Тёплый ветер (гет)

Мистер Голд плохо спал этой ночью, впрочем, как и всегда. Проблемы со сном у него появились давно: с тех пор, как судьба посмеялась над ним, дав богатство и отняв всё остальное. Не зная, куда девать себя в огромном особняке, он, как обычно, направился в лавку, где ему всегда было чем заняться.

В столь ранний час Сторибрук ещё спал. Наедине с собой и спящими домами мистер Голд чувствовал себя воистину хозяином города. Каково же было его удивление, когда на двери лавки он обнаружил, что дверная табличка перевернута на «открыто», и половину надписи занимает стикер: «Войти можешь, но подумай о последствиях». Голд хмыкнул, мысленно посетовав, почему он раньше до этого не догадался.

Почерк был знакомым. Белль-Мирабелль. За месяц он уже успел привыкнуть к её постоянным выходкам, но обычно она приходила позже необходимого, а не раньше.

Обрадовавшись тому, что не нужно открывать периодически заедающий замок, Голд вошёл в лавку.

— Добра, — рассеянно поприветствовала его Мирабелль, даже не подняв головы.

Она что-то быстро писала в тоненькой тетрадке, при этом сидя со скрещенными ногами прямо на прилавке.

— Мисс Френч!

— Пять секунд, пять секунд.

Мирабелль поёрзала на прилавке, продолжая писать. «Хорошо ещё, что она не решила на него лечь», — с толикой облегчения подумал Голд.

К счастью для Белль и её очередного письменного детища, дописала она нужное действительно очень быстро. Спрыгнув с прилавка, Мирабелль скрестила руки на груди, обнимая тетрадь, и, склонив голову набок, с выражением глубокого внимания на лице посмотрела на мистера Голда.

Потрясающая непосредственность. Чем-то это даже подкупало. По крайней мере, желание отчитать её по полной программе и пригрозить увольнением у Голда пропало.

— Мисс Френч, будьте добры, больше не сидите на прилавке…

— А что такого? Всё равно покупателей нет, — уголки губ Белль дёрнулись вверх. — Хоть сейчас, хоть днём. Да и он крепкий, не сломается.

— Вам не кажется, что это неподходящее место для сидения?

— Неа. Необычно. Вполне даже удобно. Не верите — попробуйте.

Железный аргумент. Голд скривился: чтобы он, да залез на прилавок…

— Ой, ваша нога, я не подумала, простите, — Белль сконфуженно потупилась. — Мда. Тогда-то вам уж точно неудобно. Что же, у каждого свои понятия о комфорте. — А о ноге то он как раз подумал в последнюю очередь. — Но мне нравится ваша трость, мистер Голд.

Голд провёл указательным пальцем по золоченой рукоятке.

— Вы столько пишите, Мирабелль, — он усмехнулся. — Наверное, у вас уже весь дом завален тетрадями и бумагами.

— Вовсе нет, — спокойно отозвалась Белль. — Я всё сжигаю.

— Что, простите?

— Ну, не совсем всё, конечно. У меня есть папка, в которую я складываю действительно удачные тексты, перепечатанные на машинке, разумеется. А всё остальное я сжигаю в конце каждой недели. Папка не то чтобы толстая. Часто бывает, что и оставлять нечего.

— Столько писать только ради того, чтобы потом это сжечь? — она опять его удивила.

— Если бы не те тексты, которые я сожгла, удачных не было бы вовсе.

— В этом есть смысл.

— Вы единственный человек, который со мной согласился, — Белль улыбнулась. Луч рассветного солнца в это время скользнул по её щеке. — Отец регулярно советует мне перестать страдать чушью, вовсе выкинуть мою машинку с моста и не марать бумагу.

— Он читал ваши рассказы?

— Нет. Их никто не читал.

— Не думайте, что если вы заявились на работу в четыре часа утра, то я отпущу вас раньше, — сурово сказал Голд, чтобы помощница не расслаблялась. А то ещё разрушит его репутацию.

Белль лишь лукаво на него посмотрела и, положив тетрадку в сумочку, валяющуюся на полу, принялась вытирать пыль.

Да, она могла сидеть на прилавке, приходить на работу и в полдень, и в четыре утра, постоянно мурлыкать под нос дурацкую песенку про Мальчика-с-пальчика, сооружать на голове совершенно дикие причёски и говорить странности, но со своей работой справлялась прекрасно. Пол в лавке всегда был чистым, пыль на витринах и товарах долго не задерживалась, и каталог товаров Мирабелль знала не намного хуже его. Кроме всего прочего, иногда она приносила в лавку новые диковинки, по её словам, присланные ей друзьями по переписке.

* * *

Голд был занят реставрацией старой деревянной куклы, когда до него донёсся звон колокольчика. Неужели Белль решила вопреки всему уйти раньше? Намеренный во всём разобраться, Голд уже подошёл к шторке, но тут его остановил голос мэра Миллс.

— Где Голд? Он мне нужен.

— Я тоже рада вас видеть. А вы хорошо подумали, прежде чем войти в лавку, а?

— Где Голд?

Что этой женщине опять было от него нужно? Голд продолжал стоять на месте, не спеша выходить.

— В лесу. Вызывает Сатану.

— Мисс Френч…

— Да-да. И он просил ему не мешать. Сами понимаете, последствия могут быть ужасными.

— Он не может вызывать сам себя! — раздражённо ответила Реджина.

Через несколько секунд входная дверь хлопнула, а колокольчик разразился очередной трелью. Всё-таки Миллс ушла.

— Продолжаете распугивать посетителей? — поинтересовался Голд, выходя к прилавку.

Мирабелль невинно посмотрела на него своими голубыми глазами.

— Я же знаю, что вы скорее продадите Сторибрук, чем что-то из своей лавки. И вы определённо не горели желанием встретиться с мэром.

Голд пожал плечами и всё-таки отпустил её пораньше.

Белль опять удивила его, вернувшись через полчаса с ещё горячим обедом от бабули Лукас. Пожелав Голду приятного аппетита, она вновь умчалась из лавки, оставив его наедине с гамбургером и лазаньей.

* * *

— Отец выгнал меня из дома, — сказала Мирабелль, стоя на пороге его дома с чемоданом.

С момента утреннего инцидента прошла неделя. Это был первый сюрприз с тех пор.

— Вы пытались поджечь его магазин? Приготовили на завтрак ирландское рагу? Кукарекали в два часа ночи?

— Вовсе нет, — Белль хихикнула. — Он поставил мне ультиматум: либо я берусь за ум, бросаю свои писульки, помогаю ему в магазине и начинаю рассматривать Гидеона если не как в качестве жениха, то как бойфренда, либо убираюсь из его дома.

— Я не думал, что мистер Френч настолько ужасный отец.

— После смерти мамы он стал немного нервным, — с коротким смешком Мирабелль пожала плечами. — Так, что я хотела спросить… Можно взять в аренду вашу кушетку? Ну, то есть, ночевать в лавке?

— Вы собрались там жить? — Голд приподнял брови.

— Вряд ли лавке от этого будет хуже.

— Мне кажется, я плачу вам достаточно, чтобы можно было поселиться в номере у мадам Лукас.

— Отец будет меня искать там. Извиняться. Просить вернуться. Я вернусь, и всё повторится заново. Не хочу. В лавку же он не сунется.

— Прежде, чем войти, подумай, да? — насмешливо спросил он. Отвечая улыбкой на улыбку, Белль кивнула. — Гостевая спальня на втором этаже в самом конце коридора.

Не дожидаясь благодарностей, Голд нырнул обратно в полумрак коридора своего особняка. Возможно, было большим риском впускать в свой дом эту странную девушку, но было в ней что-то, располагающее к вот таким вот поступкам. Да и, в этом он не очень хотел себе признаваться, такой огромный дом был слишком велик для него одного.

* * *

Вопреки опасениям Голда, Мирабелль не мешала ему и вообще старалась не выходить из выделенной ей комнаты, когда находилась дома. Только однажды он наткнулся на неё в кухне, когда ночью отправился попить воды. Она сидела за столом, пила кофе и снова что-то писала при свете двух красных свечей.

Голд выпил воды, случайно уронил кастрюлю, задев ту локтем, а Белль даже не обернулась, слишком погружённая в себя и свой текст.

* * *

— Вызываете Сатану, мисс Френч? — с долей ехидства поинтересовался он, вспомнив инцидент с Реджиной. — Такими темпами вы никогда не допишите свою книгу.

Вальяжной походкой Голд вышел из-за деревьев на поляну, где Мирабелль разводила костёр. Он всё-таки смог выследить её, несмотря на то, что трость сильно мешала.

— Не имеет значения, закончу я или нет. Мне нравится процесс. И либо моя книга будет такой, какой я хочу её видеть, либо её не будет вообще. Публикация меня не интересует.

Она опять даже не обернулась. В разгорающийся огонь полетел первый лист.

Невероятная иррациональность. Голд так не умел и подобного не одобрял. Но вид Белль, бросающей листы и тетради в огонь, завораживал.

— Хотите попробовать?

Мирабелль доверчиво протянула ему блокнот с фениксом на обложке. Преодолев расстояние, разделяющее их, Голд взял блокнот и бросил в костёр. Пламя радостно поймало тот в свои объятия. Огонь гладил и обнимал бумагу, превращая слова в пепел.

— Символично-вдохновляюще, не правда ли? — поинтересовалась Белль.

Голд ничего ей не ответил.

* * *

Этим же вечером они сидели у Голда на кухне и пили виски. Хозяин дома чувствовал себя до неприличия уютно и задавался вопросом, что это воистину странное создание делает в его обществе уже полгода. У него никогда не было друзей, он давно перестал доверять людям и окончательно замкнулся в своём одиночестве с тех пор, как от него в Нью-Йорк сбежал любимый сын. Про бывшую жену он и вовсе старался не вспоминать. Ровно, как и про единственную любовницу, которая также его давно бросила.

Белль-Мирабелль рушила все его стены, огибала его принципы и фейерверком расцвечивала каждый его день. Она была непредсказуема. Она была ветром, быстрым подвижным потоком. И в то же время Белль казалась тем человеком, который всегда будет верен и никогда не предаст.

— Белль, весь город считает меня монстром. Почему ты не боишься меня?

— А зачем вас бояться? — искренне удивилась она. — Вы вроде не кусаетесь.

— Ты в этом уверена? — зловещим шёпотом поинтересовался Голд, слегка поддавшись вперёд.

— Давайте проверим! — Белль наклонила голову, подставляя ему щёку.

— Почему щека?

— Она мягкая. И микробов на ней меньше, чем, например, на ноге, — Мирабелль рассмеялась. Вместо того чтобы кусаться, Голд налил себе и Белль ещё виски. — Вот видите, никакое вы не чудовище.

Они снова выпили. Голд расслабленно откинулся на спинку стула и задал давно интересующий его вопрос.

— Почему вы уволились с прошлой работы? Секретарь мэра — более выгодное место, чем помощник антиквара.

— Во-первых, там было скучно, а в вашей лавке материала хватит не то что на одну книгу, а на тысячу книг. Во-вторых, — Белль перешла на шёпот, — Шляпник.

— Шляпник?

— Ну не Шляпник, а Джефферсон. Он, знаете ли, мой лучший друг, — странноватая писательница и местный сумасшедший. Голд даже не удивился такому тандему. — Так вот. Джефферсон уверен, что все жители Сторибрука — персонажи сказок, пойманные в ловушку проклятия Злой Королевы. И этой самой Злой Королевой является Реджина Миллс. Вы бы хотели работать секретарём Злой Королевы? Я — нет.

— Детские сказки. Нашли, кого слушать. Все знают, что Джефферсон — сумасшедший, — Голд пренебрежительно фыркнул. Возникла неловкая пауза. Белль выглядела раздосадованной. Словно она выдала ему свою заветную тайну, а он не оценил. Голд поспешил загладить оплошность. — И кто же я такой, по его мнению?

— Румпельштильцхен. Тёмный маг. Великий и ужасный. Заключаете сделки, превращаете неугодных вам людей в улиток…

— Тёмный маг вместо Злой Королевы? Пожалуй, я окончательно перестал понимать вас, Красавица.

— Вы угадали, мистер Тёмный, я — Красавица, — он заметил, что костяшки её пальцев, сжимающих стакан с виски, побелели. — И я… Я, кажется, ну, по словам Джефферсона… Я… — Мирабелль закрыла глаза. — Я любила вас.

Они синхронно выдохнули. Голд моргнул, а Мирабелль уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Что-то изменилось? — слыша себя, как сквозь вату, спросил он.

Белль-Мирабелль ответила со свойственной ей решительностью и непосредственностью:

— Думаю, я недалеко ушла от своего сказочного прототипа.