Лили для Снейпа (джен)

— Профессор! Я искал вас…

Видно, плохо искал. Он приходил сюда каждый год тридцатого января вот уже двадцать семь лет, но кто их считал? Снейп и считал, больше ему заняться было нечем. И все же Поттер старался, искал, аппарировал в такой холод собачий… Надо бы отправить его домой, да поскорей.

— Не представляю, зачем вам это понадобилось, Поттер. И я уже давно не профессор — ни ваш, ни чей-либо еще.

Поттера подобный ответ должен был разозлить — даже оборачиваться не было нужды, достаточно услышать торопливые удаляющиеся шаги по хрустящему снегу. Или просто злобный хлопок аппарации. Как аппарация может быть злобной? Еще как может — уж кто-кто, а Снейп в этом отлично разбирался.

Несколько секунд тишины разнесли теорию о степени психованности Поттера в пух и прах. И все же, молчать слишком долго он не мог.

— У меня дочь родилась. Сегодня утром.

— Рад за вас, — устало вздохнул Снейп. Он действительно устал. И, наверное, замерз. Должен был замерзнуть — не один час здесь стоял. Когда пришел, легкий снежок лишь слегка укрыл надгробную плиту полупрозрачной вуалью, а теперь она сплошь укутана белым саваном; почти уютно, почти тепло.

— Мы назвали ее… — не унимался Поттер. Будто не очевидно, как ее назвали, учитывая поттеровскую фантазию при выборе имен своим отпрыскам, — …Лили, — голос его чуть дрогнул.

— Если вы намереваетесь увековечить всех ваших родственников, друзей, и просто мимо проходивших в именах своих драгоценных чад, то у меня плохие новости для вашей дорогой супруги и ее спортивной карьеры, — от собственных слов на душе стало гадко, но успокаивал тот факт, что вот теперь Поттер уж точно уйдет, не забыв на прощанье выдать какую-нибудь грубость — на этот раз вполне заслуженную.

За спиной послышался неуверенный хруст снега под поттеровскими ботинками. Неужели уходит молча? Небывалые чудеса сдержанности.

— Приходите к нам на ужин в эту пятницу.

Нет, не ушел. Странно. Видимо, Снейп потерял сноровку за годы безвременной отставки.

— Исключено, — сказал он тихо, но твердо.

И снова послышался хруст — Поттер подошел совсем близко и остановился рядом, протягивая какой-то клочок пергамента.

— Что это? — вздохнул Снейп, не поворачивая головы.

— Возьмите, сэр, прошу вас.

Ну вот, теперь он и «сэр» и «профессор». Десять баллов Гриффиндору!

Снейп не шелохнулся, а Поттер все стоял и стоял с протянутым листком; наверняка и пальцы уже онемели от холода, еще простудится. Снейп почти вырвал клочок пергамента у него из рук и спрятал в карман, не разворачивая.

— Довольны?

Может, хоть теперь он уйдет?

— Это наш адрес. Если вдруг передумаете…

— Не передумаю, — отрезал Снейп.

И снова наступило молчание. Еще несколько минут они созерцали пушистое надгробье, потом раздались медленные шаги и, наконец-то, долгожданный хлопок. Нет, совсем не злой, скорей печальный. Может ли аппарация быть печальной? Да, может — в этом Снейп тоже неплохо разбирался.

* * *

После пятого негромкого, но удивительно настойчивого стука в дверь, Снейп не выдержал и распахнул ее настежь… чтобы увидеть на пороге Поттера с каким-то желтым свертком в руках. Не прошло и полгода! На самом деле, прошел всего месяц. Слишком много Поттера за одну зиму. И за одну жизнь.

— Вы так и не пришли, — сказал Поттер печально, переминаясь с ноги на ногу. Замерз что ли?

— А разве мой ответ на ваше любезное приглашение предполагал какой-то иной исход?

— Я все же надеялся…

Поттер умолк, и Снейп перевел взгляд на сверток…

— Да вы в своем уме, Поттер?! — Снейп не помнил, когда он так кричал в последний раз, но был уверен, что тоже на Поттера. Он резко схватил того за шиворот и втащил в дом, захлопнув за ним дверь.

— Хорош папаша, нечего сказать! — каждое его слово так и сочилось желчью, и Снейп даже не пытался себя сдерживать. — Притащиться сюда зимой с ребенком! Она же простудится!

Поттер явно опешил от такой резкой смены настроения, а сверток у него на руках зашевелился и недовольно пискнул.

— Ну что вы, сэр, на одеяле согревающие чары… — пробормотал ошарашенно Поттер.

Снейп недоверчиво протянул руку к ребенку — воздух вокруг девочки действительно был теплым. Он все же наградил Поттера презрительным взглядом — так, на всякий случай.

— Ну вот, вы тогда к нам так и не пришли… — начал было Поттер.

— Да, да, это мы, кажется, уже выяснили.

— …Поэтому мы с Лили сами решили вас навестить, — закончил он невозмутимо.

Значит, «мы» решили. Снейп искренне усомнился, что сопящее в коконе из одеял крохотное существо хоть как-то участвовало в принятии такого решения. И если бы малышку все же спросили, она наверняка выразила бы самый отчаянный протест.

— Совершенно напрасно. Ребенку здесь делать нечего.

И это была сущая правда. Обстановка Снейпового жилища в Тупике Прядильщика за годы отсутствия хозяина изменилась разве что в худшую сторону, если такое вообще было возможно. Его это, впрочем, мало заботило. Правда, от плесени и паутины он все же избавился. И с боггартом пришлось разобраться.

— Хотите подержать ее? — Поттер осторожно улыбнулся, протягивая ему сверток. Снейп впервые внимательно посмотрел на Поттера. Надо же, десять лет прошло, а мальчишка почти не изменился. Все такой же растрепанный и беспардонный. Даже «сэр» не спасал.

Снейп лишь скривился, отвернувшись. На ребенка он не смотрел.

— Я не люблю детей, Поттер. Думаю, при всей вашей непревзойденной проницательности вы должны были это заметить.

— Вы льстите моей проницательности, профессор, — хмыкнул Поттер.

— Очевидно, — согласился Снейп. На этом было бы вполне разумно разойтись, но когда это Поттер поступал разумно?

— Ну же, сэр, возьмите ее, — сказал он почему-то печально. — Лили вам точно понравится, вот увидите.

Снейп обреченно вздохнул и протянул руки. Не укусит же она его, в конце концов! Они ведь в таком возрасте еще не кусаются, правда?

— Я пока огонь в камине разведу, — сказал Поттер, вручая Снейпу сверток, который тот, не глядя, принял. — А то у вас тут окоченеть можно, — и отправился, как ни в чем не бывало, хозяйничать в чужой гостиной.

Совсем обнаглел от избытка народной любви — того и гляди на кухню потащится чай заваривать. И напрасно Снейп старался изобразить на своем лице всю глубину совершенно справедливого негодования — Поттер, увлеченно копошившийся в его камине, на хозяина дома не обращал ни малейшего внимания.

Внезапно Снейп почувствовал какое-то движение внутри врученного ему свертка, почти невесомого и до этого момента нарочито им игнорируемого. Выбора нет, пришлось посмотреть. Что ж, ребенок как ребенок: вот она скривила маленькую мордочку, зевнула во весь беззубый рот; из-под шапочки выбился пучок темно-рыжих волос. Девочка высунула крохотную ручку из своего пушистого плена, потерла глаза, сейчас их откроет… Снейп облегченно выдохнул — глаза как глаза, темные, скорей всего карие — в полумраке его берлоги не разберешь. И на том спасибо. Девочка сонно моргнула, огляделась, заметила его и замерла. Ну вот, прекрасно, сейчас заорет. На счет воздействия своей физиономии на нежную детскую психику Снейп иллюзий не питал — не раз очарованные его исключительной красотой и разившим прямо-таки наповал обаянием первокурсники разбегались врассыпную, едва завидев его в конце коридора. Тем, лучше, пусть вопит, может тогда Поттер, наконец, уберется восвояси к своей до скрежета зубовного счастливой жизни в окружении поющих ему дифирамбы обожателей и оставит его, Снейпа, в столь желанном покое. Но секунды шли, разрастались в минуты, а ребенок и не думал поднимать вой, просто смотрел на него внимательно своими ни капли не зелеными глазенками, и Снейпу ничего не оставалось, как тоже смотреть в ответ — кто кого переглядит. И чем дольше он смотрел, тем больше бывший шпион, герой и предатель всех подряд свыкался с мыслью, что в этой игре ему, пожалуй, придется признать поражение.

Смелая девчонка, можно без всякой облезлой Шляпы на Гриффиндор отправлять. Лили… Снейп даже не заметил, что произнес ее имя вслух — тихо и осторожно, чтобы не нарушить его многолетний покой, не потревожить ту, с которой так и не хватило сил попрощаться. Новая Лили улыбнулась ему — светло, искренне, так странно неуместно в этой грязной запущенной берлоге, которую даже домом называть как-то неловко; в этом унылом тупике, где впору только вешаться или, на худой конец, топиться — благо, речка рядом; в этом сером, бессмысленном существовании, которое вот уже двадцать семь лет звалось жизнью Северуса Снейпа.

— Я же говорил, что она вам понравится, — неведомо откуда возникший Поттер, о котором Снейп уже успел благополучно позабыть, удовлетворенно улыбнулся.

Только теперь Снейп осознал, что улыбался девочке — надо же, он и не знал, что все еще на это способен. Ну уж если она и от улыбки его не заревела, можно смело шить мерзко-красную мантию на вырост и копить деньги на самую быструю гоночную метлу. Снейп ухмыльнулся собственным мыслям, представив как рыжая кареглазая девчонка носится над квиддичным полем в погоне за идиотским золотым снитчем под вопли ошалевшего стада гриффиндорских болванов. А впрочем… Такая кроха, а как серьезно, сосредоточенно и вдумчиво глядит. И глаза такие умные, взрослые, глубокие, словно в них и впрямь отражается душа. Для кого душа, а для кого и целый мир… Может, и не достанется оболтусам гриффиндорским такое счастье? Вот попала бы к нему на Слизерин... Впервые за десять лет Снейп почти пожалел, что бросил преподавание.

Неловкое покашливание вновь напомнило о присутствии Поттера. Пришлось обратить на него внимание, которого тот так настойчиво требовал.

— Ну что вы здесь торчите, Поттер? Идите-ка лучше на кухню, чай заварите!

* * *

Серый мартовский снег, так услужливо прятавший неприглядное уродство Тупика Прядильщика всю зиму, наконец-то сдал свои позиции, и теперь охотно уступал двум парам ног и четырем колесам, оставляя после себя лишь обнажающие грязную мостовую черные следы.

— Свежим воздухом, значит, подышать выбрались? — скептически уточнил Снейп.

— Именно так, сэр, — подтвердил Поттер с готовностью.

— Видно, совсем плохо дело с экологией в этом вашем — как его? — Гастингсе, если уж вы сюда в поисках свежести притащились.

— Все-таки запомнили адрес, — усмехнулся Поттер, довольно сверкнув глазами, а Снейп лишь поднял взгляд к мутно-серым небесам, предпочитая продолжать прогулку в привычном ему молчании.

— Да бросьте, профессор, ей же здесь нравится, — умение считывать настроение собеседника в скромный список поттеровских достоинств явно не входило. Снейп задумался на миг, пытаясь припомнить, что там вообще числилось, в этом списке.

— Посмотрите только, как она улыбается, — не унимался Поттер. Будто не видел, что Снейп и так с коляски глаз не сводил с того самого момента, как десятью минутами раньше обнаружил Поттера с четырехколесным транспортом у себя за дверью. И если бы эта унылая мостовая не была знакома Снейпу, как рецепт Бодроперцового зелья, он бы уже давно споткнулся и, вероятно, упал, щедро протирая покрытую выбоинами дорогу видавшей и лучшие дни черной мантией.

Лежавшая в коляске Лили действительно улыбалась, и смотрела она вовсе не на грязно-серые ободранные дома, вот уже много лет стоически охранявшие этот район от любых поползновений хоть чего-то прекрасного нарушить их стройные ряды, и не на промозглое, тоскливое небо. Нет, на него, на незнакомого носатого дядьку не самой приятной наружности она смотрела своими чудесными, теплыми глазами (уж не от них ли снег растаял?), ему она улыбалась, к нему время от времени тянула ручки. В конце концов, Снейп не выдержал:

— Разве не видите, Поттер, ей же скучно в этой дурацкой коляске!

— Вижу, — согласился Поттер смущенно, — но все не решаюсь вас попросить…

— Это вы-то не решаетесь? — хмыкнул Снейп, всем своим видом давая понять, что в скромность Поттера не верил ни на йоту и, остановив коляску, взял девочку на руки. Лили тут же издала радостный писк — ну вот, совсем другое дело! Снейп пищать, разумеется, не стал, но обрадовался едва ли меньше ребенка. Да, очередное открытие Северуса Снейпа — он, оказывается, еще и радоваться умел. Довольно улыбающегося Поттера он принципиально не замечал.

— Если честно, сэр, я ведь не ради удовольствия по Тупику Прядильщика побродить сюда явился, — сделал Поттер сенсационное признание.

— Да что вы говорите?

— Мне просто показалось, что Лили по вам скучает…

— Вздор! — отмахнулся Снейп, чувствуя, как разрастается где-то в груди странное и такое приятное тепло. — Такие маленькие дети не способны скучать, она меня даже запомнить не могла.

— Вы недооцениваете нашу Лили, профессор, — это, конечно, было неправдой — Лили он оценил с их самой первой встречи. — Она несколько дней капризничала, спала плохо, а как только я сказал, что мы к вам в гости собираемся, так сразу притихла и повеселела.

— Что? Спала плохо, плакала? — Снейп принялся обеспокоенно разглядывать девочку. — Так может она заболела, а вы, олух, сюда ее притащили, вместо того, чтобы колдомедикам показать!

— Да не заболела она! И вообще, я бы попросил без оскорблений, — Поттер насупился — ну точно как в старые и не очень добрые времена.

— Да бросьте, вы, Поттер, кто же вас оскорбляет, это так, рабочая привычка… — вздохнул Снейп.

— И вообще, — мягко, но настойчиво проговорил Поттер, — если бы вы согласились в гости зайти, нам с Лили не пришлось бы тащиться в эту дыру через всю Англию!

— Ну вот, а говорите: «ей здесь нравится»! Я уже всерьез обеспокоился вашей адекватностью. Рад слышать, что место для прогулки с дочерью вы выбрали не ради его урбанистического шарма.

— Да не здесь ей нравится, а с вами. А на счет этого места… Не обижайтесь, профессор, но сюда по доброй воле даже собака подыхать не приползет.

— Благодарю за тонкое наблюдение, Поттер. Я непременно это учту, и когда соберусь подыхать, уползу в какое-нибудь местечко поживописней.

— Я к тому, сэр, что и вам тут делать нечего, — Поттер вдруг стал неожиданно серьезен.

— И куда же вы порекомендуете мне отправиться? — на всякий случай поинтересовался Снейп. Поттер мигом просветлел, как будто только и ждал, что этого вопроса.

— Для начала — в Гастингс, к нам в гости в следующую субботу, — предложил он, осторожно поглядывая на Снейпа. — Я так понимаю, адрес у вас сохранился? Просто активируете камин и скажете погромче…

— Спасибо, Поттер, каминной сетью пользоваться я еще не разучился.

— Значит, придете? — спросил он с надеждой.

— А у меня есть выбор? Раз уж это единственный способ избавить невинное создание от посещения этой, как вы выразились, «дыры»…

— Вот и отлично, — облегченно выдохнул Поттер. — Там и поговорим. У меня к вам одно дело есть…

— От дел я уже давно отошел, — напомнил Снейп.

— Это особое дело! Очень важное.

— Тем более отошел, и чем дальше, тем лучше.

— Ладно вам, сэр. Вот встретимся в субботу, тогда и обсудим. За чашкой чая. Или за бокалом огневиски. Вы что предпочитаете?

«Яд акромантула десятилетней выдержки», — хотел было ответить Снейп, но почему-то сдержался — чтобы не расстраивать Поттера. Стареет, что ли?

* * *

Зола присыпала одежду серой пылью, осела на волосах непрошенной сединой, словно напоминая о грязном коуквортском снеге. Да, камин перед использованием все же стоило почистить. Но здесь, на окраине маленького курортного городка, о снеге давно позабыли, как о дурном унылом сне. Здесь первые цветы уже разбудили черную землю и тянулись, рвались к ясному весеннему небу, волосы трепал морской бриз, а сонные ветви деревьев украшали первые крохотные листочки. Здесь тепло и светло, здесь Поттер построил свой счастливый дом именно и единственно для того, чтобы годы спустя маленькая рыжая Лили наполнила его стены своим звонким смехом.

— Профессор! Вы пришли… — Поттер улыбнулся и даже протянул к нему руки — то ли для объятий, то ли для рукопожатия, но в кои-то веки правильно считал настроение и отступил.

— Странный вы, Поттер, — Северус стряхнул золу движением палочки. — Ждете меня, когда я вполне категорично говорю вам, что не приду, и удивляетесь мне, когда я пообещал вам быть.

— Я боялся, что вы передумаете, — признался он, не зная, куда деть руки.

— Я не имею привычки отказываться от своего слова. Не думал, что у вас еще остались какие-то сомнения на этот счет.

— Нет, что вы, просто… — он замолчал, почему-то смутившись.

— Поберегись! — радостный вопль, перешедший в стремительно приближающийся восторженный визг, спас Поттера от неловкого молчания, а секундой позже в гостиную ворвался рыжий мальчишка лет трех на детской метле, и какое-то краткое мгновение столкновение казалось неизбежным.

— Иммобулус!

Рыжее стихийное бедствие замерло в нескольких дюймах от Снейповой мантии, широко распахнув полные изумления глаза. Снейп спрятал палочку, с ухмылкой глядя на побледневшего Поттера. И с такой-то реакцией он умудрялся постоянно обыгрывать его факультет? Что ж, видно слизеринцы и впрямь играли из рук вон паршиво.

— Вау! Круто! — воскликнул мальчик и, скатившись с зависшей в воздухе метлы, озадаченно потрогал ее пальцем.

— Джеймс! Что я тебе говорил о полетах в доме? — суровый тон Поттеру совершенно не удавался.

— Что в доме летать нужно аккуратно! — мальчишка сделал нажим на последнем слове, и серьезно нахмурил рыжие брови, явно и, кстати, небезуспешно, кое-кого копируя.

— А должны были сказать, что в доме летать нельзя, — заметил Снейп.

— Простите, профессор, — искренне извинился Поттер.

— Простите, профессор! — не слишком искренне вторило рыжее недоразумение, картинно ударив себя в грудь. У Поттера покраснели уши, а Снейп лишь ухмыльнулся, мысленно благодаря Бога, в которого не верил, что вот уже десять лет как порвал с преподаванием. Мальчишка, мигом уловив отцовское замешательство, стремительно развернулся, схватил метлу и помчался прочь из комнаты, но лишь для того, чтобы быть перехваченным у самой двери.

— Ах вот ты где!

Легкая, быстрая и такая же отчаянно рыжая, как и ее сын, Джинни Поттер подхватила ребенка на руки, закружила, а он залился восторженным смехом, даже не пытаясь вырваться. Только теперь Снейп заметил, как они похожи — те же искрящиеся светло-карие глаза, та же задорная улыбка, те же присыпанные веснушками нос и щеки. А вот Лили совсем другая…

— Здравствуйте, профессор, — Джинни, в отличие от мужа, ничуть не растерялась и, придерживая ребенка одной рукой, быстро подошла к Снейпу и протянула ему вторую.

Рука у нее оказалась теплой, рукопожатие — кратким и уверенным. От нее пахло выпечкой и специями, а домашняя мантия была припорошена мукой.

— Идемте с нами, профессор, — Джинни махнула рукой в сторону двери. — Мы с Алом как раз заканчиваем яблочный пирог. Вы ведь еще не знакомы с Алом?

— Пока не имел удовольствия, — откликнулся Снейп, неспешно следуя за миссис Поттер.

— Он у нас спокойный и ласковый. Только стеснительный немного. Совсем как Гарри в детстве.

Снейп удержался от готового сорваться с губ замечания о ласковом и стеснительном Гарри. А почему он, собственно, сдерживался? На этот вопрос он предпочел бы не отвечать.

Кухня Поттеров утопала в беспрепятственно проникавшем сквозь высокие окна солнечном свете и, кажется, вся была пропитана уютным ароматом печеных яблок. Маленькая копия Гарри Поттера, взобравшись на стул, безуспешно пыталась собрать со стола остатки муки, только еще больше мусоря и вымазываясь. Мука была повсюду — на пухлых щечках, на черных как смоль волосах, на одежде мальчика и на полу вокруг.

Джинни рассмеялась, выпустила, наконец, старшего сына, тут же понесшегося куда-то вглубь дома на поиски новых приключений, и взмахом палочки заставила рассыпанную муку отправиться в мусорное ведро. Ал заметил Снейпа и замер растерянно с застывшим в воздухе белым пальцем. Так вот куда запропастились те самые глаза. Снейп уже привык видеть их за стеклами круглых очков, как за щитом, но двухлетний малыш очков не носил и пришлось поспешно отвернуться.

— Ну вот, пирог уже почти готов! — воскликнула Джинни, заглянув в духовку. — А Гарри сегодня приготовил свое фирменное блюдо. Вы ведь любите утку, профессор?

По воспоминаниям Северуса Снейпа, к тому, что готовил Поттер, даже подходить было порой небезопасно, не то чтобы это есть. Может, стоило захватить безоар?

— Вот уж не подозревал за мистером Поттером способностей к приготовлению чего бы то ни было, — заметил он, неторопливо прохаживаясь по кухне.

— Уверена, он вас сегодня удивит! — Джинни как-то уж очень неоднозначно подмигнула мужу, вытирая лицо и руки младшего сына.

Поттер слабо улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу. Неужели действительно волновался, что его стряпня не придется Снейпу по душе?

— Тебе помочь? — спросил он почему-то взволнованно.

— Нет-нет, милый, я справлюсь, — Джинни взмахнула палочкой, и покорные тарелки и ложки левитировали прямо в раковину. — Тебе ведь нужно поговорить с профессором Снейпом, пока остальные гости не пришли…

— Гости? — переспросил Снейп резко.

Повисло неловкое молчание.

— Вы издеваетесь, Поттер?

Кажется, голос Снейпа, понизил температуру в кухне на несколько градусов — того и гляди отключится духовка, и кулинарный шедевр миссис Поттер будет безнадежно испорчен.

Джинни замерла с приоткрытым ртом, а малыш Альбус вцепился в ее мантию с таким видом, будто готов был вот-вот разрыдаться.

— Я думала, Гарри вас предупредил…

— Я как раз собирался… — Поттер на Снейпа не смотрел — и правильно делал.

— Нет, Поттер, не собирались. Слово «предупредить», как вам должно быть известно, подразумевает сообщение информации заранее. Так что предупредить меня вы уже никак не могли. То, что вы действительно собирались сделать, это поставить меня перед фактом.

— Я просто подумал…

— Что я не приду на вашу семейную вечеринку? Правильно подумали.

Ну да, утки, пироги — уж точно не ради бывшего ненавистного учителя такие приготовления.

— Всего доброго, миссис Поттер.

Снейп шел, не оглядываясь — только редкие белые крупинки взмывали ему вслед и кружились в солнечных лучах. Поттер догнал его уже в гостиной у камина с горстью Летучего пороха в руках.

— Профессор… Не уходите.

И Снейп почему-то не ушел. Он вдруг вспомнил, что так и не увиделся с Лили.

— Могу я узнать, по какому поводу торжество? — он сам не понимал, зачем спросил, что было совершенно на него не похоже, ведь уже очень много лет он привык выверять каждое свое слово, словно ингредиент сложнейшего зелья.

— В честь будущего крестного отца Лили, — сообщил Поттер упавшим голосом.

— И кто же этот счастливец? — как ни старался Снейп, приправить вопрос сарказмом почему-то не получилось.

— Вы, сэр, — Поттер растерянно разглядывал свои руки — и куда девалась хваленая гриффиндорская отвага! А после послышался лишь стук настенных часов и шелест просыпавшегося Летучего пороха.

— Я не верю в Бога, Поттер, — его полушепот почти не нарушил тишины.

— А это и не обязательно, — Поттер поглядел на него непривычно серьезно. — Просто верьте в Лили.

Снейп медленно кивнул, глядя как старый бук за окном нехотя подставляет черные ветви первым весенним птицам. Верить в Лили… Да, это он сможет.

* * *

Северус ждал. Сидел прямо и почти неподвижно в залитом светом тысяч свечей Большом зале за Высоким столом на своем прежнем месте преподавателя Зельеварения — оно словно только его и дожидалось все эти годы. Дико и в то же время как-то странно уместно — вернуться сюда после стольких лет. Минерва предлагала ему желанную когда-то должность преподавателя Защиты от темных искусств, но он отказался. Темные искусства у него поперек горла стали — в самом что ни на есть прямом смысле. Да и Слагхорн давно просился на покой.

Еще несколько часов назад Снейп бродил по этому залу, тихому и холодному, погруженному в серый утренний сумрак, и слушал, как далеким эхом отдавались собственные шаги, осознавая, что он действительно вернулся — туда, где был по-настоящему нужен.

«Мне будет тебя не хватать, крестный…»

Так сказала Лили. Случилось это летом в парке недалеко от его нынешнего дома, где они любили гулять в хорошую погоду — а в Гастингсе она была отнюдь не редкостью, — и Лили рассказывала мечтательно под шепот гравия и пенье птиц, как здорово будет отправиться, наконец, в Хогвартс, а Снейп слушал ее с той странной, новой улыбкой, которой прежде за собой никогда не замечал. Когда она появилась у него, эта улыбка? Может, тогда, когда маленькая Лили под его руководством сварила свое первое зелье и бросилась на радостях его обнимать, потому что он абсолютно искренне назвал его идеальным? Или раньше, когда Лили хохотала и хлопала в ладоши от восторга, когда он превращал для нее диванные подушки в пушистых игрушечных зверей, которых она так любила? Наверное, примерно тогда же, когда «Поттер» и «профессор» превратились в «Гарри» и «Северуса». И он улыбался — всякий раз, когда она глядела на него своими темными глазами из-под лохматой челки, а он сжимал ее маленькую ручку во время совместных прогулок. Он улыбался так часто, что это вошло в привычку, улыбался больше, чем за всю предыдущую жизнь. Теперь Лили уже одиннадцать, она ходит с ним под руку как взрослая, у Лили есть своя волшебная палочка и Лили знает больше заклинаний, чем любой первогодка и большинство второкурсников. Северус Снейп никогда не собирался возвращаться к преподаванию, но Лили сказала, что будет скучать, и на следующий же день он отправил Минерве сову.

Дверь открылась внезапно, вырывая Снейпа из череды воспоминаний, схлынул шум голосов, волнами проносившийся по Большому залу, чуть ярче засияли свечи и вереница первогодок под предводительством Лонгботтома — ах да, теперь уже профессора Лонгботтома — испуганно оглядываясь и порой спотыкаясь, неровным строем протопала мимо длинных столов. Снейп подался вперед, сразу же отыскав взглядом темно-рыжую растрепанную макушку — среди троих детей Поттеров, только Лили унаследовала отцовскую лохматость. Уж кого-кого, а эту девочку зачарованным звездным небом не удивишь — еще совсем крошкой она просила крестного читать ей «Историю Хогвартса», а когда подросла, с удовольствием перечитала ее сама. Лили тут же поймала его взгляд, осторожно улыбнулась, слегка помахала рукой. Она показалась ему спокойной — неужели совсем не волнуется? А чего волноваться — вон братья ее чуть не подпрыгивали за гриффиндорским столом — а, нет, Рыжий Поттер все-таки подпрыгивал. Казалось, Гриффиндор на треть состоял из Поттеров и Уизли, и скоро Лили должна была к ним присоединиться. С кого теперь баллы снимать?

Детей поставили беспокойной шеренгой спиной к преподавательскому столу, Лонгботтом достал старую потертую Шляпу, и она завела свой очередной «шедевр», который Снейп совершенно не слушал. Он не сводил глаз с Лили, а она, словно что-то почувствовав, обернулась к нему и прошептала одними губами: «Я в порядке». Снейп словно прирос к своему месту, будто это ему, а не ей на голову должны были водрузить не в меру болтливый головной убор. Но вот песня смолкла, и началось: по команде Лонгботтома потянулись к табурету все эти отважные, сообразительные, хитрые и трудолюбивые, а после, подчиняясь приговору, отправлялись на ватных ногах к своим столам.

— Поттер, Лили! — объявил Лонгботтом, и с гриффиндорского стола раздался боевой клич, больше напоминавший вой смертельно раненого гиппогрифа — да, это Рыжий и его шайка приветствовали скорое пополнение в своих шумных рядах. Снейп вздохнул с тоской, понимая, что их ему тоже придется учить.

Лили осторожно пошла к табурету, села; Шляпа коснулась пронизанных огненными сполохами волос… и Снейп не успел даже задержать дыхание.

— РЕЙВЕНКЛО! — раздался торжествующий вопль, и кто-то невидимый наложил Силенцио на весь Большой зал.

Лили замерла на несколько бесконечных секунд, потом вздрогнула, обернулась к нему — глаза ее блестели от слез и сотен утонувших в них огней, а Снейп еле сдержался, чтобы тут же не испепелить глупый грязный колпак — чтоб его моль жрала долго и мучительно! — но тут рукава его мантии коснулся сидевший рядом профессор Флитвик. Когда он успел встать на ноги? Снейп поспешно сел, чувствуя, как от злости сводит челюсть.

Первыми пришли в себя рейвенкловцы и взорвались аплодисментами — ведь им досталось дитя героя магической Британии! Потом Лонгботтом внезапно вспомнил о своих обязанностях и, наклонившись к Лили, что-то шепнул ей, скорей всего увещевая присоединиться к своему новому факультету. Лили медленно встала и пошла, точно на плаху. На лишившихся дара речи братьев она даже не глянула. За столом новые однокурсники хлопали ее по плечу, поздравляли. Она кивала рассеянно, а Снейп не видел ничего, кроме скатывающейся по ее щеке одинокой слезинки. А нужно-то всего ничего: Обливиэйт на весь зал, Конфундус на Шляпу, и Лили сможет отправиться на любимый Гриффиндор к своему чокнутому семейству и больше не плакать.

Снейп не заметил, как продолжилось распределение, как начался и закончился ужин; мозг его разрывался между разработкой коварного плана по переводу Лили на красно-золотой факультет и мечтами о страшной расправе над старой Шляпой-маразматичкой.

Лили тоже не ела — так и просидела весь вечер, гипнотизируя пустую тарелку. Лишь уходя из зала вслед за остальными первокурсниками, бросила она на крестного печальный долгий взгляд.

Только оставшись один в своем кабинете, Снейп позволил себе, наконец, высказать вслух все то, что он думал и о бракованной Шляпе, и о заколдовавших ее основателях во главе с недоумком Годриком, причем в выражениях он ничуть не стеснялся, отчего обитатели многочисленных картин, оставшихся еще после Слагхорна, разбежались кто куда, а одна особенно чувствительная дамочка даже в обморок грохнулась. Ее Снейп решил перевесить в первую очередь.

За своими излияниями Снейп чудом услышал робкий стук.

— Ну что там? — рявкнул он, едва не срывая дверь с петель.

А «там» оказалась Лили — бросилась к нему с порога, не сдерживая больше слез, а ему только и оставалось, что гладить непослушные рыжие волосы и бормотать что-то невразумительное, потому что успокаивать он так и не научился. Таким беспомощным он не чувствовал себя даже валяясь на грязном полу Визжащей хижины, когда поганая змея вгрызалась в его горло. Он не задумался, как девочка нашла его кабинет: не раз она просила его во всех подробностях описать ей дорогу в его подземные владения, чтобы ходить к нему в гости. Специально для таких случаев Снейп припас пару коробок ее любимых шоколадных лягушек.

— Я была уверена, что все получится, — вздохнула Лили, проглатывая остатки Умиротворяющего бальзама. — Папа сказал, Шляпа меня послушает.

— Да что она понимает! Безмозглый старый колпак, — Снейп вновь начал закипать, но от одного взгляда на печально вздыхающую Лили злость стихла, сменяясь бессильным отчаяньем.

— А я ведь речь подготовила — все аргументировала, по пунктам расписала, — девочка отставила пустую чашку, порылась во внутреннем кармане мантии и извлекла оттуда сложенный в несколько раз лист пергамента. — Всю дорогу до Хогвартса репетировала, а она даже слушать меня не стала…

— Ты не расстраивайся так, Лили, — пробормотал Снейп, кляня себя за внезапный приступ косноязычия, — башня ведь не так уж далеко…

Как бы хотелось пообещать ей, что все уладится! Может пойти к Минерве? Бойкот устроить? И Рыжий с бандой неандертальцев его наверняка поддержат…

Лили посмотрела печально на листок в своих руках, затем протянула Снейпу:

— Я бы сама тебе прочитала, но боюсь опять разреветься.

Снейп покорно развернул пергамент, исписанный торопливым мелким почерком, прочел первую строку… Не поверил своим глазам и прочел еще раз. Он неуверенно поднял взгляд: на лице Лили появилась вымученная улыбка и Снейпу вдруг показалось, что вместо слез в ее глазах заискрилось солнце.

— Лили… — только и выговорил он, когда Лили подошла к нему и осторожно обняла.

— Хотела сделать тебе сюрприз… — прошептала она грустно, а Снейп выронил письмо, и только одна единственная прочитанная строка неотступно стояла перед глазами: «Дорогая Шляпа! Отправь меня, пожалуйста, на Слизерин, и вот почему…»