Кукловод (джен)

Приветствую и благодарю всех читателей, заглянувших во вторую часть моей истории. О многом я бы хотела в ней рассказать; но герои фика давно наплевали на придуманный сюжет и сами творят, что хотят. Поэтому я тихо сажусь рядом с вами, беру попкорн из общей миски и поворачиваюсь к экрану.

Ну и где твой знак?

Рано или поздно он появится.

Рано или поздно?! Ты будешь это твердить до самой старости, если только раньше не загремишь в психушку.

Эй, я же слышала тот голос! Фразу "всё только начинается" сложно интерпретировать двояко.

Я тебе говорю, доинтерпретируешься до старческого маразма — а там тебе и драконы, и магия, и потерянные инопланетные друзья...

Всё. Будет. Хорошо. Всё будет хорошо. Всёбудетхорошо.

Ну-ну.

Зелёный свет разрешил мне двигаться вперёд. Зелёный лук в пластиковом кейсе мирно лежал позади. Зелёный закат... Нет, ещё не время.

Тихо и размеренно я переживала шестнадцатый месяц одиночества. Вишнёвый Ровер мчал меня домой, ко вкуснейшей пицце с ветчиной и новенькой плазме. Очередной виток споров со внутренним голосом помогал сократить дорогу. Всё было прекрасно. Иначе и быть не могло.

Голос Матери Ночи эхом звучал в голове. Я Дитя, я молодец — отлично, но что всё-таки начиналось? Когда, где, по какой причине? Меня снова забросит в Нирн или полчища огненных демонов, дабы утешить самолюбие современных пророков, прилетят пожирать Землю? Я, возможно, и преувеличивала значение слов сушёной воблы, но после исчезновения Шеогората с Цицероном думать ни о чём другом не могла. Или не хотела. Ведь если возвращение одного из них в целости и сохранности почти не вызывало сомнений, то что стало с принцем даэдра, я не знаю до сих пор. Шео ведь рассказал мне, что над ним пошутили, забрали его силу; улыбаясь, говорил, что может не пережить обратную телепортацию... Мать Ночи спокойно общалась со мной из другого мира, но сколько я ни билась, сколько ни кричала ей в пустоту, так и не смогла получить ответ. Ни в ту ночь, ни через неделю, ни через год. Может, и нету давно бога безумия? Хаскилл неслышно бродит по пустому дворцу, Мания и Деменция одинаково мрачны и заброшены, а в "Книге даэдра" стало на одну запись меньше? А у меня была лишь надежда. И это был полный отстой.

Коричневый туман медленно пожирал вечерние пробки. Конечно, это и не туман вовсе, а вонючий смог, ужасное чудовище крупного города, но ведь насколько приятнее думать, что красным в этой дымке светятся глаза дремор, а не фары банальных железных коробок, забитых скучными людьми... Дреморы ведь не могут быть забиты людьми? Кажется, нет, это кланфиры со скампами вечно грызли моих персонажей, хреновы людоеды. Хотя... Средний палец того мудака из правого ряда, бурно отреагировавшего на моё законное требование уступить дорогу, я бы сейчас отгрызла с удовольствием. От резкого торможения кейс с луком слетел на пол, а шпага в мягком чехле слегка долбанула по макушке. Какой он всё-таки мудак. Ему повезло, что мы не в Скайриме, иначе я бы вытащила его из тачки и заколола до смерти прямо посреди дороги. А в ближайшем пабе мне бы налили халявного мёда в честь восстановленной справедливости.

Ты бы в Скайриме до своих лет не дожила. Да что там, войны, поголовно бухающие родители, болезни, монстры, несчастные случаи — ты бы ещё в колыбели загнулась, героиня диванная.

Не факт! Я же видела местные города, там было достаточно детей. И полно взрослых.

И дохрена могил. Ни на какие мысли не наводит?

Исключительно о том, что у нордов было очень много предков, и всех хоронили на исторической родине.

О, тебя бы там тоже похоронили, и довольно скоро. И зубочистки твои там совсем не помогут.

Я всегда была немного перестраховщицей, но в последние месяцы безобидная черта выросла до гигантских размеров и обросла колючими шипами, а сверху буйным цветом расцвела паранойя. После трёх дней отлучки я еле уговорила босса не увольнять меня с работы, зато сейчас доставляю едва ли не вдвое больше груза, чем обычно, давя на газ на грани штрафов и умудряясь подрезать даже пронырливых таксистов. А всё потому, что мне теперь нужно гораздо больше денег на новые... "увлечения". И если возобновление тренировок по стрельбе и тренажёрный зал ещё можно понять, нахрена мне курсы выживания на дикой природе, до сих пор загадка. Помнится, в прошлый раз я на этой самой природе пробыла недолго... Да и вряд ли мой инструктор сможет рассказать, как лучше сварить уху из корня Нирна и рыбы-убийцы. Но — у всех на первый взгляд бесполезных занятий была одна великолепная черта: они здорово отнимали время. Которое иначе я бы тратила на размышления. Очень нехорошие размышления.

Через подъездную темноту я добралась до квартиры, бережно поставила кейс на пол и, едва не засыпая на ходу, пошла в душ. Не стоило ставить стрельбу и фехтование в один день — после целого дня за рулём и дополнительных нагрузок руки хотелось просто отрезать. Мою участь облегчало то, что следующий день был выходным, а значит, можно на сутки залипнуть в монитор, объедаясь вкусняшками. Думаете, я пялюсь в тупые ток-шоу и воюю с диванными экспертами на оружейных форумах? Как бы не так. На заветной флешке лежали видеокурсы по единственной дисциплине, которую приходилось осваивать на одной теории — пулевая стрельба. Когда денег в заначке стало слишком много, я через одного знакомого вышла на другого знакомого... В общем, если в мой дом нагрянет полиция, им будет очень любопытно, откуда в щели за стиральной машиной взялся двадцать шестой Глок и коробка патронов. А что до ноутбука... Не стану оправдываться — я опять зависала в Свитках.

Это было похоже на раскурочивание старой раны. Воспоминания из прошлого, урезанные разработчиками и размытые слабой видеокартой, сменялись на экране по мере того, как я шла от Солитьюда до Винтерхолда и обратно. Новое Убежище, весёлый шут в уголке, новички склонились у котла с едой... Я постоянно оглядывалась назад — мне казалось, из-за угла вот-вот высунется рука Слышащего и схватит меня под локоть. Морщинки вокруг глаз Цицерона, когда он смеялся над своими тупыми стишками, были словно настоящие. Я видела эти образы, когда закрывала компьютер, видела в лицах случайных прохожих; видела в долгих ночных кошмарах. Но не смотреть, не искать их было выше моих сил.

И лишь один призрак прошлого я избегала — того, чей плащ до сих пор валяется в моём шкафу, будто издевательское "смотри, он был здесь!", не дающее списать те события на галлюцинации или бред. Мрачные тени взирали на меня из своих углов перекошенными лицами; в них чудились то злодейские усмешки, то гримасы недовольной злобы. И у каждой капли тягучего сумрака было одно и то же лицо. Лицо Смерти, которая бродит где-то рядом, едва касаясь леденящими пальцами моей щеки, когда я сплю. У той Смерти был страстный, торжествующий взгляд, будто она давно затянула петлю на чьей-то шее. Иногда я надеялась, что на моей, лишь бы не на...

* * *

Утро было спокойным, насколько вообще могут быть спокойными ранние часы мегаполиса. Тихое воскресенье дышало свободным от автомобильных тянучек воздухом, могучей Темзой рассекало берега Лондона... и небольшой стаей голубей пометило мою машину. Которую я мыла всего пару дней назад! Белые пятна весьма экспрессионистски покрывали крышу Рендж Ровера, которая была видна, судя по всему, не только мне, но и остальному парадному. И когда только гадские птицы успевают отожраться? У них же ковровые бомбардировки, как по расписанию, каждые два часа! Но мне было лень выходить из дома и переться аж до автомойки, поэтому соседям оставалось либо спалить мой джип к чертям собачим, либо целый день терпеть испорченный вид из окна. Учитывая специфику района, возможны были оба варианта.

Я огорчённо вертела в руках коробку из-под вчерашней пиццы, размышляя, что лучше подойдёт для завтрака — замороженная куриная нога или печенье, твёрдое, как стол, на котором оно лежит. Потом вспомнила, что в шкафу оставалась распечатанная пачка мюсли, и пошла ставить чайник. С моей занятостью и количеством свободных денег особо не думалось о еде — счастьем было, если я раз в неделю вспоминала о походе в супермаркет или, на худой конец, затаривалась готовым фаст-фудом.

А вместо того, чтобы задуматься о своей жизни, прикрываешься нелепыми делами и выматываешь себя до потери сознания.

Не над чем задумываться! С моей жизнью всё нормально!

Да ладно? Куриная нога, документалки про копов и ворчание мёртвой тётки из другого мира — эталон нормальности!

Кто-нибудь придёт. Так не может быть, чтобы никто не пришёл..

Ты была обычной помехой — досадной, но легко устраняемой. Смирись, напейся и забудь. А потом начни жить ради себя.

А сейчас я, по-твоему, ради кого живу?!

Ради надежды — самого хренового мотиватора человечества.

Вот поэтому я ненавидела выходные. Внутренний голос просыпался и орал на всю невидимую глотку, пока я не забивала голову беспрерывным потоком новой информации. А в остальном — прекрасное утро.

Пока чайник не начал испарять воду, я решила заняться ногой. Несколько дней назад была попытка "поиграться" с ножом — лезвие прошло ниже колена, оставив борозду в четверть дюйма глубиной. По-хорошему, надо было смотаться в больницу, но... В общем, не зря я много лет назад собирала домашнюю аптечку. Рана была быстро обработана щиплющей гадостью, название которой я так и не смогла запомнить, а на ноге взгромоздился толстый слой бинта. Правда, теперь его придётся отдирать силой, ибо он весь как-то незаметно пропитался кровью. Наверное, не стоило после ранения подходить к беговой дорожке. Но если меня и пугало безразличие к собственному здоровью, то довольно редко. Всё же после стрелы в плече, от которой, кстати, остался заметный шрам, всё остальное кажется просто царапинами.

Пришлось топать в ванную и при помощи тёплой воды освобождать несчастную ногу. Порез выглядел не очень хорошо; потыкав в него с умным видом, я поняла — болит. Память подсказала, что раны могут заживать медленнее, если они инфицированы, а значит, мне снова нужна аптечка. Вспоминая, как должны выглядеть антибиотики, я потянулась к верхней полке, на которую закидывала основную часть медикаментов. Гадскому чайнику нужно было засвистеть именно в этот момент! Я дёрнулась, попыталась перенести вес на раненую ногу, не удержала равновесия и качественно приложилась затылком о раковину. Безо всяких искр мир внезапно потемнел.

Должна вас огорчить — мне не привиделся Партурнакс, призывающий спасти мир от Алдуина, или ещё какая подобная чушь. Несколько кругов на карусели, переливающейся всеми цветами спектра, — и я вновь открыла глаза. Картинка была слегка размытой, но я определённо смотрела на свою стиральную машину, даже не пытающуюся хищно клацать люком или разливаться насыщенным демоническим хохотом. Хотя насчёт последнего я уверена не была — в ушах стоял такой громкий свист, что никакие звуки не пробились бы сквозь него. Я аккуратно ощупала затылок и облегчённо вздохнула, не увидев крови на пальцах. Писк в ушах слегка утих, и до меня донеслись отчаянные вопли чайника на кухне. Интересно, сколько мелкий засранец уже надрывается? Я хотела найти ближайшие часы, дабы понять, сколько времени пролежала без сознания, но голова стала наполняться пульсирующей болью. Пришлось засунуть голову под холодный кран — сильного облегчения это не принесло, но намокшие волосы послужили неплохим компрессом, и я смогла без падений выбраться в коридор. Грёбаный чайник уже буквально молил выкинуть его в окно, было бы немилосердно ему отказывать. Вдоль стены, по кривому узлу, в который внезапно завязался коридор, я добралась до кухни. И только выключив плиту, поняла, какой именно звук незаметно вплёлся в общую какофонию. Дверной звонок.

— Охренеть вовремя...

Надеюсь, курьер не испугается моего внешнего вида. Эта доставка совершенно вылетела из головы... Недавно я заказала новую деталь для лука, и ведь специально же попросила привезти в воскресенье — единственный день, когда меня можно застать дома посреди дня! Ладно, всё не так уж плохо. Быстро налив себе воды, я поковыляла обратно в коридор. Отпила из кружки, прочистила горло и открыла дверь. Выбивая почву из-под ног, в меня впились испуганные шоколадные глаза. Беловолосый ураган промчался мимо, резким движением захлопнув дверь, и навис надо мной, почти прижав к стене. Залпом осушил мою кружку, и буквально прокричал:

— Элис, ты должна помочь! Меня хотят убить!

Шео. Растрёпанные пепельные волосы, густые, чуть лохматые брови, сетка морщин вокруг глаз — и когда только появились? Вцепился в меня обеими руками, только поэтому я не съезжаю по стене, ибо ноги совсем не держат.

— Увези меня отсюда! Они скоро меня найдут!

И смотрит недовольно большими глазами, дожидаясь ответа. Мда, с галлюцинациями я в своей жизни ещё не разговаривала. Хотя болит по-настоящему. И на плечах наверняка синяки останутся от его хватки...

— Ты оглохла?! У смертных настолько низкий срок годности? И почему ты мокрая?

Я пытаюсь дышать — бесполезно. Мозг упрямо не вспоминает, как это делается.

Шео недовольно кривит рот, стягивает губы в тонкую нитку, тут же вздыхает и начинает слегка меня трясти.

— Эй, ты оглохла? Я тебе про важные вещи...

И застыл на полуслове, потому что я потянула к нему руку. Всё я слышу, козёл. Мерзкая эгоистичная скотина. Смеешь вот так забегать в мой дом, греметь моей дверью и пить из моей посуды. Сволочь и мудак.

Пальцы коснулись мраморной кожи. Всегда было интересно — она на ощупь такая же каменная, как и на вид? Но нет, тёплая. Опускаю руку ниже, на шею. Пульс есть, и довольно частый. Зрачок расширен, радужка светлеет тонким кольцом. Обычные карие глаза! Где золотой блеск, что я видела вечность тому назад? Я много думала о том эпизоде, когда только приземлилась на родную планету, и мы с Цицероном заметили его, окружённого сиянием. Я видела глаза бога. А эти — тусклые, испуганные.

— Ты закончила? Эй, возвращайся обратно, у нас полно дел!

Переминается с ноги на ногу, начинает ещё сильнее стискивать мои несчастные плечи. Недовольно его высочество, что его игнорируют.

— Я тебя сейчас из окна выкину! Бери ключи и бегом к машине!

— Привет.

— Какое... ты вообще помнишь, о чём я говорил?!

— Да, убить, спрятать, уехать. "Привет" — так говорят друг другу людишки, когда давно не виделись. Я вот... сколько же? Шестнадцать месяцев, плюс-минус. А ты, судя по всему, каждый день ко мне в гости мотался.

Или ты просто даэдра, который считает людей забавными игрушками. Они могут долго лежать на дне сундука, а когда тебе хочется — достал и играешь, как ни в чём не бывало. Они ведь и слова тебе не скажут.

— Ты совсем спятила?

— Зависит от того, останутся ли синяки.

— Что?..

Шео, наконец, обратил внимание, чем заняты его конечности. Он разжал руки и деловой походкой пошёл на кухню.

— Ещё вода есть?

— Ага...

— А та штука из агавы, как её там... Элис? Что с тобой?

Без цепких рук я смогла, наконец, опуститься на пол. Лорд безумия снова здесь, и пытается втянуть меня во что-то очень опасное. Жизнь опять летит к чертям. Тогда почему я... почему всё это время я улыбаюсь?

* * *

— Когда ты уже лопнешь, и мы перейдём к разговору?

— О, ты готова слушать?

Я всё же смогла найти в себе силы встать.

На кухне лорд вовсю гремел посудой. Я налила ему стакан воды, который тот опустошил одним глотком. И ещё один. И ещё...

— Ты какой-то нервный.

— Я бы посмотрел на тебя! Дали подзатыльник, спустили всех собак — давай, беги, а мы потычем палкой и посмеёмся. С-суки...

Вау. Шеогорат и правда злится.

— Я всё ещё не понимаю. Кто хочет твоей смерти, и почему ты не можешь их... ну... того?

— А потому, что это они меня — того! Вот, посмотри, — он чуть задрал рукав, оголяя расцарапанную правую кисть; только теперь я заметила, что на лорде обычное твидовое пальто, — Дагон, чтоб у него все рога отвалились! Схватил меня и швырнул в портал. Меня выбросило на какую-то дорогу. Смотрю — таблички стоят, буквы знакомые. Пошёл по стрелке. Тут подъезжает машина, из неё — люди, и все ко мне, кричат, размахивают какими-то штуками. Потом — хлопки, и вокруг меня начало свистеть. Я по привычке щёлкнул пальцами, чтобы превратить их в жаб, или улиток, или гнилую картошку... А в ответ — ничего! Ни-че-го.

Шео сцепил руки в замок, тяжело вздохнул. Долго смотрел на свои изящные пальцы. Потом заговорил, глухо, будто через силу.

— Опять. Они решили, что я, видите ли, много себе позволяю. Стравил пару даэдрических армий, наслал эпидемию на чей-то подпольный храм в Тамриеле, ещё что-то было, не вспомню... Да мы все так развлекаемся! И вот, однажды припёрся Мерунес, весь из себя такой грозный, орал, что я их всех достал. Я бы полюбопытствовал, как они это сделали, если бы речь шла не обо мне.

И я поняла, к чему он вёл.

— Заявились остальные лорды, достали артефакты. И я... как же поточнее... почувствовал, что таю. Такое уже случалось, но после я приходил в себя жутко злой, стоя на груде камней вместо своего дворца. А сейчас эти упыри просто ухмылялись и смотрели, что же я сделаю. У всех эти сферы в руках, а в сферах клубится дым.

— Твоя сила.

— Не просто сила! — Шео вдруг вскочил и замахал руками, — там я, понимаешь? Нет, вижу, что нет...

Начал мерить размашистыми шагами крохотную кухню. То в дверь упрётся, то в окно... На шестом круге я не выдержала мельтешения и потянула его за пальто, сажая рядом.

— И в прошлый раз такое было? Когда я случайно притащила тебя сюда?

— А, то была чепуха, — раздражённо бросил он, — я проиграл Меридии в... гм, не важно, она сказала, что я и недели не продержусь без своих "фокусов". Я тогда сам позволил этой мегере забрать мою магию, был в дворцовых закромах подходящий артефактик... Не навсегда, конечно, эффект бы выветрился через несколько дней. Меридия хотела сразу его активировать, но тут подключились остальные, стали спорить... В итоге, решили дождаться "подходящего" момента, приколисты.

— То есть... Подожди, ты знал, что в любом случае вернёшься обратно?

— Конечно. И я тебе об этом говорил.

— А эти твои "ах, я без понятия", обмороки, сказочки про то, что вас тянет обратно?

— А что? — впервые за всё время Шео ослепительно улыбнулся, — правда, всё правда. Ты так смешно бегала и ругалась, когда я рассказывал. Этот мир довольно скучен, если нет возможности поджечь пару-тройку простофиль.

Вот так. Всё предельно просто.

— И когда ты получил магию обратно?

— Да сразу, как вернулся. Правда, пришлось ещё четыре дня изображать беспомощного, иначе эта бестия мне потом полгода бы мозг выедала.

— Я звала тебя. Ты не слышал?

— Может, и слышал, — он раздражённо отмахнулся, — я не собираюсь отвечать всем подряд на их жалкие молитвы!

Я не выдержала, отошла к окну и приложилась лбом к стеклу.

Пришёл. Мои поздравления.

Стаи ворон медленно кружили под наползающими тучами.

Улыбнись. Всё же отлично. Погладь бессильного бога по седой башке и пообещай, что всё вырулишь.

Где-то внизу скулили собаки. Холодный ветер трепал фигурки одиноких прохожих.

Ты же хотела поиграть? Никаких сохранений, никакой прицельно сетки, локации, правда, дерьмо, но тебе не привыкать. Вперёд, геройствуй!

Последние солнечные лучи вдалеке угасли. Лондон погрузился в сонную тень.

Вселенная услышала твои жалкие молитвы! Смейся! Ликуй!

Пальцы сжались в кулак.

Одна загвоздка — ты нахрен этой Вселенной не нужна. Ему больно падать, а ты смягчаешь удар. Поможешь ему — и снова будешь гнить в своём болоте. Классно, да? Классно?

Я закрыла глаза.

— Элис!

Он даже не помнит твоего имени.

Шео словил мою руку в полудюйме от стекла. Вытаращился в окно и быстро оттащил меня вглубь кухни.

— С ума сошла? Они могли тебя увидеть!

Он стал о чём-то быстро говорить, с энтузиазмом размахивая моей рукой, которую до сих пор не отпустил. Я даже не пыталась сфокусировать взгляд — переплывала медленно с одной стены на другую. Почему мне так обидно? Почему так хочется сломать все эти тонкие пальцы на лордовых руках, с размаху врезать по челюсти, а потом усесться рядом и рассказывать истории ни о чём, пока охрипшее горло не перестанет слушаться? Моя маленькая ожившая сказка снова заглянула в гости... И не сказкой совсем оказалась в итоге. Ко мне ворвался их мир, большой, страшный мир; пусть и антураж другой, и в воздухе магия вместо вай-фая, но в главном он такой же, как наш. И серая масса, и богачи, и люди-боги, творящие, что им вздумается, плюющие на законы, которые, по больше части, сами же и придумали. И скука, и злость, и предательство. Разве что развлечения там поизощрённей, всё же магия у них гораздо круче наших законов физики. Это же надо было додуматься — уронить бога! А падать ему ой как высоко. На остров, кишащий клопами, на землю, пропахшую нефтью и гарью, уставший, и злой, и такой же, как эти клопы...

Но по-прежнему ни во что тебя не ставящий, да, моя хорошая?

Заткнись!

Шео уставился на меня во все глаза.

Ой, я это вслух сказала? А, нет, он ждёт ответа на какой-то свой вопрос. Блин...

— Так о чём мы говорили?..

— Я так и знал! — он виртуозно закатил глаза, а затем положил руки мне на плечи, заставляя смотреть прямо на него, — решается моя судьба, а ты витаешь в облаках!

— Смею предположить, ты разглагольствовал о том, как все тебя обидели, и как эти гады от тебя, хорошего, получат по заслугам. Если так, то я ничего важного не пропустила.

— Могла бы повздыхать в нужных местах.

— А сейчас можно? Прям вот очень хочется.

— Это важно, Элис. — Что-то кольнуло тонкой иглой в груди, но Шео встряхнул меня, возвращая к разговору, и то неясное чувство ушло. — По счастливому стечению обстоятельств, тут неподалёку есть одно место, из которого я могу проникнуть обратно к себе.

— Ты хочешь сказать, в нашем немагическом мире есть что-то вроде портала?

— Во-первых, запомни — не бывает немагических миров. Во-вторых, это не портал, а скорее... Как называлась та штука, которой ты вызывала машину? Я докричусь до кого надо, и меня заберут.

— Твои коллеги не перехватят сигнал?

— О, у меня много знакомых, — лорд весело подмигнул, — только доставь меня туда и постарайся сделать так, чтобы по дороге нас не убили.

Не убили...

— О чём ты вообще? Разве твои... хм... — я замялась, буквально глотая слово; чуть не выпалила издевательское "друзья", — другие даэдра не оставили тебя в покое?

— Это шоу, дорогая Элис. — Шео взглянул наверх, сверля взглядом трещины на потолке. — Лучшее шоу в их жизни. Они меня уже не отпустят. Будут драться за места в первом ряду, пока я здесь бегаю от тех, кого они за мной послали.

— Мы бегаем, — прервала я грозящий затянуться монолог, — спасибо, кстати, что втравил во всё это. Всю жизнь мечтала развлекать богов из другого мира.

Мечты сбываются!

Иди. К чёрту.

Это ты сейчас к нему пойдёшь.

Тогда я надеюсь, что мы разминёмся.

Пока я говорила сама с собой, даэдра сверлил меня особо печальным взглядом.

— Да, ты права. Я подвергаю тебя опасности, — сказал он, — мне уйти?

Дурак.

Ну куда ты пойдёшь один?

— С тобой мой лук, Фродо! — максимально серьёзно изрекла я. — И мой Глок.

Шео улыбнулся радостно и ярко; фразу он, конечно, не узнал, но смысл понял.

— Хорош лыбиться, давай определим фронт работ. Что из себя представляет этот не-портал, и где он находится?

— Ты, наверное, не обрадуешься. Я не знаю никаких ориентиров, да и видел его всего раз, в какой-то книжице...

— Покороче!

— Груда камней... Большая груда камней, что-то вроде круга. И стоит она, дай подумать...

— К западу отсюда.

Лорд сделал большие глаза.

— Как ты узнала?!

— Поверь мне, эту груду камней мы не пропустим. Она примерно в ста милях, это два часа езды, если застрянем в пробке в городе, то три. Да, и последний вопрос — какое отнош...

Мою фразу прервал отчаянный визг тормозов со двора. Мы с Шео одновременно подскочили к окну, но спустя мгновение он уже прижимался к противоположной стене кухни.

— Они нашли меня! — прошептал лорд.

Тем временем из чёрного Ягуара, на ходу лязгая затворами Зиг Зауэров, выбрались пятеро одетых в чёрное людей.

— Добро пожаловать в Англию, мистер Бонд, — ответила я сползающему по стене богу.

Поиграем в прятки, детки.

Кто будет считать? Вы? Или я начну? Р-раз — первая пуля Глока пробивает окно, а вместе с ним и череп одного из поганцев. Два — я быстро пригибаюсь, уходя от шквала ответного огня. Три — пока противник перезаряжается, ещё две пули находят своих жертв. Четыре — двое оставшихся молниеносно бегут на второй этаж, надеясь застать меня врасплох. Пять — не ждали свинцовых гостинцев сквозь дверь?! Последние гильзы падают на пол. Нагретый ствол испускает дымку. Занавес. Аплодисменты.

Все кадры пронеслись перед глазами, будто наспех склеенный трейлер боевика. Ну не умею я адекватно реагировать на опасность, не-у-ме-ю! Стоим с Шеогоратом вдвоём, оцепенелые, и панически пялимся друг на друга.

— Может, они к соседям? — с нервным смешком предположила я. — А что, тут всякие люди живут...

Лорд покрутил пальцем у виска и обречённо вздохнул в ответ.

Какая-то мысль была...

Точно, Глок!

Я метнулась в ванную, забрать своё наиболее ценное в этот момент имущество. Все магазины, как назло, были пусты, а коробка патронов наглухо запечатана. Чёрт-чёрт-чёрт... Я спешно выматерилась, впрочем, не выпуская трофей из рук. Мне бы всего минуточку... Но нет, из-за хлипкой входной двери уже доносился топот. Я вышла в коридор и столкнулась с Шеогоратом, ударившись ногой о что-то твёрдое. Безумно, конечно, но... Не мне и не сейчас об этом говорить.

— Подержи-ка! — коробки перекочевали в руки даэдра, а я склонилась над кейсом. Всё-таки у лука есть некоторые преимущества... надеюсь. Например, он бесшумный. Или вот ещё — даже если моментально не спустить тетиву, после попадания в меня пули рука разожмётся, и стрела всё равно полетит во врага... Нет, плохой пример. Признаюсь честно — перед смертью я буду выглядеть круто, но ничего более.

И, кажется, об этом догадалась не я одна.

— С ума сошла?! — просипел Шео, — да они тебя убьют не сразу только потому, что сначала насмеются до икоты!

— Твои вопросы становятся предсказуемыми.

— Тогда так — какого скампа ты делаешь? Лучше?!

— У тебя пять секунд, чтобы предложить другой вариант.

Я уже направляла лук со стрелой на дверь, когда лорд что-то достал из кармана пальто. Когда увидела, что именно — чуть не присела.

— Эта штука не поможет? — невинно поинтересовался он, протягивая мне такой же Зиг Зауэр, как у плохих парней, — один из тех обронил, когда они уезжали.

— Да твою же! Ты просто сказочный... не наставляй его на меня!

Я не знала, чего во мне в тот момент было больше — радости или гнева. По крайней мере, я сообразила свалить на лорда лук с колчаном и выхватить у него пушку. Так, проверить магазин — забит под завязку, отлично... Щёлкнуть затвором, снять с предохранителя... Отступить немного назад, давая себе место для манёвра... Ох, прости, я не заметила твою ногу.

— Давай в окно, — бросила я через плечо, слушая, как враги выбивают дверь.

— Ты с ума... Кхм, там же высоко!

— Не разобьёшься. И не потеряй ничего из моих вещей.

Маячившая за спиной тень быстро исчезла.

— Оно закрыто! — панический голос из кухни.

— Разбей! Меня осколки стекла сейчас нисколько не бесп...

Остаток предложения потонул в грохоте упавшей двери.

Время замедлилось. Как в играх, правда. Руки мои, на удивление, не тряслись, так что словить на мушку впереди стоящего человека оказалось просто. Наваливаясь на дверь плечом, бедняга не сразу смог направить на меня своё оружие, поэтому первый ход был за мной. Но я почему-то не спешила нажимать на крючок; завороженно наблюдала за каждым плавным движением, поворачивающим ко мне дуло вражеского пистолета. Смотрела и вспоминала, как в тире мы, смеясь, обсуждали излишнюю строгость техники безопасности, как убеждали тренера, что не нужно стоять всей линией и ждать, пока человек в двадцати футах от твоей мишени забирает свои стрелы — ведь мы же не такие мазилы, верно? — до первого свиста в трёх дюймах от собственного черепа, первого надрывного "тетива сорвалась, прости, я не хотел!" и шока от чуть было не наступившей смерти. С тех пор мы неукоснительно соблюдали все правила, тщательно проверяли луки перед каждой тренировкой, и никогда, даже в шутку, без стрел, не направляли оружие на человека. Да, правильнее будет сказать — спортинвентарь, но вещь, созданная, чтобы на ста пятидесяти футах вонзаться в твёрдую мишень, по умолчанию является оружием. И вот, я смотрела на парня, готовившегося нашпиговать меня свинцом, тупо надеясь, что в оставшиеся мгновения случится чудо.

Что меня подвело? Не профессионализм противника, у туннельное зрение, позволившее слишком поздно заметить его коллег, уже готовых к огню.

Выстрелы прозвучали почти одновременно — их и мои. И время понеслось со свистом, как пули, разрезающие воздух.

После первых же выстрелов я отскочила в боковой коридор, ведущий к спальне. Геройствовать, грудью несясь на противника, бесполезно, ведь мне нужно было эвакуироваться из квартиры, а не всех перебить. Да и не хотелось... Я не успела рассмотреть, задела ли кого-нибудь, и надеялась никогда этого не узнать. Пока меня не догнали, я кинулась к запертому окну, со всей дури врезав по нему рукоятью пистолета. Стекло устояло, лишь покрывшись паутиной трещин; но, увидев силуэты в дверном проёме, я сделала одну из самых диких до того момента вещей — подскочила и навалилась на окно всем весом. Уже в полёте, чувствуя, как разлетающиеся осколки оставляют порезы по всему телу, порадовалась, что не встречусь с асфальтом хотя бы головой.

В процессе падения мне повезло уйти в почти идеальный кувырок, так что, к счастью, обошлось без поломанных костей. Почувствовав под ногами опору, я поспешила осмотреться — и в двадцати шагах от себя увидела Шео, тычущего пальцем в окно и что-то кричащего. Конечно, добрые дяди с пистолетами... Интересно, выпрыгнут за мной или предпочтут палить сверху? В любом случае, стоило им помешать. Едва я обернулась, один из преследователей решил всё-таки повторить мой подвиг, правда, не вываливаясь с такой же слоновьей грацией. Он аккуратно, но быстро, ухватился рукой за край рамы, и подпрыгнул, перенеся вес тела вперёд. И тогда, за этой звериной грацией я увидела суть — едва оказавшись на земле, наёмник попытается меня убить, без отсрочек и уговоров. Скорее всего, ему удастся. Отрешённо я навела на него прицел и сделала два практически одновременных выстрела. Со второго этажа выпрыгнул живой человек — на землю свалился мешок мяса с пробитой головой. Кровь из черепа выплёскивалась на асфальт.

Из лёгких будто выкачали воздух. Хотелось блевать, но я не могла пошевелиться.

Кто-то подхватил пистолет, выпавший из моей руки.

Над левым ухом раздалось мелодичное стрекотание, затем сухой щелчок вставшего на задержку затвора — патроны в магазине кончились. Ответного огня почему-то не было. Тёплые руки подхватили меня и поставили на ноги, разворачивая в сторону Ягуара. Я не слышала слов, вообще ничего не слышала из-за гудящей в ушах крови, но почему-то была уверена, что меня просят сесть за руль. Дверь машины была не заперта, а ключ был в замке зажигания. Да, бросаясь за кем-то в погоню, в последнюю очередь думаешь о безопасности. Я завела двигатель и помчала вперёд. Просто вперёд.

Пришлось делать вынужденную остановку на обочине. Кое-кто наложил свои лапы на руль и со всей силы дёрнул его вправо. На другой дороге мы бы уже слетели в кювет, а так лишь поскользили немного по сырой траве. Только это ничего не меняло.

— Да какого хрена?! — заорала в сторону пассажирского сидения. Шеогорат, необычайно серьёзный, молча вышел и обогнул машину. Не успела я набрать воздух для нового крика, как он уже открыл мою дверь.

— Вылезай.

— Что ты задумал?!

— Вылезай!

— Я тебе сейчас...

На третий раз лорд просто выкинул меня из машины. В лицо ударил холодный, влажный ветер, тут же напоминая о многочисленных порезах. На самом даэдра их, кстати, не было — лишь слегка помятая одежда и выдавала недавний побег. Я уже хотела броситься на него, но нога внезапно выстрелила болью. Причём не та, которую я поранила несколько дней назад.

— Что за чёрт? — спросила я упавшим голосом.

— Успокоилась? — мягко произнёс лорд и опустился рядом, — а теперь смотри.

Я перевела взгляд вниз. Нога была залита кровью; хоть и медленно, багровое пятно до сих пор расползалось по ткани. Стоило мне её увидеть, рана начала пульсировать болью, и через пару секунд уже было трудно сдерживать стоны. Инстинктивно я попыталась остановить кровотечение, зажав рану, и вытянула вперёд свои дрожащие, покрытые порезами и порохом руки. Руки, помнящие приятный вес оружия, готовые в любой момент сдержать рывок отдачи. Пальцы, нажимавшие на спусковой крючок.

Под шум дороги, рядом с кипящей жизнью, я летела куда-то вниз. Пасмурное небо казалось таким ярким, что резало глаза. Скоро что-то станет запредельно ясным, вот сейчас, ещё миг... Но пусть он никогда не наступит!

Рука лорда бережно коснулась моей руки.

И всё почернело.

— Шео, я убила человека!.. — проревела я, прежде чем бессовестно разрыдаться.

* * *

Слава британскому законодательству — даже в машине наёмных убийц нашлась обязательная аптечка. Жаль, эти законы не распространялись на комплект женской одежды, ибо моя после недавних событий выглядела совсем непрезентабельно. Да и мне самой пока лучше не светить лицом перед копами, а значит, придётся ехать с максимальной осторожностью; это было не очень просто, учитывая мои слегка покалеченные нижние конечности, которыми приходилось давить на педали. Но выбора не было — не садить же Шеогората за руль?

В бардачке обнаружилась нехилая пачка денег, поэтому мы решили доехать до ближайшего мотеля, бросив Ягуар неподалёку, а на следующий день попытаться угнать новую тачку. Вы не подумайте, что я закоренелая уголовница, нет! Просто мои водительские права остались в квартире, а без них арендовать машину, увы, невозможно. Надеюсь, мы сможем найти какую-нибудь древнюю рухлядь без сигнализации.

Чёрный зверь, утробно рыча, глотал мили вечерней дороги. После истерики я смогла отодвинуть переживания на второй план, обдумывая путь до указанного лордом портала. Или не портала?.. Какая разница, мы будем звонить в Нирн по Стоунхенджу! Это было очень абсурдно, и просто невероятно круто. Одна проблема — выруливая из города, я умудрилась заехать точно на восток — противоположное от портала направление. Возвращаться в Лондон было опасно, а окружными путями мы будем добираться в лучшем случае сутки, без учёта остановок на ночлег, что увеличивало вероятность быть найденными. Но как здесь всё-таки красиво!..

— Зарядил? — поинтересовалась я у пыхтящего рядом лорда. Он уже полчаса пытался укомплектовать магазины Глока, на мои объяснения заявив, что справится и сам. Но, насколько хорошо даэдра стрелял (ведь это он убил последних агентов), настолько плохо ему давались остальные аспекты обращения с оружием. Пришлось ему, как ребёнку, рассказывать, почему вот этой игрушкой нельзя целиться в других людей, даже если она в данный момент не работает. После второго внушения вроде прекратил. Ну, или балуется так, что я не вижу.

Выехав на прямой участок трассы, я принялась рассматривать окрестности. А ведь и вправду было на что посмотреть — вечерние сумерки мягко окутывали притаившиеся вдалеке горы, всё ещё позволяя рассмотреть пейзажи в угасающем свету. По пути нам практически не встречались машины — мало кому нужно было уезжать из города воскресным вечером. Ноябрьская прохлада совершенно не ощущалась в уютном кожаном салоне. Если бы не огромное желание поспать, я бы так всю ночь и проехала. Да, именно так — с простреленной ногой, залитая кровью, и с этим забавным пассажиром, ради которого сегодня попрощалась с нормальной жизнью. А он сидит себе, затерянный среди людишек, и хмурится, всё ещё не понимая, какой стороной вставлять патрон. Незаметно я припарковалась у задней двери мотеля, чтобы машину не было видно с дороги, но не спешила выходить. Хотелось как можно дольше продлить этот чёртов день, физически и эмоционально вымотавший меня почти до предела... Ведь завтра безумный бог, как ни в чём не бывало, поднимет меня с постели, заставляя мчать вперёд, а сегодня — сегодня я ещё помню мягкое поглаживание его пальцев по голове, и это тихое "ты всё сделала правильно", сказанное куда-то мне в макушку.

Шео первым вышел из машины. Молча отдал мне своё пальто, хоть и немного свободное в плечах, но удачно скрывающее залитые кровью джинсы. Я сняла нам комнату у пожилого неприветливого хозяина, по глубине морщин на лбу напоминавшего шарпея. Надеюсь, излишне щедрые чаевые отвернут от нас его любопытный взгляд. Забрав ключи, мы поспешили к номеру — я за хорошим многочасовым сном, а лорд, подозреваю, продолжать играться с пистолетом, уж больно у него было заинтересованное лицо. И уже заперев дверь, едва не падая от накатившей усталости, я нашла в себе силы произнести:

— Спасибо.

— Это тебе спасибо... Элис.

Я уснула почти мгновенно.

Для тех, кому хочется посмотреть:

Малютка Глок 26 http://zonwar.ru/images/pistolet/Glock-26_4.jpg

Трофейный Зиг Зауэр http://modernfirearms.net/userfiles/images/handguns/switzerland/1287724512.jpg

Ягуар плохих парней http://www.moibbk.com/images/jaguar-xtype-black-2.jpg

Руки мои были невесомы, а мысли ясны, как никогда. Я падала в небо, и глаза не видели земли — не видели чего-то очень важного, стоящего буквально за спиной. Я падала в небо, но невидимая нить не давала раствориться в космосе, сгорая от пламени обжигающе холодных звёзд. Я падала в небо, но мысли были ясны — лишь об одном, об одном человеке. Хоть он и надеялся вернуть себе прежний статус.

Неужели все эти месяцы я ходила со взглядом, опущенным вниз? Грызла землю, не замечая ни солнца, ни бушующих бурь, пока меня хорошим пинком не отправили в полёт. А сколько трагедии — новый знакомый скоропостижно вернулся домой из отпуска... И вместо жизни я выбрала мечту. Сон, сказку, видение, захватившее подкошенное стрессом сознание. Бедный Дервенин так же метался по Солитьюду, живя надеждой, покорно ожидая, желая помнить, пытаясь вернуть...

Стоп!

Пуля попала в ногу, так почему же плохо с головой?

Туман рассеялся, опал к ногам, и чернота накатила бархатными волнами. Было в ней что-то тихое, уютное, родное... Дыхание.

Не только моё.

Я осторожно приподняла веко. Дрянной уют дешёвого мотеля. Ветер треплет кустарник за окном, и солнечные блики незамысловато скачут по потолку. Вот вам и Туманный Альбион — уже на утро после бури на небе ни облачка! Не верьте местным, с понурой миной рассказывающим о вечных дождях... Мы просто не хотим делить с туристами свой прекрасный остров.

Где-то вдалеке гудела машина, и мой желудок предательски заурчал ей в ответ. Надо бы действительно поесть, и собираться в дорогу. Но куда? Зачем?

Я скосила открытый глаз вправо. Шео. Кровать в номере всего одна, вот он и примостился под боком, тихо сопя в потолок. Пальцы накрыли рукоять Глока, с которым лорд, похоже, решил не расставаться. Вот уж кому не в новинку убивать смертных. Странно, но воспоминание о вчерашнем убийстве лишь кольнуло сожалением, и сытым змеем заползло в глубины памяти. Неужели я смирилась? Или во мне всегда это было? Но не жестокость — готовность убить, защищая. Небеса разверзлись лучезарным беловолосым подарком; всего-то и хотела, что почувствовать себя нужной — и теперь могу спасти кого-то, до кого сама не дотянулась бы никогда в жизни. Какие тут сомнения? Будет нужно — перестреляю всех к чертям собачьим, лишь бы не погасло в мире что-то важное, не разорвалась нить, кем-то натянутая между мной и этим придурковатым, эгоистичным существом. Наслаждайтесь, лорды, вам весело? В каком-то смысле, мне тоже. Благодаря вам.

Я тихонько приподнялась на локтях, наконец открывая второй глаз. Да уж, в отличии от меня, Шеогорату повезло вчера не получить ни единой царапины, кроме давнишних тёмных борозд на запястье. Дагон цапанул? Ничего так маникюрчик у Мерунеса... А вот шутки не очень. Рукава рубашки были закатаны, и багровые рубцы ясно виднелись на тонкой, бледной коже. Я уже потянула к ним руку, но затормозила на полпути — а вдруг проснётся? Вдруг схватит спросонья за горло или продырявит из новой игрушки? И вообще, почему мне, как непоседливому ребёнку, хочется пощупать каждый дюйм этого необычного создания? Очень, ну очень хочется. Я усмехнулась, и рука медленно потянулась дальше.

Пальцы даэдра еле заметно подрагивали во сне. Уже не могут они одним щелчком равнять с землёй города; теперь — курок, последний рубеж, а дальше тонкое плетение артерий и вен, которые так легко перерезать одним росчерком ножа. А сами пальцы — длинные, музыкальные, таким бы порхать над клавишами рояля, но не ломаться под натиском врага. Но, увы, по нашему следу, скорее всего, идёт погоня. А чего ожидать от посланных злыми богами головорезов? Вежливости? Милосердия?.. Ха. Скучные игрушки ломают и выкидывают; интересные ломают с двойным энтузиазмом. И надо бы мне вскочить, найти ещё таблеток, подобрать нам другую машину, делать хоть что-нибудь, в конце концов! Но солнечное тёплое утро, могучий, спокойный остров, о который сегодня бессильно бьются волны чужого гнева: быть может, завтра и сточат наши тонкие скалы, но сегодня останутся ни с чем. А у меня есть этот миг, когда просыпаюсь, укрытая пледом, потому что уснула поверх одеяла без задних ног, а ночью было холодно. И пальцы вот-вот коснутся багровых царапин — если не бывает немагических миров, кто-нибудь, дайте мне эту чёртову магию, и я сотру их с твоей руки!

Жёсткие и сухие. Подарок от бывшего друга, напоминание о тоске смертного бытия. О чём ты думаешь, глядя на них? И думаешь ли вообще? Запертый в тесную клетку из плоти, почему ты такой... Такой. Я думала, лорды даэдра древние как звёзды, такие же прекрасные, непоколебимые, величественные. А ты простой и понятный, и даже в чём-то похожий на нас. Страшно уходить, ведь быстро затеряешься в толпе, но и страшно приближаться — боюсь увидеть...

— Хватит пялиться!

— А-а-а!

От неожиданности я подскочила с криком, и кубарем свалилась с кровати. Больные ноги запутались в пледе, который давил и натирал, от чего у меня началась лёгкая паника. Я беспорядочно размахивала руками, пытаясь змеёй выползти из захватившей меня материи, но пальцы лишь натыкались то на деревянные ножки кровати, то на стену, пока кто-то крепко не обхватил мои запястья и не встряхнул, мигом выдёргивая плед. Хотя почему "кто-то"?

— И давно ты наблюдаешь? — недовольно спросила я, потирая пальцы. Глупо попалась — так уйти в себя, чтобы не заметить открытых глаз всего в нескольких дюймах... А Шео был этим весьма доволен, вон, как лучезарно улыбался.

— Не хотел мешать, — просто ответил он, уже принимая вертикальное положение.

— Ну конечно... Всем нравится, когда ими любуются.

— О, а ты любовалась?

И да, и нет. Под проливным дождём легко забыть о радуге, что следует после. Но радуга в каждой капле — нужно только взглянуть под правильным углом.

А лорд уже стоит рядом, хищно улыбаясь, думает, что подловил меня на чём-то личном, неприкрытом. И на миг мне показалось, что это не улыбка — оскал демона, предвкушающего сладкий нектар чужих страданий. Но стоило подождать мгновенье, и на переносице залегла еле заметная складка, морщины вокруг поджатых губ натянулись тонкой паутинкой, а во взгляде, таком знакомом, тёплом, шоколадном, проскользнула грусть. О чём тревожишься, Безумная Звезда?

Даэдра подал руку, помогая подняться.

Обо мне?!

Глупости. Без его руки я бы ещё полдня сидела на полу, раскачиваясь, как маятник, и Шео прекрасно об этом знал. Он сжал мою руку, рывком поднял вверх, легко, как пушинку, усадил на кровать, и уже нёсся к журнальному столику, где была развёрнута аптечка из угнанной машины.

— Так, какие тебе таблетки?...

Живём.

* * *

— Сюда! Вот сюда едь, сырная голова! Сворачивай!!!

Не стоило давать Шеогорату карту. Меня практически без умолку сопровождал живой навигатор, причём выкрикивал не полезную информацию, а названия трасс, которые "красиво извиваются на картинке". Не раз объезжая окрестности Лондона, я, в принципе, знала, в какую примерно сторону ехать, но эти возгласы сбивали с толку. Одно было хорошо — пусть лучше ворчит, чем безучастно пялится в окно.

— Смотри!!! Смотри-смотри-смотри! Там что-то продают! Ух ты, что это за полосатые круглые свиньи?!

Мамочки... Купить ему, что ли, несчастный арбуз?

А впереди было несколько часов пути. Быстро собравшись, мы выследили миловидную старушку, не слишком хорошо следившую за своей машиной, так что красавца Ягуара пришлось "обменять" на потрёпанный бежевый Вольво. Дальше — заправка, на которой мы поспешно закинулись сэндвичами с газировкой, а я ещё прикупила чистые штаны с кедами в отделе продаж. Вчера так и не заметила, что покидала квартиру в домашних тапочках, и вовсе слетевших после остановки на обочине... На заднем сидении лежал лук, который было просто жалко оставлять, да и непонятно, что в нашей ситуации может пригодиться.

— Кен-тер-бе-ри... — Шео сравнил надпись на дорожном знаке с показаниями карты, — Это же в другой стороне! Куда ты едешь?

— Спокойно, сейчас сделаем крюк, а потом по М20 почти до самого Стоунхенджа.

— Долго... Долго-долго!

— Скажи спасибо, что этот межмировой телефон оказался в Англии, ещё и недалеко от нас. До тех же Штатов мы бы вряд ли добрались без документов, особенно ты.

— Ха! Мне не нужны документы! — хмыкнул лорд.

Я только усмехнулась и продолжила следить за дорогой.

Плотный поток машин впереди начинал беспокоить. Не считая потерянного времени, я вынуждена была чаще работать педалями, что не слишком хорошо сказывалось на ногах, особенно левой, в которую вчера прилетела пуля. День, начинавшийся так хорошо, потихоньку поганел от отсутствия обезболивающих — вчера я, оказывается, употребила единственные таблетки, которые имелись в аптечке. Алкоголь как средство применять было крайне нежелательно — не то, чтобы я беспокоилась об опьянении, если нас, людей без документов и на ворованной тачке, остановит полиция, но реакции мои и в трезвом состоянии оставляют желать лучшего. И ладно за рулём — но если нас найдут? Если придётся стрелять?

— Вот же срань...

Мы доехали до огромного табло, гласящего о дорожных работах и об ограничении скорости на участке до двадцати миль. Чёрт, слишком много машин... На очередной остановке я взяла карту и принялась искать пути объезда.

— И куда все эти людишки так хотят попасть? — недовольно шипел даэдра.

— На работу, домой, к друзьям...

— Фи! На Островах всё близко. Хочешь на работу — как будто у кого-то из этих бездарей есть работа — пройди два дома, и уже на месте!

— А как же работники лавок? Кузнецы? Стражи?

— Это всё от посмертного безделья. Одни по полдня беседуют с клиентами, вторые... м-м... хобби у них такое. А стражи... святые и соблазнители служат мне уже много веков, а я их не выгоняю, вот и всё.

— А Хаскилл?

Склонившись над картой, я не заметила, что Шео долгое время молчал.

— А что Хаскилл? Он как дерево под окном, ты же не спрашиваешь, откуда берутся деревья? Они там просто есть.

— То есть, ни зарплаты, ни выходных. Он хоть раз брал отпуск?

— А куда ему идти? — фыркнул Шео, — вот я могу погостить у друзей денёк-другой...

— Или месяцок...

— Заболтался тогда с Пелагием, с кем не бывает! И ничего страшного, всё равно Хаскилл там за меня... — он осёкся, внезапно застыв памятником самому себе, лишь нахмурив лоб.

— Ты чего? — я недоуменно глянула на Шеогората, — эй...

Но времени на дальнейшие расспросы не было, ибо наш ряд тронулся, и я смогла потихоньку перестраиваться на поворот. К счастью, на нужную дорогу сворачивало довольно мало машин, ведь она не годилась для объезда, только для разворота в обратном направлении. На ней мы даже срежем несколько миль, просто я до последнего не хотела ехать по каким-то второстепенным дорогам вместо светлой и широкой трассы.

Странно, но следующие пару миль лорд просто молчал. Я не хотела нарушать его раздумий, но возникло странное желание резко затормозить, или сделать пончик, лишь бы расшевелить эту мрачную фигуру. А на дороге, на холмике, снова был какой-то затор — машины неподвижно стояли в обоих направлениях, но солнце, слепящее глаза, не позволяло детальнее всё рассмотреть.

Я отвлеклась на Шео в тот момент, когда стекло прошила первая пуля.

— Твою мать! Пригнись!

Мы синхронно стекли по сидениям вниз. Опознавать нападавших не имело смысла, ведь это могли быть только наши преследователи, а вот следить за дорогой из такого положения стало гораздо сложнее. Но когда очередная пуля прошила изголовье кресла, где несколько секунд назад была моя голова, я решила, что рулить по направлению облаков не так уж и плохо. Правда, вскоре мы покинули асфальтовую полосу и покатились по полю. Но там в нас хотя бы меньше попадали.

— Как они нас нашли?! — удивилась я, перекрикивая шум.

— Они и не искали, им нас подали на серебряном блюде!

Точно, даэдрическая глобальная позиционная система — как я могла забыть? Зрителям не понравилось, что мы так легко убежали, вот и добавили экшена. Интересно, они понимают, что нам нужно к Стоунхенджу, или думают, мы просто мечемся в панике по стране? Но скоро это стало неважно, ведь я слишком поздно заметила сарай, стоявший на пути Вольво.

Мы со свистом снесли дверь и угодили прямо в огромные стога соломы. Спасибо доброму человеку, который их тут оставил... Надеюсь, бедняга не придёт сегодня на работу. А сарай оказался ангаром — с десятиметровой полукруглой крышей и рифлёными железными стенами. Мы кое-как покинули машину, продираясь сквозь сено, и синхронно уставились на дыру в стене, напряжённо ожидая, когда до нас доберутся враги. К счастью, у моего Глока и трофейного пистолета, захваченного лордом, один калибр, так что сейчас мы оба могли обороняться. И вновь расширен зрачок, и секунды бьют по нервам, точно молотки; мы выйдем отсюда на своих двоих, или нас вынесут с простреленными головами — живой я им не дамся. Руки уверенно сжимали рукоять Зиг Зауэра, и ни одна пылинка не ускользала от моего взгляда. Мельтешащие в проходе силуэты я увидела сразу, приветствуя их огнём.

Патронов у нас было совсем немного, но в те растянутые будто клещами мгновения они, казалось, летели без окончания. Воздух наполнился свистом и перекрикиваниями врагов; мы же стреляли молча, будто зная телепатически, кто и что в данный момент должен делать. Патроны в маленьком Глоке закончились быстрее — я слышу глухой звук падающего магазина и лязг затвора. Пока Шео доставал из кармана новый магазин, я усилила огонь, но вскоре и мой пистолет опустел. У противника тоже была короткая передышка, но один всё же выслеживал нас мушкой, поэтому я крикнула "Врассыпную!" и тут же нырнула за металлические контейнеры. Однако лорд завершал перезарядку, как ни в чём не бывало, хотя пули летели совсем рядом, одна даже задела его волосы. Он всё стоял на месте эти бесконечно долгие секунды, а я с ужасом наблюдала, как проём вновь заполняют люди. Ещё немного, и его зальют свинцом...

Не знаю, откуда во мне взялись эти прыть и ловкость, но я мгновенно вскочила, забыв про боль в ногах, и одним прыжком сбила лорда с ног, повалив аккурат за машиной. Шквальный огонь обрушился на нас, но ни одна пуля не пробила стальную ограду. А я лежала буквально на даэдра, от радости плывя в каком-то бреду, и не понимала, почему он так хмурится, глядя на меня. И какого чёрта у меня нет сил подняться?

— Элис... — прохрипел Шео, — они тебя задели.

Он вытащил руку, затиснутую между нами; ладонь была красной. Как и в прошлый раз, лишь при виде собственной крови я начала ощущать болезненную пульсацию в животе. Чья-то холодная, костлявая рука будто схватила мои внутренности и медленно вынимала их через образовавшуюся рану. Эта ли ты Смерть, что глядела на меня долгими одинокими ночами? Кралась по следу умирающего, точно стервятник, не в силах удержаться от соблазна явиться к ещё живой твоей жертве?

Неважно. Всё неважно. Я посмотрела в напряжённое лицо, с тоской понимая, что полностью провалила свою миссию. Но где же добивающая пуля от врага?

Я напрягла слух, но кроме стука крови в ушах ничего не было слышно. Тишина, буквально размазывающая по земле, ведь за тишиной — неизвестность, а это худшая из пыток. Секунда, другая — тихо. Лицо лорда немного разгладилось, будто он ожидал, что я вот-вот умру, и радостно удивился обратному. Я осторожно слезла с него, поползла вдоль капота, рискнув выглянуть наружу. И обомлела — несколько человек, пытавшихся нас убить, неподвижно лежали на земле! Руки и ноги их были раскинуты в нелепых позах, будто что-то подкосило всех сразу и наповал. Но ведь никаких выстрелов, ничего!

— Ты не поверишь, но...

— Тебя чуть не убили!

Шеогорат навис надо мной грозовой тучей. Видно было, руки чесались придушить, но не рисковал меня сейчас тревожить.

— А какого хрена ты стоял там, как статуя?! Лёгкую мишень им готовил?

— Со мной бы ничего не случилось! — уверенно произнёс лорд.

— Да ты что? Ещё скажи, твоё смертное тело и пули не берут!

— У меня всё было под контролем.

— И те парни с пушками тоже?

— Да я... Ты мне не веришь! Я говорю — всё нормально, значит, всё нормально.

— Ну прости, что я спасла тебя от смерти!

— Я бессмертен!

— До первого кусочка свинца в твоей тупой башке!

— Меня нельзя убить никаким оружием, я бог!

— Ты ничтожество!!! — я взорвалась, не сумев больше сдерживать накопившиеся гнев и панику. — Огрызок, выброшенный на мостовую, тебя пинают, надеясь зашвырнуть подальше! Ты перестал был богом, но от этого не стал человеком. Не умеешь бояться за свою жизнь... Вот чёрт, прости...

К концу речи я совсем ослабела; в груди извивалась змея, метящая жалом прямо в сердце. Я не могла вздохнуть, из-за приступа паники или тугого кома в горле, и всё не смела поднять взгляд. Так и умру, зная что и кому наговорила.

— Элис. Посмотри на меня. Я не сержусь.

Слова застали врасплох. Я обернулась к Шео. Робкая улыбка застряла на лице, из горла вырвался судорожный хрип... Над моим богом стояло кроваво-красное четырёхрукое существо, победно буравящее меня глазами. Оно оскалило демонические клыки в подобии улыбки, и когтистой лапой схватило Шеогората за плечо. Мгновение — и две фигуры исчезли в клубах сизого дыма.

* * *

Не знаю, сколько прошло времени, но на улице почти успело стемнеть. Я сидела, привалившись к машине, и безучастно смотрела на расползающуюся лужу крови. Но — не иначе в насмешку — кровотечение довольно скоро прекратилось. Быстрая смерть отменялась. Ну и ладно.

Перед глазами стояло чудовище. Дагон. Дагон! Он забрал!

Странно, но за всё это время до меня так и не доехала полиция. Счастливая случайность или часть плана принцев? Может, и наёмников они убили сами, чтобы раньше времени не испортить себе веселье? Но какая разница. Его забрали, а меня забыли, может, надеялись, что я подохну сама. Либо я для них ничтожней букашки, не стоящей даже поднятого сапога.

Но меня подбросило вверх; тело прошила знакомая судорога осенения. Я кое-как заткнула Глок и Зиг Зауэр за пояс, подползла к задней двери, стянула с сидения лук и колчан, крепко прижав их к себе.

Не бывает немагических миров — так он сказал целую вечность назад. А вдруг сработает? Должно.

Не бывает немагических миров.

Милосердная Матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе.

Тишина.

Ты слышишь меня, Мать Ночи? Я знаю, слышишь. Ну же, ответь!

Пальцы нервно сжимают оружие.

Тишина.

Не бывает немагических миров.

Проснись, сморщенная карга! Возьми трубку, я буду кричать, пока не подохну!

"Дитя."

Ты знаешь, что мне нужно.

"Ты готова к этому пути? Он долог, труден, и, вероятно, закончится твоей смертью."

Давай!

"Даю тебе последний шанс. Закрой свои раны, доберись до людей, живи спокойной жизнью."

Жизнью?! Для этого ты отправила меня в Скайрим — чтобы сейчас я просто сдалась?

"Ты догадливая. Ты сможешь увидеть истину. Удачи."

Мгновенная чернота — и хлопок телепортации.

Хоть у Мерунеса на задворках — я тебя найду!

Для тех, кому хочется посмотреть:

Малютка Глок 26 http://zonwar.ru/images/pistolet/Glock-26_4.jpg

Трофейный Зиг Зауэр http://modernfirearms.net/userfiles/images/handguns/switzerland/1287724512.jpg

Ягуар плохих парней http://www.moibbk.com/images/jaguar-xtype-black-2.jpg

Так всегда мой мозг работает — цепляется за крошечную деталь, самый тонкий лучик надежды, и раздувает его в историю, где хорошие люди спасены, плохие — наказаны, и где всегда счастливый конец. Вот и сейчас, едва я осознала, что могу попасть в Нирн прямиком с Земли, в голове уже представляла, как надираю рога злюке Мерунесу и героически вырываю доброго друга Шео из когтистых лапок смерти. Но телепортация была лишь первой ступенькой на огромной-преогромной лестнице, верха которой даже не было видно сквозь туман и пепел.

Вся решимость и ясность действий мигом испарились, стоило ногам коснуться промёрзлой скайримской земли. Раненую и дезориентированную, меня выбросило на кладбище. Хороший у Матери Ночи юмор! Зубастые надгробия, одни завитые плющом и битые многие годы колючими ветрами, другие настолько свежие, что их венчали букеты цветов, они выстроились вокруг меня изогнутыми рядами, словно круги на воде, потревоженной мной-камнем; будто прутья клетки, через которые не пробиться мне-птице. А я и вправду не могла покинуть это пробирающее до дрожи место, ведь ноги в который раз отказывались держать. Я устало смотрела на молчаливых каменных стражей, и не осознавая, что от усталости привалилась спиной к одному из них. Лук давно выпал из ослабевшей руки, и теперь терялся своим изумрудным кружевом на такой же изумрудной траве. Подойди ко мне кто — с лёгкостью мог бы добить, ведь сейчас даже достать пистолет из-за пояса я была не в силах. Так и скользила расфокусированным взглядом, не отличая толком широкие стволы деревьев от каменных домов, спрятавшихся в отдалении. Ночь... Как и там, откуда я прилетела, в провинции наступала ночь. Всё сильнее покалывало холодом руки, затянутые в потёртый домашний свитер. От сонливости, или от кровопотери, веки наливались свинцом. Но я ещё успела заметить, как из глубины мрака ко мне направляется высокая фигура. Некто, завёрнутый в халат — или нечто, похожее на халат — склонился надо мной, поцокал языком, и с каким-то весёлым злорадством произнёс:

— Надо же, кое-кто решил отдать долги!

Ещё по инерции скользя по собственным мыслям, я не уловила сути фразы. Но когда меня подняли на руки и куда-то понесли, тревожная сирена в голове завыла на полную катушку.

Куда?!

Меня хотят убить!

Я не имею права сейчас умирать, у меня сюжетный квест!

Где кнопка "Загрузить", когда она так нужна?!

Я напрягла мышцы, готовясь одним рывком вырваться из рук захватчика, однако на деле лишь слабо брыкнулась и была ещё плотнее схвачена. К тому же, живот просто заискрился болью, так что драгоценные секунды ушли на то, чтобы восстановить дыхание и придушить рвущиеся наружу слёзы. Что сейчас явно было лишним, так это истерика, вызванная к тому же не стрессом или сильными переживаниями, а банальной реакцией организма на боль, мешающая думать и размывающая и без того подпорченное зрение.

Пока я тупила, меня занесли внутрь какого-то здания. Мягкий свет свечей после тёмной улицы ослеплял и неприятно давил на глаза, так что об анализе обстановки не шло и речи — лишь бы не в подвал с клетками и пыточными инструментами... Но похититель ступал ровно и не собирался спускаться ни по каким лестницам. День и ночь за секунду менялись местами, словно кто-то раскрутил мир, как гигантский чёрно-белый волчок; сквозь мельтешение я почувствовала, как меня укладывают на мягкую поверхность. Губ моментально коснулся исцарапанный край кружки. Я хотела в очередной раз взбрыкнуть, но тело в обход нерадивой хозяйки само потянулось к живительной влаге. А дальше, после цветных пятен и едва заметного запаха дыма, какой бывает только от сосновых поленьев, я помню только собственный вой и панику от пробуждения в незнакомом, потенциально опасном месте.

* * *

Инстинкты проснулись раньше мозга — и это печально, ведь вместо спокойного анализа обстановки с закрытыми глазами я подскочила с постели и начала истерить. Другой человек, находящийся в комнате, на это лишь вздохнул и меланхолично перевернул страницу толстенной книги. Разбойник? Убийца? Спокойно ждёт, пока я выпущу пар, чтобы схватить истощённой и уже не трепыхающейся? Попытавшись броситься на похитителя, я наткнулась на невидимую стену, от которой весь пыл, действительно, мгновенно спал. В этой немой передышке утренние птицы щедро поливали улицы своей трелью. Я жадно глотала, возможно, последний в своей жизни воздух. Сильный магический барьер — явно не случайный прохожий... Хотя, какая разница, кто и как меня убьёт? Я хмуро глядела на человека с книгой, пока в полутьме не рассмотрела, что это не человек, а самый натуральный эльф, со смешными острыми ушами и пронзительным взглядом.

— Тебе нельзя резко вставать, — сказал печально знакомый мне зеленоглазый альтмер. Драконорождённый, у которого я свистнула даэдрический артефакт — вот кто по счастливой случайности забрёл накануне ночью на кладбище забытой богами деревни. Хотя... Как выяснилось, вовсе не забытой.

— Где моё оружие?

— Имеешь в виду того зелёного монстра и два изогнутых куска железа? Ты в курсе, что я тебя щелчком пальцев могу по стене размазать?

— Поэтому и спрашиваю, — хрипло ответила я, усаживаясь обратно на кровать. Мгновенная расправа откладывалась — а значит, можно перестать молиться Акатошу дрожащим внутренним голосом.

— Эм... Ну, спасибо, что...

— Что спас и не обокрал, — жёстко прервал меня Довакин.

— В общем, да. Ну, я пойду?..

И тут в памяти всплыли слова эльфа про какой-то долг. Отпустит он меня, конечно...

Эльф неспешно отлип от стены, бросил книгу на ютящийся в углу кособокий столик, и навис надо мной всей монументальностью своего альтмерского роста, отчего мои внутренние органы скрутились в маленькие узелки.

— Где Ваббаджек? — спросил мер обманчиво спокойным голосом. Как же его звали-то? Почему никто не делает татуировки с именами на лбах, это бы так облегчило общение...

— У меня его нет давно. Ты вроде сам хотел от него избавиться?

— Хотел бы — давно уже выбросил! Он нужен мне! Полтора года его ищу — ни следа!

— Его унёс с собой хозяин, почти сразу. Пылится где-нибудь в его дворце.

— Он нужен мне, — повторил альтмер, — и ты его достанешь.

— А почему я?

— Я спас тебе жизнь. И что-то подсказывает — ты не из тех, кто забывает про такие долги.

Я вздохнула. Интересно, если Шеогората уже... если я опоздала, Ваббаджек потеряет свою силу?

— Напомни своё имя?

— Ильмерил.

— Хорошо, Ильмерил. Как попасть в Обливион?

— Так просто? — мер недоверчиво усмехнулся, — Какая послушная девочка.

Ни к чему тебе знать о моей миссии.

— Считай, я прониклась командным духом.

Ильмерил задумчиво почесал подбородок.

— Есть один ритуал, — после недолгой паузы сказал он, — но без гарантии перемещения на конкретный план.

— Там сориентируюсь, — я махнула рукой. Сама ещё не знаю, куда именно мне нужно.

— Для открытия портала нужны пять мер соли пустоты, частица бессмертного существа и три чёрных камня душ, разумеется, не пустых. Остальные ингредиенты у меня есть.

Я присвистнула.

— Ни фига себе! Про соль понятно, камни можно где-нибудь найти и... наполнить, а вот где взять бессмертное существо, согласное пожертвовать кусочек себя?

— Драконы. — просто сказал эльф. Увидев мой взгляд, вздохнул и продолжил: — Сами по себе они бессмертны. Но беда в том, что я давным-давно уничтожил их всех.

— А Партурнакс?

— Клинки. От него ничего не осталось — ни чешуйки, ни когтя.

— Так подходит любая запчасть?! Ты же Довакин — поройся в своих закромах!

— Я не трогал скелеты. Для магии они бесполезны, а золота мне хватает.

— Значит, найдём скелет.

— Два года прошло! Тугоумные нордские варвары быстро поняли, что за драконьи останки можно получить большие деньги — броня из них чрезвычайно крепкая...

А даэдрическая всё равно круче.

— ...особо предприимчивые даже следили за мной, чтобы первыми добраться до скелетов убитых дова.

— И что, ни чешуйки? Сувенир на память... — жалобно спросила я. А мой первый персонаж половину игры проходил, гружёный костями по самое не могу.

— Иначе я бы не говорил об этом.

Ильмерил недовольно хмурился, а я пыталась мысленно раскрутить клубок.

— Если не взять просто так — значит, купить или украсть. Это же касается соли и камней.

— Если найдёшь продавца, я заплачу. Но кости давно разошлись по всему Тамриэлю, а остального я много лет в Скайриме не видел.

— А атронахи?

— О, ты сможешь сначала вызвать грозового атронаха, а затем убить его так, чтобы не повредить магическое ядро? — ядовито спросил Ильмерил. — Я с удовольствием на это посмотрю.

— Я хоть что-то предлагаю!

— Если бы я знал лёгкий путь раздобыть ингредиенты...

— Да-да, я помню. Значит, нужно искать за пределами Скайрима?

— Или тщательно порыться в местных закромах. Благополучные норды далеко не все свои богатства выставляют напоказ.

— А ты не обращался в Гильдию Воров?

— У нас натянутые отношения.

— Ясно.

Ничего мне было не ясно, но я благоразумно промолчала.

— Хотя бы знаешь, откуда начать поиски?

— Я слышал о группе некромантов в пещерах гор Джерол. Возможно, у них имеются несколько чёрных камней.

— Хоть что-то. И когда мы туда поедем?

— Мы? — эльф наигранно удивился. — Кажется, мы договорились, что этим занимаешься ты, Элис.

От упоминания фальшивого имени по телу почему-то побежали мурашки.

— У меня здесь свои дела. Я дам тебе золото на дорогу, с остальным, будь добра, разберись своими силами.

— Ильмерил, я почти не знаю эту страну. Меня же быстро убьют!

— Это не в твоих интересах. Найди себе спутника. Помнится, у Моря Призраков ты была не одна.

Цицерон!

Яркая искра надежды зажглась в моей голове. Если помощи ждать неоткуда, почему бы не прибегнуть к крайним мерам? Всё равно ради компонентов придётся убивать, золотом меня обеспечит эльф...

Милосердная Матушка, пиликни на пейджер Цицерону, что я хочу его увидеть. Ну пожалуйста...

— Кстати, а где мы находимся?

— Даже так? — весело удивился Ильмерил. — Мы в таверне Фолкрита.

А возле Фолкрита у нас одно интересное местечко...

Нет. Во-первых, то Убежище уничтожено пожаром, а на сожжённые, ссохшиеся трупы у меня смотреть нет никакого желания. А во-вторых, где-то за чёрными облаками, в пучине неизвестности, меня ждут. Не знаю, оптимизм это, или наивная вера в лучшее, но я чувствую, что успею. Обязана успеть.

— Хорошо, — я кивнула своим мыслям, — выдавай деньги и моё оружие, и я поеду.

Эльф секунду поколебался, пристально глядя мне в глаза, затем вынул из-под кровати мои пистолеты, лук и колчан со стрелами.

— Деньги на столе. Подожди полчаса и отправляйся. Не хочу, чтобы нас видели вместе.

Ильмерил собрался к выходу.

— Подожди! Когда я соберу компоненты, где мне тебя искать?

— Ты же была в моём доме в Солитьюде, должна была запомнить.

Заговорщицки улыбнувшись, эльф исчез.

Он знал... Я устала провела рукой по лицу, пытаясь сбросить оцепенение.

На столе, рядом с остатками заживляющего зелья, меня ждал туго набитый кожаный мешочек. Решив провести полчаса с пользой, я высыпала монеты на кровать и принялась их пересчитывать.

Тяжёлые золотые монетки со следами грубой чеканки приятно лежали в руках. Да, дома бы за одну такую полсотни дали, не меньше... Я особо не тяготилась небогатой жизнью, но ведь сколько проблем решилось бы при помощи денег!

Я одёрнула себя. Вот они, полторы тысячи блестящих септимов, рядом заряженный Зиг Зауэр, навылет пробивающий человека в железной броне... А что от них толку, если Шео всё так же далеко? Сумасшедший, зарвавшийся бог, преданный друзьями, вынужденный просить помощи у смертного червяка. Усталый человек, скрючившийся на стуле в моей кухне. Я нужна ему, но он мне нужен ещё больше. Быть. Просто быть.

Кое-как рассовав вещи по карманам, я отправилась на поиски извозчика.

Я не имею права проиграть.

* * *

Мерзкие ухабы то и дело лезли под колёса. Как я сейчас жалела, что не захватила из дома солнечные очки — от искрящегося на солнце снега глаза болели и слезились. Хорошо хоть воняющий перегаром норд слез с телеги пару часов назад — теперь можно закрыть глаза, не опасаясь, что до меня начнут домогаться.

Я была в пути второй день. Ночью мы встали лагерем на опушке леса недалеко от Вайтрана, впрочем, поспать мне так и не удалось — вначале в лесу громко выли волки, а затем пьяный нордский мужик начал громко храпеть, видимо, распугав всю живность в округе. Две редгардки, ехавшие с нами, недовольно на него косились, но, конечно, не решалась ничего сделать; извозчику, кажется, вообще не было дела до пассажиров, пока те ему платили. И это было замечательно, ведь мой вид мог вызвать у него кучу вопросов. В Фолкрите я купила плащ и дорожную сумку, чтобы не светить немаленьких размеров мешком с монетами, но лук приходилось таскать в руке. Пистолеты я по привычке заткнула за ремень, а колчан пришлось пристроить на спину под плащ. В таком прикиде я чувствовала себя героем боевика, причём не тем, кто в итоге всех спасает, а "парнем, который умрёт первым". На подъезде к Хьялмарку мороз начал ощутимо кусать сквозь одежду, но, к сожалению, по пути не было бутиков с тёплыми меховыми накидками. Так что я согревалась мыслями о том, что скоро буду греться у очага Убежища, по которому незаметно успела соскучиться. А пока что прикрыла глаза и попыталась вспомнить свойства соли пустоты как алхимического ингредиента.

Мы достигли Данстара уже под вечер, когда усталое солнце ныряло за невысокий горный хребет. Редгардки молча направились в сторону таверны, я же прошла через город, пытаясь не обращать внимания на пытливые взгляды местных. Стрелу, что ли, на тетиву положить для солидности? Не поймут же — норды такие вспыльчивые ребята.

Наконец, впереди показался берег моря. Холодная вода всё так же неспешно накатывала на песок, забирая с собой редкие хлопья снега. Зажигающиеся звёзды мерцали тусклыми огнями на ряби воды. Дверь была спрятана в тени скалы, окружённая смертоносными цветами паслёна. Отпечаток ладони на черепе тускло светился в полумраке. Я подошла ближе и положила руку на холодный камень. Автоответчик почему-то молчал.

— Невинность, брат мой! — мне надоело ждать. Дверь по-прежнему безмолвствовала, и не думая открываться.

— Раз, два, три, четыре! Сорок два! Админ-админ! Эй, где у вас дверной звонок?

— Слышащая! — послышался радостный голос за спиной, и меня внезапно подхватили на руки.

Я узнала голос раньше, чем успела испугаться. Пёстрые ленты северного сияния рябили в глазах, пока меня, застав врасплох, кружили в воздухе.

— Цицерон так рад тебя видеть! Мы все по тебе соскучились!

— Пусти... — только и смогла я просипеть. Наконец, кольцо рук разжалось, и ноги встали на твёрдую почву.

Хранитель тут же развернул меня лицом к себе. Голова ещё кружилась, но я смотрела на Цицерона, долго, упорно, пока не узнала каждую полоску на радужке, каждую морщинку на немолодом улыбчивом лице. От этой встречи поднялось изнутри что-то забытое, но болезненно родное, тёплым ветром обнявшее сквозь ночной северный холод. Надежда.

— Я тоже рада тебя видеть, — искренне произнесла я и обняла не успевшего опомниться имперца.

* * *

Цицерон смотрел на меня, я на Бабетту, Бабетта — на Назира, Назир — на Рилла, а Рилл стоял, облокотившись о стену, чесал нос и будто ни на кого не обращал внимания.

— Я понимаю, что Братство таким не занимается, но, честное слово, я больше ни на кого не могу рассчитывать. Деньги у меня есть, но в Тамриэле я, как вы знаете, не шарю, — добавила, видя удивлённые лица, — то есть, не разбираюсь. А ингредиенты нужно добыть позарез.

Бабетта хитро улыбалась, переводя на меня взгляд. Мне ещё не рассказали о её нечеловеческой природе, так что сейчас я должна видеть в ней лишь маленькую девочку, по ошибке затесавшуюся в шайку убийц; тем не менее, от её хитрых глазок по коже расползались мурашки. Одно дело видеть кучу пикселей на экране, и совсем другое — находиться рядом с многосотлетним существом, обречённым существовать в теле ребёнка, искажающим невинное детское лицо слишком взрослыми гримасами.

Назир тоже повернулся ко мне, словив еле заметный кивок от Слышащего.

— А в чём проблема? Мать Ночи говорила с тобой, значит, ты — одна из нас.

Все остальные молчали, но в их глазах я видела одобрение. И что — вот так просто? Неужели моё пребывание в Скайриме — лишь ещё одна квестовая линия, и сейчас какой-нибудь игрок у монитора зевает, наблюдая моими глазами скучную заскриптованную сцену? Безусловно, я благодарна тому, что не придётся проходить этот путь в одиночку... Но тревожная струна внутри меня предостерегающе ныла, готовясь лопнуть в любой момент. Что-то в этом чёртовом мире, как всегда, было не так! И когда я пойму, что именно, станет уже поздно.

— Спасибо. И я бы попросила Цицерона вновь меня сопровождать.

Лица собеседников слегка потускнели, но возражений никто не высказывал. А Хранитель и вовсе засветился, как солнышко, тут же вскочив со стула.

— Ах, как это чудесно — я и Слышащий, как в старые добрые времена! Дай мне полчаса — и по сёдлам!

Имперца как ветром сдуло. А я осталась в компании молчаливых ассасинов, почему-то вновь почувствовав на себе пристальный взгляд старухи с косой.

Что же, время могло пройти и хуже — например, если бы меня внезапно решили расчленить прямо на кухне. Но выдержать несколько минут в компании угрюмых убийц, почему-то не спешащих покидать обеденный стол — не самая сложная, хоть и выматывающая нервы задача. Даже Рилл, глава убежища и, по сути, всех нынешних крох Братства, тихо сидел за столом, жуя кусок сыра. Они проявляли вежливость? Сомневаюсь. Следили? Ещё чего, наверняка даже у здешних стен есть глаза и уши, так что в таком пристальном внимании не было необходимости. Так зачем было сидеть и украдкой поглядывать на меня пустыми взглядами, позволяя напряжению липкой паутиной облеплять стены?.. Я сидела как на иголках, пытаясь не вздрагивать от каждого шороха, а время капало-капало-капало секундой за сотню прожитых лет.

И вдруг лепестки огня в камине сложились в узор из причудливых линий, тихий, изменчивый; слишком быстро, чтобы вспомнить его название, но достаточно, чтобы уловить суть. Спасение. Бездна. Чья-то нить, по воле судьбы оказавшаяся в моей руке. Я вскочила со стула, слегка напугав подкравшегося сзади Цицерона, сметённая порывом, дикой потребностью, чёрт возьми, уже что-то делать.

И почти физически ощутила, как рвутся внутри напряжённые нервы, как заливает щёки румянец стыда, пока боги, обречённые существовать по кругу, ведут одного из своих на смерть.

— Какое похвальное рвение! Но не забывай, что снаружи мороз собачий, и мы замёрзнем без тёплых... — Хранитель заткнулся, увидев моё лицо, — Слышащей не нравится песцовая накидка? Цицерон сейчас принесёт другую!

— Нет, подожди! Всё... всё отлично. Поехали уже, а?

— О, как согревают моё сердце эти слова! Прощайте, детки, не проломите без меня слишком много черепов!

На торжественной ноте мы пошли к выходу. Гробовое молчание подгоняло нас в спины, заставляя неосознанно ускорить шаг. Лишь у саркофага Матери Ночи Цицерон замедлился и пристально посмотрел на мумию. Что он ей сказал, какие слова из собственной больной головы выудил в ответ — всё было не важно, пока он добровольно шёл со мной в пугающую неизвестность.

— Ты молчишь, — донеслось до меня сквозь метель.

А я и правда молчала, поэтому Хранитель так и не дождался ответа.

Я не испытывала дежа вю, когда раз за разом убивала Алдуина или смотрела, как Мартин Септим сражается с Дагоном, но заснеженная дорога и наши лошади, без устали несущие всадников, вызывали мучительное чувство повторения. Ещё совсем недавно мы вот так гнались за Довакином, чтобы якобы убить его, но на самом деле — чтобы я с помощью Ваббаджека смогла попасть домой. Но сейчас — какая ирония — сам посох являлся прикрытием, а помощь от Братства вообще основывалась на слепом доверии. Давай же, ветер, сотри с нас эту шелуху, не оставь недосказанности, покажи мне единственно верный путь... Я сбилась со счёта кривым поворотам, в которые безрассудно бросала себя и тех, кто был рядом. Какой из них окончится пропастью? А, может, я давно уже лечу вниз.

— Почему они отпустили тебя, Цицерон? Почему поверили мне? Это же... это бред. Они видят меня второй раз в жизни, странное, растрёпанное существо, свалившееся непонятно с какой планеты...

— Ты Слышащая, — просто ответил имперец.

— Нет. Тем, кого в Тёмном Братстве называют Слушателем, я не была никогда. Вспомни, где ты меня нашёл. На дереве! В лесу! И это твоя Матушка зачем-то отправила меня в Скайрим. Да, я слышала её голос, но уже дома, после того, как исчезли вы. Разве это похоже на раздачу контрактов? Но она дала мне одно, если так можно выразиться, задание — ждать. А это я умею отлично — бесцельно прожигать время, надеясь, что когда-нибудь моё существование обретёт смысл. Ха! Если бы я знала, что всё случится именно так, когда этот...

Этот кретин, отождествляющий людей с пылью, увяз в дерьме по самую шею. И прибежал ко мне. И с того времени — ох, прошло всего четыре дня! — я чувствую себя самой живой на свете. Будто вечность назад ела пиццу по вечерам в дрянной квартире одинокая девушка. Как её звали? Уже не помню. Может, и не было её. Есть только Элис, которая точно знает, чего хочет — вперёд и вверх, или где там Обливион на космических картах? Вперёд и вверх.

— Мать Ночи заботится о тебе, Слышащая. Иначе с чего бы ей просить Цицерона приглядывать за тобой?

Слова резко ввинтились в голову. Я подскочила в седле и чуть не упала с лошади. Но лицо моего спутника, слишком доброе для убийцы, не выдавало ни тени насмешки.

— Ты не шутишь?!

— Воля Матери Ночи — закон. Уж если она позволила никчёмному слуге услышать свой голос, хоть на мгновение... — Хранитель мечтательно зажмурился и позволил одиноким снежинкам оседать на ресницах, — значит, её поручение должно исполняться неукоснительно. К тому же, — тут он широко улыбнулся и подмигнул мне, — Мамочкины кости будут в порядке в Убежище, а за Элис нужен глаз да глаз!

— И когда она с тобой говорила?

— Сразу перед тем, как Цицерон наткнулся на продрогшую Элис у Чёрной двери.

Ха. Это даже смешно. Хотела правильный путь? Меня не просто проводят по нему, а тычут носом в каждую кочку!

Ну же, старая карга, в какие игры ты играешь? Или ты ещё один участник этой трагикомедии?

* * *

Ночь зажгла на небосводе россыпь звёзд, когда мы начали устраиваться на ночлег. Всё по кругу, всё уже когда-то было и ещё, уверена, когда-то будет — мощёная дорога между Данстаром и Фолкритом, тёплая тяжесть меховой накидки, уютный треск привального костра... Да, очередная реальность превратилась в игру с однообразными квестами, одно лишь различие — здесь не было быстрых путешествий; в дороге, между уютными разговорами, точно как посреди пробки в центре Лондона, было банально, по-человечески скучно.

А у богов своя скука. Многовековое гигантское чудище, пожирающее мир похлеще Алдуина, его не утолить весёлой песней или хорошей дружеской беседой. Нет... Другие меры, другие масштабы. Вот и играют в извращённые шахматы, превращая в фигуры всё, что попадётся под руку. Как ловко справился Дагон две сотни лет назад! Почти справился. Папочка-дракон погрозил пальцем, отобрал у капризного малыша игрушку, поставил в угол, подумать о своём поведении. А малышу было весело и обидно, и в глубинах его разума зарождалась новая бездна, ещё глубже, ещё зубастее; что могло утолить эту скуку? Да уж, если местному концу света суждено случиться, то произойдёт он явно по вине принцев даэдра, непоседливых детей, запертых в своей силе, умеющих не создавать, но изменять, идя по кругу, тыкать палкой в поисках предела прочности всего на свете, особенно самих себя.

— Слышащая будет кушать кролика? — меня вернул на землю голос Цицерона.

Я неподвижно пялилась на чёрные полосы горизонта, держа в руке жареную кроличью ножку, давно уже остывшую.

— Эй, ты своё уже съел! — ответила я и быстро вцепилась в жилистое мясо. Хранитель с наигранной обидой отвернулся к вещам, чтобы достать из сумки какой-то местный кулинарный шедевр. До меня долетел сладкий запах трав и мёда.

— Ладно, согласна на переговоры по обмену, — произнесла я, картинно держа надкусанную ножку на вытянутой руке. Цицерон в ответ показал мне язык. Вот ведь!.. Я чуть не запустила в него несчастной ногой. Ничего, возьмём хитростью, наверняка в той сумке полно вкусняшек, а ночь-то длинная.

Слишком.

Не смотря на насыщенный день, спать мне не хотелось. Я улеглась поудобнее, стала смотреть на небо. И почти нашла взглядом самую яркую звезду, знакомо подмигивающую мне радужными переливами; только видение развеялось почти сразу, и взгляду предстал обычный звёздный ковёр.

Потом я закрыла глаза, сосчитала до десяти и приказала себе думать конструктивно.

Куда я еду? В горы Джерол, отбивать камни душ у банды колдунов-нелегалов, возможно, заряжая их теми же колдунами; дальше, по обстоятельствам, добывать соль и частичку дракона. Зачем? Для портала в Обливион, который Довакин, по его уверениям, сможет открыть. Почему Обливион? Предположительно туда Дагон закинул Шео, которого нужно спасти.

Зачем мне спасать Шеогората?

В голове звенел вакуум. Даже звуки ночного леса не пробивались за броню пустоты. Пришлось открыть глаза, чтобы вернуть себя в реальный мир.

Как же это больно — не понимать. Я помню это чувство ещё со средней школы, когда учитель алгебры вызвал меня отвечать по только что пройденной теме, а я, к своему стыду, не смогла сказать и слова. Так вот, сейчас было гораздо хуже. Без невнятных промежуточных вариантов моему внезапному геройству оставалось два объяснения.

Я настолько ненавижу себя, что с остервенением иду в лапы жаждущих веселья даэдра, заранее зная исход.

Либо прийти на помощь, когда никто другой не в силах — моё единственно возможное, острое и живое счастье, а значит, я буду делать то, что считаю правильным, до самого конца.

Но, может, что-то тянет меня за ниточки... Нет, за руку... И, кажется, сейчас оторвёт!

— ...драконов проспишь!

Что-то сверху нестерпимо ударило в глаза светом.

— Элис! Дура! Вставай!

— Слишком... много... голосов... — хрипло прошептала я, уже начав осознавать, что происходит.

— И сколько же для тебя много? — ехидно поинтересовались откуда-то сбоку.

— Больше нуля... Вот почему ты вечно не даёшь мне выспаться?

— Потому что Слышащая всегда спит, как белый медведь!

— Что-то я их никогда спящими не встречала...

— Они же спят не посреди бела дня на дорогах! И, о! — это комплимент не в твою пользу.

Пришлось оставить эту реплику без ответа и, кряхтя, подниматься на радость новому дню.

— Мы уже пришли? — ныла я в очередной раз. Цицерон что-то крякнул в ответ, но ветер разметал его слова по сугробам.

Он просто не понимал всей важности момента! Невидимая линия в горах, для этого мира лишь обозначающая условную границу между провинциями, для меня была разницей в пять лет ожидания, десятки завораживающих историй, сотни игровых часов и тысячи пикселей красных носов и квадратной кошачьей шерсти! Где-то вдалеке уже начала тихо играть мелодия, под которую с окрестных лугов было так приятно любоваться Имперским городом на фоне заката...

— Мы уже пришли в Сиродил?

— Слышащая сейчас полетит в сугроб!

— Но ты ведь скажешь мне, когда придём... — жалобно протянула я. Как же хотелось в этот момент устроить праздничный салют или хотя бы торжественно разорвать красную ленточку...

Когда Хранитель развернулся ко мне со зверским выражением лица, я уже была в нескольких метрах от него. На всякий случай. И правда ведь может в сугроб окунуть.

Судя по карте, некая Чернокаменная пещера действительно располагалась в горах, но уже со стороны центральной провинции; единственным подходом к ней была узкая тропинка к западу от Храма Повелителя Облаков... Того, что осталось от Храма.

Я могла сколь угодно ходить по знакомым дорогам между скайримскими городами, но на подходе к Сиродилу пора было вспомнить, что Империя переживала тяжёлые времена. Кризис Обливиона, закат династии Септимов, одна за другой потери провинций, Великая война с Доминионом, закончившаяся, кстати, всего двадцать шесть лет назад; наконец, недавнее убийство императора, благодаря которому Империя не была уничтожена в эту самую войну. И сейчас мы шли к некогда главному оплоту ордена Клинков, практически стёртого с лица земли жаждущим абсолютной власти Алинором. Я вообще удивляюсь, как Довакин, чистокровный альтмер, согласился помогать Клинкам в их борьбе с драконами. И как Эсберн с Дельфиной эту помощь приняли.

Но был ещё один косвенный участник войны — тот, чью спину я буравила всю дорогу. Я бы о многом уже расспросила Цицерона, если бы не нужда скрывать свою осведомлённость. Гостья из другого измерения — это одно, на Тамриэле так в своё время целых двемеров потеряли; но объяснять сумасшедшему убийце, что для меня он — часть компьютерной игры? Мне проще и безопаснее притвориться тихим восторженным овощем, что я и делала в оба посещения Нирна.

— Здесь, — послышался недовольный голос имперца, видимо, ещё раздражённого моей приставучестью, — мы только что перешли границу. Слышащая желает узнать что-то ещё, или мы можем спокойно идти дальше?

— Бе-бе-бе.

На этой фразе спор и иссяк. По мере наступления ночи я с тревогой думала о том, как Цицерон воспринимает возвращение в родные края. Не просто так ведь он перевёз гроб Матери Ночи в далёкий Скайрим; после войны имперские города охватили хаос и преступность, уничтожившие скудные остатки Братства. А ведь после страшной смерти Слышащей в Бравиле Хранитель на долгие годы остался один. Вот что Мать Ночи за баба — то молчит, когда не нужно, то треплется со всеми подряд, когда её не просят...

Мы устраивались на очередной ночлег, решив штурмовать пещеру на рассвете, благо, тропинка до неё нашлась быстро. Я всё пыталась разглядеть легендарную Башню Белого Золота в свете звёзд, но, к сожалению, было слишком темно. Одновременно хотела и боялась побывать в Имперском городе, том, каким его оставили отступающие легионы Доминиона — разграбленным и обескровленным. Я не знала, была ли к этому готова после цветущей, хоть и виртуальной, столицы в игре. По этой же причине не хотела ехать в Чейдинхол или Бравил — и ещё по той, что тихо сопела рядом. Но если нелёгкая занесёт нас туда, я верю в профессиональные качества Цицерона, сумеющего поставить нашу миссию выше горечи прошлых потерь.

Но лучше бы нам побыстрее найти ингредиенты и смыться из этой, пропахшей кровью, земли.

Раз череп, два череп, три череп... Их количество всё увеличивалось на подходе к пещере. Иногда я даже слышала подозрительный хруст костей под ногами. Мы крались по заснеженным холмам, укрытые широкими еловыми ветвями — Цицерон впереди разведывал дорогу, а я сзади... по остаточному принципу. Холодное солнце вот-вот должно было залить наши спины светом. Очередная кучка снега упала мне на нос, от чего я чуть не расчихалась. Цицерон тут же повернулся на звук.

— Слышащая хочет, чтобы нас порубили на мелкие аппетитные ломтики и поджарили на костре?! — зашипел он на меня едва ли громче ветра. Вот как у него получается так тихо, но угнетающе орать?

Я лишь пожала плечами в ответ на реплику и продолжила идти вперёд.

Темнеющая пасть пещеры показалась из-за деревьев довольно быстро. Магических ловушек на входе вроде бы не стояло — ха, как будто мы смогли бы их найти! По мере расширения входного коридора я поравнялась с имперцем и начала осматривать свою половину пещеры. Мы напряжённо сжимали в руках луки: Хранитель — эбонитовый, который мне так приглянулся полтора года назад, а я — свой спортивный Хойт. Правда, не думаю, что от нас с ним будет много толку — всё-таки выстрел из него производится довольно долго, да и цели будут "слегка" отличаться от неподвижных мишеней на соревнованиях. Цицерон был не против моего участия в штурме, но что-то мне подсказывает, что при первой же возможности он отпихнёт меня в сторону и сделает всё один.

Кстати, в этом была основная сложность — колдунов (троих из них, по крайней мере) нельзя было убивать сразу, чтобы потом лишний раз не светиться, заряжая камни кем-то ещё; в то же время, пока у магов были свободны руки, они могли обороняться. Так что выстрелы просто "на поражение" не годились: Цицерон битый час показывал мне, куда нужно стрелять, чтобы вывести противника из строя от болевого шока или потери сознания, но я, если честно, запомнила лишь то, что мне стрелять в принципе нежелательно.

— Ты их видишь? — шёпотом спросила я, устав напрягать глаза в темноту. Высокая, куполообразная пещера являла собой классическое логово некромантов — груды беспорядочно сваленных костей всех размеров и возрастов, разбросанные кое-где грубо сколоченные столы со свечами и потрёпанными книгами; у дальнего конца виднелся мелкий ручеёк, пересекающий пещеру насквозь, а в углублении слева слегка привыкшие к полумраку глаза заметили меховые спальники. Пока я пыталась определить, лежит в них кто-то или нет, имперец уже бодро потрусил в ту сторону. Он отложил оружие, поднял удачно валяющиеся на земле верёвки, бросил одну из них мне и кивком показал на спящих людей.

— Может, оглушим их сначала? — одними губами прошептала я, от чего Цицеро скорчил рожу в весёлом недоумении.

— Они же могут проснуться, и...

Имперец лишь отмахнулся от меня и бесстрашно пошёл к спящим один. Я бросила взгляд на верёвку в руке — и меня замутило: она была насквозь пропитана бурой, засохшей кровью. Фантазия против воли уже строила картины кровавых жертвоприношений. Под ногами некстати расположился черепок — совсем крошечный, будто детский...

В общем, когда я смогла нормально дышать, Цицерон уже деловито рылся в вещах мычащих в кляпы некромантов. Их было четверо, но один из них — видимо, первый, попавшийся под руку, неподвижно лежал в луже собственной крови. Ещё живые с ужасом и злобой пялились на Цицерона; меня они пока не заметили.

— Ха! Нет, не то... — Хранитель с бешеной скоростью вертел в руках и откидывал прочь предметы, хоть немного похожие на камни душ; после очередного досадного вопля он в сердцах пнул одного из связанных по рёбрам.

— Не стой столбом, Слышащая! В пещере много-много уголков, в которые можно спрятать эти твои камешки.

В тот момент я искренне хотела помочь ему с поисками, только ноги отказывались делать хоть один шаг вперёд. Ведь после того, как камни будут найдены, Цицерон достанет свой трофейный, зачарованный на захват душ кинжал, "о, это был весёлый контракт, Элис, тот колдушинка так уверенно вытащил из чехла свежую морковку вместо вот этого ножичка, который был уже у меня в руках...", и прямо передо мной начнёт их поочерёдно убивать. И будет счастьем, если не предложит эту часть работы мне... При всём желании собрать компоненты для портала, я просто не смогу занести оружие над связанным человеком. То убийство в Лондоне до сих пор снится мне в кошмарах, и рукоять Зиг Зауэра начинает жечь даже сквозь одежду.

— Опять она где-то витает!.. Мы стукнем по затылку ей, она начнёт кормить червей...

Вскоре мелодия перешла в посвистывание. Я крепко сжимала Хойт, как спасительный круг, зажмурив глаза и считая про себя от одного до бесконечности. На трёхсот восьмидесяти двух на плечо мне легла рука и направила к выходу. Уже в ярких лучах рассветного солнца имперец показал мне грубые чёрные камни, внутри которых плескались голубые блики, и я поняла — всё кончено.

Ах, если бы.

— Почаще бери меня на такие прогулки, а?

Цицерон буквально мурлыкал от удовольствия, так похожий на кота, объевшегося сливок. Он зачерпнул перчаткой гору кристально белого снега и начал протирать забрызганный кровью кинжал.

— Рилл думает построить Матушке святилище, там, в холодном Скайриме...

Я поняла, к чему он клонит. Если тело Матери Ночи будет помещено в склеп с надлежащими условиями, необходимость в должности Хранителя в Братстве отпадёт. И мужчина напротив меня, удивительным образом сочетающий в себе детскую непосредственность и маниакальную жестокость, сможет вырваться из каменного мешка Убежища и вдоволь "порезвиться" на всех землях, где несчастные люди осмеливаются взывать к тёмным силам с просьбой оборвать чью-то жизнь.

Страшно даже подумать об этом.

Рассвет — стенание и злоба. Хочешь поселиться в матушкином особняке, а она вычеркнула тебя из завещания? Собери денег на всю свою семью — добрый дядя Цицерон придёт и решит твои проблемы, всё равно завистливый братик рано или поздно додумался бы сделать то же самое.

Полуденное солнце — интриги и ложь. Красавица-невеста нагуляла полукровку от данмерского ублюдка? Смешной человек в ярких одеждах разберётся и с ним, и с ней, а заодно и плодом их любви. А быть молодым вдовцом не так уж и плохо.

Вечерняя звезда — тень, дрожащая от гнева. Невидимая рука занесёт кинжал над твоим бывшим соратником, которого подкупили коварные враги. Этой ночью город будет спать спокойно, ворота не откроются захватчикам, но чьи-то сыновья больше никогда не обнимут любимого папу.

Весь мир так жил, и этого не стереть, не вычеркнуть. Но раньше я помогала убивать кучи пикселей и текстур, а сейчас на кону жизни реальных людей, четыре из которых только что оборвались по моей вине. И ради чего?..

Узнаю, когда доберусь до Обливиона! Я мысленно дала себе подзатыльник и попыталась улыбнуться. Судя по ответной ухмылке Цицерона, вышло не очень хорошо.

— Слышащая слишком много думает! Хватит отворачивать свой миленький носик всякий раз, когда проливается кровь, это, знаешь ли, не идёт... человеку с нашими интересами. Так что побыстрей говори, куда идти дальше, пока я не пошёл прирезать чьих-нибудь детишек!

Хранитель вторил моим мыслям — кроме фразы про детей, конечно.

— Нам нужна соль пустоты и частица дракона. Только я не представляю, где и как всё это добыть.

— О, Цицерон может кое с чем помочь! Ещё в Убежище, когда ты перечисляла компоненты, я вспомнил об одном трофее... Так, где же оно...

После копаний в сумке на свет была извлечена изогнутая пластина треугольной формы, довольно толстая и увесистая. Она тускло зеленела на солнце, в тени становясь практически чёрной. Хранитель сиял лучезарной улыбкой и чуть не пританцовывал на месте.

— У тебя всё это время была чешуя дракона? И ты молчал?!

От злости я запустила ценным ингредиентом в Хранителя. Но его рефлексы!.. Вместо того, чтобы мирно врезаться в чью-то не в меру болтливую голову, чешуйка пролетела с десяток футов и нырнула в сугроб.

...Спустя четверть часа барахтанья в снегу мы с Цицероном напоминали криво слепленных снеговиков; от моего гнева не осталось и следа. Второй компонент ведь у нас? И не важно, про что него "забыли" рассказать в начале пути.

— Извини... — пролепетала я, выковыривая снег из капюшона накидки. — Только давай ты больше не будешь оставлять подобные сюрпризы на потом? У меня и так нервы ни к чёрту с этими даэ...

Я в панике закусила губу, обрывая саму себя. В Братстве знают о том, что мне нужны ингредиенты, но о конечной цели я не сказала ни слова. Как бы это выглядело? "Я иду штурмовать Обливион, сделайте мне пока венок на могилу из паслёна, что-то он у вас буйно разросся у входа"... Невероятный кредит доверия позволил обойтись дежурной фразой "так надо". Но Цицеро, заметивший мою оговорку, понятия не имел ни о каких кредитах.

— Слышащая когда-нибудь расскажет, что происходит? — жалобно протянул имперец, — Только не ври Цицерону, бегающие глазки и нездоровый румянец не идут этому личику!

— Нельзя ли выяснения перенести на попозже?

— На то "попозже", когда ты опять скроешься на неизвестно сколько времени?! — гневно завопил мой спутник, буквально с каждым словом делая смешные взмахи руками. — Имею я право знать, из-за чего ты утащила меня так далеко от Семьи на эту чёртову землю? Ох, прости, конечно, Слышащая знает, что делает, не глупому убийце ей перечить...

Под конец голос Цицерона звучал совсем тихо, видимо, ему стало стыдно за вспышку гнева. Но это не отменяло того факта, что он был абсолютно прав.

Я подошла к Хранителю, сконфуженно разглядывающему свои ботинки. Даже при своём невысоком росте он был выше меня на полголовы, но всё равно умудрялся вопрошающе глядеть из-под насупленных бровей. На него было невозможно злиться. Сумасшедший, вспыльчивый, с огромным кладбищем за плечами — уже успел стать родным.

— Я всё расскажу, правда. — я пыталась придать голосу уверенность, но слова выходили сухими и надтреснутыми — не от того, что лгала, а потому, что не знала, смогу ли выжить и исполнить обещание. Что-то, наверное, было в интонациях, раз Цицерон подобрался и взволнованно схватил меня за плечи:

— Слышащая собирается сделать какую-то огромную, непоправимую глупость?

Вроде того. Я ни за что ему в этом не признаюсь, но сил душевных не было врать. Так и пялились молча друг на друга, как застывшие в лаве изваяния, пока утреннее солнце не зарядило мне лучом прямо в глаз. Я зажмурилась и замотала головой, пытаясь разогнать пятна перед глазами; Хранитель тут же отвернулся и начал деловито перебирать вещи, мол, не было никаких неловких разговоров, я тут всего лишь людишек убиваю! Наверно, это и к лучшему. Чем больше я думаю об истинной цели путешествия, тем сильнее хочется сойти с ума от щемящей тоски.

* * *

Здравствуй, Брума. Неожиданно для самих себя мы вошли в город, разузнать об оставшемся ингредиенте — соли пустоты, собираемой из особым способом уничтоженного грозового атронаха, и оттого невероятно редкой. Одна мера соли могла обойтись покупателю в тысячу септимов, а мне нужно было целых пять! Чёрт бы побрал эти долбаные порталы, почему было не обойтись хлоридом натрия?..

Хранитель был мечтателен и угрюм — только на его лице могли спокойно ужиться такие разные эмоции. Солнце мягкими закатными тонами освещало наш путь сквозь заснеженные улочки; город — ещё не Скайрим, но уже не пропахший теплом юг — месяцами утопал в снегу. Вот и сейчас промозглый ветер бросал в нас клочья снега, который забивался под одежду не смотря на шарфы и плотно надвинутые капюшоны. После алхимической лавки, хозяин которой устроил естественный холодильник, попросту не заколачивая крупные щели в стенах, мне жутко хотелось тепла. Отапливаемый трактир, кружка эля, объятия первого встречного путешественника — я была согласна буквально на всё, чтобы снова почувствовать свои пальцы! Но Цицерона, кажется, совсем не заботили его конечности. Он то и дело забегал вперёд, ныряя в очередной переулок, но вскоре я находила и перегоняла его, застывшего истуканом, тревожно вглядывающегося в каменную кладку в стене. Когда же я хватала его под локоть и пыталась увести в спасительное тепло, он лишь отмахивался и сам подталкивал меня к таверне. Да, очередной город оказался гораздо больше своей игровой копии, так что путь от магазина до манящего уютом "Радушия Джерола" занял не меньше пяти минут. Но когда мы, уставшие, продрогшие и голодные, наконец, ввалились внутрь, вкуснейшие запахи и тепло очага развеяли все мысли о поведении Хранителя. За ароматной тушёной бараниной под пряное вино мы, наконец, смогли перевести дух.

Я с любопытством оглядывала помещение. Практически все столы были заняты, но удивляло то, что около половины посетителей носили облачение имперской армии. Идея остановиться здесь уже не выглядела так заманчиво, ведь Цицеро, с его зудящим шилом в заднице, какой-нибудь своей выходкой мог нехило нас подставить. Но пока он смирно ковырялся в тарелке, не съев и половины блюда, так что я немного успокоилась. В таверне стоял монотонный гул, но двое военных за соседним столиком, согревающихся явно не первой бутылкой спиртного, возобновили прерванный жареным кроликом диалог:

— Желтомордые точно до нас не докопаются? Помню, в прошлом месяце Баллиус так и не довёз книги до Гильдии, — прозвучал за нашими спинами тревожный голос.

— Ха! Баллиус, скажешь тоже, — ответили ему с презрением, — этому заморышу вилкой погрози — задрожит, как спичка на ветру. У нас же такой конвой, если пристанут — отобьёмся.

— Ты что, мы против них как дети будем! Они же в каждый карательный отряд по магу подрядили, а у них силища сам знаешь, какая. Сколько они наших своими заклятьишками положили, здесь и на севере...

— Не слушай ты эти байки! В Скайриме половину отрядов подрали медведи или сожгли старухи-колдуньи, а у сбежавших хватает наглости придумывать какие-то стычки с эльфами...

— А всё ж я этим байкам верю больше, чем тебе. Часть людей, может, и по глупости полегла, но остальные... Ты же сам видел, как жёлтые безвинных ребят брали в плен и убивали за малейшее сопротивление!

— Не будь параноиком, Кифиус. Мы же имперская армия, мы — закон! Никакие соглашения не запрещают нам перевозить в столицу трофеи.

— Ты просто не знаешь, что именно мы перевозим. Я бы не дал себе долгих лет жизни, если бы о тех вещицах прознал Совет, и уж тем более — альтмерские шпионы.

— Ты что, скумы нализался? Когда это Совету трофейное золото не нравилось?

— Да если б золото... Ты не почувствовал — повозки фонят магией? Пока мы их грузили, я в один ящичек заглянул — бутыли с зельями, трактаты магические, амулеты... Нас за такое могут живьём спалить, уж ушастым придумать повод — раз плюнуть.

На минуту собеседники замолкли, прерываясь на чоканье.

— С другой стороны, нам хоть будет чем отбиться в случае атаки.

— Ты, кажется, недавно назвал наши мечи бесполезными...

— Ты читать умеешь? Значит, в состоянии прочитать со свитка. А элементали остальное сделают за нас. Я посмотрю, как желтомордым понравятся их же молнии!

Я чуть не выплюнула вино на Цицерона. За ужином мы успели приговорить целую бутылку, так что я вначале списала слова легионера за галлюцинации. Но по круглым и блестящим, как септимы, глазам Хранителя, поняла — зря.

— Подумай, о чём говоришь! Твои элементали и нас заодно поджарят, как цыплят на углях.

— Мы-то успеем отбежать. А там пусть хоть в порошок друг друга сотрут, провалиться бы им всем в Обливион!

— Да если не довезём груз, нам так всыпят, что лучше бы...

Но окончание фразы я не услышала, вынужденная догонять мигом подскочившего Цицеро. Морозный воздух быстро сомкнул кольцо за нашими спинами; будто и не было отдыха в тепле и сытной пищи. Я бешено неслась по скользким улицам, уже не понимая, Цицерон ли мелькает впереди, или это чья-то тень так жестоко играет с моим воображением. Но вдруг я оказалась на освещённой масляными лампами широкой улице, на обочине которой — кто бы мог подумать? — выстроились огромные крытые повозки, утыканные красными штандартами. Под неровно пляшущим светом поочерёдно ходили двое конвоиров, сверкая стальными шлемами в бликах огней. Мой спутник был сокрыт тенью покатой крыши. Он не двигался, только губы что-то тихо шептали, но я не смогла разобрать слов. Он улыбнулся мне, будто только сейчас заметив, и бесшумно извлёк кинжал.

— Что ты делаешь?

— Слышащая хочет свитки?

— Нахрена мне свитки?! Кто из нас по твоему гениальному плану будет убивать этих тварей?

— Они, конечно. — Хранитель указал остриём кинжала на охранников повозок.

— Рехнулся, их всего двое!

— Да не эти тупицы! Мы тихо свистнем свитки, а когда утром караван выйдет за город, их там будет ждать сюрприз, ха-ха! Слышащей не нравится план?..

Цицерон обрекал всех тех людей на смерть. Я хотела добыть соль, но не так же...

— Где гарантия, что они справятся с атронахами, притом, сделав всё правильно?

— Фи, Элис, такое чувство, что ты книжек не читала. Ядро разрушается сильным магическим воздействием, и где ты среди этих солдафонов увидела мастеров-волшебников? Человечки помахают мечами, очищая ядра от ненужной оболочки, попутно повеселятся под молниями... — имперец тихонько захихикал. — Всё, жди меня здесь, и не вздумай нас выдать!

Стоит ли говорить, что Цицеро не заметил ни один таракан? Уже через полчаса мы сидели в съёмной комнате в трактире, рассматривая закорючки на тяжёлых пергаментах. Лично мне распознать нужные нам чары помогли только изображения атронахов грозы во главе листов — все заклинания были написаны на даэдрике, который, к моему сожалению, не преподавали в лондонских школах. А вот Хранитель был, кажется, с ним знаком: он торопливо вчитывался в тексты и рассортировывал свитки, коих, полагаю, из-за вредности, умудрился умыкнуть гораздо больше пяти.

— Зачем? — спросила я, лениво жуя булочку. Шорох пергамента распугал и без того вялые мысли, поэтому я отчаянно пыталась не заснуть.

— Слышащая такая ску-чная. С этими заклинаньицами можно устроить столько веселья!

— И каким количеством трупов измеряется твоё веселье?

— Оторванные у живых конечности считать? — невинно улыбнулся Хранитель. Я только фыркнула и продолжила жевать.

Через несколько часов мы убили небольшой имперский отряд. Засада была устроена в лесу, на узкой полосе Серебряной дороги, извивающейся среди пышных деревьев. Мы с Цицероном быстро прочитали заклинания призыва, и пять смертельно прекрасных элементалей грозы окружили имперцев со всех сторон. Солдаты даже не заметили нас в горячке боя; они бились храбро и слаженно, но это не помогло им спастись — я с ужасом наблюдала, как буквально за несколько минут атронахи превратили живых людей в поджаренные, дымящиеся трупы. А затем настал наш черёд.

— Ха-ха, неплохое... веселье... — промямлил Хранитель, когда в землю перед нашими ногами начали бить молнии. Он оттолкнул меня с пути одной из них, а затем — в это было невозможно поверить — с одним только кинжалом бросился в самую гущу стихии. Я в замедленной съёмке наблюдала, как Цицеро танцует вокруг элементалей, будто отсекая невидимые нити, удерживающие их каменные тела в воздухе. Они всё таяли и осыпались, так и не сумев ни разу попасть в неуловимого убийцу; одним росчерком кинжала Хранитель разметал по земле последних чудовищ, да так и застыл, растрёпанный, шумно вдыхая пропахший озоном и гарью воздух.

— Слабаки! Кажется, кое-кто должен сказать мне "спасибо", — он всё ждал ответа, но я не могла говорить, поражённая тем, что мы наделали. Что я наделала. Десять тел на дороге — десять новых билетов на страшный суд. Но это будет после — а пока я трясущимися руками складывала в сумку чуть тёплые магические ядра атронахов.

Мы ушли на северо-запад, оставив тела позади. Горло сдавил тошнотворный запах горевшей плоти, а в ушах стоял скрипучий звон — кажется, бессмертные боги смеялись над этой крошечной трагедией. Терпеливые, мудрые боги, что расчищали мне путь прямиком в ад. А я вспоминала золотистые глаза и улыбалась, предвкушая встречу.

Ням-ням.

По складывающейся традиции, сначала я держу читателей в информационном голоде, а под конец выкладываю сразу две главы. Скажу честно, шли они довольно туго, в конце вы возможно, поймёте, почему.

________________________________________

— Суть происходящих событий проста и безобразна. Дело в том, что я не могу понять...

Хранитель и Довакин играли в мрачные гляделки. Уж не помню, какой они повод назначили для обоюдного презрения, но было очевидно — почему-то они посрались из-за меня. Ту сцену у входа в особняк альтмера иначе и не опишешь. Если бы их диалог подслушали приближённые к ярлу, Довакину был бы закрыт вход в приличное общество Синего дворца. Тем не менее, вся их ссора сводилась к...

— Она никуда не пойдёт!

— Ещё как пойдёт!

Я чувствовала себя, как на американских горках — на первом круге было страшно и немножко тошнило, но к десятому все повороты и мёртвые петли были изучены и успели изрядно надоесть. Цицерон ходил, заламывая руки, и дрожал от гнева, в то время как от Ильмерила веяло ледяной решимостью. Самое интересное, эти два субъекта забыли, что в вопросе телепортации в другое измерение именно мой голос, заглушённый их воплями, был решающим. Сумела б я открыть портал без эльфа — давно бы уже сбежала в Обливион.

Цицеро не знал, куда и за кем именно я отправляюсь, но ему хватило небрежно брошенной фразы "буду рад сувенирам из любого плана", чтобы сложить всё воедино. Имперец не придушил меня по той лишь причине, что считал жертвой коварных планов эльфа. Как он пришёл к такому умозаключению, до сих пор остаётся для меня загадкой.

Утро баловало северную столицу теплом и свежестью. Едва успели завершить свою песню ночные цикады, как улицы наполнились гулом просыпающегося города. Под игривым солнцем Солитьюд медленно стряхивал оковы сна, безжалостно выставляя на обзор свои красивые и неприглядные стороны. Стражник выкинул из таверны троих полуголых девиц, достаточно пьяных, чтобы вытирать пыльные дороги всеми оставшимися одеждами; сами девушки явно чувствовали себя неважно, но цветы на клумбе, в которую они извергали свой ужин, получили хорошее удобрение. В сыром переулке между торговым и жилым районами какой-то бездомный радовался найденной им полусгнившей картошке. Со двора Мрачного замка ветер принёс лязг мечей и жар разогретой кузницы. И я бы, конечно, ещё долго вдыхала жизнь этого прекрасного города, если бы не мчала вперёд с напором локомотива, крепко ухватив под локоть трепыхающегося Хранителя. В обратной дороге по Скайриму он всё настойчивее лез с вопросами, уклоняться от которых стоило огромных душевных сил; правда, желая скорее избавиться от спутника, я не учла его пикантной сумасшедшинки. Цицерон с Ильмерилом были просто не способны нормально разговаривать, да и прошлая встреча сыграла роль в новом витке их отношений.

— Мерзкий желчевый глист не будет указывать Слышащей, что ей делать!

— Слышащая... То есть, из вашего тандема только она не оглохла от твоих петушиных выкриков?

— Ты, экскремент даэдрота! Цицерон поклялся защищать...

— Лучше бы поклялся не пищать! У меня от тебя начинается мигрень.

— О, Цицерон знает отличное средство от головы — топор! Готов помочь прямо сейчас!

Они, и я, и каменные стены... Хорошо, конечно, что перед началом беседы мы успели зайти в дом, но от эха и у меня уже болела голова.

Подвал особняка почти не изменился с того дня, когда мы с Хранителем нагло сюда вломились — те же заспиртованные уродцы в банках, сушёные травы, запахи которых навевали воспоминания о лондонских аптеках; манекен в углу по-прежнему был одет с сияющие стеклянные доспехи, а рядом с ним на деревянной доске висела та самая карта с пометками об артефактах даэдра. Правда, теперь, как я с восхищением заметила, на карте были отмечены все шестнадцать точек — мне в своё время такой подвиг удался лишь раз, и то с подсказками из Гугла! Ума не приложу, как Ильмерил смог выцепить все артефакты, да и на кой чёрт они ему нужны. Тем временем объект моих мыслей бесшумно подкрался сзади.

— Это был весьма продуктивный год, — тихо произнёс эльф, но я всё-таки подпрыгнула от неожиданности, — однако без твоего участия он стал бы ещё лучше. Где ингредиенты?

Я с опаской покосилась на Цицеро, который у входа в город из джентельменских побуждений забрал мою сумку. Он быстро стянул её с плеча и, кажется, был готов испепелить своим ненавидящим взглядом, лишь бы не дать мне уйти.

— Цицерон, отдай, пожалуйста, сумку. Я действую по своей воле и совершенно не хочу тебя в это впутывать.

— Впутывать?.. Слышащая обещала всё рассказать, и вот чего стоят эти обещания?!

— Я расскажу сейчас... Если ты готов выслушать.

— Самое время, — хмыкнул альтмер из своего угла, — ибо эти истерики помешают мне работать.

На этих словах Цицерон окончательно взбесился. Такой взгляд у него я видела лишь однажды — в своей квартире, много месяцев назад, когда ассасин чуть не убил меня кухонным ножом. Словами не передать, как я испугалась; уже готова была выхватить пистолет из-за пояса, но Хранитель с силой зашвырнул ингредиенты в угол, чуть не снеся манекену голову, и пулей вылетел за дверь.

Сердце бешено стучало в груди, а руки мелко дрожали. Уверена, моё лицо было белым, как снег. Но не от страха за свою жизнь темнело в глазах — а за ещё один маленький обман, ценой которому стало доверие Цицерона. Что-то мелькнуло в его взгляде... Хранитель всегда выяснял отношения громко и эмоционально, но сейчас просто сбежал, будто махнул рукой, устав терпеть мои выходки лишь потому, что я была Слышащей. И мне бы радоваться, ведь от цели меня теперь отделял только ритуал перемещения; но бросить Хранителя вот так, вновь оставляя наедине со своими демонами, я просто не могла. Слишком уж он... Просто слишком.

Ильмерил недовольно нахмурился на мой вопрошающий взгляд.

— Мне нужно время на подготовку, — пробормотал он, поднимая сумку, — надеюсь увидеть тебя до заката. Да, Элис, если он тебя убьёт, у меня есть одно заклинание. Ты в любом случае достанешь мне Ваббаджек; живая или мёртвая — не принципиально.

А ведь он не шутил.

Под жёстким взглядом эльфа я покинула особняк.

Я выдыхаю, совсем выдыхаю волнение. Дорога вперёд — лабиринт из слепых поворотов. Что меня ждёт за углом — клинок ассасина или впалые глазницы домов? Обо что скорее порежусь — о сталь или выпирающие рёбра города?

С мира словно содрали вуаль — мучительно, громко, со скрипом; но больно почему-то было мне. Каждый кирпичик косой брусчатки был упругим и таким удивительно осязаемым... Тени ястребов, кружащих над городом, казались живыми, вот-вот норовящими цапнуть за ногу. Запахи впивались в нос тысячами иголок, звуки пульсировали и ревели, разрывая все мыслимые барьеры громкости, а краски... Каждый оттенок можно было не то что увидеть — огладить пальцами, попробовать на вкус. Я шла, проживая миллион мгновений с каждым шажком, и ясное небо почему-то горчило на языке.

Скоро я могу умереть. Не знаю, что толкало на столь радикальные мысли, но этому чему-то невозможно было противиться. Живой мир, совсем настоящий, снёс с петель плохо запертые двери; на его фоне я сама себе казалась невнятной непистью с плохо прорисованной текстурой. Дорога под ногами росла, извивалась и множилась, раскидывая сеть переулков. Я хотела свернуть ко входу в город, ожидая, что Цицерон уже седлает своего коня, но ноги несли к совершенно другому месту. Прохожие улыбались и хмурились, глядя то на меня, то сквозь; хотелось оглянуться и узнать, что же за злобная тень заставляет их поспешно отворачивать лица. Ничего там, конечно же, не было... Да и быть не могло. Просто я сама походила на грозовую тучу, готовую разразиться молниями во все стороны.

Имперец нашёлся там, где я ожидала. Одинокий Цицерон много мог рассказать об одиночестве, но где, как не на обзорной площадке Мрачного замка, оно ощущалось так остро? Со спины в тебя врезаются наточенные шпили домов и острые отвесные скалы, резко контрастируя со свободным небом впереди; внизу же взгляд доставал практически до всех районов столицы, в которых, сбиваясь стайками, копошились крошечные люди. Стражники не заходят на площадку, ограничиваясь патрулированием внешних стен, поэтому компанию нам составляли лишь мирно парящие над городом птицы.

Имперец услышал мои шаги, хоть и не повернул головы.

— Я иду в Обливион к Шеогорату. У них там... конфликт. Я хочу ему помочь, но не знаю, как. Всё, что я придумала — как туда добраться.

Как я тогда дрожала от страха! Не знаю, какой мысли боялась больше — что Цицеро меня прибьёт, или что запрёт в убежище до конца моих дней.

Но он среагировал... по-своему. По-цицероновски.

— Гадкий божок околдовал Слышащую?! — карусель рук — по-другому это бешеную жестикуляцию было не назвать — окружила меня буквально за секунду. Хранитель мигом оказался рядом, впрочем, и не пытаясь вести конструктивный диалог.

— С какой луны ты упала, чокнутая землянка?! Не отвечай!.. Я помню, что это планета! Но... Ваши коробки специально стоят настолько высокими, чтобы люди в них сходили с ума?! Скажи, ну скажи, что ты неудачно пошутила... Нет! — он осёкся, застывая в нелепой позе и словно перехватывая свою же мысль, готовую сорваться с языка, — Эти его шуточки... Будь предельно серьёзна.

Цицерон заглянул мне в глаза. В этом что-то было...

Просьба?

— Элис. Пожалуйста, ответь. Это оч-чень важно.

Нетерпение? Чего он хочет?

— Ну-ка назови мне первую фразу, которую я от тебя услышал?

Я подавилась воздухом. Это был самый неуместный и глупый вопрос, который только мог тогда прозвучать. Как будто я помнила, что втирала ему, сидя на дереве, целых полтора года назад... Нет, всё-таки помнила. А ещё имперцу надоело ждать, пока я проторможусь.

Да он ржал надо мной, где-то в самых глубинах своей хитрой чёрной души! Цицерон, тот Цицерон, который носился со мной, как наседка, лебезил перед выдуманным титулом и оберегал от любых напастей, Цицерон, который при малейшей возможности надо мной потешался, но всегда беззаговорочно верил, он всё время был здесь! И я поняла, что никаких выдуманных поводов и парализующих заклятий — ничего не нужно; он отпустит меня в Обливион. И даже будет верить, что я вернусь.

— Ну ты и козёл! — прошипела я улыбающемуся имперцу. Его веселье напоминало бокал с шампанским — едва успеваешь налить, а пузыри искрятся, брызгают во все стороны и вот уже шипят у тебя в носу. Поддавшись этому шипению, я всё же засмеялась в ответ.

— Слышащей нужно перестать быть такой забавной, когда её выводят из себя, — Цицеро еле проговорил сквозь смех, — иначе это никогда не закончится! Ой, не могу!..

— Сам хорош, — побурчала я для проформы, — устроил конспирацию, нагнал жути... Ты бы ещё психиатрическую комиссию для освидетельствования собрал.

— Что такое психиатрическая комиссия? Звучит, р-р-р, так интересно!

— Тебе бы понравилось... Стой! Нет! Думать забудь! Не стану говорить ничего, что может обернуться против меня!

А на душе вдруг стало теплее. Я шла по Солитьюду, обсуждая с Цицероном жареных крабов, и в кои-то веки знала, что всё будет хорошо.

* * *

Да, Хранитель отошёл от обиды довольно быстро. Только в какой-то момент, став сосредоточенным и действительно серьёзным, спросил:

— Зачем тебе это, Элис?

Я с сожалением отогнала остатки мыслей о танцующих маленьких пони. Улыбка ещё не сошла с лица, только вдруг стала грустной, как если не знаешь ответа на какой-нибудь очень важный вопрос.

— Парад планет? У вас такие бывают? Или пророчество?.. Но не вроде того, по которому Алдуин должен был сожрать этот мир, а в итоге подавился одним-единственным эльфом, а настоящее; про которое никто-никто может никогда не знать, но сбывается оно неуклонно.

Мы присели на скамейку возле какого-то магазина. Я смела с сиденья кусок хлеба, на который тут же, как по волшебству, сбежались крысы.

Цицерон был задумчив и не торопился с ответом.

— Вы здесь верите в судьбу? Ну, в то, что человек с рождения и до самой смерти будет идти по одной дороге, следуя некоему общему замыслу. Что выбор — это иллюзия?

— Недалёкие простецы с высохшими умишками вольны верить во что угодно, — даже в интонации было слышно, как имперец морщится при ответе, — в своём мире, где вы отрицаете богов, ты чувствовала, что тебя всюду водят за руку?

— Скорее, что отбилась от общей кучи и тараню лбом невидимые стены, — усмехнулась я, вспоминая свои последние месяцы.

— Во-от! А если это тоже часть замысла? Будешь ли ты рада узнать, что танцуешь под флейту тех, кто плевал на тебя с Высокого Хротгара? Или что все эти никчёмные человечки живут, предоставленные сами себе?

— Не совсем понимаю.

— За-ме-ча-тель-но! Смертные утопают в этих высокопарных размышлениях, но в итоге важно лишь, счастливы они или нет! О, Цицерон слышал столько предсмертных слов, и думаешь, они были о судьбе или выборе?! О нет, эти несчастные все до одного скулили "пожалуйста, не убивайте, я хочу жить"! Жить, Элис, ведь жизнь — это прекрасно!

От звонкого смеха Хранителя крысы метнулись обратно в канализацию, позабыв про недоеденную корочку. Признаюсь, даже меня проняло.

— Так какая разница, что или кто тобой движет? Даже если это чокнутый садист, который сидит на облачке и дёргает всех за верёвочки, ха! Твой срок всё равно придёт. И мой тоже. Кто бы это ни был, однажды он обрежет нити, и мы улетим, подхваченные бурей. Но сейчас мы всё ещё в игре, верно?

Цицерон весело подмигнул мне и в лёгкой задумчивости уставился на небо.

— Матушка ведёт меня, она всегда рядом, я чувствую её, хоть и не слышу. И пусть она растаскивает своих детей за шкирки, как нерадивых котят, но даже после смерти мы будем с ней, вальсируя в Пустоте. Ах, какой хороший день. Но завтра будет определённо лучше! — имперец замолк на высокой ноте.

— Это ещё почему?

— Ведь Слышащая вернётся к нам с мешком трофеев и рассказом о невероятном приключении!

Солнце шло к закату. Я молча встала и направилась к особняку Ильмерила, но, подумав, обернулась:

— Береги себя, Цицерон.

— Ты тоже, Элис, ты тоже...

Он больше не улыбался.

— Готово?

Истёртый мел одиноко лежал на краю стола.

Я тихо вошла в дом, пока Ильмерил что-то дописывал на листе. Он приглашающе кивнул на стул, и я бы села — только ноги от волнения не могли двигаться. Последний барьер наконец предстал детским рисунком на каменном полу, но первым моим порывом было броситься стирать этот треклятый мел, навсегда запирая гулкую надежду, бьющуюся где-то в горле.

О да, я шла на смерть!

Мир останется таким же гадким — только греть ему на один котёл больше.

— Сядь уже, — раздражённо бросил эльф, — и не промахнись. Все вопросы с твоим ручным убийцей улажены?

— Уб... Что?

— О, брось, это давно не секрет. Хотя, признаюсь, твой выбор сопровождающего меня порядком озадачил. Неужели в Братстве нет никого более...

— Нет. Для любого из твоих вопросов.

Альтмер хмыкнул и величаво проплыл вдоль книжных стеллажей. Кажется, избавившись от более искушённого оппонента, он решил поупражняться в остроумии на мне. А я, как назло, не обращала на это внимания.

Я не жаловалась, нет. Только страшно было уронить небо, которое внезапно обрушилось на плечи. Всамделишний бог высадился на окраине Лондона, опаляя своей милостью не хуже огня; должен ведь был появиться герой, который справится, всё сделает правильно и целый мир спасёт, раскидывая тучи! Но не появился... Каждая секунда всё сильнее пригибала к земле.

— Полагаю, ты захочешь взглянуть на подготовку.

— А это ещё не всё? — я устало кивнула на узор на полу. Эльф только рассмеялся.

— А зачем я тебя гонял по Тамриэлю? Впрочем... Полагаю, человеку, не знакомому даже с основами искусства магии, нет смысла давать объяснения, так что можешь просто понаблюдать.

— И сколько мне на тебя пялиться?

— Сколько потребуется! Но не переживай, ты отправишься уже сегодня.

Классический высокомерный говнюк. Впрочем, от него зависело слишком многое, поэтому я подавляла любые порывы почесать кулаки о его холёную рожу.

Если до этого момента время напоминало кисель, то теперь оно застыло, будто смола. Я чувствовала себя музейным экспонатом, мухой в янтаре, которую разглядывают со всех сторон, а она не может даже моргнуть в ответ. Довакин прошествовал куда-то по лестнице, оставив меня в декорациях неплохого фентезийного ужастика, и было в этом что-то... Как полная зелий комната перед финальным боссом. Очередное снисходительное озарение, только сжигающее нервные клетки. Последний, издевательски бодрящий глоток воздуха перед погружением на самое дно. И ведь меня не сталкивают, и камень не болтается на шее, нет, сама спускаюсь и ищу во тьме что-то, чего не разглядела бы и ясным днём.

А когда найду...

Когда же?

Всего через полминуты моих печалей Ильмерил вернулся с сигильским камнем в руках. Маленький артефакт, по окрасу напоминающий шар для боулинга, никогда не вызвал бы у вас лишних эмоций, не знай вы, что он из себя представляет и откуда взялся. Но я уже слышала тихую мелодию родного Обливиона и почти ощущала затылком сухой жар Мёртвых земель.

— Ты ведь состоишь в винтерхолдской гильдии?

Эльф пристально на меня посмотрел. Ну да, ведь откуда мне знать, что камешек он получил в той самой гильдии, сдавая Финису Гестору "экзамен" на мастера некромантии? То есть колдовства, ах, вечно их путаю.

Вот интересно, Ильмерил застал Кризис Обливиона? Меры здесь вроде как живут дольше людей, но спрашивать напрямую было неудобно. А внешность у него была неопределённой — альтмеру могло быть пятьдесят лет, а могло и все пятьсот.

Тем временем сигильский камень занял своё место на рисунке. В воздухе стали разливаться тихие щелчки, но я не сразу обратила внимание, что это мои собственные пальцы барабанят по столу. Ильмерил извлёк из моей сумки драконью чешуйку и один из камней душ, удовлетворённо рассмотрел их со всех сторон и также сгрузил на меловые узоры. Затем он достал чуть мерцающее фиолетом ядрышко атронаха и принялся расколачивать его небольшим молоточком. В какой-то момент эти стуки вместе с моим нервным тиком почти слились в одно целое; но вскоре скорлупа раскололась и я, неожиданно для себя, увидела чуть ли не самое прекрасное зрелище на свете. Изнутри ядро напоминало жеоду, вот только в нём собрался будто сам звёздный свет, бегущий по кристаллам расколотой фиолетовой ночи. Но вдруг вся эта пульсирующая галактика разом потухла, превратившись в уродливый серый песок, который был тут же ссыпан в деревянную миску. Я была так поражена метаморфозой, что пропустила момент, когда посыпанный солью рисунок на полу начал светиться. На самом деле, эльфу потребовалось некоторое время, чтобы растолкать меня и привести в чувство.

— Элис, портал вот-вот откроется! — по его решительному лицу было ясно, что мне не оставят ни секунды на сомнения и, если потребуется, вытолкнут в Обливион силой.

А на холодном каменном полу, к чертям разметая листы пергамента и другие лёгкие предметы, уже разевала свою пасть огненная арка — с ленивой уверенностью зверя, нарочито медленно тянущегося к добыче, зная, что всё равно сомкнёт на ней клыки. А пока этого не случилось, я решила кое-что прояснить.

— Ты же использовал только одно ядро и один камень, портал не должен был открыться!

— С чего ты взяла? — весело спросил Довакин, перекрикивая нарастающий рёв огня, — оставшиеся ингредиенты отлично послужат для моих исследований.

— Ты... Я... Что?!

И ради его прихоти я столько лишнего времени болталась у чёрта на рогах, я убивала людей!

— Считай это платой за проход. У тебя ведь свои интересы в Обливионе, верно?

Эльф победно улыбался рядом — чудовищный, мерзкий, ненасытный. Его лицо было последним, что я запомнила, прежде чем меня поглотила тьма.

* * *

И была пустота. Я шла по ней, не чувствуя ног, или падала вниз, или застыла неподвижно. Глаза ничего не видели, рук не касались ни солнце, ни дуновение ветра. Мне казалось, я была целой вселенной, и в то же время не существовала вовсе. Но спустя вечность (или мгновение?) появился Голос.

— Никчёмная смертная, ты даже сюда не смогла добраться самостоятельно! Насколько жалким насекомым нужно быть, чтобы позволить так себя одурачить?! Это было до разочарования нелепо. Но, думаю, ты ещё способна меня развеселить...

Гром ворвался в мой несуществующий мир, обрывая все оковы.

Едва Голос утих, пришла Боль.

Наверное, я кричала — трудно было понять, не слыша ни звука. Мелкие крупицы боли заволокли сознание, обжигая и выворачивая наизнанку, хотелось выть и кататься по земле, но ничто, ничто не могло от этого отвлечь. Я бы захлебнулась криком, если бы в той пустоте вообще был воздух.

— Я думала, ты будешь особенной... Враньё! Все твои благородные принципы разлетятся в пыль, едва я поманю тебя избавлением! Клятвы смертных так смешны, когда они предают ради брошенной кости...

Голос был повсюду, он пел среди режущих сознание кровавых струн. Он плавил нервы в огонь прямо внутри меня; он убаюкивал, шептал и не давал провалиться в спасительное небытие, хотя я молила его меня отпустить.

— Но я дам тебе шанс. Вернись туда, откуда пришла, спаси свою жизнь, забудь о прошлом. Произнеси одно простое слово, и я тебя отпущу. Взамен — о, ничего стоящего усилий, просто одним нелепым божком в этом мире станет меньше. Но ведь это такой пустяк.

Давай же! Измученный голос готов был докричаться до любого неба, и я пыталась, каждой клеткой живой пыталась... но не могла. Что-то сильнее боли держало изо всех сил, и сдаться значило разорвать себя на части. Я сгорала заживо, не в силах найти выход из лабиринта молчания.

Что держало меня? Стрелки весов качнулись, и нечто далёкое сейчас обрело смысл. Лежи я на дне океана — из него бы мигом выкипела вся вода; коснись меня ветер — стал бы раскалённым ураганом; ведь я посмела забыть, зачем всё-таки оказалась здесь.

Внезапно из темноты вынырнуло лицо.

То была прекрасная и жестокая женщина. Её блестящие волосы ниспадали вниз подобно ночным водопадам, а в глазах было столько злобы, что я сквозь боль поразилась, как меня ещё не убили.

— Одно... простое... слово.

Её ледяная улыбка не остудила пылающие нервы, хотя, казалось, даже воздух должен был покрыться льдом.

— Он так дорог тебе? Или ты боишься обмана? Уверяю — всё будет честно.

Я молила её меня услышать! Колотила руками изнутри стеклянного бункера, содрогаясь от стыда за слабость. Рыдала и просила прощения. Но незнакомка была всё так же издевательски глуха.

— Что ж... Возможно, кое-кто другой тебя разговорит.

Женщина скрылась в тени — и с тем натянула до предела невидимую нить; обрываясь, она мгновенно унесла прожигающую боль, оставив мне мышечные судороги и напугавший внезапностью собственный крик.

Затем я почувствовала, что лежу на твёрдой гладкой поверхности, а спина ноет от долгого бездействия. Руки, поднесённые к лицу, немного дрожали, но всё же были видны. Когда я опустила их, из темноты на меня смотрело новое лицо.

Рожа. Звериный оскал на человекоподобном лице действительно пугал. Его вид не оставлял сомнений в том, что со мной сейчас будут делать. Внутренний голос начал пробиваться наружу с удвоенной силой.

— Маленький птенч-чик... Знаешь, сколько косточек в теле смертных? О, я дам тебе время пересчитать каждую из них!

И он мне его дал. О боги, сколько же времени! Сначала были пальцы... Самые кончики, фаланга за фалангой, их разбивали молотком, давили серыми узловатыми кулаками, откусывали вонючей пастью с подгнивающими зубами! И ни разу — ни разу — мой мучитель не повторился. Он хотел, чтобы я считала собственные кости, но мыслей уже целую вечность не было в моей голове, даже крик оборвался, не в силах облегчить боль.

— Не хочешь? Почему не хочешь?! Умоляй меня, никчёмная сука, и тогда — может быть — я отпущу тебя. Если сможешь...

Правую ногу скрутило и вывернуло наизнанку. Против воли я смотрела, как она превращается в кровоточащий кусок мяса.

— Уйти...

На левую ногу опустилась гнилая когтистая рука, ломая одновременно все кости. Их обломки торчали из-под пузырящейся кожи.

— На этом!

Но я не собиралась никуда идти. Уже бы только умереть. Глаза моментально заволокли слёзы. Вот так, в агонии, я пыталась что-то произнести, что-то хорошее и важное, прекращающее эту пытку, но они только помогали мне.

— Будешь молчать, и сдохнешь здесь — а он продолжит жить, не вспомнив о тебе, жалкая тупая сука.

Они помогали мне держаться. Даэдра, решившие поиграть. Кукловоды. Я не знала, кто из них разрывал меня на части, кто шептал обжигающе на ухо, да и не было никакой разницы. Разум запретил себе слова, и послушное тёплое тело могло царапаться и выть в своё удовольствие. Я не видела, но помнила — белые волосы, широкую улыбку. Почему-то не возникало сомнений, чья жизнь была важнее.

Я ещё не знала, как сильно ошиблась.

— Не хочешь...

Черноволосая женщина вновь появилась из темноты и почти заботливым движением пригладила мои волосы. Когда она отняла руку, её ладонь была красной.

Хорошо, они не додумались дать мне зеркало.

— Он был уверен, что ты справишься. Но кому, как не нам, удивляться смертным с вашей способностью порой творить невозможное. Он будет жить — но вскоре ты этого не захочешь.

Я наконец почувствовала, как исчезаю.

И появляюсь где-то ещё.

Стояло тёплое летнее утро. Сквозь дрожащие веки мягко светило солнце. Я протёрла глаза руками, чтобы стереть яркие блики, и начала подниматься с земли. Здесь было приятно — шорох далёкого леса дополнял щебечущие птичьи голоса, а запах лесных трав лоскутами полз по траве.

За мной наблюдали.

Они окружили поляну. Хирсин, любовавшийся бабочками; ковыряющая пальцем пень Вермина; прикрывшая глаза Меридия; застывший со скрещенными руками Молаг Бал; хмурый и сосредоточенный Боэтия; Ноктюрнал с гигантскими воронами на плечах; Периайт, отрывающий крылья жуку; вопросительно поднявшая бровь Мефала; Сангвин, салютующий бокалом с чем-то, похожим на кровь; Хермеус Мора, моргающий одновременно всеми глазами; ковыряющий веткой в зубах Малакат; чем-то недовольный Клавикус Вайл, сегодня без Барбаса; Намира, приглаживающая ладонью волосы; сидевшая в тени клёна Азура. Ноги будто приросли к земле: тяжесть этих взглядов, любопытных, наблюдающих, где-то даже радостных, могла расплющить не одну звезду. Тысячи мыслей пронеслись в моей голове и мигом спрятались подальше от живой силы этих всемогущих существ. Я и сама хотела убежать за ними вслед, ведь вся эта гонка вдруг стала бессмысленной и обречённой на провал.

Влажная от волнения ладонь несмело сжимала лук. Как он у меня оказался? Я вспомнила, как мерзкий обманщик Ильмерил всучил его мне сразу перед тем, как закинуть в портал. Я сопротивлялась, но рука сама схватила знакомый предмет... Рука...

Почему она целая?! Я уставилась на свои пальцы, словно видела их впервые. Меня же только что пытали и почти убили, как можно было забыть об этом?

Впереди раздался смешок. Черноволосая женщина, теперь так легко узнаваемая, с презрительной ухмылкой смотрела мне в глаза.

— Долго же до тебя доходило, — произнесла Мефала шелестящим, как ночной ветер, голосом.

— Что... произошло? Почему я не умерла?

— Потому что мы этого не хотели, тупая ты курица! — прогремел приближающийся ко мне Молаг Бал, — Твои кости были такими хрустящими! Как я хочу снова раздавить и сломать их все! Но ещё не время...

По мере того, как они говорили, солнце чернело и выцветало. Перед глазами плыл туман; выдержать одно только присутствие принцев даэдра было почти невозможно. Я опустилась на землю, ловя ртом воздух. Изумрудная трава волнами поднималась в мою сторону, ещё немного — и поглотит, опутает корнями и сравняет с землёй. И — какая ирония — голос самого ненавистного тогда существа вернул меня к жизни.

— Какая же ты жалкая.

Этот рычащий скрип мог принадлежать только Мерунесу Дагону. Я подскочила, как ужаленная, и мигом развернулась.

Среди зелени и неба он бросался в глаза выжженным алым пятном; стоя во весь гигантский рост, он рогами, казалось, мог разорвать облака. Тем крошечнее выглядела на его фоне сутулая фигура в тёмном пальто. Карие глаза смотрели на меня с сожалением; шея была опущена под тяжестью приставленного к ней меча. Я почувствовала, что таю. Внезапно и тяжёлые взгляды, и горький, как пепел, воздух, потеряли всякое значение — я могла за мгновение домчаться до рогатого демона и голыми руками разорвать его на части. Но ведь не с голыми руками я пришла к нему.

Стрела испустила радостный вздох. Руки всё сделали сами — разум был где-то очень далеко, наивно поражаясь абсурдному ужасу происходящего. Время змеёй свернулось у моих ног, мир выцвел, а слишком медленное сердцебиение мешало двигаться. Я лишь услышала, как стрела с сочным хлюпаньем вошла в плоть принца разрушения; взгляд же не мог оторваться от совершенно других глаз.

Он просил меня остановиться. Стоявший в десятке футов и далёкий, как Солнце, Шео был таким живым. Он чуть морщился от росы, промочившей края брюк, и от стягивающей запястья грубой верёвки.

— В первый раз это было в твоём сне, — проскрежетал Мерунес, доставая стрелу из щеки, — но прямо сейчас я сломаю твои кости по-настоящему!

Я достала новую стрелу из колчана и выстрелила вновь. Дагон чуть дёрнулся — стрела чиркнула по носу и впилась в самый уголок правой глазницы. Демон с лёгкостью вытащил и её, застрявшую более чем на три дюйма, и с хохотом переломил двумя пальцами. Я тупо смотрела на это и пыталась найти другие варианты. Их не было. Очевидно, что даэдра не убить простой металлической зубочисткой, но робкая надежда до последнего отравляла душу.

Но принц не спешил выполнять угрозу. Одна из рук — которых у него, кстати, было четыре — направляла меч не на меня. Быть бы мне искрой, свободной и яркой, я бы сожгла чудовище изнутри. Но огонь разъедал само небо; мне кажется, наши души горели в том же огне.

— Пора заканчивать, — кто-то сказал за моей спиной.

Дагон занёс меч. Всё. Птицы замертво падали со своих гнёзд, трава жухла и осыпалась под ногами, младенцы в колыбелях заливались плачем; а если этого не было, если мир не горевал о том, что сейчас случится, то я не хочу жить в таком мире.

Его не будет? Не будет его?!

Шео не опускал головы, от его взгляда хотелось выть.

— Ты ещё можешь уйти, — Мефала очутилась совсем близко. Воздух был соткан из её шёпота.

— Уйти?! Ты обещала!!! Ты!..

Я упала на землю, почти ничего не видя. Думала, что умру от этой боли. Но меня коснулась чья-то рука. Хотелось отгрызть её, отрезать... Разум не мог ненавидеть сильнее, но сердце, тупой кусок мяса, всё поняло правильно.

Кто-то обнял меня, прижал к себе, согрел сведённые судорогой пальцы. Я не двигалась; дышать не могла; но узнала.

— Тш-ш, сейчас будет легче. Не трясись так, у тебя вот-вот сердце остановится.

И пусть. В этот миг оно бьётся вечно, когда я в кольце твоих рук, вдыхаю запах грозового лета, и знаю, что каким-то сказочным чудом всё будет хорошо. Потому что главное — это...

— Понравилось? Я честно пытался не переигрывать, но ты была на высоте.

Сначала я не врубилась. Да и потом тоже, но Шеогорат отстранился — расплавленное золото плескалось в его глазах, цвет веселья и триумфа, а на губах была такая улыбка, за которую ещё секунду назад можно было с лёгкостью умереть. Но послышался первый смешок — и до меня дошло.

Лондон, перестрелка — ни царапины. Внезапно умершие преследователи. Я подскочила на ноги, озираясь по сторонам. Тамриэль, погоня за ингредиентами, которые буквально сами лезли в руки. Они все теперь смеялись — даже Дагон, одной рукой вытирая слёзы, а остальными держась за живот. Портал — ловушка; они просто залезли в мою голову и слегка пощекотали нервы. Ждали. Наблюдали. Зрители.

А кукловодом был он.

Я выхватила пистолеты, родные Глок и Зиг-Зауэр, и выпустила в его голову все пули. Щёлкнули затворы; тогда я отбросила железки и бросилась на него. Шеогорат перехватил мои запястья, весёлый, невредимый.

— Семеро из этих олухов теперь должны мне по желанию. Я сделал их, как котят — они думали, ты всё-таки сбежишь! Полагаю, будет справедливо отдать одно из них тебе.

— Сдохни.

— Не... Постой, до тебя ещё не дошла шутка?

— Дай Дагону отрубить тебе голову. Умри, растворись, исчезни.

— Ха-ха! И правда не дошла, надо же... Ничего, смертные никогда не обижаются долго.

Он подмигнул мне и снова улыбнулся. Тогда я вырвала руки, выхватила ещё стрелу и воткнула ему в шею.

— Элис! Элис... Ты правда расстроилась?

— Ваббаджек.

— Что?

— Моё желание.

Шеогорат вынул стрелу, задумчиво повертел в руках. Он хотел подойти, но я метнулась назад.

— Сейчас.

Он вздохнул и превратил стрелу в посох, протягивая его мне.

— На землю.

— Боишься, он укусит?..

— Брось его на землю!

— Ладно, на! Забирай.

Ваббаджек подкатился ко мне, почти касаясь кед. Я быстро подняла его, схватив так сильно, что пальцы занемели. Это был билет домой, билет отсюда.

— И ты ничего не скажешь? Вернёшься в то болото? Мы же так хорошо начали! Сколько там твоих человеческих лет?.. Здесь хотя бы не так скучно.

— Что я должна ответить. Трястись от страха за тебя было интересно. Я обожаю, когда надо мной смеются и бьют в спину. Так?

Я люблю, когда мне разбивают сердце и даже не замечают этого. Не дав ему ответить, я стукнула посохом о землю.

— О, так быстро... Что с тобой?

Ильмерил был озадачен, я наверняка выглядела не лучшим образом.

— Забирай. Только отправь меня домой.

— Элис, подожди, давай поговорим! Что там случилось? Почему... Как ты?

— Неважно. Просто используй Ваббу.

— Ты на меня больше не сердишься?

Мне стоило усилий вспомнить, о чём он говорит.

— О, конечно, нет, это такие мелочи.

Эльф нахмурился и посерьёзнел ещё больше, если такое вообще было возможно.

— Останься хотя бы до утра.

— Тебе ещё что-то от меня нужно?

— Ты себя видела? Это тебе кое-что нужно!

— Уже нет...

Уже нет.

— Давай, взмахни посохом, прошу.

Навершие Ваббы начало светиться.

— Спасибо за помощь, посох был последним недостающим звеном.

На этих словах я закрыла глаза.

* * *

Квартира выглядела целой. Оба пистолета обнаружились на столе в коридоре, о стену опирался лук. Рядом с ними лежал издевательски огромный кусок чистого золота. Я немного подумала и выбросила его в окно. Он приземлился на траву, чуть не задев припаркованный рядом чёрный Ягуар. Ключ, видный даже отсюда, лежал на приборной панели.

Я взяла документы, деньги, спустилась к машине и уехала, чтобы никогда не возвращаться.

_____________________________

Ну вот как-то так.

Вы действительно думали, что Шеогората, или любого из них, можно так просто убить? Он же бессмертный. И козёл, да.

Делаю перерыв в связи с написанием самого страшного фика в жизни — диплома. Защита в конце июня, ориентируйтесь на эту дату.

Спасибо всем, кто меня пинал и писал комментарии. Помня о вас, я старалась быстрее заканчивать главы.

Здесь должны быть довольные смайлы, но что-то на них не тянят. Чем ближе текст подходил к концу, тем сильнее хотелось остановиться и оборвать историю на хорошей ноте, но из песни слов не выкинешь — такие вот они говнюки, заскучавшие боги.