но Дин упрямо оскалился и продолжил смотреть в самый крупный глаз. Горло его ещё не восстановилось после использования Голоса, поэтому Дин безбожно сипел, будто подхватил жесточайшую ангину. Но эта неприятность не могла ему помешать.

— Хреново выглядишь, Хермеус, — сообщил Дин туманному облаку. — Помесь грязекраба и дреуга смотрелась куда внушительнее.

— Ты испортил мою игру, юный дракон, — с безразличной интонацией ответил Принц даэдра. — Смертный должен был пройти свой путь до конца. Это было бы забавно. Но сейчас он бесполезен.

За спиной Дина раздался сдавленный хрип, Септимий осел на землю, хватаясь за горло в бесполезной попытке разжать душащие его невидимые щупальца, но вскоре затих.

— Ну и? — Дин даже не оглянулся посмотреть на мёртвого безумца.

— Ты нагл, — Хермеус медленно моргнул всеми глазами разом. — Но, возможно, вскоре ты уже не будешь столь самоуверен.

— Намекаешь на то, что Алдуин меня всё-таки прикончит?

— Алдуин? Нет, это будет кое-кто другой. Или не будет. Доживёшь — узнаешь, юный дракон.

— Может, тогда ты мне скажешь, где хранится один из Rah WahLaaN? Септимий обещал поделиться информацией, да вот не успел.

— Ты действительно нагл, — в голосе Хермеуса мелькнуло что-то похожее на эмоции, но было это раздражение или любопытство, определить не представлялось возможным. — Я мог бы отправить тебя за любым из Древних Свитков, но ты же ищешь конкретный? Было бы интересно послать тебя бродить по запутанным коридорам двемерских руин, но я не стану этого делать. Свиток ты найдёшь внутри куба. Думаю, он тебе пригодится больше, чем Огма Инфиум. Надеюсь, твоё приключение не будет разочаровывающе скучным.

Взмахнув напоследок щупальцами, Принц Даэдра исчез, оставив Дина наедине со стремительно коченеющим трупом и медленно остывающим кубом.

— Мог бы и попрощаться, — просипел Дин в пустоту и уселся на снег, дожидаться подходящего момента, чтобы забрать Свиток.

Арнгейр с сомнением посмотрел на обоих драконов.

— Вы уверены, что это сработает?

— Нам остаётся лишь надеяться, — ответил Партурнакс. — Если тебе удастся узнать Драконобой, у нас появится действенное оружие против Алдуина.

Арнгейр кивнул и развернул свиток. Древняя реликвия осветилась изнутри, и Седобородый замер, поглощённый этим сиянием.

— Вдруг Свиток как-то ему повредит? — обеспокоенно спросил Дин. Его голос только-только восстановился после истории с добычей Свитка.

— Единожды Rah WahLaaN позволяет себя прочесть без вреда здоровью.

— Тебе виднее, старший брат, — кивнул Дин.

Время шло, ничего не происходило. От скуки Дин начал осматривать окрестности, поэтому Алдуина он заметил первым.

— YOL LOK TUM! — прорычал Пожиратель Мира, и тут же небо заволокло красно-коричневыми тучами. Дин метнулся вперёд, простёр крыло над беспомощным сейчас человеком. Вовремя — первые горящие камешки ударили в тугую перепонку и скатились вниз, не в силах прожечь драконью кожу.

— LOK Vah KooR! — крикнул с земли Партурнакс, и каменный дождь тут же прекратился. — BO ahST NeyL STRUNMah, ALDUIN!

— ZU FEN KRii Roo, TahRODiiSSE! YOL LOK TUM!

— LOK Vah KooR! — Теперь уже Дин заставил небо очиститься. — Roo FEN ViiK, ViiNGUS LIR!

— KRii LUN AUS! — Партурнакс послал в Алдуина ослабление, но тот с лёгкостью увернулся.

— STRUN Bah QO! VOTHaaRN FEN NahKRIN!

— LOK Vah KooR!

— YOL TooR SHUL! — Партурнакс взлетел, чтобы сократить дистанцию. Дин же остался внизу, защищать Арнгейра.

Двое против одного — вполне неплохой расклад. Алдуин вскоре отказался от попыток призвать на противников ярость небес, но достать его никак не удавалось.

— FUS RO Dah!

Столь банальной атаки Дин не ожидал никак, поэтому толчок отшвырнул его в сторону. Алдуин коршуном упал вниз, Партурнакс сложил крылья следом, но Дин видел, что Алдуин успеет первым.

И тут Арнгейр отмер.

— JooR Zah FRUL!

Алдуин шарахнулся в сторону, как вспугнутый воробей, и прежде, чем он сообразил, что слова не являлись ту’умом, Дин успел метнуться вперёд и снова прикрыть Седобородого крылом.

— HIM ViiK PRODah, LIRRE, — презрительно рыкнул Алдуин, взмахнул крыльями и ретировался.

Партурнаксу не так повезло с приземлением, но старый дракон обошёлся без серьёзных повреждений.

— Значит, тебе удалось! — воскликнул он.

— Да. Я видел, как всё было, — кивнул Арнгейр. — Но Крик у меня не сработал.

— Это плохо, — Дин раздражённо вильнул хвостом. — Что делать будем? И куда улетел Алдуин?

— В Совнгард, — ответил Партурнакс. — Там он набирает силы, пожирая души древних героев.

Дин широко-широко оскалился-улыбнулся, растянув уголки пасти почти до самых глаз.

— Напомни мне, те, кто ему в прошлом навалял, случаем, не в Совнгарде сейчас?

Партурнакс на волне эмоций выдохнул клуб дыма.

— GEH! Ты предлагаешь обратиться за помощью к ним?

— Именно! Я слетаю в Совнгард и поговорю с ними. Они Драконобоем прижмут Алдуина к земле, а я сделаю всё остальное.

— Дин, ты ведь понимаешь, что окончательно убить Алдуина можно лишь одним способом? — серьёзно спросил Партурнакс.

Дин кивнул. Он понимал, что гарантировать смерть Пожирателя Мира может только поглощение его души. Понимал и то, что душа Алдуина вполне может оказаться сильнее.

— Если он возьмёт верх… Алдуин окажется в теле дракона рождённого. Тогда ты вспомнишь тот Крик и сможешь повергнуть его.

— Я горжусь тобой, младший брат, — Партурнакс склонил голову.

— Передай мою лютню Виармо, если что, — попросил Дин. — А меч отдай Дельфине.

— GEH.

Дин грустно улыбнулся напоследок, расправил крылья и взлетел. Его ждал Совнгард.

— Герой великий подвиг совершил, и имя ему было — Довакин. Поведаю я вам неторопливо, как было. Глаголют, он пришёл издалека, границу пересёк как нелегал. Его немедля стража захватила, так было. И головой на плаху лёг чужак, палач поднял топор, но что не так? Дракона туша небо заслонила! Так было! Летели камни с пламенем с небес, чужак сумел сбежать с ближайший лес, потом решил всё людям сообщить он, как было. Ругательств в речи ярла ну не счесть — принёс чужак в Вайтран дурную весть! Смотрели на него, как на дебила — так было… Но, чу! Огромных крыльев слышен шум! Напал злодей-дракон на караул! И башню пламя жадно поглотило, так было! И вот чужак на помощь поспешил, убил дракона, душу проглотил. Тогда его назвали Довакином, так было! Клич «Довакин!» как громом прогремел — Седобородых Голос с гор в Скайрим слетел, и Зова сила в путь его сманила, так было. Вернулся Алдуин, чтоб мир пожрать, и лишь герой ему мог наподдать. Тогда проснулся Голос Довакина, так было! Моря и горы нужно пересечь, чтоб Слово Сил забытое прочесть. Во льдах добыл герой наш Древний Свиток, так было! И Довакин живым ушёл в Совнгард, там глаз дракону натянул на зад, и Алдуину он начистил рыло… Так было!

Дин отложил лютню под аплодисменты слушателей и раскланялся, широко улыбаясь.

— А я говорил, говорил! — радовались в дальнем углу. — Вон какой бард вышел!

Посетители «Пика ветров» одобрительно загудели. Да, их рыжий Дин оказался о-го-го каким бардом! И на лютне играет, и на дудке, и на барабане, и старые любимые баллады петь может, и свои сочиняет, вот, и про Довакина сочинил, и голос хороший, мощный. В общем, повезло Данстару с бардом, ничего не скажешь! А что пропадает иногда на пару дней, так и не страшно, может, к своей зазнобе в дальнюю деревню наведывается.

— Интересно, какой он, этот Довакин? — Булфрек подпёр щёку кулаком и заглянул в полупустую кружку с пивом. — Наверное, великий воин!

— Говорят, он убил дракона под Вайтраном простой палкой, — поддержал его кузнец Рустлейф. — Наверняка он огромный, как медведь!

— И такой же заросший, — наморщила нос Карита. — Нет, Довакин, наверняка, очень красив, у него непременно должны быть светлые волосы и голубые глаза.

— Эй, дорогая, ты теперь мужняя жена вообще-то, — проворчал Стриг. — Нечего тут о всяких Довакинах мечтать, и вообще, брысь, тут настоящие мужики общаются!

Дочка трактирщика фыркнула, задрала нос и гордо удалилась.

— На самом деле, Довакин может быть кем угодно, — подал голос Сил Весул, странный парень, помешанный на истории и убийцах императора. — Необязательно нордом, необязательно даже человеком.

Его слова потонули в возмущённых воплях. Как так, Довакин, герой всего Скайрима (которого почему-то никто не видел, но это неважно), и не норд?!

— Эй, не ссорьтесь! — широко улыбнулся Дин. — Может, Довакин — это я?

Ответом ему стал дружный смех.

— Ой, не могу!

— Наш Дин — Довакин!

— И много ты драконов убил своей лютней, бард?

Дин дружелюбно посмеивался вместе со всеми, но когда Булфрек неосторожно попробовал заикнуться про эльфов и острые уши, тут же сбросил весёлость и выдал на лютне громкий аккорд, привлекая внимания.

— Тут кое-кто до сих пор не может запомнить, что я норд. Так вот, Булфрек, если ты ещё раз что-то скажешь про мою маму и эльфов, я уйду, и ищите себе другого барда.

— Да я что, я ничего, — Булфрек вжал голову в плечи под тяжёлыми взглядами остальных. — Извини, Дин, запамятовал.

— Ладно, на этот раз прощаю, — великодушно решил бард. — Давайте продолжим этот чудный вечер?

— Давай! — хором гаркнули довольные мужики.

— Тогда поехали! — Дин поудобнее перехватил лютню и запел: — Собрались два товарища в поход!

— В поход! — жители Данстара с удовольствием подхватили незамысловатую песенку, которую каждый пел по-своему.

Уютно трещал огонь в камине. Дин пел, ему активно подпевали и хлопали в такт. Тень Алдуина больше не накрывала Нирн.

Всё было хорошо.

HUZRah NeyL ZUL, ZaaMME. // Слушайте мой Голос, рабы.

AaL, IN. // Да, хозяин.

BRUN HET KEL DaaR SONaaN. // Принесите сюда свиток этого барда.

ZaaMME! BRUN HET YUVON! // Рабы! Принесите сюда золото!

YOL! // Огонь! (Часть Крика «Огненное дыхание»)

FUS // Сила (Часть Крика «Безжалостная сила»)

YOL TooR // Огненное пекло (Часть Крика «Огненное дыхание»)

YOL TooR SHUL // Крик «Огненное дыхание»

HET, ZaaMME! HUZRah NeyL ZUL. // Сюда, рабы! Слушайте мой Голос.

MUN FeiM Zii GRON! // Человек + Крик «Бесплотность» (наложение Крика на другого, авторская модификация)

BOVUL, DOVah! ZU NI LOST HIND KRii Roo! // Уходи, дракон! Я не хочу убивать тебя!

GEH // Да; хорошо; согласен.

SahLOKNir! ZiiL GRO DOVah ULSE! // Салокнир! (Твой дух) связан (драконья вечность)

SLEN TiiD VO! // Плоть без-времени (скорее всего, Крик «Воскрешение дракона»)

ALDUIN, ThURI! BOAN TiiD VOKRii SULeyKSeyUN KRUZiiK? // Алдуин, повелевай! Пришло время восстановить древнее владычество?

GEH, SahLOKNir, KaaL MIR. // Да, Салокнир, верный воин.

ZU KORaaV Roo, TahRODiiS. SahLOKNir, KRii NUST. // Я вижу тебя, предатель. Салокнир, убей их.

GEH, ThURI! // Да, повелитель!

KRii LUN AUS! // Крик «Смертный приговор»

FO KRah DiiN! // Крик «Морозное дыхание»

ZU LINGRah VOTINVaaK DOVahZUL. // Я давно не вёл беседы на языке драконов.

ZU KOS PaaRTHurNAX. WO KOS Roo? // Я Партурнакс. Кто ты?

ZU KOS SONaaNDINOK. // Я Сонандинок

WahLaaNUS // сотворённый/созданный

KiiNUS // рождённый

ZULKRiiDOVah KOS DOVahZUL // Крик-убивающий-драконов (Драконобой) это драконья речь

ROTMULaaGGE // Слова Силы

Rah WahLaaN // Древний свиток «божественная креация»

VOASKUS // нелюбимый/ненавидимый

ZU HUZRah Roo, SONaaNDINOK. TINVaaK // Я слушаю тебя, Сонандинок. Говори.

KiiNUSSE // рождённые

YOL AL Pah // Огонь-разрушитель-всё (авторский Крик «Огонь всеразрушающий»)

YOL LOK TUM! // Огонь-небо-вниз (авторский вариант Крика «Армагеддон»)

BO ahST NeyL STRUNMah, ALDUIN! // Лети от моей горы, Алдуин!

ZU FEN KRii Roo, TahRODiiSSE! // Я убью вас, предатели!

Roo FEN ViiK, ViiNGUS LIR! // Ты проиграешь, крылатый червяк!

STRUN Bah QO! // Крик «Зов бури»

VOTHaaRN FEN NahKRIN! // Неповиновение будет наказано!

FUS RO Dah! // Крик «Безжалостная сила»

JooR Zah FRUL! // Крик «Драконобой»

HIM ViiK PRODah, LIRRE // Ваше поражение предрешено/предсказано, черви.

Предупреждение: гет, флафф, сахарные сопли!

— А вот представь, что Алдуин опять вернётся, а мы без довакинов, — вкрадчиво прошептал Дин.

— Уйти, морда слюнявая, — Дельфина ладонью отстранила его лицо, словно морду большой собаки. — Я слишком стара для этой фигни.

— Ты бретон, твои жилы напитаны магией, — продолжил увещевать дракон.

— Я никогда не училась швырять эти ваши огненные шары.

— Я помню, верный меч тебе дороже. Но это не отменяет магию внутри тебя, которая поддерживает и лечит. Маги живут долго, при первой встрече я не дал бы тебе и тридцати.

— При первой встрече ты мне спел оскорбительную песню!

— Ну, технически первая встреча была у Фаренгара, я тогда подумал, что грудь могла быть и побольше...

— Что?! — возмутилась Дельфина и попыталась придушить этого... дракона! А что, исполнит священный долг Клинка!

Дин захрипел, закатил глаза и свесил набок язык.

— Но ты всё-таки подумай. Все женщины любят детей!

— Но не от тебя же! — фыркнула Дельфина.

— Неужели я так тебе не нравлюсь? — Дин состроил до того жалобное лицо, что даже суровая воительница растаяла.

— Нравишься, нравишься. Но пока амулет Мары на тебе не увижу — никаких маленьких довакинов!