Чужое лицо напрокат (джен)

Дэдшот может по пальцам одной руки пересчитать случаи, когда ему было неловко, и все они родом из детства, связаны с первой любовью, неожиданным комплиментом от бабули и — пожалуй, это самое неуютное воспоминание — с эрекцией на уроке физкультуры в средней школе. Однако сейчас ему, взрослому, опасному мужчине, способному стрелять без единого промаха по любым целям из любых орудий, по-настоящему тяжело, а оттого так трудно подобрать слова и раскрыть наконец рот, чтобы произнести их вслух.

— О-о-о, — измученно стонет Харли, закатывая глаза. — Ты долго еще тут маячить будешь? Честно говоря, так бесишь своей ходьбой туда-сюда… Заболел, может? Я знаю об одном шикарном лекарстве: вискарь! Берешь стаканчик…

— Харли! — обрывает ее Дэдшот. Выражение его лица настолько серьезное, что Квинн брезгливо морщит нос и меняет свой взгляд на слегка недоверчивый. — Мне нужно кое‐что тебе рассказать. Это важно.

— Да? Ну ладно, — пожимает плечиками и садится ровнее, немного поерзав на высоком барном стуле. — Валяй! — бодро улыбается и взмахивает рукой, тем самым предлагая уже начать.

— Это о Джокере, — все-таки выговаривает Лоутон. Харли вздрагивает, но позволяет себе показать эмоции лишь на короткий миг, а затем снова принимает безразличный вид.

— И что с ним? Ты… — прокашливается. — Ты видел его? — Глаза выдают влюбленную с головой, как и пальцы с облезлым сине-розовым маникюром на поломанных ногтях, нервно теребящие две трубочки в бокале с недопитым ярко-голубым коктейлем.

— Понимаешь… — Дэдшот почесывает затылок, раздумывает, безопасно ли будет подойти ближе или лучше остаться на месте, находясь за мифическим ограждением из двух деревянных столиков и нескольких стульев вокруг. Конечно, оружие всегда при нем, но это же Харли, и он не станет стрелять пусть и в чокнутую коллегу по Отряду. — По слухам, он мертв.

Во время мысленных репетиций их разговора Флойд делал много дублей, каждый раз представляя все возможные варианты событий, и пришел сюда с уверенностью, что будет в состоянии контролировать ситуацию, но Квинн не была бы собой, если бы вдруг перестала удивлять и шокировать: она начала смеяться.

— А-ах, это! — качает головой, сотрясаясь от хохота. — Вот удивил! Мой Пудинг "умирает", — изображает в воздухе кавычки, — несколько раз за год. Он любит дурачить Бэтмена: разрешает немножко расслабиться, посмаковать победу, а потом — бац! — резко хлопает в ладоши, — выпрыгивает у него перед носом с какой‐нибудь новой безумной идеей! Фу-ух, дружочек, я уж подумала, что у Пудинга появилась другая, а тут всего лишь очередная смерть.

Сдобрив сказанное веселым хихиканьем, Харли залпом выпивает остатки люминисцентного напитка и выплевывает кусочек льда обратно. Видимо, ей нравится его звяканье об стекло, поэтому она берет бокал, поднимает поближе к уху и энергично трясет его с широкой улыбкой на своем всегда бледном лице. Дэдшот понимает, что прийти в пустой бар этой ночью было правильным тактическим решением. Или нет.

— Нет, Харли, — пробует еще раз Флойд, — он действительно мертв.

Она плавно поворачивает голову, все также держа стекляшку в руке, все также сумасшедше демонстрируя зубы.

— А вот и нет! Я тебе не верю, — и возвращается к извлечению звуков.

— Его поймал Бэтмен, помог посадить в Аркхэм, где Джокера навестил какой‐то Куклодел. Он заявил, что преданный фанат Готэмского шутника, а после срезал ему лицо… — Дэдшот старается говорить спокойно, мягко доносит ужасную весть, но все же не тянет с правдой, желая поскорее избавиться от предложений и их смысла.

— Пиздишь! — В Лоутона летит фужер, но он успевает пригнуться. — Что кто сделал?! Срезал лицо?.. — с безумными глазами переспрашивает Квинн, соскакивает на пол.

— Да, все так, — кивает он, выпрямляясь и отряхиваясь от осколков. — Говорят, что Джокер сам попросил об этом. Уж не знаю, зачем, но он ведь псих… — медленно крутит пальцем у виска, о чем быстро жалеет: Харли в момент перепрыгивает через один стол, встает на другой и оказывается прямо перед Дэдшотом. Она наклоняется, почти врезаясь в его нос своим, а потом резко отстраняется.

— Ну, он псих, — вполне уравновешенно произносит Харли, делая паузу после каждого слова, чтобы скинуть со столешницы набор специй, пустую подставку для салфеток и меню, — но он мой псих, а я — его подружка. Поэтому говори, говори дальше обо всем, что знаешь! — кричит прямо в лицо, вынуждая собеседника рефлекторно сделать шаг назад.

— Успокойся, Харли, уже нет смысла вопить, — делает неудачную попытку свернуть разговор, за что получает звонкую пощечину. Только невероятный самоконтроль и один из дублей в памяти удерживают Дэдшота от ответных мер, хоть и рука уже потянулась к кобуре. — Да пойми ты! — Для симметрии прилетает удар слева. — Хорошо, хорошо! — повышает голос, всплеснув руками. — Я не в курсе о теле, но вот лицо в специальном растворе хранится в Готэмском полицейском управ… — он не успевает договорить — Харли молниеносно покидает бар. — Блядство!

Дэдшот прекрасно знал, что Квинн ломанется к черту на куличики, лишь бы увидеть Джокера. Но в данном случае картинка вряд ли покажется ей столь привлекательной: плоть человека в странной субстанции… Флойда передергивает от одной только мысли, и он идет поближе к текиле, чтобы заглушить ей омерзение.

Несколько мгновений в нем бьется желание пойти следом за Харли, даже почти побеждает тягу к новой порции алкоголя, однако потом он приходит к пониманию, что в этой миссии ей соратник не нужен. Очевидно, на пути к цели Квинзель ждет гора трупов, и одному Богу известно, что она станет делать с находкой. Вполне возможно, сразу после примется за поиски "основной детали". Дэдшот сомневается, что после такой ампутации можно выжить, ведь он слышал, что этот Куклодел не заморачивается с наркозом и обезболивающим, — ну, маньяк все-таки — как сомневается и в том, что кто‐то так же бережно уложил в раствор тело Джокера, а потому кроме кожи со лба и щек от шута вряд ли что‐то осталось. «Наверное, имеет смысл подождать Харли в баре…»

* * *

Пробуждение Дэдшота сложно назвать приятным. Он обнаруживает себя привязанным по рукам и ногам к стулу, звон в ушах постепенно сменяется женским голосом, а на лице что‐то инородное. Кажется, какая‐то маска, но ее холод и диковинный запах не дают сообразить, из чего она сделана. Кожа головы, судя по ощущениям, стянута скотчем, замотанным в пару слоев. Сквозь неаккуратные прорези для глаз Флойд видит сидящую перед ним Харли, выдает резкое «что за нахуй» и с удивлением понимает, что его маска не мешает говорить, лишь слегка касаясь каймы губ. Ему требуется несколько секунд, чтобы сделать однозначный вывод: на нем лицо покойного бойфренда поехавшей мозгами блондинки с цветными хвостиками.

—…Пудинг, ты столько раз делал мне больно, — между всхлипами откровенничает Харли. — А я столько раз этого заслуживала! Мой милый, любимый Джей! Ты ведь не бросил меня? Это просто новая шутка, да? Не молчи! — неожиданно меняет тон, срываясь на крик. — Отвечай, ублюдок! — вскидывает пистолет и одаривает Дэдшота пулевым в плечо. Ор наемника наверняка слышен в радиусе пары миль.

— Ты в конец ебнулась, тварь?!

— О, малыш, тебе тоже больно? — Квинн подлетает к нему с сочувствующим видом, усаживаясь с ногами на стол. — Я скучаю по тебе, очень… — Она смотрит на стекающую по руке кровь, пачкает ей свои пальцы, пробует на вкус, издавая тихий стон, затем набирает побольше в ладонь и растирает по губам и щекам, закатывая в экстазе глаза.

Дэдшот же не очень хочет открывать свои. Он шипит с каждым прикосновением к себе, ощущая, как огонь внутри стремительно расползается по всему телу, донося особый жар к мозгу. Безумное представление, что разворачивается прямо перед ним, грозит ему смертью, если он и дальше не примет в нем участие.

— Детка, я тоже скучаю… — подыгрывает Лоутон, что дается все сложнее из‐за давления на и без того ноющую руку.

Квинн, лежа на мятой черной скатерти, удивленно поднимает брови, перестает слизывать с большого пальца кровь и радостно улыбается, глядит на псевдо-Джокера, сначала свесив голову, а затем перевернувшись на живот.

— Правда? — заискивающе спрашивает Харли. — Так где же ты был? — надувает губы и обиженно хмурится. — Почему не забрал меня с собой?

— Я… — Дэдшоту становится совсем дурно, когда Харли невзначай принимается ковыряться в ране. — У меня были… дела, дорогая. — Он понятия не имеет, как Джокер обычно себя ведет с ней, но очень надеется, что просто не молчать и вовремя отзываться — достаточный для него сейчас набор функций.

— Но теперь ты останешься со мно-ой? — капризно тянет Квинн. — Да? Да?! — и вновь просыпается психичка, которой, видимо, по душе багровый ручеек, сползающий на пол. Флойду не хватает воздуха под слоем чужой мертвой кожи, и он рвано ловит его ртом, но не может насытиться.

— Конечно. — «Вот не хотелось бы».

— Ненавижу тебя! — задорно сообщает Харли и с силой прижимается к губам якобы возлюбленного, притянув его к себе за воротник.

Снова она сумела поразить своего приятеля. Впрочем, Дэдшот теперь серьезно сомневается, что они будут и дальше дружить. В данный момент ему больше всего хочется пить — сказывается объем употребленной ранее текилы — и умудриться выудить свой глок, который почему-то все еще при нем. «Пожалуй, стоило скрутить ее еще тогда, часа три назад».

— Кого я ви-ижу! — Тихий полунасмешливый голос заставляет Харли вздрогнуть. — Ищешь мне замену? — мягким шепотом на ушко, лаская дыханием, но все же с ощутимым укором.

— П-пудинг?

— Похоже, ты все-таки ждала меня и приготовила подарок, верно? — Джокер встает за спиной у Дэдшота, позволяя Харли разглядеть свое изуродованное лицо.

Квинн часто кивает с глупой улыбкой и преданным взглядом собачонки. Пленника тошнит еще сильнее.

— Думаю, это мое.

Слышен лязг ножа-бабочки, а после Лоутон чувствует, как скотч на голове разрезают вместе с кожей, и не может сдержать невероятно громкий рев.

— Ну-ну-ну, тс-с! — порицает шут. — Не шуми.

Он бьет Дэдшота лбом об стол, и тот делает вид, что потерял сознание, искренне уповая на то, что ему не прилетит контрольный выстрел. Гул в черепной коробке и зуд в плече делают мир невыносимым, но Лоутон держится, растрачивая последние запасы собственной энергии. Его действительно радует, что отвратительная маска снята, пусть даже ценой новых глубоких порезов.

— Пойдем домой, пупсик, — зовет Джокер.

Двери наконец-то стучат друг об друга, уведомляя об использовании, и Дэдшот облегченно выдыхает, сглатывая накопившуюся слюну. Он навсегда решает для себя, что больше ни под каким предлогом не станет вмешиваться в чужую личную жизнь.