Поворот событий (джен)

— Мама?

Рыжеволосый мальчик лет семи оглядывается и пытается понять, что такое тяжелое его придавило.

— Мама... — он начинает хныкать, почувствовав боль. — Мамочка... Мне больно... И страшно... — хныканье превращается в тихий плач, почти не слышный за шумом дождя, но и он быстро стихает.

Заполошно бьющееся в детской груди сердце делает последний судорожный толчок и замирает.

— Масаки! О, Боже!.. — рядом с ними прямо на сырую землю падает мужчина, безбожно пачкая грязью белый медицинский халат. — Масаки! — он переворачивает тело женщины, такой же рыжеволосой, как и мальчик. — Ичиго! Ичиго, малыш... Нет... Как такое могло произойти... Это я виноват, Масаки, Ичиго... Простите меня...

Он не видит почти прозрачный детский силуэт рядом, хотя, тот, кажется, отчаянно пытается дозваться до него.

Похороны спустя неделю проходят почти незаметно. Кроме мужчины и двух маленьких девочек больше никого нет. На следующий день, правда, свежую могилу навещают еще двое — высокий мужчина с пепельными волосами и в очках и черноволосый мальчик.

Рыжеволосый семилетний мальчишка сидит на берегу реки и рассеяно теребит огрызок цепи, идущий из груди. У него ободраны колени, а весь левый бок залит кровью. На этом берегу он умер. Этот берег он не может покинуть. Ему остается лишь наблюдать. За идущими людьми, за едущими машинами, за плывущими по небу облаками, за закатами и рассветами.

С его смерти прошел уже месяц. Попытки докричаться до идущих мимо людей он оставил спустя неделю. Сейчас пришла апатия, осознание, что его прежняя жизнь закончилась.

Кусок цепи от непрестанного теребления осыпается и становится все короче, пока от нее не остается лишь жалкий огрызок последнего звена, едва держащийся на железной пластинке. Да и сама пластинка постепенно отстает от груди, открывая круглое отверстие, заполненное чернотой. Мальчику больно от этого, но он лишь хмурится и кусает губы — он пообещал себе в тот день, что больше никогда не заплачет, как бы больно и страшно ему не было.

Он уже привыкает к ноющей, как больной зуб, боли, когда пластинка окончательно отстает и с тихим звоном осыпается пылью. Маленькое тельце тут же скручивает приступом боли, изо рта, из носа и глаз выплескивается белая тягучая масса, покрывая лицо, шею, плечи, переходя на тело, почти мгновенно застывая костяными наростами-чешуей. Новоявленный пустой воет от боли и скручивающего внутренности голода.

Превращение как раз завершается, когда на берегу появляется мужчина в странной черной одежде с мечом наголо.

— Вот ведь бестия! Как я тебя сразу-то не заметил?

Мужчина делает резкий взмах, рассчитывая покончить с пустым одним ударом, но тот дергается, и меч лишь задевает плечо, с легкостью разрубая костяные пластины. Пустой рычит от боли, но понимает, что сейчас ему не справиться. И хоть остальные инстинкты орут, что этого странного человека можно и нужно съесть, инстинкт самосохранения оказывается сильнее, и пустой прячется, уходит в Уэко Мундо.

Пустой... нет, Ичиго. Он с трудом, но вспоминает собственное имя, лежа на белом песке вечной пустыни. Имя и образ женщины. У нее рыжие волосы и добрая улыбка. Она иногда приходит к нему во сне, улыбается и гладит по голове. Она не боится его. Она не похожа на пустого. Она кажется родной и далекой, словно они были когда-то очень близки, но потом вдруг разбежались.

Ичиго вздыхает и поднимается. Его необъяснимо тянет под землю, в Лес меносов. Он надеется, что там будет кто-нибудь посильнее той несуразной мелочи, которой ему приходилось питаться в последнее время.

В месте, куда его тянет, уже полно других пустых. Таких же, как он, выбравших питание за счет своих собратьев. Пока они лишь присматриваются друг к другу, настороженно держатся подальше. Но в какой-то момент один из них набрасывается на другого, и начинается свалка. Все против всех. И Ичиго тоже участвует. Глаза ему застилает голод, а разум туманит от запаха горькой терпкой крови.

Когда все заканчивается, Ичиго осознает себя в новом статусе — теперь он Менос Гранде. Его тело стало длинным и неуклюжим, движения замедлились, а все, на что способно его горло это воющий крик. С такими способностями действительно только другими меносами и питаться.

Так и живет дальше, питаясь меносами и изредка неосторожными молодыми адъюкасами. Пока сам не становится одним из них. Ящерообразный, с длинным хвостом и маской, похожей на оскаленный череп. Другие пустые вновь боятся его, потому что он пожирает их без какой-либо жалости, стремясь стать сильнее и вернуть еще частичку воспоминаний. А еще, потому что он избегает новоявленного Владыку Уэко Мундо. Говорит, что не хочет кому-либо подчиняться. Что он сам себе царь и бог. Другие молча с ним соглашаются, но противоречить Владыке в открытую не решаются.

А Айзен Соуске тихо бесится, сидя в Лас Ночес. Когда-то адъюкас уже стал Васто Лордом и продолжал набирать силу. Ему бы пригодился в армии кто-то подобный. Но пустой был неуловим, и ни один арранкар, посланный на его поиски, не вернулся.