Давным-давно (гет)

Первое июня. Хорошая дата. Ни Солнцеворота, ни магических дней. И начало лета — такой себе теплый, цветущий, пропахший школьными пионами Новый год. Новая жизнь…

— Напомни, почему ты ждала совершеннолетия, а не попросила Лизу купить дом на ее имя? — Танька поигрывала браслетом, и серебряные подвески еле слышно позвякивали: каждая зачарована на что-то свое.

Ирка бездумно отмахнулась. Все уже было давным-давно переговорено: дом ведьмы, контракты людские и контракты магические, и защита, и право собственности…

Агента по недвижимости тоже давным-давно проверили. И контракт на дом. Все в порядке, агент — не злонамеренная нечисть, дом — новенький коттедж, в котором никто еще не жил. Недалеко от Танькиного. И больше никакой балки, колдобин и грязи.

«Продается с мебелью, со всеми приборами и принадлежностями, а также прочим имуществом…»

Ирка еще пару секунд смотрела на знакомые строчки контракта, потом пролистнула до конца и размашисто подписала. Контракт они успели изучить вдоль и поперек.

— Айта на новоселье звать будешь?

Теперь в голосе подруги звучали нотки… сочувствия? Ну да, сочувствия, и рев машин на центральном проспекте, топот множества ног, шум и гам ни капли его не заглушали. Ирка хотела огрызнуться, но не стала. Вздернула голову:

— Я перед ним давно не отчитываюсь!

Давным-давно…

— И правильно, — поддержала верная Танька. — Надо будет — придет. Не хватало еще за всякими чешуйчатыми бегать!

Ирка поморщилась. Фраза из детства уже устарела. Фраза из детства не описывала всего, что уместилось в пять лет после битвы с Мертвым Лесом. Разговоров через зеркало; мимолетных встреч под чужой личиной — Шотландия, Ангус МакЛеод, «прости, я не интересуюсь парнями», потом Италия, Лоренцо Стефано, и снова — «прости, купаться мы не пойдем, и не нужно звонить, я не люблю, когда меня преследуют»… Когда она вернулась домой, Айт долго отмалчивался. Когда опять появился в зеркале, физиономия у него была обиженная. И тогда Ирка сказала…

Нет, неважно, что она сказала. Ей было четырнадцать, и было это давным-давно.

— Кто постановил, что новоселье надо праздновать дома? — тряхнула она головой, возвращаясь из смутных воспоминаний. — Поехали в клуб! Лиза вещи сама перенесет.

— Клуб средь бела дня? И что там делать? — Танька глядела осуждающе. — Хотя если ты хочешь напиться… Я сразу тебе говорила, что в день восемнадцатилетия надо гулять! Вот и слушалась бы, а то — долг, русалии… Праздник — он выхода требует, да… — волна беззаботной болтовни расплескалась безобидными волнами и затихла, не в силах пробить стену молчания. — Ладно. Едем в клуб. Я знаю один, там рокеры собираются. Тебе понравится.

* * *

Клуб оказался унылым, а рокеры безбожно фальшивили. Раньше Ирка не подозревала, что можно фальшивить, исполняя рок. Как выяснилось, можно. Козлиные их бородки вызывали тошноту, а сальные длинные волосы выглядели убогой пародией на прическу другого, тоже длинноволосого, парня — неважно, кого именно. Совершенно неважно. И зачем только Танька напомнила о нем перед новосельем?..

— Если я сейчас не уйду отсюда, — проворчала наконец Ирка, — я перекинусь прямо здесь. И пусть думают, что это глюки от их дешевого пойла!

— Ну наконец-то! — почему-то обрадовалась Танька. — Я думала, ты этого никогда не скажешь. Знаешь что — давай лучше устроим пикник у тебя во дворе.

Они выскользнули из клубного полуподвальчика так быстро, что пара отходивших за напитками парней еще долго оглядывались, думая, не померещились ли им исчезающие девчонки.

— «Не пеший и не конный, не одетый и не раздетый, не в доме и не на улице», — процитировала Ирка некстати вспомнившуюся задачку. Ей вдруг стало весело. — То-то Лизка вызвалась вещи таскать! Так я и знала, что ты с ней заранее договорилась. А соседи от ведьминого пикника не разбегутся?

— Обижаешь! Зря, что ли, я тебя закоулками таскала, пока Лизка на двор отвод глаз ставила? — подмигнула Танька.

Бабка, которую после преображения называли исключительно Лизой, оторвалась вовсю. Когда высокие ворота раздвинулись и Ирка ступила в просторный двор, густо зеленевший газонной травой, все уже было готово. Только не на траве, а…

В воздухе парили покрывала и подушки. Чуть поодаль к ветвям раскидистой яблони крепился мангал, и над ним уже курился ароматный дымок. Богдан, устроившись под соседним деревом, с видом заправского джигита нарезал мясо для шашлыка, а кругом переговаривались гости. Серафина, Микаэла, немецкая ведьма-хозяйка Уна, Ментовский Вовкулака и его бравые оборотни, богатырь Андрей…

— И никаких тебе робленных с Оксаной Тарасовной, — блаженно пробормотала Ирка. — Лиза! Спасибо! Это самое лучшее новоселье!

Сумерки опустились мягко и бесшумно, как плюшевое покрывало.

— …А потом он достает кисточку. Я ему — ты чего, пацан, это оружие, что ли? А он ее в землю — и как перекинется!

— Кем?

— Да пони каким-то, представь… Так и повезли в отделение, до вечера в обезьяннике держали, пока обратно не перекинулся…

— …А он ей и говорит: «Я тебя люблю». Романтика…

— А потом что?

— А потом достает кетчуп, соль и перец! Сковородку достать не успел — она его упокоила…

Ирка лениво гоняла покрывало туда-сюда над двором, чувствуя себя немного Хоттабычем. Магия потихоньку развеивалась. Все, что раньше парило на уровне верхних веток, постепенно опустилось почти к самой земле, но никто не обращал внимания. Ирка не особо вступала в разговоры — больше прислушивалась и размышляла. Да еще иногда поглядывала на свой новый дом.

Два этажа и надстройка-мансарда. Четыре спальни, три гостевые комнаты, три ванные, просторная кухня, полная навороченных приборов — и кухонный комбайн, и мультиварка, и блендер, и хлебопечка, и духовка с кучей режимов… Особняком стоял шкаф для зелий, которые теперь можно было готовить, ни от кого не скрываясь; в подвал вела удобная лестница прямо из прихожей. Новенькая, лаково поблескивающая зеленая крыша, филигранная ковка решеток и металлических креплений, огромные окна в деревянных переплетах. Стены, выкрашенные в белый с тонкими узорами из листиков по цоколю, в наступающей тьме почти светились. Окна светились тоже — в глубине комнат горели лампы…

Ирка присмотрелась — и обомлела.

Светились не лампы. Зловещим красно-коричневым огнем горело само окно! И это был не пожар! Это был… был… огромный, злобный, пылающий глаз!

Словно почувствовав ее внимание, остальные глаза недобро полыхнули, заливая двор алым сиянием с подгнившими коричневыми отблесками.

— А-а-а!

Кто-то из иностранных ведьм завизжал от неожиданности, но на смену крикам быстро пришли заклинания. Голоса слились в беспорядочный хор, бормоча речитативом. Окна погасли и снова зажглись — точно чудовище моргнуло. Взмыл над крышей здухач, Лиза уже швыряла в белые стены какие-то крохотные шарики, но те рассыпались безобидной пылью. А Ирка стояла, словно в ступоре, смотрела на дом, и ей казалось, что все это не ново, что это уже было, было, было…

Давным-давно.

— Коло нашего двора калынкова гора…

Танькин голос прорезался в общем гуле и стих, будто его выключили. Защитное заклятие не сработало. Да и как бы оно сработало? Дом проверяли много раз. Не было на нем никаких чар. Его чуть ли не по кирпичику разбирали!

— Ирка, кто мог туда пролезть? Мы отвлекались, мы могли не заметить…

Кот злобно зашипел и замотал головой — никого не пускал! Танька уже шарила подозрительным взглядом по толпе. Ирке стало противно. Едва все наладилось, едва она позвала на свой праздник друзей — и пожалуйста, среди них затесался предатель, ищи его, выслеживай, проверяй, подозревай всех и каждого! Да ни черта! С нее хватит!

— Это не мы, госпожа хортицкая ведьма, — жалобно пискнул чей-то голосок, и за забором мелькнули рожки. Ирка досадливо отмахнулась — только вас тут недоставало!

А дом затрещал, заскрипел — и двинулся на нее!

Яблоня застонала, корни с одной стороны мучительно выворотило из земли. Газон шел волнами. Шагать дом не мог — но казалось, что он шагает. Глухо бухнуло, и белая стена вдруг очутилась совсем рядом. Крыша затряслась, словно силясь приподняться, как голодная челюсть прожорливой твари.

— Шешу тебе в глотку! — вырвалось у Ирки. Нет, это не заклятие и не пробравшаяся внутрь нечисть, это что-то посерьезнее.

— Зайка, зайка, побежи, нам всю правду расскажи…

В Танькиной руке взблеснуло зеркало — и погасло. Блик, солнечный «зайка», так и не успел упасть на бело-зеленую громаду здания, выявляя истинный облик. Дверь распахнулась, и оттуда дохнуло смрадным, неживым.

Не успевший отпрянуть вовкулака корчился на пожухшей траве, зажимая рану на плече.

— Кто здесь кто да кто здесь есть, облик верный виден весь!

Луч из зеркала ударил, как боевой лазер. Полыхающие окна даже пригасли на миг, будто зажмурились. Дом остался на месте.

Дом не превратился в чудовище или ирийскую тварь. Он даже не изменился — почти. Только вместо злобно светящихся глазниц за новенькими стеклами вдруг проступили, будто одетые в очки, жалобные молящие глазки.

Голубые.

Они заморгали, глядя на Ирку и безмолвно прося о чем-то непонятном. А потом действие заклятия кончилось. Зеркальный блик пропал, и двор снова наполнился алым заревом.

— Живой дом! — потрясенно выдохнула Ирка. — Живой заложный дом!

И скрипящее чудовище даже успокоилось, подобралось, попятилось, пытаясь забиться в норку, которой у него никогда не было. Будто его строго окликнули по имени и натянули поводок. Ни дать ни взять собачонка — не хватало только прижатых к голове ушей.

— Живой дом — это еще понятно, — невозмутимо сказала Лиза, подходя. — Случается такое, если строители, как говорится, «душу вложили» в работу. Ну или если строители были не совсем людьми. А вот живой заложный… Причем неважно, заложный мертвец это или что-то другое. Живой заложный — это нонсенс!

— Ну почему же нонсенс — он, может, не просил, чтобы в него душу вкладывали, — пробормотала Ирка. — И что теперь?

Она с надеждой воззрилась на Лизу.

— Понятия не имею! — та аристократически передернула плечами. — Заложного надо упокоить, но жить потом в упокоенном доме — стоило ради этого из балки выбираться? Да и потом, заложные в это время года уже не ходят.

— А у него календаря нет, вот он и ходит, — буркнула Ирка. — Я подписала контракт, и дом ожил… ожил…

Какое-то решение брезжило на краю сознания, но упорно не хотело проявляться. Дом, оживший, обретя хозяина… Дом, в котором проснулась чудовищная тварь, на поверку оказавшаяся не чудовищной и не тварью. Будто вся ее злоба была скорлупой, внутри которой пряталось ласковое создание, ждущее хозяина… Внутри!

— Я, конечно, не знаю, почему он бесится, — сказала Ирка, — но нужно проникнуть внутрь. Тогда он успокоится.

— Уверена? — Танька с сомнением взглянула на горящие окна-глазницы, да и Лиза не спешила одобрить идею. Не то чтобы Ирка зависела в своих решениях от одобрения старой наднепрянской ведьмы, но…

И все же чутье гнало в дом.

— Нужно, — уже тверже повторила Ирка. — Только незаметно для него. Внимание, вопрос: как пробраться в бешеный дом, чтобы он этого не заметил?

— Никак, — после паузы сказал Богдан. Когда схватка затихла, так и не разгоревшись, здухач вернулся в свое тело. — Портал разве что…

Попытка открыть портал провалилась сразу же. Не стоило и надеяться: все-таки магия эта — для перемещения между разными мирами, а не в пределах одного-единственного. Слова заклинания глохли, сглаживались, как рисунки на песке под приливной волной.

А дом, подрастерявший было боевой задор, пробудился снова. Внутри нарастал рев, точно чудовище готовилось вырваться наружу.

Ирка уже не могла стоять на месте. Она запрокинула голову, вгляделась в темное небо и взлетела. Крылья выметнулись мгновенно, зачерпнули пропитанный смесью выхлопных газов и ночной свежести воздух, за пару взмахов подняли туда, где дом уже не мог до нее дотянуться.

Сверху Ирка видела, как пытается вывернуться из земли мощный фундамент, как он рвется, заточенный, в бессильной ярости, стремясь затоптать мелких блошек-людей, копошащихся на безопасном расстоянии. Вот стены раздулись, как брюхо возмущенной жабы — и бессильно опали… Легко взмахнув крыльями, Ирка спустилась пониже и полетела вокруг крыши.

Вот чердачное окно. Большое — чердак в этом коттедже был, как отдельная просторная комната — и, что ценно, открытое. Ирка сунулась было туда… и отпрянула. Смрадное едкое дыхание безобидно рассеялось в воздухе.

Ирка впервые усомнилась в своем решении. Не подвело ли ее на сей раз чутье? Пробраться в дом, который дышит ядом? И что там делать — помирать под присмотром заботливо повернутых внутрь зенок-окон?

Потом она вспомнила жалобные голубые глазки.

Что-то из этого было обманом. Что-то одно было оболочкой, скрывающей суть. И хотелось верить, что суть заключалась в трогательном созданьице, мечтающем о хозяине, но…

Нет. Заклинание выявления истинного облика не может лгать. Значит, опасна только оболочка, и нужно ее как-то одурачить… Легко сказать!

Задумавшись, она неосторожно приблизилась к самому окну. И чуть не поплатилась. Дом, кажется, решил, что ядовитого дыхания будет мало. Он ощутимо дернулся, пытаясь добраться до нее. Почти подпрыгнул — но земля прочно держала фундамент. Ирка поспешно взмыла на высоту, с которой все здание выглядело не больше спичечного коробка. Нужно было срочно что-то делать. До утра они не продержатся — тварь непременно вырвется из земли…

А почему она до сих пор не вырвалась?

«Его держит земля. Земля…» — подумала Ирка. Снова забрезжило понимание, но тут же ускользнуло, насмешливо вильнув длинным тонким хвостом. Черная борзая досадливо тявкнула. Ну же, думай, это просто, совсем просто! Земля держит! Земля…

Так и не дождавшись, пока мысль оформится во что-то внятное, она сложила крылья и камнем полетела вниз.

— Слушай, — встретил ее Ментовский Вовкулака, недобро косясь на клацающую, как челюсть, дверь, — если ты собиралась незаметно пролезть внутрь, может, не надо его дразнить?

— И как вы, интересно, сможете не дразнить тварь, у которой глаза даже… на лбу? — Ирка покосилась на мансарду и чердачное окно. Лоб это или все-таки челюсть, если учесть, как створки пытались ее проглотить? Или у домика все проемы многофункциональные? А что, удобно. Для домика.

— Отвести ему глаза… Нет, не выйдет, он почувствует, что кто-то переступает порог, — забормотала Танька. — Не дать ему почувствовать, но как? Изолировать…

— Изолировать! — подпрыгнула Ирка. — Вот почему он не может вырваться из земли. Мог бы — он бы нас тут уже затоптал. Его земля держит! То есть стихия изолирует!

Стихия… Это все, конечно, хорошо. Но не успели слова прозвучать, как Ирка поняла, что никакого оружия они ей не дают. Чтобы изолироваться от вездесущего взгляда, нужна земля. Она и держит, и прикрывает, и делает тебя незаметной. Но что толку? Можно запустить в дом голема, и его не тронут, но чтобы пробраться самой — нужно залезть внутрь голема. Задачка… Да и не бывает таких големов!

— Какой-то стихией изолировать, — рассуждала Танька. — С землей понятно, воздух тоже отпадает, иначе ты бы спокойно влетела в окно по воздуху. Остается огонь или вода. Ирка, перекидывайся! Ведьминым огнем окутаешься и изолируешься! Он не заметит!

— Ведьминым огнем, — рыкнула Ирка. — Ведьминым! И как, по-твоему, он не заметит ведьму? А настоящим огнем окутываться — я все-таки оборотень, а не индийский йог!

Она глубоко вздохнула. Что ж, оставался последний выход — и ради заключенного в злобной оболочке существа Ирка готова была рискнуть.

— Водыця, чиста крыныця…

Под ногами захлюпало. Газон быстро раскисал, превращаясь в болото. Кот с возмущенным мявом вскочил на нижнюю ветку яблони. Гости снова зашумели, кто-то уже поднимался в воздух, чтобы не промочить ноги — и правильно, потому что вечерняя прохлада набрасывалась на любого промокшего с удесятеренной силой, так что сразу продирал почти зимний мороз.

— Ирка, а ты точно уверена… — начала Танька.

Вода поднялась до щиколоток. До колен…

— Держитесь, — предупредила Ирка. — Сейчас будет…

Оглушительный всплеск — и из бассейна двор превратился в гигантский водоворот. Кто-то закричал, не устояв на ногах и окунувшись с головой. Течение усиливалось, готовое сносить, крушить и разрушать. Даже дом встрепенулся и попятился, растерянно мигая окнами. Казалось, они искрят, как если бы вода повредила проводку.

Новый прилив — и водоворот скрутился в тугую воронку, а затем расправился, увлекая Ирку за собой.

— Держис-сь, ведьма! — прошелестели над ухом.

Прежде чем погрузиться с головой, Ирка еще успела ошарашенно выдохнуть: «А ты здесь откуда?»

Ей не ответили — но поток стремительно потеплел, превращаясь в горячую ванну.

Она не заметила момента, когда темное небо над головой сменилось высоким потолком прихожей, когда поток ворвался в открытую дверь. Она съежилась — насколько можно съежиться под водой — и в мозгу билось лишь: «Стихия! Нужна чистая стихия, а не одушевленное существо! Сейчас нас прожуют и не подавятся, а-а-а!»

Сейчас! Сейчас двери-челюсти щелкнут, и… Ирка приготовилась перекидываться, чтобы отбить атаку — но не знала, с какой стороны ее ждать. Даже небо с землей смешались, меняясь местами, как в огромном калейдоскопе. И угораздило же купить домик!

Все закончилось в плеске и брызгах. Поток выбросил Ирку между кухонным столом и тумбой под раковиной. Она рефлекторно затрясла головой — и только сейчас поняла, что не наглоталась воды.

И что кругом уже сухо, и сама она сухая, точно чинно вошла в дом, а не вплыла, барахтаясь в кое-чьей наглой стихии.

— Ну наконец-то! — выдохнул Айт, сделавшись на миг жутко похожим на Таньку, когда они с Иркой ретировались из клуба. — Ты раньше не могла водное заклятие прочитать? Я даже не настаиваю, чтобы ты меня приглашала, раз уж это теперь твой дом…

— Не настаиваешь, а просто являешься без спросу, — проворчала Ирка. Пять лет прошло, а нахальство то же! — Я спросила: ты здесь откуда?

— Эй, Ирка, ты там как? — прокричал из двора Богдан.

— Порядок! Сейчас еще кое-что выясню, — отозвалась она и требовательно уставилась на нежданного гостя. А Айт уселся поудобнее, скрестив ноги и явно не собираясь уходить.

— Кто-то же должен был проверить, с какой радости вдруг ожил наш конспиративный дом в вашем городе! Столько лет простоял закрытым, адвокату было строго велено не продавать, а он возьми и подпиши контракт. Конечно, я пошел разбираться. Но ты меня так и не пригласила!

— И что? — обозлилась Ирка. Не то чтобы она все годы редких бесед через зеркало представляла себе, как будет выглядеть новая встреча, но… Но и обвинений с ходу она тоже не ожидала!

— А то, что дом теперь твой, защита не пускает посторонних. Вот я и прыгал за забором, пока вы там трепыхались. Хорошо хоть, просочился, когда ты додумалась водное заклятие прочитать!

— Прыгал он, — хмыкнула Ирка. Картина гордого змея в человеческом облике, приплясывающего за забором, как нашкодивший школьник, чуть поубавила градус праведной ярости. Появилось даже что-то вроде легкого сожаления: вот ведь неудачно все повернулось — им было так хорошо вместе когда-то, а теперь встретились чуть ли не врагами… Появилось — и тут же исчезло, вытесненное более предметными переживаниями.

— Конспиративный дом, значит, — задумчиво повторила Ирка.

— Ну да.

— Конспиративный ирийский дом, которым занимается человеческий адвокат, — продолжала она. — Да я этот дом сто раз на заклятия перепроверила! Он новый! Ну то есть… не совсем новый, но хозяин долго не объявлялся, и дом признали ничейным, — убито закончила Ирка. — Отлично…

По ошибке купить дом, принадлежащий ирийским спецслужбам — ну можно ли было еще сильнее опозориться перед Табити и всеми ее чешуйчатыми присными?

— Да не расстраивайся! — Айт, похоже, немного испугался. Не иначе, ожидал, что Ирка сейчас расплачется. — Дом признал тебя за хозяйку — что еще надо? И потом, ты уже внутри, он успокоился и больше не активизируется, если ты не захочешь. Теперь это обычный новый коттедж. Ну немножко живой, конечно. Я же не забирать его пришел, а проверить, все ли в порядке! Откуда нам было знать, кто его купил?

— Не знал он… — буркнула Ирка. — Почему конспиративный дом проверяют не конспиративные сотрудники Сайруса Хуракана? А?

— А ты хотела, чтобы к тебе явился Сайрус? — Физиономия Айта приняла странное выражение: возмущение и легкая обида перекрывались насмешливым недоумением. Казалось, он вот-вот протянет склочным старушечьим тоном: «И что ты в нем нашла?».

— А ты? — невпопад ответила Ирка. — Думаешь, я хотела, чтобы явился ты? Может, надо было сначала спросить?

Тишина упала такая, что чуткий собачий слух различал отдельные слова, доносящиеся с улицы. Богдан рвался войти в дом и проверить обстановку. Танька волновалась. Лиза рассеянно успокаивала ее, но чувствовалось, что мысли ее заняты не беседами.

Когда-то давным-давно Ирка уже говорила что-то похожее. Нет, не совсем. «Тебе неинтересно, чего хочу я, но знать хотя бы, чего хочешь ты?». Когда-то давным-давно, еще до демарша Табити — «между вами ничего быть не может!» — и до того, как Айт безропотно подчинился.

Это было самое мерзкое.

— Значит, все-таки не собиралась приглашать, — негромко сказал Айт. — Обиделась. И дулась на меня пять лет. Нет, я понимаю, что жизнь у нас длиннее, чем у обычных смертных. Но тратить столько времени, когда можно было сразу сказать?

Что сказать — что он маменькин сынок?

— Оправдываться я, конечно, не стану, — невозмутимо сообщил Айт. — Если собираешься дуться и дальше — я, пожалуй, пойду. Тем более что с домом уже все нормально.

Ирка даже отвлеклась от увлекательного изучения дверец на кухонных тумбочках. И уставилась на него с негодованием, которое в последний момент кое-как замаскировала под холодное любопытство. А Айт продолжал:

— Перед Иркой я бы, может, и попробовал оправдаться — если бы сделал ей что-то плохое. Но ты на нее не очень-то похожа. Та ведьма, в которую я влюбился, была умной, не устраивала обид на пустом месте и…

— Значит, все-таки влюбился? — не удержалась Ирка. Ответом был искренний смех.

— Мне действительно надо было чаще прилетать, — признал Айт мягко и с тенью сожаления. — Ты изменилась. Я изменился. А зеркало — не лучший способ поддерживать связь… особенно когда ты отшиваешь всех парней, под видом которых я к тебе подкатываю.

Теперь он изучал ее не выжидающе и настороженно, а внимательно, тем взглядом, каким смотрят на когда-то близкого человека после долгой разлуки, отмечая новые черты и перемены. Чуть тоньше щеки, чуть четче скулы. Чуть больше грусти в глазах — или чуть больше бесшабашности. И что скрывается за бесшабашностью, и самое главнее — нет ли затаенной боли, непременной спутницы настоящих, а не надуманных, обид…

Ирка невольно заразилась этим вниманием, скользнула взглядом по лицу Айта, точно инспектируя свои хортицкие владения. Да. И вправду изменился. Не сильно, не фатально, но… Жесткости стало, пожалуй, больше. Пропала неуверенность, которую когда-то — давным-давно — Айт маскировал наглостью и позерством. Такой, пожалуй, не станет переживать, а достаточно ли он крут для ведьмы-хозяйки. Такой вообще не станет переживать — потому что и так все уже знает…

— Мне надо было чаще прилетать, — повторил Айт. — А теперь мы оба не знаем, как себя друг с другом вести. Как распрощались пять лет назад, так и цепляемся за старую манеру. Но начинать через пять лет с того места, где закончили — это будет скучно, не находишь?

— Откуда в таком случае надо начинать? — послушно уточнила Ирка.

Ну да, «мы оба не знаем». Врет, гад, и не краснеет. Врет, чтобы гордость ее уберечь. Потому что из них двоих в растерянности только она! И как у него это получается — всегда все понимать?

— Да вот мне тоже интересно, откуда можно начать? — легкомысленно отозвался Айт — и незаметным, скользящим движением очутился совсем рядом. — Но знаешь, что удобно? Мы можем это решить сами. Первым делом, конечно, мне нужен от тебя список желаний — чтоб не говорила больше, что я, мол, с ними не считаюсь. Так я хоть буду понимать, с чем именно не посчитался… Эй! — тут Ирка ткнула его локтем в бок. — Ладно, проехали… Но желания все-таки перечисли. Санта-Клаусом я еще не был, но можно попробовать, — деловито закончил он.

Ирка представила себе змея в красно-белой шубейке и колпаке с помпоном: на широкий нос меланхолично садятся снежинки, в лапе — мешок конфет… Чтоб тебя!

Она отодвинулась и вскочила.

— Что-то ты разболтался — как будто зубы мне заговариваешь, — заметила она и пытливо заглянула Айту в глаза. Те в ответ посветлели, становясь из темно-стальных безмятежно-серыми — сама невинность!

— Я не заговариваю зубы, а выражаю радость от встречи, — с достоинством сообщил Айт. Ирка только покачала головой. Она тоже была рада. Теперь — рада. Хотя, конечно, материнские приказы, вредных повелительниц Ирия и чрезмерно послушных сыновей не мешало бы еще обсудить… но не сейчас. Сейчас следовало успокоить всех, кто, волнуясь, ждал на улице. Она зашагала к двери, но обернулась на пороге.

— Ты тоже… подготовь списочек желаний. И знаешь что?

— Что? — Айт смотрел на Ирку все с той же легкой и царственно-насмешливой улыбкой.

— Когда в следующий раз решишь притвориться риелтором, снимай кольцо с жемчужиной власти.