Война окончена (джен)

Я висел в пустоте или летел сквозь неё, а вокруг клубился туман. Кто я, где я — ничто не было однозначно определено, но почему-то такое состояние вещей не пугало, а казалось правильным. У меня не было мыслей, вопросов, желания разобраться, что происходит — только чувства; меня самого словно не было — только серый туман, из которого и состоял весь мир.

Падение или парение осталось позади, теперь я чувствовал холод и жёсткую поверхность под собой. Я лежал на чём-то враждебном и не мог пошевелиться. Времени не существовало, но в какой-то момент окружающий туман стал менее густым, и я смог понять, что больше не один. Неподалёку кто-то был; я не мог разобрать слов, но слышал разговор двоих: серого светящегося и радужно мерцающего белого. И чувствовал, что они решают мою судьбу.

Тот, кто был более ярким, двинулся мимо меня, и, не понимая зачем, но чувствуя, что это правильно, я изо всех сил напрягся, стараясь уцепиться за край его мерцания… мне удалось.

* * *

Я лежал на земле, а вокруг суетились какие-то люди.

— Повелитель! Повелитель, что с вами?!

Визгливый голос раздражал, так что я неловко отмахнулся и приказал:

— Оставьте меня!

Люди послушались и отступили. Неуверенно приподнявшись, я обвёл взглядом взволнованную толпу. Пожиратели смерти. Ох… Воспоминания раскалёнными иглами впились в мозг, и пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить стон.

Я помнил, как собрал Пожирателей и приказал им напасть на Хогвартс, помнил, как обращался к защитникам замка и требовал выдать Поттера, помнил и то, что убил его… А вот что происходило потом, я не знал. Как я оказался на земле? Отчего навалилась слабость? И почему Пожиратели смерти смотрят на меня без должного почтения? Мне категорически всё это не нравилось!

Ноги дрожали, но я заставил себя встать. Не время для слабости.

— Что с мальчишкой? — хрипло спросил я, видя лежащее в десятке ярдов тело. Никто не ответил, я обвёл взглядом трусливо опускающих глаза Пожирателей смерти и остановился на мгновенно побледневшей Нарциссе Малфой, стоящей ближе других к Поттеру. — Ты! Проверь!

Над лесной поляной, где находилось несколько десятков волшебников, сгустилась неестественная тишина — все ждали, что скажет Нарцисса. Однако, когда она уже подошла к Поттеру, меня словно что-то толкнуло вперёд.

— Стой! — я не понимал, зачем остановил её, но решил не перечить внутреннему голосу и проверить сам. Малфой замерла, взглянула на меня и поспешно отскочила.

Медленно, стараясь не выглядеть слабым, как чувствовал себя, я преодолел разделяющее нас расстояние и остановился в шаге от тела. Стоя над поверженным Поттером, я пытался понять, что чувствую, но вместо ожидаемого торжества была лишь горечь. Всё не так. Я хотел совершенно иного… Чего? Ответить я не мог. Противоречивые чувства раздирали меня изнутри, и сохранять величественный вид и уверенность было неимоверно сложно.

Первым порывом было перевернуть Поттера ногой, однако я не стал этого делать; что-то внутри запрещало прикасаться к нему, и я решил послушаться. Направив палочку на тело, я вздохнул и одними губами произнёс:

— Живым ты мне мешаешь, Гарри Поттер, Авада Кедавра!

Зелёные глаза панически распахнулись и погасли, теперь уже навсегда, а меня скрутила разрывающая на части боль. Радужно мерцающее белое сияние, переплетённое с жгуче-чёрным цветом, ворвалось в меня, ослепляя яркостью ощущений, но я не успел даже упасть — всё прекратилось мгновенно. Секунду-другую я стоял, прикрыв глаза, пытаясь осознать происходящее, а потом распрямил плечи и обернулся к Пожирателям смерти, сказав то, что они желали услышать:

— Всё кончено, друзья мои, больше никто не стоит между нами и победой!

Толпа разразилась восторженными криками, и я улыбнулся.

Все вместе мы двинулись к Хогвартсу. Рядом со мной шагала, едва не подпрыгивая, Белла, остальные предпочитали сохранять дистанцию. Она что-то говорила, о чём-то спрашивала, но я пропускал всё мимо ушей, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Что-то изменилось. Всё было как-то иначе. Я перестал быть собой, словно во мне был ещё кто-то… Поймав себя на этой мысли я замер.

«Кто-то ещё», — повторил я про себя, пробуя на вкус, и понял, что прав. Этим кем-то был я сам.

«Крестраж, — возобновляя движение, шокированно думал я, — Поттер был моим крестражем. Часть меня вернулась… Но часть, изменённая Поттером».

Я понял, что странные видения, посетившие меня после того, как я послал в мальчишку убивающее проклятие — это не бред травмированного разума, а… не знаю, Астрал, загробный мир, чистилище — место, куда душа попадает после смерти. Авада выбила душу из него, но, поскольку в нём была и часть моей души, этот кусочек потянул меня за собой. Мальчик-Который-Выжил не мог умереть, пока жив я сам. Наши души были связаны, я не пускал его за грань. Но вторая Авада стала фатальной. Я не мог исправить совершённую мной когда-то ошибку и разорвать связь, однако в мёртвом теле душа тоже не могла оставаться и потому… Мой крестраж вернулся ко мне вместе с частью чужой души.

Взгляд Беллатрисы сверлил, я вынырнул из размышлений и понял, что улыбаюсь. Поспешно прогнав неуместную эмоцию, я нахмурился, и Беллатриса тут же опустила голову, боясь вызвать моё недовольство. Многочисленные эксперименты на пути к бессмертию изорвали мою душу в клочья, поэтому, даже с возвращением той части, что хранилась в Поттере, его душа была не меньше моей. Шансы подчинить её невелики — это я осознавал отчётливо. Как и то, что изменения во мне неизбежны. И если я не хочу, чтобы все мои планы и надежды канули в Лету, придётся научиться жить с чужой душой в гармонии — иначе мне не выжить.

Остановившись, я обернулся к идущим позади Пожирателям смерти и поднял руку, привлекая внимание.

— Мы победили, — негромко заговорил я, не сомневаясь, что меня услышат все, — и в насилии больше нет необходимости. Магическая кровь ценна, проливать её — преступление. Мы не станет убивать грязнокровок, мы заставим их стать частью нашего мира… — в задних рядах послышался ропот, по лицам стоящих в первом ряду проскользнуло недоумение, и я понял, что необходимо разъяснять всё подробнее, или Пожиратели отвернутся от меня. — Нас мало, друзья. Мы должны беречь свой мир, если не хотим его лишиться. Нам нет нужды доказывать своё превосходство магглам — оно и так очевидно, нам незачем разрушать Хогвартс — достаточно установить в нём свои законы. Нам не пойдёт на пользу убийство магглолюбивых чистокровных магов, ведь нашим детям не захочется жить в полной изоляции. Теперь, когда вся власть в наших руках, мы можем быть милосердны.

Я сделал паузу и продолжил путь к замку, слыша, как Пожиратели обсуждают мои слова. Что ж, им стоит обдумать услышанное, прежде чем последует продолжение.

Несколько минут спустя мы вышли к главным дверям Хогвартса и остановились. Минуту-другую защитники не реагировали, очевидно, ожидая нападения, но я молчал и не вынимал волшебную палочку, а потому и Пожиратели не торопились демонстрировать агрессию. И ученики стали выходить.

— Гарри Поттер мёртв, — не прибегая к помощи Соноруса сообщил я, переждав волну криков и восклицаний, я поднял руку, показывая, что собираюсь говорить, и установилась тишина. — Ваше сопротивление бессмысленно. Я не зову вас присоединяться ко мне, это было бы глупо, вы не готовы отказаться от своих принципов. Я не угрожаю вам расправой за инакомыслие, это бессмысленно и никак не повлияет на вас. Я даже не требую сложить оружие: вы маги, и волшебные палочки — это часть вас. Я пришёл сообщить, что война окончена. Минерва, — я изменил интонацию и слегка улыбнулся МакГонагалл, вздрогнувшей, когда я обратился прямо к ней, — ты всегда стремилась быть справедливой. Не всегда у тебя это получалось, но ты хотя бы старалась. Я назначаю тебя директором Хогвартса. Я верю, что никакие предубеждения и обиды не помешают тебе объективно оценивать учеников и следить за соблюдением правил и законов. Список предметов, конечно, будет пересмотрен, но все учителя сохранят свои места. В любом случае, с этим мы разберёмся позже, после окончания учебного года, а сейчас… Дамы и господа, я призываю вас к миру. Хогвартс — школа, и она должна существовать несмотря ни на что. Друзья, — я обернулся к Пожирателям, внимающим мне с такими же удивлёнными лицами, как и члены Ордена Феникса и другие маги, — проявим благоразумие и вместе восстановим разрушения. Я запрещаю убивать, пытать или как-то иначе мстить бывшим врагам. Наказание последует незамедлительно и будет определяться не чистотой крови и наличием метки, а степенью вины. Это понятно?

Меня очень порадовал нестройный хор голосов, прозвучавший с обеих сторон. Что бы ни говорил Дамблдор, мою власть готовы были признать и враги. Они ещё не понимали этого, ещё мнили себя оппозицией, но мои слова уже были для них законом. Пусть тот им и не нравился, они его не оспаривали.

— После окончания восстановления замка, все посторонние обязаны покинуть Хогвартс. Исключение может быть сделано лишь для тех, кому необходима помощь. Я немедленно распоряжусь, чтобы Мунго принял всех пострадавших в битве и направил целителей сюда. Что касается учеников, все должны вернуться к занятиям не позднее следующей недели и сдать все экзамены в срок. Минерва, ты справишься с распределением фронта работ? — и, не дожидаясь реакции, я продолжил говорить:— Прекрасно. В таком случае я возьму на себя восточное крыло замка, где ущерб наиболее велик. Приступайте, дамы и господа. Вернём Хогвартсу его величие!

Разумеется, я не ждал, что все последуют приказу, но и то, что меня не перебивали было неплохим результатом.

— Почему мы должны подчиняться?! — выкрикнул кто-то из толпы.

Я спокойно посмотрел в ту сторону.

— Выйди, пожалуйста, вперёд, чтобы я видел, кто ко мне обращается.

Собственное спокойствие удивляло, я уже очень давно не был настолько умиротворён и доброжелательно настроен. Понимал, что так проявляется присоединение души Поттера, но, кажется, совсем не возражал. Мне даже нравилось нынешнее состояние, хоть оно и было непривычно.

Последовала заминка, однако я не торопил, и всё же дождался, когда от группы учеников отделится парень с решительным выражением лица.

— Вы нам не указ!

— Как тебя зовут? — слегка улыбнулся я.

— Невилл Лонгботтом!

— Очень приятно, Невилл. Ты разве не хочешь, чтобы разрушения замка исчезли?

— Хочу, но…

— Ты разве желаешь своим друзьям смерти, неизбежной, если война продолжится?

— Нет, но…

— Тебе разве хочется жить в страхе за жизнь близких?

— Нет, но я…

— В таком случае у тебя нет ни одной причины для неподчинения.

Он смешался, но я не воспользовался представившейся возможностью и терпеливо ждал, когда он соберётся с мыслями.

— Вы убийца!

— Ты тоже хочешь им стать?

Парень выпучил глаза и принялся ртом хватать воздух, но теперь я не дал ему возразить.

— Война окончена, — громко произнёс я, обращаясь ко всем сразу. — Мы все этого хотели. Каждый думал, что будет с ним и его близкими, если его сторона проиграет. Но никто не проиграл! Я закончил войну, прервал череду смертей и боли. Вам нечего теперь бояться. Нет победителей, как нет и проигравших. Есть лишь мы с вами — волшебники. У нас могут быть разные представления о мире, в котором мы живём, но мы едины в том, что хотим его сохранить. Я никого не держу — вы вольны в любой момент покинуть Хогвартс или даже страну. Но если вы останетесь… Страха больше не будет. А сейчас хватит сотрясать воздух. Замок нужно восстановить, вот и займёмся этим.

На этот раз почти все сдвинулись с места. Неуверенно, оглядываясь друг на друга и на бывших врагов, маги один за другим покидали площадку перед входом в Хогвартс и походя восстанавливали разрушенные статуи, стены, разбитые стёкла в окнах. Со всех сторон было слышно разноголосое «Репаро», и я чувствовал гордость.

— Кхм!

Даже не оборачиваясь, я знал, что это МакГонагалл.

— Ты что-то хотела, Минерва?

Изумление, недоверие, страх — эмоции были буквально написаны на её лице. Я и так знал, что она хочет спросить, но помогать не собирался, напротив. Я точно знал, что шаг к сближению она должна сделать сама; переступить не принципы, а стереотипы. Я молчал и смотрел на неё, и, благодаря поверхностной легилименции мне не было скучно.

— Милорд!

Нехотя прервав игру в гляделки с бывшей однокурсницей, я обернулся к Долохову.

— Антонин?

— Милорд, там целитель нужен — мальчишку завалило, мы боимся трогать камни, вдруг хуже сделаем.

— Поговорим позже, Минерва, — бросил я и махнул рукой, приказывая Долохову показывать направление. Минуту спустя мы оказались у обвалившейся стены, где собрались, казалось, все члены Ордена Феникса и половина студентов Хогвартса. — Разойдитесь!

Мимолётно порадовавшись беспрекословному выполнению приказа, я невербально наложил диагностические чары и довольно хмыкнул:

— Он без сознания, но жив, — взмахом палочки подняв в воздух всю груду камней, я дождался, пока Антонин вытащил тело, и заставил камни сложиться в стену. Закрепив результат несколькими взмахами, обернулся к застывшим в нескольких ярдах фениксовцам. — Чего вы ждёте? Помогите мальчишке! Доставьте его в Мунго.

Первой бросилась вперёд Уизли. Следом поспешили и остальные.

— Милорд?

— Говори.

— Зачем вам это? Почему вы пощадили этих предателей крови?

— Нельзя править мертвецами, Тони. Сегодня я закончил войну между магами, и никто не заметил, что я начал новую.

— Новую? — переспросил Долохов.

— Новую войну. Магов со стереотипами. Пировать на пепелище — мало радости. Сегодня меня ненавидят, а завтра начнут уважать.

— Мы уважаем вас, Милорд!

— Я знаю, друг мой, — я положил руку ему на плечо, и Долохов заулыбался как мальчишка, получивший подарок в будний день. — Но для победы этого мало. Нас всех должны уважать. Я шёл извилистым путём, но всё же смог дойти. Процветание магического мира — вот награда, которую я хочу получить и дать вам за верность и преданность. И мы её получим.

Долохов давно ушёл помогать с ремонтом Большого зала, где были уничтожена все витражные окна, даже Белла перестала преследовать меня на расстоянии в несколько ярдов и тоже занялась общественно полезным трудом, чем, кажется, шокировала абсолютно всех, а я наполовину завершил восстановление восточной башни, то и дело замечая, что студенты по одному или группами приходят посмотреть на то, как Лорд Волдеморт чинит разрушения. Но ничто не мешало мне думать.

За одну минуту на той поляне в Запретном лесу я изменился больше, чем за всю жизнь и десятки ритуалов. Душа Гарри Поттера ничуть не изменила моих планов и целей, но сумела вернуть мне человечность, благодаря которой пути, по которым я желал идти, изменились кардинально. Я не лгал, выступая перед друзьями и врагами, может, потому они и поверили, я действительно хотел прекратить войну и разрушения. Полюбил ли я грязнокровок и магглов? Разумеется нет, но убивать их больше не считал правильным. Всего можно достичь мирными путями. Пусть дольше и сложнее, но можно. Править мертвецами я не желал, а потому…

Новые планы складывались сами собой. Непросто будет убедить ту же Беллатрису умерить пыл, но с этим мне поможет авторитет, заработанный за годы террора. Пожиратели смерти не посмеют пойти против моей воли, а враги побоятся вызвать мой гнев. Пока и те, и другие будут пытаться понять, чем вызваны перемены в моём поведении, они не предпримут ничего, что может повредить планам. А потом… А потом будет поздно — привыкнут к новым условиям жизни.

Я не слабый Том Риддл, не глупый Гарри Поттер, и даже не бессердечный Лорд Волдеморт, я — они все, но в то же время ни один из них. Я лучше, сильнее и умнее.

Я смогу достичь величия магического мира, даже не прибегая к насилию. И первым делом я восстановлю Хогвартс, посмотрим, кто после этого осмелится оспорить моё право править.