Огонек по имени “Вдохновение” (гет)

В дни, когда сидел я около холста да думал: "Что ж оно не идет-то: то кисть, то краски..." И больно думать было о том, что не способен выжать из себя то, что внутри лежало да томилось, что не способен описать свои радости и печали, и пошел я их искать по улочкам да закоулочкам. И проходил я меж домов и меж людей, как горько пьянящий и дурно думающий человек, не замечая, как наступал вечер мне на пяты. И в тот момент, когда начали зажигаться окна во всех домах, я увидел девушку: стройную, как розу и одурманивающую, как лилию, красивую, как орхидеи и нежную, как лепестки маргаритки. И что-то внутри меня зажглось, правда, не понял сначала, что это был Огонек по имени “Вдохновение”” — так он называл себя, когда приходил успокаивать души беспокойным и вечно жаждущим людям, как я.

Он рассказывал о себе сначала, как был мал и как бродил так же, только в поисках своего предназначения, только в поисках своего “Я”. И описывал он мне людей и чувства, что встречались ему на пути, и описывал он мне все, что этих людей вдохновляло, и говорил он, что всегда рядом с ними был, когда они счастливы становились. А когда пересказывал, переливаться любил, раскрашивая себя под свое настроение. И всеми вечерами он был золотым, когда ночь по городу расплывалась, или когда машины гудели, а он в теплом одеяле сидел, или когда ветер в окна к нам бился, а мы в жадном спокойствии ложились спать… А как загорался он пурпурным, когда видел, что люди влюблялись, как чувствовал, что их сердца живые и бьют пуще молнии, как слышал, что счастливы они в тиши вместе… а как он спокойным тоном горел, когда видел, что капли после дождя скатываются по листьям, и как плывут облака в даль на другие земли смотреть, и как солнце долгими минутами заходит за горизонт, и как летают мотыльки играясь с лучами от фонарных столбов, и как окутывает тишина да туман предрассветные города по всему миру… А еще дольше этот огонек рассказывал и описывал мне тебя, под светом луны и настольной лампы, под горький вкус кофе и сладкого чая, и строили мы с ним образ, прикусывая пальцы и потирая затылок после строк…

Тогда я понял, что пахнешь ты:

Как та самая “любовь”.

Тогда я понял, что полюбил тебя,

Когда внимал, что “Огонек” о тебе рассказывает,

Тогда я понял, что полюбил тебя,

Когда писал стихи о тебе.

И тогда я слышал песни в душе,

Когда засыпал с мыслями о твоих губах,

И тогда я чувствовал, что у меня есть сердце,

Когда появлялся твой образ в сознании,

И до сих пор не могу я понять:

"Почему же воздух твой до сих пор рядом со мной?"

А Огонек говорил — мое имя “Вдохновение”, а я верил и записывал слова его на лист, и думал, только бы не упустить да не загасить его под случайной неаккуратностью, только бы не навлечь на него Каплю “Чернушку”. Как говорил он, это его вредная сестра, которая вечно мажет смутным тоном его образы и дуновение чувств. И сильно боялся он ее, потому, как только она приходила, вечно следила, обмазывая других “Депрессией” и “Рифмой, как черное и белое”, и мы скрывались от нее, уходили вновь искать тебя “Розу, лилию, орхидею и маргаритку”. И по улицам тянущимися ночами, как дни в будни, тянущимися, как нитка от неба до земли, тянущимися, как луч света от солнца до твоих глаз и губ… И не ждал я ничего более, кроме как услышать хоть имя твое, и не ждал я ничего более, кроме как узнать снова запах твой, и не ждал я ничего более, кроме как увидеть снова то слияние букета…

Только не помню, как это случилось, мы с тобой встретились, на том же месте, когда я снова проходил улицу твою, когда снова шел как горько пьянящий и дурно думающий человек, только думал я уже о тебе, потому как Огонек всегда шептал только: “Девушка — стройная, как роза и одурманивающая, как лилия, красивая, как орхидея и нежная, как лепестки маргаритки”. И я заговорил с тобой, хоть и казалось, что не смогу, что не осмелюсь. Но только объяснить все было трудно, ведь как снег с неба свалился я к тебе на голову. А когда гуляли рассказывал тебе все о зажигающихся звездах, в то время как души гасли, и слышал стук сердца твоего сквозь нежно-холодные руки. И слышал голос твой такой же, как и во снах моих. И чувствовал взгляд твой такой же, как и в рассказах моих. И знал я:"Ты, ты, та самая — “Девушка — стройная, как роза и одурманивающая, как лилия, красивая, как орхидея и нежная, как лепестки маргаритки”. И больше мы не расставались с тобой, а Огонек синим пламенем осветил и исчез, освещая пути другим, и сражаясь за души со своей вредной сестрой Каплей — “Чернушкой”.

И вот уже долгое время не появляется тот Огонек, видно, оставил он меня на твою душу. Видно, он знал, как только счастлив стану, уйдет. И вот я без Огонька… Только до сих пор чувствую его, когда к твоим волосам прикасаюсь. Только до сих пор чувствую его, как только твои губы целую. Только до сих пор чувствую его, как только тебя обнимаю. Только до сих пор чувствую его, как только тебя вспоминаю:

Видно, я твоим стал, когда Огонек ушел, осветив тебя.

Видно, я твоим стал, когда обнимались,

А мне не хватало, и я прижимался сильнее.

И сколько бы дней не прошло,

Я все так же чувствую тот Огонек.

И сколько бы не смотрел на тебя, все ту же вижу:

“Стройную, как розу и одурманивающую, как лилию,

Красивую, как орхидею и нежную, как лепестки маргаритки”.

И вот начала ты обвивать меня своими цветами и любить, как полагается свыше. И только описание этому было — моногамны, как пингвинчики или как лебеди с их великой нежностью. И и в долгих объятиях мы пропадали, когда за окном бил дождь по стеклу. И в долгих объятиях мы пропадали, когда после дождя радуга переливалась цветами своими… И только описание этому было — Счастье.