Фокусник (джен)

Лес звенел голосами птиц, шуршал кронами деревьев под летним ветром. Его расцвечивали сверху вниз косые дорожки солнечных лучей, а земля под ногами была упругой от осыпавшейся хвои.

Она шла по тропинке, закинув рюкзак на плечо. Шла знакомой дорогой до соседнего поселка, как ходила уже сотни раз, вдыхала запахи влажной земли и улыбалась.

Тропинка петляла меж деревьев, огибала толстые поваленные стволы, обросшие темно-зеленым и серым мхом, терялась в зарослях дикой малины, а потом появлялась вновь, пока не вывела ее к невысокому забору с облупившейся краской.

Она недоуменно оглянулась по сторонам — тропинка была привычная, знакомая, но она прежде никогда не видела ни этого железного забора, раскрашенного в голубой, желтый и красный цвета, ни заброшенного парка аттракционов, который был за ним.

Людей здесь не было давно. Качели-лодочки проржавели и тихо поскрипывали на ветру, на карусели под копытами вычурных деревянных лошадок с золоченой сбруей росла трава, а крыша будочки, где продавали билеты, обвалилась, выпуская наружу молодые листья каштана.

Она постояла в нерешительности пару минут, а потом перелезла через низкий забор, пачкая руки чешуйками выгоревшей на солнце краски. Порыв ветра растрепал волосы, заставил на миг зажмуриться, а когда она открыла глаза, возле пустого, занесенного пылью фонтана стояла высокая темная фигура.

Она сделала шаг, другой, ноги сами несли ее, не давая ни нам миг задуматься, усомниться. Ее тянуло вперед, и казалось, что замри она на месте, ее поднимет в воздух и потащит сквозь темно-зеленые кроны подхваченным ветром воздушным шариком.

Мужчина обернулся, когда оставалось десять шагов. Рубашка белела перевернутым треугольником в вырезе длинного черного фрака, высокая шляпа-цилиндр блестела полированным боком в лучах солнца, а в руках, затянутых в белые перчатки, была колода карт.

— Хочешь, покажу фокус?

После она так и не смогла вспомнить его лица, но в памяти остались глаза — странные, из черных выцветающие до светло-голубых, а после темнеющие обратно — медленно, неуловимо.

— Кто вы?

Он протянул руку — семь карт рубашками вверх, и она машинально взяла одну, перевернула.

— Глупец. Интересная карта, — улыбнулся он. — Чего бы ты хотела больше всего на свете?

— Я не понимаю...

— Это ярмарка желаний. Ты пришла сюда, значит, у тебя есть заветное желание, — он собрал карты обратно в колоду и сунул в рукав фрака. — Все приходят сюда за исполнением желаний.

— Кто это все?

— Ты не видишь?

Она обернулась и в кружении сорванных ветром листьев заметила едва уловимые тени. Они ходили по парку поодиночке, иногда парами, маленькие тени смеялись и бегали друг за другом, и она не могла понять, на самом деле слышит этот смех или ей чудится. И чем дольше она всматривалась, тем отчетливее все становилось, можно уже было различить мужчины это или женщины, они наливались красками, будто кто-то прорисовывал легкой акварелью их силуэты.

— Чего бы ты хотела больше всего на свете? — повторил он, и тени вокруг зашептали, зашелестели сорванными листьями в тишине парка.

— Я хочу... — она повернулась к нему и зажмурилась, боясь открыть глаза. — Я хочу, чтобы папа выздоровел и больше никогда не болел.

— Молодец, — шепнул он ей на ухо, — ты сказала правду.

Внезапно резкий толчок отбросил ее назад, и когда она открыла глаза, обнаружила себя сидящей посреди тропинки в лесу. Болели ссадины на руках, кружилась голова, и на миг ей показалось, что всего этого не было, пока она не подняла ладони. На них до сих пор остались разноцветные чешуйки выцветшей краски.