Заплыть за риф (джен)

Туи смотрит на мать, слабую, умирающую мать, на ее по-прежнему лукавую улыбку и сияющие глаза. Кажется, если погасить все огни в доме, света ее глаз хватит, чтобы ясно видеть все вокруг. Туи только что обнаружил, что Моана убежала, и он полагает, что знает, куда именно, и знает,что будет дальше.

— Ты это подстроила, верно, мама?

— Что я подстроила, милый? Я при смерти. Такое нельзя подстроить. Никто не умеет умирать когда ему заблагорассудится.

— Насчет тебя я не уверен. Ты можешь и уметь, — ворчит Туи. Он должен быть в ярости, но он не может злиться на свою полоумную мать, которая — в самом деле — умирает. И умрет очень скоро.

— Она поплывет за риф, — говорит мама. Да. Она поплывет, он тоже это понимает. Этого он и боялся. Знал, что однажды этот день придет, оттягивал его как только мог, но отменить насовсем оказался не в силах. — Моана поплывет за риф. Но она не одолеет его без нашей помощи, Туи. Ты это знаешь так же, как я. Может быть, даже лучше, чем я.

Туи, конечно, знает это лучше матери. Он знает это лучше всех ныне живущих на острове. Он видел это вблизи. Видел волны, с которыми невозможно договориться, против которых бессильны лодки, оружие и молитвы богам. Волны, похожие на демонов моря. Налетающие, нападающие, поглощающие и утаскивающие на дно. Волны-убийцы. Он был там. Он помнит их в каждый миг своей жизни, хотя больше всего на свете хочет забыть.

— Ты заставляешь меня выбирать между матерью и дочерью, — говорит он. Ему по-детски обидно, что она опять повернула все по-своему.

— Это не так. Тебе не нужно выбирать между мной и Моаной. Со мной все уже решено. Я умру — днем раньше или днем позже, с пользой или без. Все, что сейчас нужно выбрать, — это жизнь или смерть Моаны.

Туи чувствует, как ярость, которой, он думал, не место сегодня в его сердце, закипает в нем. Она не смеет! Не смеет так говорить! Не смеет ставить его перед таким выбором! Он встает и начинает кружить по дому, не в силах ни выплеснуть свою злость, ни одолеть и подавить ее.

— Я не смог сделать это тогда, не смогу и сейчас.

— Ты стал старше и умнее на много лет, мой дорогой. Тогда все было иначе.

Да, все было иначе. Они были молодыми и отчаянными, они хотели подвига, они жаждали отдать жизнь за что-нибудь важное. Им казалось, что жизнь — небольшая плата за возможность заплыть за риф, найти полубога Мауи, заставить его вернуть сердце Те Фити и спасти свой дом. Стать героями, чьи имена будут передаваться из уст в уста много поколений подряд.

Они с Хеми хотели стать героями. Им так важно было переплыть через риф!

Они вышли в море поздним вечером, и чем ближе подходили к рифу, тем яростней был ветер и выше становились волны. А потом Хеми шагнул из лодки в воду, ив это мгновение Туи увидел путь. Он знал, что если поплывет по нему, то станет первым человеком, заплывшим так далеко, за много сотен лет. Но он не поплыл.

Он бросился в море, за Хеми, в тщетной попытке вернуть его, спасти, вытащить. Он нырял снова и снова, но как он ни старался, Хеми опускался все ниже и ниже, пока не пропал из виду совсем. После того, как он утонул, путь через риф быстро перестал быть видимым, и Туи вернулся домой ни с чем — даже меньше, чем ни с чем. Он вернулся домой с потерей, которую не сделали менее огромной и горькой ни время, ни возраст и опыт... ничего.

Туи полжизни положил а то, чтобы никто, никогда больше не пытался заплыть за риф, не платил за это жизнью, не брал на себя ту же вину, которую всю жизнь чувствует он сам. А потом Океан выбрал его дочь. И теперь Моана плывет к рифу, даже не зная, что ни мастерство, ни везение, ни отвага не могут помочь преодолеть эту преграду; что платой за свободу, которой они все научились не желать, может быть лишь жертва. Чья-то жизнь.

— Мама, я не могу, я не хочу этого делать!

— Ну конечно, не хочешь. Но сделаешь. Ты же вождь. Ты хочешь добра своим людям. И ты хочешь добра Моане.

Вождь, который не может сделать то, что от него требуется. Никуда не годный вождь.

— Пора, — говорит мама. — Она уже подплывает к рифу.

Мама не может видеть этого со своего ложа, однако Сина входит в дом и подтверждает:

— Пора.

Туи достает нож, хотя не хочет этого делать. Туи обращается мыслями к богам, хотя это и не нужно. Все будто происходит во сне, а не на самом деле.

— Это нужно, — говорит мама. — Сделай это за Хеми и за всех, кто так и не вышел в море.

— За всех, кто не вышел в море. И за всех, кто в него выйдет, — говорит Туи и наносит удар.

Всего на мгновение он видит огромного прозрачного ската, устремляющегося к выходу и дальше, дальше, к морю. Но видение быстро исчезает. Туи остается сидеть у тела матери.

— Моана переплыла через риф. Тала провела ее. Я видела, — рука Сины легко дотрагивается до его плеча. — Все было не зря.

«Все было не зря», — повторяет про себя Туи. Ему не остается ничего иного, кроме как верить в это. Верить, что Моана и есть та, кто сумеет остановить тьму. Верить, что однажды его люди смогут выходить в море и не платить за это. Верить, что однажды все они станут свободны.