Марионетка (джен)

Открываю глаза и вижу опять эти деревья, что давно сбросили свои серые сарафаны. Голые ветки подобно старым мётлам — никому не нужные в этом мире полном гнили и грязи, никто не укроет их до весны, про них забудут, не вспомнят, заставят мёрзнуть под коркой льда без права на уют и тепло.

Снова мои лёгкие наполняет этот тяжёлый дым — надо перестать столько курить, иначе лёгкие превратятся в горстку пепла, подобно давно истлевшему костру. От привычек трудно избавляться, тем более, когда от них зависишь уже большую часть своей жизни.

Красота парка, да и вообще природа меня всегда расслабляет, приводит в немой восторг; могу часами просидеть на лавочке и смотреть вдаль. Сегодня не исключение… Ночные кошмары в последнее время не самое радостное явление в моей серой жизни, хочется уйти ото всех, послать всё к чертям… но не могу — я только начала нормально жить.

Прошлое каждый раз отзывается в моём подсознании, заставляет страдать — оно не отпустит меня, как бы я этого не хотела. Все эти лица — мерзкие и опьянённые; места, в которых приходилось бывать; делать то, что потом вспоминать тошно, а собственное тело хочется разорвать, покромсать, чтобы получить хоть какое-то успокоение…

Закуриваю очередную сигарету — третья, четвёртая? — уже не помню, стоит поторопиться, если не хочу всю оставшуюся жизнь плакаться природе на своё ничтожное существование. Мерзкие людишки, до чего же они все одинаковые, в них нет красоты, мыслей, они как стадо, которое упрямо следует установленным стереотипам. Пытаются показаться индивидуальными личностями со своими идеями — но в них только мусор и грязь, которая давно очернила этот мир. Его уже не спасти, как и всех нас — мы прогнили. И я вместе с ними…

Придётся опять зайти в магазин за очередной пачкой — сколько можно курить? — ну хоть больше не пью, от алкоголя ужасное похмелье по утрам и несвежее дыхание. Ещё бы… Мой организм не скажет спасибо, что с ним так обращаются с ранних лет. Никто не любит сирот, особенно таких, как я…

Очередной день в этом месте, полном тьмы и скуки — колледж, — что ж, я столько терпела и это переживу. Никто не верил в меня, говорили: бездарность, сдохну под забором с иглой в руке и сигаретой во рту — сдохнете вы, мрази! Я выберусь из болота, даже если этот путь будет проходить сквозь ваши мерзкие туши.

Опять очередь, не удивляюсь — перестала уже давно. Каждый пытается уйти из этого мира по-своему: сигареты, выпивка, наркота… Вот кто красиво уходит из жизни, так это экстремалы, всегда стремятся стать круче, быть знаменитыми… но слава приходит только после смерти — в белом саванне и с венком увядших полевых цветов… Сколько смертей испытала я? — две как минимум, не самые радостные моменты моей грязной жизни.

Каждый день словно прохожу через семь кругов ада — приходится сливаться с толпой, становиться хамелеоном, чтобы лишний раз не зацикливать на себе внимание. Раньше было проще, я старалась быть заметнее, но только на сцене, под пьяные вопли старперов. Музыка меня заводила не хуже выпивки, иной раз крышу сносило так, что потом не помнила, как оказывалась на коленках у очередного мужлана. Как же я их ненавижу! — эти пьяные рожи, самодовольные улыбки, кроме члена, им больше нечем хвастаться. Эти потные ручищи, пытающиеся залезть в трусы, их языки, которые проводят по щеке, пытаясь возбудить. Они думают, это приятно? — наждачкой по голому телу в сто раз приятней, нежели ощущать их склизкие и вонючие языки.

Я была самой любимой танцовщицей, моё имя кричали от возбуждения, они кончали от моего вида. Мне было приятно ими управлять, заставлять плясать под мою дудку, управляла, как хотела. Жалею ли я о тех деньках? — пожалуй, да. Однако хочется всё бросить, окунуться снова в кипящий котёл разврата и похоти, но не могу… Каждый день заставляю себя измениться, но зачем? Кому это надо? Только мне… Я должна стереть эти наглые и надменные рожи с тех лиц, кто говорил мне, что я ничтожество, неудачница, грязное пятно в этом мире. Но вот кто по-настоящему недостоин жизни, так это все они — снобы, зажравшиеся детишки богатеньких родителей. Стоит их оттянуть от папкиной сиськи, как они тут же скатятся, станут такими же, как я… Было бы любопытно посмотреть на их жалкие попытки выживания.

Снова затяжка, от сигареты становится легче, начинаю забываться. Парочки мирно лежат на газоне — фу, мерзко и противно. Первокурсницы крутятся возле парней нашей соборной, чего они ожидают? Жизни в любви и гармонии до конца своих дней?! Да парням нужно только их тело и куда присунуть, им больше ничего не надо, а потом очередная дура будет реветь в подушку — униженная, оскорбленная, но, возможно, получившая удовольствие.

— Смотри куда прёшь, Лилит!

Бычок тут же летит под красивые замшевые туфельки очередной тупой девицы, а средний палец мягко намекает, чтобы шла она туда, откуда появилась. У людишек странное чувство юмора, и у них совершенно отсутствует фантазия — прозвать меня демонессой ещё никому не приходило в пустую головушку. Хотя я не жалуюсь, а мой внешний вид так и шепчет: брюнетка с длинными волосами всегда распущенными и неухоженными, сама я бледная, как сигаретный пепел, но глаза… чистейшее озеро, наверное, единственное, что не запятнано.

Надо только переждать шторм, высидеть до конца и постараться не умереть. Все смеются, радуются жизни, но в ней нет ничего прекрасного; толкаются, меня не замечают, скалятся вслед… и снова забывают. Я всего лишь секундное помешательство, попавшее в их поле зрения. Боятся со мной заговорить — молодцы, не считаю их трусами; никогда не хватит силёнок встать у меня на пути — шрамы у одного из футболистов до сих пор заживают, он и не думал, что я смогу дать сдачи и ещё хорошенько накостылять. Мне много раз устраивали вендетту, но снова и снова убеждались — меня не сломить. На четвереньках, побитая, униженная, но всегда дам отпор, буду цепляться за свою жалкую жизнь до последнего вздоха… и если уж суждено будет мне умереть, я потащу всех за собой в ад.

Оглушающий, режущий, словно кинжал, звонок — своего рода урок выживания в логове расчленителя душ, время, когда даёшь своему телу и разуму сладкую порцию тумаков, для подзарядки. Каждый раз перекличка — своеобразный ритуал перед пытками; стадо овец поочерёдно тянет свои руки, давая возможность своему маньяку придумать изощрённую игру, в которой он попытается тебя уничтожить… И я должна смешаться с толпой, стать единым со стадом, чтобы выжить.

— Бекка Олдридж…

Поднимаю два пальца вверх с безразличным выражением лица. За два месяца, что я в этом колледже, все привыкли к моему виду и отношению к окружающим — даю явный ответ, что со мной лучше не связываться. Бывали камикадзе, которые вопреки всеобщим уговорам пытались со мной «затусить», но они не знали, как это больно и унизительно, когда бьют по сокровенному месту. Жалкие попытки вскоре прекратились, так же, как и внимание — я начала затухать в их памяти.

Я не знаю, зачем нужна этому миру — может, было бы проще уйти из него? Где я буду нужна, если сама себе противна. В какой момент моя жизнь покрылась тьмой и мраком? Почему осталась одна? Сироты, вроде меня, часто задаются этим вопросом, но долго нюни не распускают, потому что приют — это не рай для брошенных. Каждый день пытаешься вылезти из помоев, в прямом смысле, стараешься дать отпор тем, кто старше, круче, темнее. Они тренируют, делают похожим на солдата, чтобы ты смог выжить в жестоком мире. Мы одиночки, которые привыкли защищать только себя; нет сочувствия, жалости, есть только ты и враг, — весь мир подобен вражеской территории, на которую тебя забросили.

Где я вижу себя через год, два? — ха, мне хотя бы дожить до завтра, кто знает, что со мной может произойти. Каждый новый день был последним в моём понимании, нас не любит общество, считают отбросами, негодным мусором. Но кто придумал этот бред? Кто так решил?! Наш мир всё больше погружается в хаос, и его не спасти… никого уже не спасти. Каждый живёт только для себя, никому не интересны ценности других людей, но никто этого не признает…

Моя жизнь полна серых красок, тьма окутала мою душу и разум, хоть я и пыталась выпутаться с лет так четырнадцати, но, видимо, неудачно. Скоро мой день рождение, но никому нет дела — я по жизни одиночка: без друзей, семьи, привязанностей. Может, восемнадцатилетние принесёт хоть какое-то спокойствие? — недаром все так ждут его, наверное, именно в эти моменты с людьми происходит чудо…