Iron (гет)

Первое ясное воспоминание — темнота. Было темно и сыро. Какое-то время это было вообще всем, а потом, понемногу, к темноте и сырости стали прибавляться ощущения, как если бы кто-то разбавлял черную краску другими цветами. По мере того, как чувствительность возвращалась в тело, на него наваливалась тяжесть ноющих мышц — кажется, болела каждая из них — и вязкие, утопающие в густом тумане бессвязности, мысли. Осознание происходящего формировалось медленно, со скрежетом, но, в конце концов, он смог понять, что лежит на чем-то холодном и мокром, и что тело его то тут, то там кусает горячая, острая боль, не имеющая конкретного очага.

Он пошевелился и в то же мгновение понял, какой огромной ошибкой это было. Хаотично блуждающая по телу болезненность тут же пронзила его насквозь, заставив сдавленно зашипеть и распахнуть, наконец, глаза, чтобы понять, что никакой темноты и в помине нет. Ему пришлось сощуриться, когда по глазам ударила слишком насыщенная зелень, сквозь которую едва пробивался еще слабый свет рассветного солнца. Превозмогая неприятные ощущения, он попытался приподняться на локтях, но задумка увенчалась успехом только с третьей попытки и сопроводилась очередным шипением сквозь зубы. Сцепив их, он с трудом сглотнул — во рту чувствовался безошибочно узнаваемый металлический привкус.

Место, где он очнулся, было похоже на что-то вроде небольшой проплешины в лесу. Деревья, тем не менее, обступали ее плотно, покрывая разросшимися переплетенными кронами, будто куполом, а тем холодным и мокрым, на чем он лежал, была невысокая, усеянная росой трава. Воздух стоял прохладный — то ли в угоду раннему утру, то ли тенистому месту — и он обнаружил, что совсем продрог.

К сожалению, это было единственным, что прояснилось.

Рискнув снова пошевелиться только спустя несколько мучительно долгих минут, он попытался принять сидячую позу и расставить все по местам, да вот только гудящая голова совершенно этому не способствовала. Блеклые, мутные мысли закручивались спиралью в черепной коробке, то и дело зияя прорехами, и с каждой новой секундой он с нарастающим ужасом начинал осознавать, что они никак не складываются во что либо связное. Он не знал, где находится. Не знал, как здесь оказался и где был до этого — это было той темнотой, которую он принял за воспоминание. Чернеющие провалы в сознании дышали каким-то замогильным холодом, от которого начинало ломить кости, стоило ему попытаться заглянуть в них.

Вместо негромкого проклятия, готового было сорваться с губ, из легких вырвался какой-то жалкий хрип, который тут же перебился треском, неожиданно раздавшимся совсем рядом. Он дернулся, готовый поклясться, что это ветка хрустнула под чьими-то ногами, но от резкого движения в глазах на несколько мгновений помутнело и он не смог сориентироваться. А когда, все же, получилось сфокусировать взгляд на том месте, откуда, предположительно, донесся звук, он обнаружил выглядывающее из листвы лицо, и первым делом во внимание бросались распахнутые ни то в изумлении, ни то в страхе огромные глаза, пусть наполовину скрытые русой челкой. Картина, однако, предстала перед ним всего на несколько мгновений — издав жалобный писк, все-таки больше перепуганное, чем изумленное создание юркнуло обратно в заросли кустарника, оставив после себя только стихающий шелест, с которым, очевидно, прокладывалась дорога прочь.

Он хотел было окликнуть незнакомца — или незнакомку, он так и не смог сориентироваться столь быстро — но горло совсем пересохло и голос по-прежнему не слушался. Понимая, что, в любом случае, только что он столкнулся со знаком, что стоит что-то делать, он с титаническим усилием и громким кряхтением заставил себя подняться, пускай так и не сумел до конца выпрямиться на ноющих ногах. Голова пульсировала неприятной болью, перед глазами успело поплыть, пока он кое-как добрался до ближайшего дерева и поспешил опереться о шершавый ствол.

Наконец, в мыслях немного просветлело и до него вдруг дошло то, что он увидел, но сразу не смог осмыслить. Заостренные кончики ушей и тонкие линии валласлина, отпечатанные на щеках.

Это был эльф.

* * *

— Гиллен!

Звонкий оклик разнесся по еще сонному лагерю и заодно спугнул парочку умостившихся на одном из шатров птиц.

— Гиллен! — худенькая, почти что тощая эльфийка, вынырнув из лесной чащи, неслась к лагерю. Она уже готова была еще раз громко позвать брата, не обращая внимание на недовольство, отражавшееся на лицах нескольких потревоженных эльфов, выглянувших из своих палаток, как увидела среди них и его, высунувшегося из шатра Хранителя.

— Ты чего голосишь, Кила? — недовольно осведомился юноша, двигаясь навстречу сестре, сдвинув брови. — Весь табор перебудишь! — подойдя достаточно близко, он взял ее под локоть, а девчушка, наконец, смогла остановиться. Она тяжело дышала, согнувшись пополам и уперевшись одной рукой о колено.

Конечно, она понимала, что возмущение брата и разбуженных соплеменников было заслуженным. Они только вчера разбили здесь лагерь и, по обычаю, первый день всем было позволено немного отдохнуть после путешествия и устройства и только, наверное, самой Киле как всегда не спалось на новом месте, покуда она не облазит каждый уголок в его окрестностях. Мало кто разделял такое рвение в столь ранний час. Но новость, вертевшаяся у нее на языке, заставляла позабыть обо всем остальном.

— Гиллен, там в лесу... — она запнулась, тяжело и глубоко вздохнув. — Там в лесу шемлен, — выдавила она наконец, поднимая взгляд на брата.

Эльф снова сдвинул брови. Он делал это настолько часто, что суровое выражение лица стало его обычным выражением и накидывало ему пару лишних лет, несмотря на то, что они с Килой были одногодками.

— Один? — он дождался, пока эльфийка кивнула. — И ради этого ты подняла шум?

— Он вооружен! — Кила резко выпрямилась и взмахнула руками. — У него меч и он в доспехах, а еще там была кровь и...

— Он тебя видел?

— Да... — зная, что брату это совсем не понравится, тихо произнесла девушка, но тут же поспешила добавить, уже громче: — Но он не мог пойти за мной, я же говорю, там была кровь и думаю, что она его...

— Мы не пробыли здесь и суток, а ты уже нашла раненного шемлена в лесу, — Гиллен покачал головой, однако, к удивлению Килы, смягчился и даже отпустил ее локоть. — Пойдем. Надо рассказать об этом Хранителю.

Хранитель Ангрэн был, наверное, единственным, кто поднялся раньше самой Килы. Они нашли его у небольшого озерца, сидящим на поросшем мхом валуне. Озеро, подобно всему в этих лесах, было скрыто деревьями, что создавало чувство особой уединенности, которой и воспользовался маг, решив посвятить время медитации, пока его люди, как ему казалось, сладко спят. Однако погруженность в размышления не сказалась на его бдительности и он довольно проворно соскочил с камня, подхватив и прислоненный к нему посох, едва услышал, а потом и завидел своего ученика Гиллена с сестрой.

— Что-то случилось? — в его глубоком, бархатном голосе легко читалась быстро вспыхнувшая тревога. Ангрэн знал, что его подопечный не стал бы прерывать его без надобности.

— Хранитель, — Гиллен выступил вперед, чтобы сестре не пришло в голову лезть первой — она явно нервничала, сминая пальцами край кое-где залатанной туники, а в такие моменты Кила редко думала, прежде чем говорить что-то или делать. — Не знаю, стоило ли тревожить вас этим, но Кила говорит, что в лесу неподалеку раненный шемлен.

— Раненный? — меж бровей старшего эльфа залегла морщинка.

— Да, он совсем... — подала было голос Кила, но брат жестом прервал ее.

— Не думаю, что это грозит нам чем-либо, но он вооружен.

— Ты сможешь показать, где нашла его, da'len? — обратился Хранитель к эльфийке, будто пропустив мимо ушей замечание Гиллена. Та активно закивала. — Хорошо, тогда проведи туда брата и приведите его в лагерь. Гиллен, возьми с собой кого-то из охотников. На всякий случай.

— Хранитель, вы же не хотите...

— Помочь? — Ангрэн оперся о свой посох и Первый столкнулся с пронзительным взглядом его бледно-серых глаз. — Разумеется, я хочу помочь. Если он действительно ранен и плох, как пытается донести твоя сестра, мы не можем просто бросить его на растерзание лесному зверью. Иначе мы не более, чем дикари, которыми нас считают.

Гиллен промолчал. После непродолжительной внутренней борьбы он кивнул, пробормотав что-то вроде "будет сделано" и, снова подхватив Килу под локоть, потащил ее обратно к лагерю. Там, среди уже пробудившихся и начинавших привычную утреннюю деятельность эльфов, он отыскал Иллора — одного из немногочисленных охотников, с кем неплохо ладил. Услышав, что просьба сопроводить их в чащу исходила от Хранителя, он без лишних вопросов скрылся в палатке и вернулся меньше, чем через минуту, уже закинутым за плечо луком и колчаном.

Весьма предсказуемо дорога до прогалины оказалась дольше, чем в последний раз показалось бегущей Киле. Несколько раз она сбилась с пути и приходилось возвращаться, что заставляло ее досадно морщиться, потому что обычно она славилась своим талантом найти тропку даже сквозь болотные топи. Сейчас же, пребывая в состоянии необъяснимого волнения, она то и дело теряла сосредоточенность, вызывая недовольство брата, и без того явно не пребывающего в восторге от происходящего. Иллору же, напротив, было откровенно любопытно посмотреть, какого плоскоухого откопала Кила, поэтому он терпеливо относился к ее попыткам отыскать нужные тропинки.

Наконец, с негромким, но торжественным возгласом эльфийка указала на запомнившуюся ей примету — расколотую, по видимому, ударом молнии лиственницу, росшую на самом краю лесной проплешины.

— Здесь, — уверенно заявила она, оглядываясь на сопровождавших ее эльфов. Гиллен, кажется, только сильнее помрачнел.

— Жди тут, — тон его явно говорил о том, что возражений он не потерпит. Но, разумеется, когда юноша двинулся с Иллором, уже наложившим стрелу на тетиву лука, к проплешине, девушка беззвучно юркнула следом. Стараясь не повторять ошибок Килы и не наводить шуму, как можно осторожнее эльфы раздвинули перед собой ветки кустарников и...

— Никого, — констатировал очевидное Иллор. Он опустил лук, оглядываясь на спутников. — Кила, ты уверена, что это то место?

— Но как же так, — пробормотала эльфийка, растерянно оглядывая пустую прогалину. Только примятая местами трава выдавала чье-то недавнее присутствие. — Он был здесь и он...

— Ушел? — осведомился ее брат, вскинув бровь.

— Но он не мог! — она недоверчиво покачала головой. — Он и привстал-то еле-еле, не смог бы он идти... Разве что...

— Разве что ушел он недалеко, — кажется, только охотник воспринимал ее всерьез и был настроен разобраться в происходящем. Гиллен же очевидно был бы рад, если бы это оказалось выдумками сестрицы или, по крайней мере, шемлен действительно сделал ноги.

Но спорить смысла не было, тем более, что Ангрэн будет разочарован, если он не приложит все возможные усилия. Нехотя, он предложил разделиться и осмотреть чащу поблизости на случай, если чужак валяется где-то в зарослях без чувств.

— Только не смей к нему лезть, если найдешь, Кила.

Эльфийка в ответ скорчила гримасу.

* * *

Плыло перед глазами недолго. Ровно до того момента, как в них просто потемнело и до него будто со стороны донесся глухой звук, с которым он свалился обратно на землю — вот только на этот раз не на мягкую траву, а посреди узловатых корней деревьев, меж которых начал пробираться. Впрочем, недолго. Мутное сознание быстро скользнуло во мрак и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем сквозь темноту и пустоту он смог различить далекий, как будто бы призрачный голос.

— Шемлен!

В следующее мгновение голос стал четким и хлестким, ударил по слуху, заставляя дернуться и тут же застонать от новой порции боли. По всему было похоже, что он добротно приложился головой о корень, но теперь у его физических мучений хотя бы был эпицентр — затылок, к которому он попытался было потянуться, как вдруг голос раздался снова и на этот раз совсем близко.

— Гиллен, я нашла его!

С трудом разлепив глаза, он обнаружил перед собой уже знакомое ему лицо. Огромные глаза, растрепанная русая челка и эльфийские отметки на очень бледных щеках. Заметив, что он очнулся и смотрит на нее, эльфийка — это все-таки была девушка — отпрянула. Послышался шелест и прежде, чем веки снова безвольно сомкнулись, а голова потяжелела, он разглядел смутную фигуру, выступившую позади девушки из зарослей.

— Я же сказал не лезть к нему! — донеслось до него уже сквозь снова сгущающийся туман. — О, Митал, никогда ведь не слушаешь... Иллор, помоги мне поднять его!

Затем на него снова навалилась чернота.

Дымовая завеса от огня застилала собой небо. Копоть покрывала сами легкие, а слезящиеся глаза невыносимо жгло, пока он пытался рассмотреть что-нибудь среди обрушенных каменных строений. Башни, стены, пристройки — то тут, то там в них зияли дыры. Сквозь них — и сквозь любую другую щель — бесконечным потоком лезли уродливые твари, порождения тьмы, чьи жуткие вопли разрезали воздух наравне с чужими криками.

Среди всего хаоса, творившегося вокруг, мелькнул знакомый темно-синий плащ.

Он ринулся в сторону этой вспышки, но тут голову пронзило болью, будто стрелой, и все заволокло дымом.

— Тише, тише, — прохладная ладонь коснулась горячего, покрытого испариной лба. Убрала прилипшие к нему взмокшие волосы, после приложив пропитанную какой-то смесью трав примочку.

— Он бредит? — раздался осторожный голос. Кила сидела у входа в шатер, поджав под себя ноги и не сводя глаз с шемлена и целительницы, склонившейся над ним.

Мирэсс бросила на девчушку быстрый взгляд, в котором угадывалась беззлобная насмешка.

— Дурной сон, — проговорила она и подхватила чашу с травяной настойкой, чтобы убрать ее. Густой запах, исходивший от нее, заполнил весь шатер, смешиваясь с едва различимым запахом крови — запахом, который, наверняка, могла различить только она, да Ангрэн, не так давно покинувший ее с чужаком, чтобы осмотреть место, где Кила его нашла.

— Думаешь, он долго так проспит? — не унималась эльфийка. Она отчасти хотела сесть где-то поближе, получше рассмотреть шемлена, но не решалась, то ли боясь потревожить его, то ли что не успеет отскочить, если вдруг он очнется и... Нападет на нее? Она мысленно пожурила себя за глупость. Даже если он хотел бы причинить ей вред, в таком состоянии он и ветку хвороста бы не переломил. Но, по историческим причинам, опасаться ей это не мешало. Кила рефлекторно потерла ухо, кончик которого был будто обгрызен зубами животного.

— Может, до вечера, а может — до послезавтрашнего дня, — ответила Мирэсс. Она устало провела рукой по лицу и стянула с головы повязку, которой убрала начинающие седеть волосы. — Это уже зависит от него. Порядком же ему досталось.

Несколько секунд она задумчиво смотрела на молодого человека, растянувшегося на нескольких шерстяных одеялах, а потом, будто встрепенувшись, оглянулась на Килу, спросив, не присмотрит ли та за ним, пока она сходит за другими травами. Эльфийка с готовностью кивнула, а когда женщина покинула шатер, все-таки подобралась ближе к спящему.

Заручившись помощью своей дочери, Мирэсс сумела стащить с него тяжелые доспехи, покрытые грязью и кровью, и кожаный колет, так что теперь он лежал в рубашке. Грудь его тяжело вздымалась, а зрачки под сомкнутыми веками беспокойно метались. Кила буквально подползла к нему настолько близко, насколько позволила настороженность, и нервно дернулась, когда он хрипло застонал, но так и не проснулся. Как не проснулся и через полчаса, и когда начало темнеть. И даже когда Мирэсс снова вернулась, чтобы сменить примочку на его лбу, температура которого, все же, постепенно спадала.

Все это время Кила, так или иначе, ошивалась поблизости. Она покинула шатер лишь единожды и то лишь для того, чтобы принести Мирэсс лоскуты ткани для перевязки. Тогда же она столкнулась с Гилленом, который, в отличии от нее, избегал возвращения в шатер Хранителя и был недоволен тем, что там околачивается его сестра.

— Оставь ты этого шемлена в покое, — говорил он, не надеясь, впрочем, что его просьба (или требование) возымеет какой-либо эффект. Кила лишь по-ребячески показала ему язык.

Она не смогла бы объяснить, почему ее так тянуло быть поблизости. Ей было, разумеется, любопытно, но при этом страх неотступно грыз ее, нашептывая держаться подальше от чужака, от которого было неизвестно, чего ожидать. Но в то же время она чувствовала какую-то ответственность. Она нашла его, благодаря ей он здесь. Может, она спасла его от верной смерти? Хранитель говорил о лесном зверье, на растерзание которому он мог остаться на той поляне, и Киле льстила мысль о том, что, быть может, она уберегла чью-то жизнь. Даже если это была жизнь человека.

И она следила за тем, чтобы он не расстался с этой жизнью в лагере.

Поэтому, когда он прохрипел что-то бессвязное и пошевелился, явно приходя в чувство, именно она оказалась рядом. Веки его дрогнули прежде, чем разомкнуться, а Кила вскочила, вдруг чувствуя, как сильно сердце колотится в груди — того и глядишь проломит ребра. Молодой человек снова что-то прохрипел, а эльфийка, подстегнутая этим звуком, вдруг сорвалась с места и поспешила выскочить из шатра, чтобы позвать Мирэсс или кого-либо еще и в то же мгновение чуть не впечаталась в широкую грудь Ангрэна, как раз возвратившегося в лагерь.

— Он очнулся! — выпалила она, нетерпеливо указывая в сторону шатра. — Шемлен пришел в себя!

Ангрэн положил руку ей на плечо и уголки его губ дрогнули в снисходительной улыбке.

— Прекрасно, da'len. Что ж, — он оглянулся и встретился взглядом к тоже подоспевшей Мирэсс. Позади него, мрачный, стоял Гиллен. — теперь мы можем разузнать у нашего гостя, что с ним стряслось.

К тому моменту, как все четверо вошли в шатер, "гость" уже успел сесть, и хоть поза была неудобной, куда больше его тревожила раскалывающаяся голова. Он не сразу услышал чужие шаги и не увидел приближения эльфов, закрыв ладонью болящие глаза, поэтому вздрогнул всем телом, когда раздался мягкий, ровный голос Хранителя.

— Как вы себя чувствуете? — первым делом учтиво поинтересовался Ангрэн. Несмотря на то, что он смотрел на молодого человека сверху вниз, он ловко мог установить располагающую атмосферу. Напряжения этому шемлену, должно быть, и без того хватало.

— Как... гм, — первые слова снова получились больше похожими на хрип и он откашлялся, с трудом, но все же просипев: — Как будто меня переехал аравель.

Ангрэн усмехнулся.

— Если и так, то это был не наш аравель. Меня зовут Ангрэн и я Хранитель этого клана. Вы помните, как попали к нам в лагерь?

— Я не... — молодой человек поморщился. — Нет, — он медленно, будто не мог сфокусироваться, обвел взглядом обступивших его эльфов. И, в конце концов, остановился на Киле. — Я помню тебя...

Глаза Килы стали размером с соверен. Она на всякий случай отступила на шаг в сторону, становясь чуть за спину Хранителя, бросившего на нее быстрый взгляд.

— Это Кила, — эльф кивнул. — Она нашла вас раненным в лесу. Это, — он указал на своего ученика, так и оставшегося стоять чуть позади. — Гиллен, ее брат. А это Мирэсс, благодаря которой вы сейчас все еще на этом свете.

Женщина даже улыбнулась, немного смущенная, и сжала в руках чистые льняные лоскутья, которые несла, собираясь сменить повязки. Он хотел было выдать слова благодарности, ощущая, как заранее саднит горло, но Ангрэн задал вопрос, заставивший его, ко всеобщему удивлению, сохранить молчание еще на какое-то время:

— Как зовут вас?

Он открыл рот и тут же закрыл. Где-то в висках продолжала пульсировать боль, но она отошла на задний план, когда он понял, что не может ответить на столь простой вопрос. Казалось, ответ мельтешит где-то совсем близко — протяни руку и добудешь — но, в конце концов, все, что он смог — это прошептать, не скрывая страха, мелькнувшего в голосе.

— Я не помню.