Мальчик, который... (джен)

Гарри Поттер был самым обычным мальчиком, жил в самой обычной семье в самом обычном городе. Точнее, Литтл Уингинг был самым обычным пригородом Лондона, всего в получасе быстрой (очень быстрой!) езды от города, но дядя Вернон всегда выходил на работу за час до открытия офиса. Что поделать, дядя Вернон не любил быстрой езды и всегда повторял, что главное — не спешить на тот свет, гонясь за призрачным выгадыванием времени. И Гарри, и Дадли в ответ на это несогласно ворчали, но вслух протестовать не пробовали.

Семья у Гарри, впрочем, была самой обычной для того, чьи родители погибли — жил Гарри с дядей Верноном, тетей Петунией и их сыном Дадли. Тетя Петуния была родной сестрой мамы Гарри, Лили, дядя Вернон — мужем тети, а Дадли был старше Гарри на месяц и почти в два раза больше весил.

— Некоторым везет с обменом веществ, — с завистью говорил Дадли, глядя на то, как тетя Петуния подкладывает Гарри добавку.

— А некоторым — со зрением, — косился на него Гарри, делая вид, что поправляет очки.

А еще у Гарри были самые обычные увлечения. Он любил… нет, не так! Он обожал опыты и эксперименты. Настолько, что ему отдали под лабораторию чулан под лестницей и разрешили там поставить старую кровать. С условием, что он будет ночевать в чулане не чаще, чем два раза в неделю — кровать была маловата для подросшего Гарри, и спал он на ней, свернувшись калачиком.

В общем, Гарри Поттер был самым обычным мальчиком. Но однажды — правда, не в первый раз — он попал в самую необычную в своей жизни историю…

Как обычно, утром из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул почту в специально сделанную в двери щель, и вся корреспонденция упала на лежавший в коридоре коврик.

— Принеси почту, Дадли, — буркнул дядя Верной из-за газеты.

— Пошли за ней Гарри, — страдая над диетической и полезной кашей, проворчал в ответ Дадли.

— Гарри, принеси почту.

— Пошлите за ней Дадли, — ответил Гарри и зевнул.

— Ткни его своей палкой, Дадли, — посоветовал дядя Вернон.

Гарри с ехидным смешком увернулся от палки и пошел в коридор. На коврике лежали открытка от Мардж — сестры дяди Вернона, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо без адреса. Конверты и открытку Гарри разложил на круглом подносе, с которого небрежно сбросил веночек сухих цветов, служащих для украшения «холла». Кружевную салфетку из-под подноса Гарри накинул на предплечье, и, поставив поднос на кончики пальцев, церемонно вплыл в кухню.

— Почта, сэр! — Торжественность в голосе Гарри была скопирована с дворецкого из старого фильма. — Открытка от мисс Дурсль, Марджори. Счет от поставщика вин и реклама, сэр.

Вернон одобрительно захрюкал над шуткой и сгреб с подноса письма.

— Мардж пишет, что погода отвратительная, а отель грязный. А чего она хотела за такую цену? — он всем своим видом излучал уверенность в том, что заплати Мардж больше, то и дождей не было бы. — Электричество опять подорожало, — Вернон посмотрел на Гарри и строго спросил: — Сколько раз я просил гасить за собой свет в туалете и твоем чулане?

— Несчетно, дядя, — отрапортовал Гарри, вытягиваясь в струнку. — Но мои эксперименты требуют…

Вернон мученически вздохнул и вскрыл последний конверт, щегольски запечатанный красной кляксой сургуча. Внутри обнаружился великолепный лист бумаги, дымчато-бежевый, плотный и бархатистый на ощупь. Вернон недоуменно покрутил бумагу в руках и позвал Петунию разобраться. Она слыла знатоком материалов для художников, немного рисовала, немного лепила, немного вышивала и вообще слыла личностью творческой и талантливой. Тщательно вытерев руки полотенцем, Петуния бережно подхватила бумагу и после недолгого исследования безапелляционно заявила:

— Это веленевая бумага. Очень дорогая. Видимо, рекламный образец из той галереи, в которой я недавно оформила доставку каталогов.

Спорить с ней никто не стал. Только Гарри грустно вздохнул: вряд ли ему позволят взять хотя бы кусочек ценной бумаги на опыты. Но на следующий день из почтового ящика вывалилась целая груда точно таких же конвертов, и Гарри сумел припрятать один прежде, чем тетя заметила пропажу. Разглаживая образцы прекрасной бумаги, Петуния пришла к выводу, что в галерее случилась ошибка. А может, курьеру стало лень ехать дальше, и он сбросил все в ближайший почтовый ящик. Но на следующий день начались ужасы. Письма сыпались из окон, лезли из-под двери, выпадали из разбитых яиц. Петуния рыдала, Вернон сжимал и разжимал кулаки, грозно топорща усы, а Гарри с озадаченным видом сидел на груде конвертов напротив такого же обескураженного Дадли и перебирал конверты в надежде найти хотя бы одно слово.

К обеду Дадли робко попросил хоть чего-нибудь покушать, и Петуния вернулась в себя, то есть снова стала уверенной в себе женщиной. На плиту плюхнулась сковородка для бекона, рядом зашумела закипающая под спагетти вода, соус был извлечен из кладовой, что бывало нечасто, ибо Петуния ненавидела покупное. Наполнив тарелки, она решительно отнесла их в гостиную, отослав туда Вернона и Дадли, а сама села напротив Гарри:

— Мальчик, пришло время рассказать тебе правду.

— Если о том, что я приемный, то я в курсе, — Гарри с мученическим видом ковырялся в спагетти, слизывая соус.

— Ешь все, не перебирая! — нервно воскликнула Петуния. — Мощи ходячие! Перед соседями стыдно, а в службе опеки вообще подозревают, что мы тебя голодом морим. — Она теребила кружево на переднике. — Я о твоих родителях. Они… — Она набрала в грудь воздуха и на одном длинном выдохе выпалила: — Онибыливолшебники. В этой их школе начинают учиться с одиннадцати лет, и всем волшебникам высылают приглашение. Но и мы, и ты нормальные, поэтому ничего не видим.

Гарри довольно долго думал над ее словами, а потом встал и осторожно потрогал лоб Петунии:

— Тетя, у вас жар?

Разговор длился недолго: Петуния еще раз повторила Гарри, что волшебники существуют, более того — родители Гарри, трагически погибшие почти десять лет назад, были магами. Гарри же, убедившись в том, что жара у тети нет, выслушал ее и согласился с тем, что он совершенно нормальный.

Вечером, лежа в кровати, Гарри все думал о словах тети: о том, что его родители — оба! — были волшебниками. За собой никакого такого волшебства — ну, чтобы по воздуху летать, как Мэри Поппинс, или совершать всякие там чудеса, как Гудини — Гарри не замечал. А значит, был он самым обычным мальчиком. Как Дадли.

Мысли долго не давали уснуть, но все же усталость взяла свое, и уже уплывая в мягкую дрему, Гарри все понял.

Ну, бывают же у людей совершенно непохожие на них дети? Вон у Пирса и папа, и мама поют в церковном хоре, а Пирс даже «Маленький котик» поет так, что хочется уши себе оторвать. Вот и у него, Гарри, не вырос волшебный талант. И ничего страшного, зато учитель в школе говорит, что он в математике гений.

Утром Гарри поделился с тетей итогом своих ночных размышлений. Тетя его полностью поддержала, но опасливо предположила, что кто-то все равно придет проверить.

— Как придет, так и уйдет, — легкомысленно решил Гарри и кинулся выталкивать Дадли из-за их новой игровой приставки. Его очередь же пришла, и нечего тут!

* * *

Письма закончились так же внезапно, как и начались, тетя и дядя вздохнули с облегчением, а Гарри пожалел. С появления самого первого загадочного письма он внимательно осматривал каждое из них в надежде найти хоть одну букву, но увы! А теперь письма и вовсе прекратились, а ведь такой хорошей бумаги много не бывает.

Тетя хоть и опасалась чего-то… волшебного, но всю бумагу аккуратно собрала и спрятала в столе. Гарри же только вздохнул и стал готовиться к празднованию своего дня рождения. Интересно, что ему подарят на этот раз?

Вечером накануне дня рождения Гарри в дверь замолотили чем-то огромным. Гулкие удары потрясли дом так, что фарфоровые фигурки на декоративном камине тоненько зазвенели, жалуясь на дискомфорт. Дадли испуганно взвизгнул и кинулся к изумленно замершей матери, уткнувшись ей в живот лицом, Гарри же смело спрятался за спиной нахмурившегося дяди, осторожно выглядывая оттуда. Последний удар стал двойным: сначала тараном в дверь (или чем там молотил нежданный гость), а следом дверью о пол. Выдранные с мясом петли обреченно повисли, и в дверном проеме воздвиглась гигантская угрожающе лохматая фигура.

— Ой, я тут это… Слабая у вас дверька-то. Токмо постукал, а оно и обвалилась, — гигант смущенно улыбнулся и высморкался в извлеченную из кармана мехового пальто клетчатую скатерть.

Тетя Петуния отмерла и возмущенно всплеснула руками:

— Пять тысяч фунтов псу под хвост! — она осуждающе посмотрела на великана и, скрестив руки на груди, твердо произнесла: — Так, я вызываю полицию. Вернон, немедленно уведи мальчиков к соседям. А вы… мистер, будьте уверены, что выплатите все до последнего пенни.

Лохматый великан принялся, запинаясь, бурчать о ком-то, кого он «вот таким малюсеньким» видел и держал в «вот этих руках», а Гарри задумался о чокнутых, способных доверить ребенка человеку с парой лопат вместо ладоней. Пока он думал, великан поднял дверь и небрежно перегородил ею выход.

— Вы кто? — писклявым голосом спросил дядя Вернон. В трудные мгновения у него почти всегда прорезался совершенно неприличный дискант.

Громила хлопнул себя по лбу так, что стекла в окнах жалобно тренькнули, и принялся рыться в карманах, судя по всему, прямо таки необъятных.

— Хагрид я, — прогудел он. — Хранитель ключей Хогвартса. Да где ж оно?! Тута было. А вот! — Он достал из кармана конверт, точно такой же, как приходили раньше, и протянул его со словами: — Гарри, это тебе от директора Дамблдора. Великого человека!

Гарри тяжело вздохнул и, выйдя из-за спины дяди, взял конверт. Внутри, как он и ожидал, был абсолютно пустой лист бумаги. Покрутив его в руках, Гарри попытался вернуть великану.

— У нас уже полно таких, и что?

— Дык… — Хагрид откровенно растерялся и решил выложить козырную карту: — Ты же волшебник! И папка твой, и мамка волшебниками были. Еще и какими! Ого-го! И тебя с рождения в Хогвартс записали, вот. А может… — он грозно выпрямился и сверкнул глазами — черными и блестящими, как крылья жуков. — Может эти магглы ничего тебе не рассказали?

Гарри рассердился не на шутку.

— Я. Не. Волшебник! — отчеканил он.

— И если все волшебники такие огромные, как и вы, то и не станет им никогда, — тихо пробубнил Дадли, с опаской поглядывая на великана.

Вместо ответа Хагрид выхватил нелепый розовый зонтик с кружевом по краям и выставил его в сторону Дадли, выкрикивая угрозы. Гарри, как по наитию, прыгнул вперед и схватился за острие зонта, силясь отвести его в сторону. Зонтик чихнул пучком разноцветных искорок. Хагрид недоуменно посмотрел на зонтик, потряс его, пробубнил что-то еще, а затем спрятал его под полу гигантского пальто. Дадли, видя все это, видимо окончательно осмелел, отлип от фартука тети Петунии и тонким голоском воспитанного мальчика сообщил, что в доме запрещено пускать фейерверки.

— От этого может случиться пожар, — немного важничая, сказал он.

Освободившись от хватки далеко не маленького Дадли, тетя Петуния немного успокоилась и еще раз напомнила Хагриду, что счет за восстановление двери она пришлет, а пока предложила всем выпить хорошего английского чая.

— Вот только волшебных сортов у меня нет, — произнесла тетя голосом, полным сарказма.

За чаем, который ему налили в антикварную полоскательницу, Хагрид косноязычно убеждал Гарри, что тот точно-точно волшебник. А что письма не видит, так и Хагрид тоже не видит. Что «ну, эт, шутка такая», волшебники шутить любят и умеют.

В конце концов, Гарри согласился поехать в какой-то волшебный переулок и посмотреть, что там. Только не в одиночку, а с тетей или дядей. Или с ними обоими.

— И со мной! — убежденно заявил Дадли.

Хагрид немного посопел, но вкуснейшее домашнее печенье и отлично заваренный чай, видимо, сделали свое дело, и он согласился.

Поехали все вместе. На метро. Всю дорогу тетя Петуния страдальчески морщилась и делала вид, что с Хагридом не знакома. Потом они довольно долго шли по грязноватой улице, и наконец Хагрид гордо выпрямился и ткнул пальцем в витрину с потрепанными манекенами.

— Нам туда.

— В витрину? — невинным тоном уточнил Дадли и засмеялся, повизгивая от собственного остроумия.

Хагрид заложил большие пальцы за ремень обширных штанов и важно сказал, что это место может видеть только волшебник. Гарри честно всмотрелся в указанную сторону. Он прищуривался, таращил глаза, но по-прежнему ничего не видел.

— Я не волшебник, — констатировал он очевидное и подергал Хагрида за рукав. — Еще проверки будут?

— Да вот же он, — заволновался Хагрид. — Пойдем туды.

Пришлось всем взяться за его рукава и двинуться прямо в стену. К счастью, когда живот дяди уже почти соприкоснулся с витриной магазина, дядя вскрикнул. Тут же старую дверь увидели и остальные.

— Круть! — восхищенно выдохнул Гарри и ощупал потемневшие доски. — Вот это фокус.

За дверью оказалось темное, провонявшее дымом и сивухой пространство огромного зала. Даже непонятно, как такое большое помещение поместилось между турецкой парикмахерской и магазином подержанной одежды. За гигантской стойкой сутулый мужик мрачно тер грязной тряпкой глиняные кружки. При виде Хагрида он оживился и потянул с полки кружку гораздо больших размеров.

— Привет, Хагрид. Стаканчик?

Хагрид с видимым сожалением отказался, но чтобы не показаться невежливым, принялся путано рассказывать о поручении самого Дамблдора и о том, что сначала должен повести в Косой переулок самого Гарри Поттера. Имя не успело прозвучать, как все вскочили и сгрудились вокруг, выкрикивая об огромной чести пожать руку самому Гарри Поттеру. А Хагрид с непонятной Гарри гордостью протянул лапищу, отвел Гарри челку со лба… и ошеломленно уставился на абсолютно чистую кожу.

Тетя Петуния была очень воспитанной леди, хотя иногда и вела себя, как торговка с рыбного базара. В основном, когда задевали ее детей.

На этот раз в ее гневном монологе, высказываемом во всю мощь легких, смешалось все. И чокнутые, бросившие ребенка, как Моисея в корзинке (хорошо хоть не в реку, а на крыльцо приличного английского дома). И преступное пренебрежение раной ребенка, которую могли бы хотя бы перекисью обработать и пластырем заклеить. И абсолютно неприличный Хагрид, которому она еще вручит счет за дверь, и его дурацкие шутки вместе с грязными лапами, которыми он, не дай бог, чесотку Гарри занесет.

То ли ее слова, то ли отсутствие интереса к мальчику без очков и шрама возымели действие, но толпящиеся вокруг люди разочарованно вернулись к своим занятиям, а Хагрид повел их на задний двор. Там он извлек розовый зонтик и принялся тыкать им в кирпичи стены прямо между двумя отчаянно воняющими мусорными баками. Ничего не происходило. Гарри немного постоял и ужом скользнул ближе к стене.

— Это типа шифр? Например, пятый, седьмой и третий кирпичи.

Он ткнул пальцем в стену и… Она внезапно рухнула, едва не завалив их осколками и основательно припорошив красной кирпичной пылью. Образовавшийся арочный проем вел в крохотный дворик с парой розовых кустов и старушкой с лейкой, вытаращившей на них глаза.

На шум во двор выскочил бармен и замер, открыв рот и вытаращив глаза.

— Это Пожиратели! — заорал он, отмерев и опрометью удирая назад в бар.

Тетя Петуния сочла разумным оставить объясняться с возмущенной старушкой Хагрида и стала подталкивать Гарри и Дадли, норовя увести их прочь.

— Домой! Хватит с меня, — безапелляционно сообщила она.

Домой сразу не получилось. Посетители бара сгрудились в дверях и с опаской смотрели на обвалившуюся стену, а за их спинами орал бармен. Вернон, немного потолкавшись, сумел проложить дорогу только до середины зала. Там он уперся в бармена и ткнул его пальцем в грудь.

— Это конкуренты, — уверенно и твердо заявил он. — У моего приятеля так кафе отжали. Крыс подбрасывали, стекла били. И купили потом за бесценок. Здесь тоже происки конкурентов!

Пока бармен ловил ртом воздух и доказывал всем, кто хотел слушать, что этот бар стоял тут еще когда и Лондона рядом не было, и им всегда владели его предки, Хагрид стал на четвереньки и сунул голову в камин, что-то бормоча туда. Едва он успел вынуть голову и разогнуться, как в бар важно вступил фокусник из цирка. Ну кто еще мог носить расшитый звездами лиловый колпак и широкополый халат, по которому прыгали какие-то шарики? А длинная борода опускалась почти до пола, из-за нее Гарри никак не мог рассмотреть, обут ли фокусник в турецкие шлепанцы с загнутыми носками. Фокусник расставил руки, будто собираясь обнять сразу всех, и так и направился к Гарри.

— Гарри! Мальчик мой, как вырос! Хагрид рассказал, что ты не можешь пройти в Косой переулок? Ничего страшного, сейчас все поправим, — он заговорщицки подмигнул Гарри и засмеялся, а потом поманил его за собой.

На задний двор пошли всей толпой, но Гарри было виднее всех — он шел рядом с фокусником, которого Хагрид называл Дамблдором. Дамблдор еще раз подмигнул Гарри, взмахнул волшебной палочкой… и ничего не случилось. Даже кролик из бороды не выпрыгнул.

Еще несколько взмахов, и опять ничего. Дамблдор нахмурился, но тут же снова просиял улыбкой.

— Ну, ничего страшного, — беспечно произнес он. — Как-нибудь в другой раз. Я сам тебе куплю все, что требуется для школы. А пока вот тебе билет на Хогвартс-экспресс. Встретимся в школе.

Выходя из бара, Гарри еще успел услышать, как Дамблдор предложил бармену вызвать гоблинов, убрать наложенное кем-то проклятие, а бармен в ответ во весь голос заорал про происки конкурентов.

* * *

— Это просто безобразие какое-то! — гневно восклицал дядя Вернон, в очередной раз рассматривая билет на поезд, врученный фокусником Дамблдором. — Вы видели, что там написано?

Все согласно кивнули. Вся семья уже не один раз и видела этот злополучный билет, и читала про платформу, и недоумевала — ну где это видано, чтобы номер платформы был дробным! Как это вообще можно понять? Что-то между платформами 9 и 10, но чуть ближе к 10?

— Едем! — решительно объявила тетя Петуния. — Погуляем по Лондону, последнее же воскресенье перед учебным годом. Когда еще сможем выехать всей семьей?

И все отправились собираться.

Дадли долго раздумывал, не надеть ли ему новую школьную форму, но потом, вспомнив сдавленные смешки Гарри, решил, что мир не заслуживает такой чести, как лицезреть Дадли Дурсля при всем параде.

Тетя Петуния внимательно изучила прогноз погоды на завтра и загодя полила цветы, дядя Вернон проверил автомобиль.

Гарри же, недовольно ворча, собрал сумку с самым необходимым, не особо веря, что такая платформа вообще существует, а значит, и сумку он собирает зря. На всякий случай он собрал и вторую сумку — в понедельник в школу, — и счел на этом свой долг по сборам выполненным.

— Я уже, — сообщил он, спускаясь в гостиную. — Ужинать когда будем?

— «Уже»! — проворчала тетя. — Один только одеждой и занимался, второй о ней даже и не подумал. Ты в чем завтра поедешь, горе ты мое?

— В рубашке и джинсах,— немного подумав, ответил Гарри. — И кроссовках.

Не взирая на все старания тети Петунии, утром собирались в спешке. Гарри чуть не забыл сумку, и тетя Петуния долго причитала, что с таким кошмарным ребенком можно просто сойти с ума. Дадли по ошибке надел кроссовки Гарри — сам он носил обувь на два размера больше, но впопыхах заметил это, когда машина уже отъехала от дома.

— Можем опоздать, — озабоченно посматривая на часы, произнесла тетя, когда все они наконец выехали на дорогу к Лондону.

— Не опоздаем, — успокоил ее дядя. — Выехали с большим запасом. В билете написано, что отправление в 11.00, а сейчас всего лишь 8.45.

— Да, но нам еще по городу ехать!

Дадли с Гарри, сидя на заднем сидении, негромко обсуждали, ближе к какой именно платформе окажется нужная им.

— Сколько можно?! — страдальчески воскликнула тетя. — Приедем и все увидим!

Однако никакой платформы 9 ¾ они, разумеется, не увидели.

— Я так и знала! — торжествующе прошептала тетя. — Чего еще ожидать от этих ненормальных!

— …толпа маглов! — донеслось до Гарри. — Пошли!

Он глянул в ту сторону, откуда доносились эти слова, произнесенные резким пронзительным голосом, и едва не расхохотался — настолько уморительное зрелище предстало перед его глазами.

Впереди небольшой группы рыжеволосых детей разного возраста шагала невысокая полная женщина в зеленом вязаном берете и серой вязаной же кофте. За ней, словно баржа за буксиром, едва поспевала девочка в резиновых сапогах и светлом платье с кружевными оборками. Следом катили большие тележки с огромными чемоданами и сундуками четыре мальчика — трое постарше (серьезный мальчик и близнецы) и один возраста Гарри.

— Платформа девять и три четверти — это сюда! — воскликнула женщина, и Гарри поспешил обратить внимание тети на эту группу.

Однако тетя и сама уже все слышала, более того — она уже подходила к женщине.

— Добрый день…

Во время разговора рыжеволосые вовсю глазели на Дадли, дядю Вернона и Гарри, Дадли и Гарри же тихо перешептывались, обсуждая, стоит ли верить словам женщины. Она уверяла, что та самая платформа находится прямо в колонне.

— Сейчас вы сами убедитесь!— воскликнула женщина, видя скептически поджатые губы тети Петунии. — Так, Перси, ты первый!

Самый старший и выглядящий самым серьезным мальчик кивнул и быстро пошел в сторону колонны. Гарри ожидал грохота, с которым тележка столкнется с кирпичами, но… Но мальчик вошел в колонну так, словно на ее месте были какие-то занавески.

— Фред, ты следующий,— самодовольно усмехнувшись, приказала женщина.

— Как такое может быть? — округлив глаза, воскликнул Дадли. — Это же…

— Антинаучно, — закончил за него Гарри.

Он подошел к колонне, в которой как раз исчез второй близнец, и дотронулся до нее. По колонне словно пробежала стайка крошечных искорок, потом она подернулась рябью и… обвалилась внутрь.

— Как?! — воскликнула рыжеволосая женщина и подбежала к колонне. — Что… что это такое?! — и она стала ощупывать края дыры.

— Простите, кажется, что-то сломалось, — виновато произнес Гарри и отошел к дяде Вернону.

— Рон, нет-нет, не походи! — запричитала девочка и разревелась. — Мама, Ронни хочет в дырку залезть!

— Замолчи, Джинни! — закричал на нее мальчик. — Я просто не хочу опоздать на Хогвартс-экспресс!

Женщина, не обращая на них внимания, продолжала ощупывать дыру и что-то бормотать, мальчик насупился и показал девочке кулак, и та расплакалась еще сильнее.

— Разве ты не знаешь, что обижать девочек нехорошо? — подходя к нему и угрожающе набычиваясь, спросил Дадли.

Сам он девочек никогда не обижал, задирая только мальчишек.

— Я не обижаю, — пробурчал рыжий, насупившись еще больше — был он почти на полголовы ниже Дадли и раза в два уже. — Она сама начала.

Но Дадли только показал ему кулак и повернулся к шмыгающей носом девочке.

— Не плачь, он больше не будет тебя обижать, — уверенно заявил он. — А станет задираться — я ему нос разобью!

— Спасибо,— потупилась девочка, заливаясь краской и вытирая нос рукавом.

— Возьми, — протянул ей Дадли свой носовой платок, тщательно наглаженный с вечера тетей Петунией и сбрызнутый солидным «взрослым» одеколоном дяди Вернона.

Девочка смутилась еще больше. Между тем ее мать, наконец, отвлеклась от колонны и теперь разговаривала с тетей и дядей, уверяя, что такого просто не может быть.

— Меня зовут Дадли Дурсль, — важничая еще больше, произнес Дадли. — А тебя?

— Джиневра Уизли, — прошептала девочка.

— Очень необычное имя, — кивнул Дадли. — А это мой брат, — он указал на Гарри, который как раз внимательно прислушивался к беседе взрослых. — Правда, не родной. Его зовут Гарри Поттер.

— Гарри Поттер?! — воскликнул рыжеволосый, во все глаза уставившись на Гарри. — Мама, это сам Гарри Поттер!

Женщина резко замолчала и тоже уставилась на Гарри так, словно у него выросла вторая голова.

— Ты Гарри Поттер, милый? — из ее голоса разом исчезли визгливые нотки. — Правда?

— Да, мэм, — вежливо ответил Гарри.

В это время часы громко начали отбивать 11.00, и рыжеволосый, схватившись за голову, закричал:

— Я опоздал!

Его мать громко охнула, а Джиневра, поглядывающая на Дадли, испуганно округлила глаза.

— Спокойно! — велел дядя Вернон. — Это не единственный поезд во всей Англии. Где находится этот ваш Хогвартс?

* * *

— Мы вообще впервые путешествуем как магглы, — признался Рон.

Он оказался неплохим парнем, только, с точки зрения Гарри, ему немного не хватало воспитания.

— У отца есть машина, но она уже не совсем маггловская, — со значением произнес Рон и подмигнул Гарри.

Гарри с интересом слушал его рассказы о том, как живут маги, радуясь, что в аккуратном и ухоженном садике тети Петунии нет садовых гномов. А еще он пытался представить себе, каково это — летать верхом на метле, словно средневековые ведьмы. «Наверное, это больно, — решил Гарри, — и очень неудобно».

Дадли болтал с Джинни, и девочка, почти раскрыв рот, слушала о том, как Дадли скоро пойдет в совсем новую школу, а потом займется боксом.

— Если тебя будут обижать, — важно произнес он, — ты мне сразу скажи. Я им покажу!

— Как же она тебе скажет? — ехидно прищурился Рон. — Ты же маггл, а моя сестра будет учиться в самой лучшей школе магии и волшебства!

— Через Гарри, — выдал явно уже обдуманный ответ Дадли. — Гарри же тоже там будет учиться.

— К сожалению, — согласился Гарри.

Рон понимающе хихикнул и заявил, что он тоже хотел бы еще немного побыть дома, но мама…

Мама Рона, Джинни и еще пятерых сыновей, Молли Уизли, сидела рядом с дядей Верноном и тетей Петунией. Тетя была полна решимости вручить счет за испорченную дверь лично Хагриду или его начальнику, а дядя не захотел отпускать ее одну. Так и получилось, что в Хогвартс поехали все вместе: Гарри и сопровождающие его Дурсли. Миссис Уизли ужасно боялась отправлять Рона с магглами. На маггловском поезде! А вдруг с мальчиком что-то случится?! И дядя Вернон, бросив быстрый взгляд на жену и увидев ее кивок, купил билеты и на четверых Уизли.

— Это так дорого,— причитала миссис Уизли, но дядя Вернон, пробормотав, что не обеднеет, вместе с Дадли помог затащить тяжелый сундук Рона в вагон.

Поезд мчался в сторону Шотландии. Рон продолжал болтать о квиддиче и команде «Пушки Педдл», Гарри героически боролся со сном, ибо слушать по пятому разу о прогнозах на будущий год было скучно, а Дадли играл с Джинни в морской бой.

— Если будет жульничать, дай ему в нос, — хихикнул Гарри, вспомнив, как пару раз подловил на этом кузена.

— Дадли не будет жульничать, — убежденно произнесла Джинни. — Он хороший!

Дадли важно кивнул, а Рон тихо фыркнул и пробурчал:

— Жених и невеста…

Дадли сделал вид, что не расслышал, но Гарри знал, что кузен не забудет ни единого слова и найдет способ отомстить Рону. Не забыл же он шутки Гарри — всего-навсего немного кристаллического йода, которым Гарри смазал страницу старого учебника Дадли. (А вот нечего было так резко закрывать книгу!) В отместку кузен дождался, когда Гарри после очередного опыта уснет в своем чулане накануне выходного, не поленился встать пораньше и стал бегать вверх и вниз по лестнице, топоча как стадо бегемотов и вопя во всю глотку.

— Не скучаете? Не проголодались? — спросила тетя Петуния, заходя в купе. — Скоро пересадка в Глазго, там и пообедаем.

— Китайской едой? — Гарри пихнул Дадли локтем, и они дружно состроили умильные мордашки.

Вот только у Дадли умильность быстро сменилась выражением отчаянного голода. Гарри же ехидно хмыкнул и принялся медленно, с подробностями описывать хрустящую корочку на цыпленке, душистый рассыпчатый рис, свежие овощи и острый кисло-сладкий соус. Рон даже заслушался, совершенно не замечая, что Гарри просто вслух зачитывает меню какого-то китайского ресторана.

Петуния привычно отняла рекламу у Гарри, поясняя Молли (с которой у них оказалось несколько общих тем для обсуждения и даже в нескольких вопросах совершенно одинаковое мнение), что у несносного мальчишки просто какая-то зависимость от чтения. Готов состав освежителя воздуха читать, если не найдет хотя бы клочка бумаги с печатными буквами. А у него астигматизм! Только-только очки сняли. А есть действительно придется китайскую еду, ведь времени на пересадку всего ничего, и хорошо, если на всех купить успеют. Есть уже будут в поезде.

Еду купить успели, даже немного времени в запасе осталось. Дадли и Рона под присмотром Вернона послали сразу на нужную платформу, ведь им предстояло дотащить туда огромный сундук Рона. На эту громадину косились все пассажиры, принимая их то ли за отбившуюся от бродячего цирка группу, то ли за любителей древностей. А женщины, прихватив Гарри, ринулись к вагончику с ярким китайским драконом на вывеске. Привыкший к спешке пассажиров продавец, широко улыбаясь, сноровисто разложил в квадратные коробочки рис или лапшу, кинул сверху нарубленную грудку, добавил семь коробочек с соусом и протянул тете Петунии.

В поезде тетя раздала коробочки и принялась распаковывать палочки. Рон внимательно осмотрел свою порцию и даже приподнял коробку так, чтобы посмотреть на дно, и с опаской отставил.

— Спасибо, мэм, но у меня есть пара бутербродов, — и принялся разворачивать сверток, довольно неряшливо завернутый в бумагу с жирными пятнами.

Гарри посмотрел на толстый кусок ноздреватого хлеба и серое переваренное мясо, открыл коробку для Рона и принялся учить его есть палочками. Дадли в это время галантно ухаживал за своей дамой.

К окончанию обеда за окном уже давно была Шотландия. По ярким зеленым лугам медленно ползали пушистые облачка овечьих стад, иногда мелькали нежные розоватые и голубые пятна вереска. Гарри попытался незаметно стянуть чью-то забытую газету, был раскрыт тетей и, обиженно надувшись, отвернулся к окну, но вскоре не утерпел и спросил:

— А когда мы уже совсем приедем?

— Скоро, — отрезала тетя. — Миссис Уизли говорит, что дальше надо будет добираться другим транспортом. — И добавила едва слышно: — Надеюсь, не на оленях Санты.

Гарри тихо хихикнул и дуться перестал.

Для Санты было еще не время, и поэтому вместо оленей их ожидали жутковатые монстрики: с клыками на мордах, отдаленно напоминающими лошадиные, и крыльями, как у огромной летучей мыши. И не поверишь, что этот ужас спокойно прятался за редким кустарником прямо напротив нормальной станционной платформы.

— Фух, — Молли успокоено выдохнула и тут же захлопотала, одновременно вытирая нос Рону, поправляя воротник Гарри и подгоняя всех прямо в пасти скелетиков с клыками.

Монстры оказались мирными и никого не сожрали. Только шумно повздыхали, видимо, протестуя против работы, и неторопливо потянули старинную карету куда-то по грунтовой дороге. Молли говорила без умолку. Рассказывала о Запретном лесе, чья темная масса виднелась чуть в стороне, заранее предупреждая Рона, что если он туда пойдет и его сожрут оборотни, то домой пусть не возвращается.

На горизонте медленно прорастала громада полуразрушенного замка. Но чем ближе подъезжали к ней, тем восхищенней становился Гарри, ибо вблизи замок уже не казался таким уж разрушенным.

— Круто! А на вон ту башню можно залезть?

Петуния вгляделась в замок, удивленно посмотрела на Гарри и пожала плечами:

— Что за фантазии! Там же только куча древнего мусора.

Но Гарри видел прекрасный замок, и не он один. Рон и Джинни в один голос восхищались острыми шпилями и величественным видом.

Петуния, равно как и дядя Вернон и Дадли, увидела замок, только войдя внутрь. Но не успели они перешагнуть через порог, как на них налетел высокий черноволосый мужчина с длинными волосами и в широком то ли плаще, то ли халате черного цвета.

— Молли? — спросил он. — Что случилось? Почему вы тут и кто эти люди?

Миссис Уизли вкратце рассказала о странном случае с колонной на вокзале и том, что она приехала вместе с Гарри Поттером и его родными. На это мужчина недовольно скривился:

— Мог бы и догадаться, что без Поттера тут не обошлось, — он мельком взглянул на Гарри, потом более пристально посмотрел на тетю Петунию и коротко бросил: — Следуйте за мной.

Он отвел их в небольшую комнату, Рону и Гарри велел ждать остальных первокурсников, а взрослых, Джинни и Дадли повел к директору. Напоследок Гарри обнял Дадли, поклявшись писать почаще и при случае прислать что-то волшебное. Джинни помахала на прощание рукой, и Гарри остался один на один с притихшим Роном — ждать своих будущих соучеников.

— Как думаешь, скоро они появятся? — с интересом рассматривая все вокруг, спросил Гарри, едва только смолкло эхо шагов за дверью.

— Не знаю, — ответил Рон, заикаясь.

Гарри с удивлением заметил, что тот изрядно волнуется.

— Ты чего?

— Распределение, — помявшись, шепотом ответил Рон. — Фред сказал, что во время распределения нужно победить тролля. Или вампира. А еще сразиться с оборотнем так, чтобы тебя не покусали. И поймать акромантула.

Гарри задумался над его словами — неужели действительно при поступлении приходится все это проделывать?

— Знаешь, мне кажется, что тебя просто пугали. Или подшутили, — он улыбнулся в ответ на недоверчивый взгляд Рона. — Ну подумай сам, много ли учеников было в этой школе, если бы каждому при поступлении приходилось сражаться со зверями или чудовищами?

— Да, дружище, ты прав, — согласился Рон с заметным облегчением.

И Рон стал рассказывать об остальных шутках близнецов. Некоторые были довольно забавными, но некоторые — откровенно жестокими и совсем не смешными. Именно так Гарри и сказал, и Рон вновь с ним согласился.

Наконец за дверью послышался многоголосый шум. Одна из дверей — не та, через которую попали сюда мальчики — отворилась, и в комнату вошла высокая худощавая женщина в странной шляпе и не менее странной длинной одежде, похожей на ту, в которую был одет черноволосый мужчина.

— Следуйте за мной,— строго велела она. — Вещи пока можете оставить здесь.

Следом за женщиной Гарри и Рон прошли на большую площадку, от которой вниз, в холл, вела широкая лестница. По ней уже поднималась гомонящая толпа детей в странной униформе, похожей на халаты или пальто.

— Добро пожаловать, — произнесла женщина, и гомон стал тише. — Через несколько минут вы войдете в эти двери, — она указала на огромные двери с затейливой резьбой, расположенные прямо за ее спиной,— и присоединитесь к своим товарищам по учебе. Но прежде чем вы займете свои места, вас распределят по факультетам: Гриффиндор, Хаффлпафф, Рейвенкло и Слизерин. Пока вы находитесь здесь, ваш факультет будет для вас семьей. За успехи вы получаете баллы, за нарушение правил вы будете их терять, — женщина обвела окончательно притихших детей взглядом. — В конце года факультет, набравший наибольшее количество баллов, награждается кубком.

Ее последние слова была заглушены громким воплем, долетевшим из второго ряда:

— Тревор?!

Вперед протолкался пухленький мальчик и, наклонившись, взял из-под самых ног женщины большую жабу. Раздались громкие смешки, а мальчик стушевался и пробормотав: «Простите», юркнул на свое место.

— Сейчас состоится церемония распределения, — совсем строгим голосом произнесла женщина и, окинув толпу еще одним взглядом, ушла.

Все снова загомонили, а к Гарри подошел светловолосый мальчик немного выше его ростом и спросил с едва заметным юго-западным акцентом:

— Значит, это правда, что говорили в поезде? Гарри Поттер в этом году поступает в Хогвартс!

По толпе прокатился шепоток:

— Гарри Поттер! Гарри Поттер в Хогвартсе? Гарри!

Мальчик усмехнулся, довольный произведенным эффектом, и продолжил, указывая на стоящих рядом крепышей, слегка похожих на Дадли:

— Это Кребб, а это Гойл. Я Малфой. Драко Малфой!

Рон подавился смешком, а Гарри с интересом спросил:

— Это твое родовое имя? Или тебя в честь созвездия назвали?

— Что? — удивился Драко, разом растеряв свою важность. — Какого созвездия?

Рассказ Гарри о созвездии Дракона был прерван словами вновь пришедшей строгой женщины:

— Все уже ждут вас. Идемте!

Огромные резные двери распахнулись, и притихшие дети вошли в зал.

Зал показался необъятным. Четыре длинных стола все тянулись и тянулись, на длиннющих скамьях сидело множество учеников, все как один в черных одеяниях. Где-то вдали стоял кажущийся крошечным стол, за которым, тем не менее, сидело около двадцати человек. Сводчатый потолок был почти неразличим за множеством парящих в воздухе горящих свечей.

Гарри, открыв рот, принялся размышлять, каким именно образом держатся свечи в воздухе? Антигравитационные платформы? Но разве это возможно?! Подвешены на веревочках? Но тогда почему веревочки не сгорают?..

Его размышления прервало бурчание Рона:

— Ты видел этого Малфоя? Надутый болван!

— Рон, ничего он не болван, — прошептал Гарри.

Строгая женщина между тем уже поднялась по трем ступенькам и приказала:

— Остановитесь здесь, пожалуйста. А теперь, прежде чем мы начнем, профессор Дамблдор хотел бы сказать вам несколько слов.

Гарри только сейчас заметил и Дамблдора, и Хагрида. Первый уже не походил на фокусника, сменив фиолетовой в звездочках одеяние на солидное, похожее на…

— На мантию судей! — едва слышно прошептал Гарри. — Их одежда похожа на судейские мантии! Париков только не хватает!

Он облегченно выдохнул и прислушался к словам профессора, рассказывающего о том, что запрещено в Хогвартсе.

— Тот, чье имя я назову, — произнесла строгая женщина после окончания речи Дамблдора, — выйдет вперед, и я надену ему на голову распределяющую шляпу, и она определит его на факультет…

Гарри с интересом следил за церемонией. Он не понимал ни как Шляпа может говорить, ни чем она руководствуется, отправляя того или иного ученика на факультет. Рон что-то тихо бубнил рядом, и когда Шляпа, едва коснувшись головы Драко Малфоя, завопила: «Слизерин!», повернулся к Гарри и произнес чуть громче:

— Все злые колдуны и волшебники заканчивали Слизерин!

— Так не может быть, — засомневался Гарри. — Мне Драко не показался злым.

— Ты что, — начал было возмущаться Рон, но на него зашикали, и он замолчал.

Строгая женщина между тем выкрикнула заметно громче, чем раньше:

— Гарри Поттер!

В зале все загомонили, а Гарри сел на табурет, и ему на голову опустилась Шляпа.

— Ммм, трудно, очень трудно, — раздался прямо в голове у Гарри старческий надтреснутый голос. — Я вижу много отваги, еще неплохой ум…

— Простите, а как вы это делаете? — вклинился в ее монолог Гарри, ибо любопытство победило воспитание. — Это телепатия, да?

— Что? — осеклась Шляпа на полуслове. — Как ты сказал?

— Телепатия,— повторил Гарри. — Ученые, правда, сомневаются, что такое возможно… А как вы распределяете? И почему умеете говорить? У вас же нет ни легких, ни гортани, ни…

— Рейвенкло! — поспешно выкрикнула Шляпа, явно не желая вести научный диалог.

— Спасибо, — поблагодарил ее Гарри и взялся за поля, чтобы снять Шляпу и не мешать распределять оставшихся.

Раздался негромкий хлопок, запахло горелой пылью, и поля Шляпы обвисли в руках у Гарри.

— Что? Что такое? — всполошилась строгая женщина.

— Меня распределили на Рейвенкло, — вежливо сообщил Гарри.

— Ступай, тебе вон за тот стол.

Гарри показалось, что она выглядит разочарованной и обиженной.

— Спасибо,— произнес воспитанный Гарри и пошел к указанному столу.

Он уселся на скамью рядом с другими учениками, его наперебой поздравляли, а он кивал в ответ и все думал о том, как это Шляпа может разговаривать.

— Хаффлпафф! — раздался очередной выкрик Шляпы, но почему-то в этот раз ее голос звучал как-то иначе.

Гарри внимательно посмотрел на нее, но не заметил ни щели между складками, ни подергивания. На голове у очередного ученика — им, к слову, оказался Рон, — была обыкновенная старая пыльная шляпа…

— Гриффиндор! — вновь раздался голос, и Рон радостно отправился за свой стол.

«Надо будет попозже с ним поговорить», — решил Гарри.

Распределение закончилось, строгая женщина, выглядевшая теперь очень обеспокоенной и расстроенной, унесла Шляпу, а профессор Дамблдор объявил о начале пира. Гарри с удивлением посмотрел на совершенно пустой стол, и тут случилось самое настоящее чудо — на нем появились напитки и еда. Ученики, изрядно проголодавшиеся, радостно загомонили и стали накладывать себе всего подряд.

— Гарри, — обратился к нему подошедший Дамблдор, едва только Гарри успел утолить голод, — пройдем со мной, мне нужно отдать тебе твои вещи.

Он ласково улыбался, но Гарри заметил, что взгляд у профессора был настороженный, словно Гарри был опасным зверем.

Гарри без устали вертел головой, рассматривая такое необычное убранство замка. На стенах переговаривались портреты, в нишах таились начищенные доспехи и некоторые из них (Гарри мог в этом поклясться!) поворачивали головы в шлемах вслед ему, словно провожали взглядом.

— Ух ты! — Гарри не мог не выразить восторга при виде жутковатой скульптуры, у которой остановился директор. — Прям как на этом… ну где еще горбун был и девушка с козой. Ну, как Ван Дам, но не Ван, а другое имя… Нотр Дам! — видя недоумение директора, Гарри сдался. — Все-все, я молчу.

Вот все взрослые такие, ничего не понимают. Ну и плевать, есть дело поинтересней! Гарри потянулся пощупать крыло — оно выглядело просто как настоящее, даже шерстинки вырезаны, одна к одной. Статуя вздрогнула и отпрыгнула в сторону, поджимая крылья и одну лапу.

— Ух ты! — взвизгнул от неожиданности Гарри и потянулся к скульптуре уже двумя руками.

— Гарри, не пугай ее, — Дамблдор поймал его за рукав и заговорщицки подмигнул. — У горгулий бывают странные антипатии. Эта вот, например, хоть и обитает в школе, детей не любит.

«А может, именно поэтому и не любит», — подумал Гарри и неохотно поплелся вслед за Дамблдором по винтовой лестнице.

Ничего, горгулью он потом прикормит и приманит, только сначала узнает, что они едят. Мысли весело скакнули в сторону горгулий и их рациона. Гарри помнил, что они чаще сидят на крышах зданий, а чего на крышах больше всего? Голубей! Надо будет поспрашивать, где тут можно купить курицу или цыпленка.

— Гарри! Гарри! — Дамблдор, явно уже не в первый раз его окликая, повысил голос, и Гарри смущенно встрепенулся.

Ну, была у него такая особенность — уходить в мысли настолько, что окружающее растворялось и их слова и действия не доходили до сознания. Но Гарри уже с первого класса знал, что надо говорить: «Простите, задумался», и взрослые умиленно улыбались.

Дамблдор тоже заулыбался и покивал головой, звеня колокольчиками в бороде.

— Понимаю, сам когда-то был таким же юным и восторженным. Чайку не хочешь? Посидим, поговорим. Мне, — он заговорщицки понизил голос и наклонился вперед, едва не ткнувшись Гарри в лицо, — прислали немного настоящих волшебных сладостей.

Отказываться было неудобно, хотя есть не хотелось, и Гарри использовал любимый тетин прием. Тетя так поступала, когда не хотела обидеть, но и есть то, что предлагали, не собиралась.

— Ой, какая прелесть!

Он схватил со стола что-то круглое с массой крутящихся сфер и блестяшек. Приборчик тихо гудел, а еще жужжал, как большая сердитая пчела.

Гарри приподнял эту штуку, и она тут же затихла. Замерли вертящиеся сферы, прекратилось жужжание, а блестяшки оказались просто кусочками зеркала. Дамблдор громко икнул и осел в кресло.

Гарри осторожно отставил игрушку в сторону, потупился и спрятал руки за спину. Стоять так было неловко, и Гарри решил извиниться.

— Простите, я не хотел. Я же только потрогал ее и все! Вот так, — и он крайне бережно коснулся пальцем вращающийся и отчаянно гудевший волчок на директорском столе. Волчок издал скрежещущий звук и свалился на бок.

— Гарри, Мерлина ради, не трогай вообще ничего! — Дамблдор замахал руками, словно взлетая над столом, и приказал умоляющим голосом: — Сядь и держи руки при себе. — Он выбрался из-за стола и торопливо посеменил к камину, опустился перед ним на колени, потом, оглядываясь через плечо, еще раз повторил: — Гарри, сиди и не сходи с места. — После этого Дамблдор сунул голову в камин, и до Гарри донеслось: — Филиус, зайди ко мне. Срочно! — произнеся это, он стал подниматься с колен, тихо ворча: — Или твой ученик уничтожит здесь все.

Сидеть, держа ладони зажатыми между коленями, Гарри пришлось недолго. В дверь негромко стукнули, и почти сразу же вошел карлик с очень странным, как показалось Гарри, не совсем человеческим лицом. Карлик несколько вперевалку подошел к креслу, в котором сидел Гарри, и встал рядом.

— И в чем ты уже успел провиниться? — писклявым голосом спросил он, обращаясь к Гарри, а потом повернулся к Дамблдору: — Ох уж эти пострелята, не успеют узнать о правилах, а уже нарушать кидаются. Но на первый раз, Альбус, давай ограничимся внушением. Гарри же больше так не будет?

Гарри замотал головой, совершенно соглашаясь со всем сказанным: он больше не будет! Особенно, если ему объяснят, как именно он не должен делать. Но Дамблдор отмахнулся и от него, и от карлика.

— Филиус, у нас проблема, и большая.

— С Гарри? — удивился карлик.

— Антимаг, — коротко бросил Дамблдор.

Гарри поразился переменам, которые произошли в его облике. Исчезли подмигивания и ласковые улыбки, голубые глаза стали холодными и колючими. Карлик же схватился за грудь и, как показалось Гарри, слегка покачнулся. Он нашарил на столе чашку с остывшим чаем и одним глотком опорожнил ее, потом откашлялся и тихо спросил:

— Ошибки быть не может?

Директор через силу улыбнулся, взял со стола газету и показал ее Флитфику. Гарри, не понимая, что происходит, смотрел во все глаза. При виде этой газеты у него даже дыхание перехватило. Волшебная! Люди на фотографиях шевелились! Директор вежливо попросил Гарри передать газету профессору Флитфику, и Гарри с предвкушением схватил ее, намереваясь хоть одним глазком рассмотреть движущиеся фотографии. Но газета в его руках оказалась простым листом дешевой бумаги.

«Опять фокус», — разочарованно подумал Гарри и, надувшись, отдал газету.

И зачем было так стараться зазвать его в волшебный мир? Чтобы потом дразнить фокусами? И еще обзываться.

— А что такое антимаг? — спросил он, решив прояснить хоть этот вопрос.

Профессор Флитфик нашарил в кармане какой-то темный пузырек и дрожащими руками капнул в чашку резко пахнущей жидкости.

— Мерлин, Альбус, в школе полной детей волшебников. В волшебной школе! — Он залпом выпил содержимое и, немного отдышавшись, с сочувствием посмотрел на Шляпу. — Так это не шутки Уизли! Хотя да, Шляпа уничтожилась сразу после распределения Гарри. — Он немного помолчал, а потом, с предельной осторожностью погладив Гарри по голове, произнес: — Сегодня ты еще переночуешь в школе, а утром кто-нибудь отвезет тебя домой.

— Нет! — Дамблдор словно полоснул острым взглядом по Гарри и перевел его на Флитфика. — Мы не имеем права. Представь, что будет, если люди узнают, что их Спаситель — антимаг! Пожиратели активизируются, им будет больше нечего бояться. Простые волшебники потеряют надежду на счастье. Гарри останется в Хогвартсе.

Завязалась перепалка. Гарри вертел головой, слушая вялые протесты Флитфика и уверенные доводы Дамблдора, и ничего не понимал. Первый хотел отправить его домой, а второй требовал оставить здесь ради какого-то общего блага. В итоге победил Дамблдор.

— Гарри будет, не снимая, носить перчатки из драконьей кожи, стараться держаться подальше от артефактов и молчать о том, что здесь услышал, — веско произнес он. — Так, Гарри?

Флитфик еще раз постарался убедить Дамблдора в нерациональности его решения:

— Альбус, но как он возьмет в руки волшебную палочку? Что подумают другие дети, если он не будет колдовать? — он покачал головой. — Его же или задразнят сквибом или еще что похуже. Сам знаешь, что некоторые думают об антимагах.

Дамблдор задумался, а потом неохотно произнес:

— За его спиной всегда будет стоять взрослый маг с палочкой. Он будет невидим и неслышим. И у меня как раз на примете есть один должник…

Он выпроводил Флитвика, заверив, что к утру окончательно разберется с этой проблемой, а потом повел Гарри в небольшую уютную комнату рядом со своим кабинетом.

— Ложись спать, мой мальчик, — Дамблдор снова ласково улыбался, и Гарри подумал, что директор серьезный нравится ему гораздо больше ласкового. — Ты наверняка устал, а здесь ты сможешь прекрасно выспаться.

Гарри действительно чувствовал себя очень уставшим — все события такого длинного дня словно разом навалились на него. Он поблагодарил Дамблдора и, устроившись на кровати, быстро уснул.

Он не видел, как в комнату еще пару раз заглядывал директор, а потом, убедившись, что Гарри уснул, написал кому-то письмо. И, конечно, же, Гарри не слышал разговора, который состоялся в кабинете директора ранним утром.