Стоик (джен)

Письмо от Майкрофта Холмса, доставленное прямо из Букингемского дворца, о чем как бы невзначай упоминает Антея, детектив-инспектор Грегори Лестрейд получает около семи часов вечера. Он все еще на работе, уже порядком устал и потому совершенно не удивляется конверту у себя в руках. Ему написал Майкрофт Холмс. Подумаешь. Шерлок чудил масштабней и чаще.

Нож для бумаги, вместе со своими канцелярскими собратьями, покоится под грудой фотографий с сегодняшнего места преступления. Стоило бы его откопать, может, нашелся бы и степлер. Нескрепленный отчет целый день балансирует на краю стола. Неловкое движение — и листы разлетятся по всему полу. Но Лестрейд, не мудрствуя, разрывает конверт. И вот в корзину летят ненужные обрывки бумаги, а перед ним лист формата А4, исписанный полупечатными буквами. В этом весь Майкрофт Холмс — воплощение сдержанности. Какие уж тут завитушки! Не к месту приходят воспоминания об уроках черчения в старших классах, он сам так до сих пор и не понял, зачем на них ходил.

Написанное манит и Лестрейд надолго погружается в историю чужого откровения.

«Вероятно, я пожалею об этом…» — читает он, и в голове проносится мысль: «Вероятно, я тоже», — ибо письмо, которое начинается такими словами и от такого корреспондента, не может предвещать ничего хорошего.

Грегори Лестрейду

Скотленд-Ярд

Добрый вечер, Грегори!

Вероятно, я пожалею об этом письме, но у меня был тяжелый день, который начался скверно и по всем прогнозам закончится тоже скверно.

Речь пойдет о должности старшего инспектора Скотленд-Ярд, от которой вы так поспешно отказались сегодня утром. Я мог бы заставить вас согласиться. Вы знаете, что мог бы. Я также мог бы вас убедить, и после вы были бы абсолютно уверены, что всю жизнь мечтали стать старшим инспектором. Но я сдаюсь, Грегори, сдаюсь без боя. Я устал безмерно. Это не попытка вызвать у вас жалость или сочувствие. Это констатация факта. На сегодня я выдохся, выгорел. Сдаюсь. И потому обращаюсь к вам с просьбой. По всем подсчетам, именно этот вариант будет наиболее успешным и сэкономит мне время. Примите предложение. Знаю, что согласие на пост старшего инспектора вырвет вас из зоны комфорта. У вас слаженная команда и хорошие отношения практически со всеми коллегами. Вы не хотите это терять, так же как не хотите взваливать на себя непомерную тяжесть ответственности за все и всех. Но мне нужно, чтобы вы согласились. Для того, кто вынужден смотреть во все стороны сразу, непростительная роскошь упустить возможность хоть где-то обеспечить себе надежный тыл. Я не льщу вам, Грегори. Не мой метод, да и на вас не подействует. Вы любите полевую работу, именно поэтому и не покроетесь административным мхом. Основной недостаток наших старших инспекторов — они очень быстро становятся лишь управленцами. У нас достаточно управленцев, нам нужен человек действия. Мне нужен человек действия.

Вы справитесь. Сами знаете, что справитесь, хотя и утверждали обратное сегодня утром, но то вам нужно подтверждение. Для вас не секрет, что Антея (по моей просьбе) приглядывает за Шерлоком и его окружением. Не так пристально, как думает мой брат, но все же. Антее, по причине, ведомой только ей, удобней давать объектам наблюдения прозвища. Чаще всего нелестные. Но вас она зовет Стоиком. Подобная оценка от нее дорогого стоит. Человек именно с таким характером нужен сейчас Скотленд-Ярду.

Мое свободное время заканчивается. Я успел написать все, что хотел, и мне остается лишь повторить свою просьбу. Прошу вас, Грегори, согласитесь принять должность старшего инспектора. У вас будет полная свобода действий, я не намерен вмешиваться в вашу работу.

Майкрофт Холмс

Ответ Майкрофту Лестрейд отправляет по электронной почте.

«Добрый вечер, Майкрофт!

Похоже, Шерлок ненамеренно спутал вам карты. До разговора с суперинтендантом я виделся с вашим братом на месте преступления и там, в своеобразной манере, он поздравил меня с будущим назначением.

Я чертовски разозлился, Майкрофт. Все знали о грядущих кадровых перестановках, но мое имя лишь раз упоминали в числе возможных кандидатов. И вдруг Шерлок говорит об этом, как о чем-то уже решенном. Нетрудно было догадаться, что без вашего участия здесь не обошлось. Он понял, что оплошал. Стал требовать от меня обещания, что я не откажусь. Настойчиво. Я не мог взять в толк, зачем ему это нужно, он больше терял, чем приобретал от моего назначения. Поэтому спросил прямо. Шерлок говорил что-то ужасно логичное и даже пафосное, но я знаю, когда он недоговаривает.

Теперь, кажется, понимаю, почему он себя так вел. Шерлок просил не для себя, а для вас. Подумал, вы должны знать.

Грегори Лестрейд»

Лестрейд не спешит перебираться в новый кабинет, двумя этажами выше. Он остается на прежнем месте еще целую неделю. Но наступает пятница, и приходит понимание, что тянуть больше нельзя. Раскладывая вещи по коробкам, он ждет окончания рабочего дня.

Словно намеренно желая замедлить процесс, переносит по одной коробке, поднимаясь на административный этаж по служебной лестнице. Между его старым и новым кабинетом всего четыре пролета, а коробок и того меньше. Досадно.

На второй ходке Лестрейд обнаруживает в кабинете первого посетителя. Шерлок стоит спиной к двери, всматриваясь в вечерний Лондон за окном.

— Как он вас убедил? Я не смог, а он убедил. Компромата у него нет, я бы знал, а значит, — он поворачивается к Лестрейду, чтобы видеть реакцию на дальнейшие слова, — заставил или подкупил?

Цепко всматривается, глаза в глаза. Лестрейд взгляд не отводит, а отвечает лишь, когда у Шерлока исчезает глубокая морщинка меж бровей.

— Не хочу в рекордные сроки покинуть и этот кабинет.

— Вам же нравилась работа констебля?

— В молодости, Шерлок, в молодости. И все намного хуже. Он грозил мне креслом суперинтенданта.

Смешок и затем:

— Братец умеет мотивировать.

— Верно.

Но Шерлока все еще не отпускает, для него загадка остается не решенной. Он выпадает из реальности почти на десять минут.

Лестрейд невозмутимо принимается вынимать вещи из принесенной коробки. Его рука замирает, так и не коснувшись последней папки на дне, когда Шерлок вновь говорит:

— Отбросьте всё невозможное, то, что останется — и будет ответом, каким бы невероятным он ни оказался.

— Тебя осенило? — уточняет, хотя и так знает ответ.

— Он же не стал вас просить? — что-то неправильное слышится в голосе Шерлока.

И теперь уже приходит черед Лестрейда внимательно всматриваться в лицо собеседника. Нет, не показалось.

— Переживаешь?

Шерлок нервно дергает уголками губ и, чтобы не отворачиваться, запрокидывает голову вверх, упираясь макушкой в оконное стекло.

Лестрейд вздыхает:

— Как дети малые. Вы оба.

Шерлок в ответ только фыркает.

— Отлепись уже от окна, у меня для тебя дело.

— Так и знал. Это Бенсон, те пятна у него на…

— Шерлок, я о пропавшем степлере говорил.

— Что, опять?

Выражение лица, у Шерлока такое выражение лица, что Лестрейд не сдерживается и начинается смеяться. Искренне, заразительно, так, как уже давно не смеялся. И куда-то исчезает всю неделю давившая тревога — за себя, за вон того у окна, за его невозможного братца.

Шерлок смотрит на Лестрейда, и по всему видно, что легче становится и ему. Вот так просто, совершенно не логично, только от того, что рядом тот, кому не все равно.

Утро понедельника для новоиспеченного старшего инспектора Грегори Лестрейда начнется с двухчасового брифинга в конференц-зале и сообщения от Майкрофта Холмса с одним лишь словом «Спасибо». Он усмехнется, решительно возьмется за дверную ручку и именно в этот момент почувствует, что все делает правильно.

* * *

А Шерлок? Шерлок поможет Лестрейду разобрать вещи. Успеет выпить чаю с Джоном, вытащив того из клиники, и остаток вечера проведет в кожаном кресле у камина, мысленно наигрывая на скрипке мелодию собственного сочинения. Ближе к полуночи Майкрофт отодвинет в сторону бумаги, устало прикроет глаза и попросит сыграть то, что он, Шерлок, там насочинял — впервые за долгое время позволив притронуться к своей скрипке.