Прощённый (джен)

Васий ещё помнил, как было раньше. Он ещё чувствовал на лице порывы свежего ветра, который опьянял липовым цветом. Ещё видел перед глазами заросшие серебристым ковылём степи. Казалось, что вокруг, куда ни глянь, вода расходится волнами.

Он редко говорил о своем детстве, о юности, о том, как женился. Сейчас. Раньше-то... О, раньше он мог говорить часами, рассказывать о переливающихся золотом ящерках, что грелись на камнях, о хищных ястребах, камнем падающих с неба, завидев добычу. Сначала его слушали, открыв рот, ребятня сбегалась со всех окрестных селищ. Но время шло, воспоминания становились всё расплывчатей, а слушатели — всё нетерпимей.

— С ума сошёл, старый пень! — припечатал однажды Илай, сын кузнеца. — Ну где это видано, чтоб ящерок был размером с ладонь!

Сначала Васий ещё пытался бороться, ещё поправлял путающихся в названиях ребят, размахивал руками, изображая размах крыльев птиц...

Потом устал. Теперь к нему приходила только дочка вдовы Айшат. Брала бельё на стирку, готовила немудрёную еду, а после садилась рядом и просила:

— Деда, а расскажи...

И вот ей он рассказывал всё, как есть. Всё, как помнил.

Когда Айшат уходила, Васий закрывал глаза, и виделось ему, как в дикоцветных землях корчатся, умирая, отвратительные твари, как деревья вновь становятся безопасными и неподвижными, как рушится ограда вокруг Ориты и других городов.

Как зарастают ковылём степи.

Потом он просыпался и долго смотрел в темноту перед собой. Он устал ждать.

* * *

Они пришли в селище в начале лета, под вечер. Странная компания: горец с дурашливым кошаком, хмурый белобрысый парень с цепким взглядом обережника, черноволосая девица в мужской одежде. На постой их никто не пустил, кто в наше-то время чужаков на порог пустит, хоть бы и за деньги. Пусть скажут спасибо, что на вилы не подняли!

Изба Васия стояла на самой окраине, так что мимо его дома чужаки проходили, успев выслушать все, что хотят сказать честные селищане про бродяг и воров.

— Айшат, — хрипло сказал Васий, — позови этих людей.

Она заметно испугалась, но сделала так, как он просил.

— А вы, что же, чужих не боитесь? — спросил белобрысый, едва поздоровавшись.

Девица ткнула его локтем под ребра, но он совсем не смутился.

— Я давно ничего не боюсь, — сказал Васий. — Все равно помирать пора. Места немного, еда простая. Оставайтесь, сколько хотите.

* * *

— Зря мы задержались, — сказал Джай, уставившись в столешницу. — А вдруг за нами погоня? Мы слишком приметные, хватит пары вопросов, чтобы им указали путь.

— У меня какое-то странное чувство, — сказала Радда, водружая на стол горшок с кашей. — Как будто мы не случайно пришли именно сюда.

— Можэт, ты голодный проста, ннэ? — ЭрТар ухватил самую приличную ложку и, не мешкая, запустил её в кашу. — Вон, кыс спокойный, что твой пакойник.

ЭрТар не погрешил против истины. Тишш был спокойный, да. Очень спокойно он лежал на улице рядом с плетёным креслом хозяина дома, положив голову ему на колени, хотя чужаков кис не особенно жаловал. Вот так сразу Тишшу понравился, разве что, Брент.

А может...

Да нет, чепуха.

— В общем, я думаю, что надо уходить прямо сейчас, — подытожил Джай. — И дальше идти по дикоцветью, всё равно нам теперь там ничего не угрожает.

— Я наши штаны запасные постирала, — виновато сообщила Радда. — Но к вечеру высохнет, честное слово! Ну сколько можно в тряпье ходить!

— Разберемся со всей этой дребеденью — новые купим, — твердо сказал Джай, отложил ложку и вышел во двор.

— Мне вот что интересно, — сказал ЭрТар горшку. — Как именно мы будем разбираться, и на какие деньги он собрался покупать новые штаны. Он тебе не говорил, может, у него родственники богатые есть на смертном одре, ннэ?

Радда молча выскребла остатки каши и потащила горшок отмывать, пока не присохло.

* * *

— Деда, а расскажи про Тварь, — попросила Айшат, осторожно поглаживая кошака промеж ушей.

Тишш вытянулся от удовольствия, успев позабыть, что не любит детей. Впрочем, Айшат не была похожа на других ребят.

— Про Тварь... — задумался Васий. — Про Тварь я мало что могу тебе рассказать. Но вот послушай... Давным-давно жила на свете девочка. Простой ребенок, вроде не лучше и не хуже остальных. Её растили в любви и ласке, потому что знали — на самом деле эта девочка способна на великие деяния. Нужно только правильно воспитать её. Весь наш мир, Айшат, похож на тихую и спокойную заводь.

— Как на нашей речке?

— Да, как на нашей речке. Но чтобы всё было хорошо, время от времени в заводь нужно пускать чистую воду, убирать ил и водоросли. Иначе заводь превратится в болото.

— И эта девочка была Взывающей?

— Нет, милая Айшат, она не была Взывающей. Она была куда выше всех йеров, вместе взятых.

Она была — сама сила. Возможность. Вода. Жизнь.

— Деда, Иггр — мужчина.

Васий разразился хриплым каркающим смехом.

— Да, всё верно. Иггр — мужчина. Беги домой. Ты уже сегодня помогла мне.

Радда так и осталась стоять с прижатым к груди горшком, который она отмачивала в ведре за углом дома. Она только что слышала... Да, она только что слышала проповедь, короткую и не до конца правдивую, но проповедь! О Привратнице и Лозе!

А значит, дед Васий не так прост, каким хочет казаться. И они и впрямь не случайно завернули в это селище.

Радда подошла к бельевой веревке, пощупала почти сухие штаны. Подумала немного, оглянулась — и облила штаны водой из ведра. Пусть Джай злится. Уходить отсюда пока нельзя.

* * *

Уже в дремоте, чувствуя, что увидит тот самый сон снова, Васий спрашивал сам себя — зачем? Зачем позвал на постой незнакомцев, зачем стал говорить Айшат о Ней? Рискуя головой, ведь стоит девчонке где-нибудь упомянуть, какие именно истории рассказывает старый пень Васий, ему конец. Доложат в город, пришлют йера...

Не иначе, как Тёмный под руку толкнул.

А может быть, Иггр здесь и не при чем?..

Васию мучительно захотелось закатать рукав. Закатать и увидеть, что татуировка на месте. Но он слишком хорошо знал, что увидит на руке лишь шрамы от каленого железа. И никакой лозы.

Она не прощает предательства. Никогда не прощала.

* * *

Радда подошла, когда Васий доел свой завтрак и собрался уже выходить на улицу, на свое привычное место.

— Я слышала вас вчера.

Вот оно. Готовься, Васий. Легкой смерти не будет. Йеры легкую смерть не жалуют, тебе ли не знать. Странно, что ты сразу не понял, что такая странная компания появилась в селище не просто так. Впрочем, раньше они не брали на службу женщин, может, это и сбило его с толку.

— Кто вы? Шип, корень, цветок? Мне кажется, корень.

— Я — никто, — спокойно сказал Васий, поднимая на девушку бесцветные глаза. — Я предал госпожу, покинул орден. Вытравил лозу.

— Лозу невозможно уничтожить.

Она сказала это так уверенно и властно, что ему и в голову не пришло сомневаться в её праве говорить об Ордене.

— Откуда ты знаешь о Лозе? Неужели кто-то выжил?

— Вы сказали йерам, где искать Тварь? — вопросом на вопрос ответила Радда.

— Нет, нет! Этого я не делал!

Радда нахмурилась:

— Но вы сказали, что предали госпожу, вы...

— Я ушел из ордена за несколько дней до того, как... — Васий замолчал. — Когда я вернулся, я увидел, что возвращаться некуда. И не к кому. Я испугался. Я пережил несколько облав лишь потому, что меня высоко ценили как хранителя знаний, прятали. А в последний раз... Нас оставалось слишком мало для того, чтобы защитить госпожу. И я ушёл. Испугался.

— Значит, все-таки корень.

— Корень.

Странное дело, Брент мало говорил об ордене, но Радда словно своими глазами видела, как происходит обряд посвящения, словно своими ушами слышала, как читают Летопись Предвечную... Словно она была там.

Но ведь она действительно была, как бы глупо это ни звучало.

— Пожалуйста, перед тем, как я умру, я хотел бы попрощаться с Айшат.

— Вы собрались умирать? — озадачилась Радда, отвлекаясь от своих мыслей. — Вы, конечно, старый, но мне показалось, что ещё вполне крепкий и здоровый. И у нас много дел.

Васий замер, не веря собственным ушам.

— Так вы... не из храма?

— Какой глюпый человэк, слушай! — когда и как горец успел войти в дом, Васий не понял. — Ну кто ж нас в храм возьмет, таких красивых, ннэ?

Тишш оказался тут как тут, потерся о ноги хозяина, обмёл хвостом сапоги Радды, уложил голову на колени Васию.

— Это трудно объяснить, — пожала плечами Радда. — Давайте будем считать, что мы — Лоза. Только мы почти ничего не знаем. Так что нам очень, очень нужен корень, чтобы...

— Закрепиться, — подсказал белобрысый, усаживаясь рядом с девушкой на лавку.

Васий почувствовал, как слезы застилают глаза. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь...

— А девочка! — спохватился он. — Вы знаете, когда она родится?

— Да, — кивнула Радда. — Привратница возродится, когда первые семена созреют на камалее. Совсем скоро.

Васий вдруг бросился закатывать рукав.

И замер.

От запястья до локтя, поверх застарелых шрамов проступала тёмно-синяя лоза.

Госпожа простила.