— Театр, — пояснил герцог. — Мое новое увлечение. Точнее сказать, повинность, неожиданно ставшая увлечением. Очень, знаешь ли, скрашивает жизнь.

— Театр? — искренне поразился Адемар.

— На Закатном Юге этой зимой какой-то неизвестный гений поставил несколько совершенно неописуемых пьес силами, представляете, бродячего театра. Гениально. Просто новая эпоха.

В голосе герцога звучал неподдельный энтузиазм, старик даже перестал кривить сухую руку и рапрямился, вдохновенно глядя орлиным взором. <...>

Граф слышал что-то такое, вроде бы в крайне положительном контексте, однако, увлекшись Пустошами, перестал следить за событиями мира высокой культуры.

— Да-да! Три пьесы. Первая, «Стальной демон», немного слабовата в части диалогов, но какой сюжет, какое оригинальное прочтение концепции адских посланников, несущих погибель роду людскому! Отродье, что без устали преследует смертную женщину. Дьявольская тварь неуязвима, потому что плоть ее надета на скелет, выкованный в пламени преисподней… Смертный муж, который не может поразить скотину Ювелира, ведь храбрец лишен ангельского оружия, у коего вместо болтов испепеляющие молнии… Финальный поединок у кричной печи… Это прекрасно! Попы слегка напряглись, но, в конце концов, решили, что содержание вполне богоугодно.

— Звучит крайне любопытно, — дипломатично заметил Адемар, и в самом деле малость заинтригованный.

— А второе произведение, «Хранитель закона», получилось фактически бесскверным. Представь, город, большой и благополучный, на страже которого стоит рыцарь. Он был страшно изуродован в бою и потому никто не видел его без доспехов и глухого шлема.

— Хммм… — неопределенно выдавил Адемар. Он хорошо представлял себе, что такое носить броню хотя бы несколько часов, включая закрытый шлем. А уж постоянно… Это само по себе уже тянуло на повесть об устрашающих ужасах.

— Еще бедняга от увечий потерял память, так что перестал узнавать жену и детей, — продолжал герцог. — И злой барон, поставленный управлять городом, взял с рыцаря клятву повиновения. Служитель закона вершил правосудие, пока не выяснилось, что барон стоит за всеми непотребствами, что отравляют жизнь города.

— Контрабанда? — предположил Адемар.

— И много чего еще. Но хранитель не мог ничем повредить барону, потому что дал клятву, кою преступить не мог, это было бы не по-рыцарски. И затем…

Герцог остановился, кашлянул и снова чуть сгорбился, клонясь на бок. Поворчал жизнерадостно:

— Хотя что это я, лучше посмотри сам, оно того стоит, поверь.

В итоге получается портрет одинокого человека в состоянии хронического кризиса, который пытается найти "волшебное решение" (ребенок, похудение, мужчины), но не решает глубинных проблем. Антидепрессант дает временное облегчение, но не меняет паттернов мышления.