Дивергент (гет)

Что-то мокрое и шершавое касается щеки, заставляя нехотя поднять веки. Рыжая морда, преисполненная ангельского смирения, маячит перед глазами. Скользнув взглядом по красным цифрам на черном экране электронных часов, мужчина равнодушно поворачивается на другой бок — до подъема полчаса. Полчаса — это очень много, когда ты спал всего пару часов. Рыжая морда не сдается, снова предпринимает попытку разбудить хозяина.

— Феникс, уйди… — бормочет тот, но сон уходит. Приходится подняться, опустив ноги на холодный пол и ненароком задев пустую бутылку. Та откатывается в сторону и с глухим звуком ударяется о стену. Кот вздрагивает, но не уходит, трется мягкой шерстью об руку мужчины — он всегда такой ласковый, когда голодный.

Кот ест свежий корм, а потом забирается на излюбленное место для сна — ее кресло — и наблюдает за мужчиной взглядом, присущим лишь этим независимым животным.

«Посмотри, что вокруг…»

Он сошел с ума — уже мерещится, что Феникс говорит с ним. Но он невольно окидывает взглядом комнату, и увиденное заставляет поморщиться.

— Ты прав, Никс, ей бы не понравилось. — Кот фыркает и отворачивается — терпеть не может это идиотское сокращение. Он Феникс. Феникс.

Она подобрала его маленьким котенком на территории изгоев, голодного, облезлого, больного. Подобрала и выходила, спасла от смерти. И имя дала соответствующее. В этом была вся она — мечтающая спасти всех обездоленных. Как она вообще оказалась в Бесстрашии?

На этот вопрос у него тоже есть ответ. Выбрала сама, имевшая возможность уйти в любую из пяти фракций.

Он останавливается у зеркала, облокотившись на прохладную керамику белоснежной раковины.

«Дивергент», — эхом отдается в мыслях. Он поднимает глаза на свое отражение. Не может даже вспомнить, когда последний раз брился. Рука тянется к станку, но обессиленно замирает на полпути.

«Дивергент».

Он любил ее.

Он ее убил.

Кот трется шерсткой о ногу своего разбитого на осколки хозяина.

— Мне тоже ее не хватает, Никс…

* * *

— Эрик, ты опять опоздал. — Макс недоволен. Сверлит младшего лидера внимательным взглядом мудрых глаз. От взгляда этого хочется сдохнуть. Макс читает его как открытую книгу. Самый сильный из лидеров слишком хорошо знает своего бывшего ученика.

— Две минуты. — Командир разведки хмурится, отводит глаза и тут же натыкается на изучающий взгляд Фора. Мистер Четыре страха, черт бы его побрал, никогда не опаздывает, дисциплинирован и абсолютно идеален.

— Еще раз такое повторится, и Зик займет твое место, а ты отправишься в патруль. — Макс непреклонен, Эрик улавливает нотки скрытой угрозы — когда лидер смотрит так холодно, с ним лучше не спорить. Эрику остается только кивнуть — да понял все, понял…

Именно к Максу он пришел год назад. Рассказал все, как есть. Даже мысли не допуская поступить иначе. Он ведь давал клятву… Фракция огня бежит по его венам. Фракция выше семьи, фракция — выше крови.

На повестке дня обычные вопросы. Движения афракционеров за Стеной, Джанин Меттьюс с ее навязчивой идеей свергнуть Альтруизм — ничего нового.

— Эрик, — напоследок окликает его Макс. Лидер смотрит так, что Эрик жалеет, что не успел уйти. — Потренируй одну из новеньких, бывшую правдолюбку.

Грубые подошвы солдатских сапог скрипят, когда Эрик резко разворачивается и впивается взглядом в своего лидера. Макс издевается над ним? Нарочно? Знает ведь, на кого так похожа эта чертова девчонка!

«Никогда!» — так и рвется с сухих губ, но Макс одним лишь взглядом темных глаз разоружает, пригвождает к полу. Он наказывает его за своеволие, когда Эрик едва не сбросил девчонку в пропасть.

«Личное тебе мешает», — сказал тогда Макс, не скрывая разочарования, и был прав.

— Есть, сэр, — чеканит Эрик и уходит прочь.

* * *

Движения похожи на дикий танец. Все тело дрожит от напряжения, костяшки сбиты в кровь. Ладони все еще помнят, как жгло их ощущение ледяного металла поручня. Под ногами все еще пропасть и вода, а не твердый пол. И взгляд. Цепкий, холодный. Испытывающий.

«Бесстрашные не сдаются».

Холодный голос все еще звучит в ее ушах.

Кристина заносит ногу, подается корпусом вперед и едва не теряет равновесие от удара о боксерскую грушу. Это не останавливает. Снова и снова она бросается вперед.

— Что это? Ты можешь лучше, — этот ледяной тон не позволяет остановиться и без сил упасть на мат. Зачем он вообще сюда пришел? Не впервой идти наперекор Максу, не в таких мелочах.

— Не могу! — В глазах темно, ноги едва держат ее, все силы остались там, на мосту. На борьбу их просто нет.

— Что ты сказала? — Эрик так быстро оказывается рядом с ней, смотрит прямо в глаза, и Кристине хочется сжаться под его взглядом, исчезнуть. Она ни за что на свете не сдалась бы. Но Кристина не она, за это Эрик ненавидит ее еще больше.

— Я. Больше. Не могу, — ненависть в ней чеканит каждое слово. На ненависть к нему силы всегда найдутся. — Я не железная! Я больше не могу!

— Я с удовольствием посмотрю на твою смерть, когда ты сдашься противнику… — Эрик говорит не громко, но его слова рассекают воздух.

Он не понимает, что делает здесь с этой девчонкой-правдолюбкой. Может, она напоминает ему самого себя?

Вечно вторая. Второй спрыгнула с крыши в первый день. Вторая по результатам симуляций. И так и останется второй навсегда. Слишком слаба, чтобы чего-то достичь. Как она вообще оказалась во фракции огня?

А вот это уже самообман. Страх — это то, что он хочет видеть в ее глазах. Чтобы поняла, что ей не место среди таких, как он.

Но до сих пор в его сознании картинка: между ними перила, внизу пропасть, а ее глаза впились в его, подобно цепким клещам, и в них что угодно, только не страх перед командиром.

Как и сейчас.

— Перед каким противником? Афракционером? Они слабаки…

Ему хочется ударить ее по губам за эти слова. Глупая девчонка понятия не имеет, о чем говорит. Но Эрик не ударяет ее. Вместо этого стягивает на затылок майку, открывая спину — мол, смотри.

Жуткая картина из шрамов и рубцов заставляет Кристину отшатнуться и тут же перебороть себя.

— Откуда? — только и может вымолвить она, осторожно касаясь шрамов тонкими пальцами.

Тепло ее рук возвращает Эрика к действительности. Он опускает майку и оборачивается к Кристине, прежде чем уйти:

— А вот это уже не твое дело.

* * *

Он не такой, каким хочет казаться.

Эта мысль преследует Кристину везде. В столовой, в Яме, даже во время тренировок. И особенно — в ее снах. Она не может забыть уродливые рубцы на спине, в которой столько силы. Она хочет знать больше, но Эрик ни за что не позволит ей. Каждый раз, когда она отыскивает его глаза, он испепеляет ее взглядом.

Он — это что-то непостижимое. Недостижимое. И Кристине кажется, что она начинает сходить с ума.

На тренировках он изводит ее, заставляет заниматься больше остальных, и за это она ненавидит его. Но не так, как раньше. Что-то изменилось. Вот только бы понять, что.

Эрик ставит ей в соперники самых сильных учеников, и во время каждого боя Кристине кажется, что она вот-вот умрет. Но она не умирает. Вместо этого в ней зарождается злость. Спокойная, но такая сильная, что способна снести все на своем пути. Эрик презирает ее все больше и больше, но Кристина учится. Она ищет слабые стороны противника и неумолимо бьет по ним. Она ночи напролет мечет ножи в мишени, пока не попадает точно в цель.

Кристина чувствует, как становится сильнее. И Эрик больше не пугает ее, какие слова бы он ни говорил. Он всматривается в Кристину, пытаясь отыскать в ней страх, но видит ненависть и вызов. Глупая девчонка думает, что способна бросить ему вызов?

Он находит Кристину в тренировочном зале. Она неплохо преуспела в метании ножей, но до него ей далеко.

Кристина интуитивно замечает его. Ее взгляд невольно прикован к его широкой ладони. Он с такой легкостью, какая ей и не снилась, играет с острым оружием, подбрасывая его в воздух.

Ножи один за другим со свистом пролетают мимо Кристины, совсем близко. Она кожей ощущает дыхание холодного лезвия.

— На этом месте я должна дрожать от страха? — Кристина приближается к Эрику, сощурив глаза. Она устала от его постоянных цепляний. Словно он отыгрывался на ней за то, что позволил себе откровенность.

Кристина не боится. Она смотрит на Эрика внимательным взглядом, изучая его. Пристальный взор скользит по сильным рукам, плечам, невольно вызывая восхищение.

— Нравится? — Эрик насмехается над ней, но за его насмешкой скрыто иное. Страх в глазах людей — это привычно. Огонь в глазах той, кого он никогда не звал иначе, как «слабачка», совсем не похож на страх.

Рука Кристины разжимается, когда Эрик впивается губами в ее рот, и нож со звоном падает на пол. Но ни Эрик, ни Кристина не слышат этого.

Он целует ее грубо, настойчиво, не давая повода для отступления. С одной только целью — напугать.

Но все меняется, когда маленькие женские ладошки касаются спины Эрика. Кристина отвечает, сжигая его ненависть, и как только он понимает это — отпускает ее и уходит прочь.

* * *

Кристина сходит с ума все больше. Выкладывается на тренировках, занимается во внеурочное время — лишь бы не думать об Эрике. А мысли о нем преследуют ее постоянно. То и дело она вспоминает поцелуй, могучую спину, исполосованную шрамами…

По ночам Кристине снятся сильные руки, исследующие ее тело и дарящие ласки, а утром, глядя на себя в зеркало, она стыдится своих снов.

Эрик избегает ее, забывает о ее существовании, и Кристину это только радует. Она не может смотреть ему в глаза, как будто он смог бы прочитать ее мысли…

Это дико и неправильно. Это просто безумие, но Кристина мечтает о том, чтобы поцелуй повторился. Она хочет Эрика. Собственные желания пугают ее.

Трис счастлива в своих тайных встречах с Четыре и не замечает, что с ее подругой что-то не так. Кристине это на руку. Меньше всего она хочет расспросов. А уж рассказать Трис, кто занял ее мысли…

Как ни странно, самым любимым местом в лагере Бесстрашия для Кристины стала та самая крыша, с которой они прыгали в первый день.

Первый день Кристины постепенно стирается из памяти, а с этой крыши видны звезды…

В очередной раз поднявшись наверх, Кристина видит мужской силуэт, стоящий на краю здания, — силуэт слишком знакомый. Первый порыв — уйти, но девичья нога уже ступила на гравий, и Кристина выдала себя.

Эрик оборачивается на звук. Он достаточно далеко, чтобы увидеть его лицо, но взгляд серых глаз Кристина ощущает почти физически. И, набравшись храбрости, она ступает вперед, мысленно проклиная шумный гравий за неприятный звук, что раздается с каждым шагом.

— Не думала, что здесь бывает кто-то, кроме меня, — рассуждает Кристина, сев на парапет и свесив ноги вниз. Эрик стоит неподалеку, не сочтя нужным ответить, и тогда она продолжает: — Когда смотришь на звезды, наш мир кажется таким маленьким и ничтожным… И кто знает, может, кто-то наблюдает оттуда за нами. Раньше люди верили в это…

— Тот, в кого верили люди, отвернулся от них, — голос Эрика звучит непривычно тихо и спокойно. Рыжий кот, невесть как пробравшийся на крышу, ластится о ноги Кристины, и та с тихим «уговорил» поднимает наглое существо на руки. Феникс доволен, громкое и чертовски довольное урчание разносится по их «обсерватории».

Эрик помнит, как эти мягкие руки касались его тела, его шрамов. Он-то думал, что давно превратился в бесчувственный кусок камня, но Кристина пробилась туда, куда ее не звали.

— Иди-ка ты сюда, Феникс, — к огромному удивлению Кристины, Эрик зовет кота по имени, а тот не только понимает, что от него хотят, но и слушается — идет к нему на руки. Эрик отходит от края крыши, увлекая Кристину за собой.

* * *

Феникс больше не будит Эрика по утрам — теперь он взялся за Кристину. Рыжее создание самым наглым образом верховодит ей, и надо бы его пожурить, но кот крепко и навсегда признал в бывшей правдолюбке свою хозяйку.

Эрик тоже.

Кристина врывается в его жизнь дерзким порывом южного ветра. Выбрасывает все пустые бутылки в его квартире и весь удушающий мрак из его израненной души.

Становится привычным любоваться ее ногами, когда Кристина разгуливает по комнате в его футболке на голое тело, — изящными, стройными, но покрытыми синяками, ведь на тренировках она себя не щадит. Забирать у нее очередную книгу по вечерам, напоминая, что утром опять будет клевать носом. Позволять нежным пальцам бродить по его шрамам, целовать каждый ее синяк.

Кристина — обнаженная, пахнущая яблоками и медом — намертво, неотделимо и безвозвратно вживается в его плоть. Беречь ее, целовать по утрам… Жизнь снова наполняется смыслом. Эта девочка своим звонким смехом делает его, Эрика, снова живым.

Макс вызывает его к себе неожиданно, после одной из симуляций страха для неофитов. Эрик идти не хочет, нехорошее предчувствие острыми когтями вгрызается в него, но не прийти нельзя.

Макс долго молчит. То и дело бросает задумчивый взгляд на своего ученика, но мгновенно отводит глаза.

— Эрик… Ты должен знать. Симуляция выявила дивергента.

Эрик буквально вгрызается глазами в Макса. Земля вот-вот разверзнется под его ногами.

— Это Кристина, — заканчивает Макс, не в силах заставить себя взглянуть Эрику в глаза. История повторяется.

«Это Кристина», — эхом отдаются слова наставника. Небосвод не обрушивается на его голову, земля не расходится под ногами. Но вдруг становится трудно дышать.