Творческое уползание (джен)

Фиолетовая считала, что ей очень повезло быть волшебной улиткой, специализироваться на текстах и при этом учиться творческому уползанию у самого профессора Риэль. Да во всех мирах не было лучшей доли! Вокруг, словно птичий базар, шумели, смеялись и бурлили однокурсники. Кстати, этим они подтверждали любимое изречение профессора: слова для текстовых улиток — сам смысл существования. И надо сказать, осмысленность аудитории, в которой бушевали будущие выпускники, зашкаливала и не поддавалась подсчету.

Фиолетовая перевела задумчивый взгляд на портрет, висящий над пока еще пустующей кафедрой. Там был изображен знаменитый персонаж, один из рекордсменов по уползанию и любимец их профессора, — Северус Снейп. Благодаря ему, представление людей смогло хоть немного приблизиться к реальному положению дел, термин "уполз" прочно вошел в человеческий лексикон, и некоторые улиточные оптимисты верили, что уже недалек тот день, когда музы станут представляться не только в виде крылатых человеческих женщин.

Открылась боковая дверь, аудитория удивленно притихла, не ожидая увидеть профессора раньше назначенного времени, и тут же взорвалась мешаниной голосов. Это явились двое из класса художественных улиток, они не разделяли всеобщего веселья, потому что до их выпуска было еще долго. Они достали альбомы и начали делать наброски, ведь, чтобы посылать вдохновение художникам, нужно и самому уметь рисовать. Фиолетовая поймала серьезный взгляд одной из рисующих и спряталась за соседкой, которая улыбнулась и шутливо махнула глазным стебельком.

— Фиолетовая, все еще стесняешься позировать? Я думала, ты переросла уже свою детскую привычку.

— Я тоже так думала, но сейчас слишком нервничаю.

— Пожалей бедных художественных. Им пятна и полосочки сложно вырисовывать, а ты у нас одноцветная.

Волшебные улитки появлялись на свет бесцветными и прозрачными, как чистая вода, а когда вырастали, то становились цветными. Вот, например, соседка Фиолетовой была золотой с тонкими оранжевыми полосками, которые свивались в многочисленные завитки на раковине, образуя лабиринт. Золотой означал оптимизм и безудержную радость, улиток такого цвета всегда хватало на курсе, поэтому соседку звали Седьмой Золотой, в отличие от Фиолетовой, которая была на курсе одна своей окраски. И мало того — у нее не было дополнительных цветов: никаких пятнышек, полосок, горошка или клетки. Преподаватели называли ее цельной натурой и успокаивали, что после начала работы цвет обычно немного меняется, так что ждать осталось недолго.

Еще две улитки-подружки присоединились к ним, и одна из них — Семнадцатая Зеленая (на ее раковине переливались разные оттенки основного цвета, обозначающего энергию, великодушие и надежность) — объявила:

— Меня профессор выпустит первой.

Седьмая Золотая возразила:

— Не согласна. Он так устал слышать про моего Ричика, что отправит первой меня.

Фиолетовая кивнула, о Ричи Эдвардсе (благодаря Седьмой Золотой) знали не только все студенты и преподавательский состав, каждая книга в университетской библиотеке могла рассказать о нем, даже если была о таком крупнейшем ползуне конца XIX — начала XX века, как Шерлок Холмс и, по идее, должна была говорить только о нем.

Оставшаяся их подруга — Седьмая Рыжая (наставники долго спорили о ее основном цвете, потому что она была равномерно покрыта черными и рыжими пятнами; рыжий, кстати, обозначал темпераментность, авантюризм и общительность) — вмешалась в спор.

— А мне все равно, кто станет первым выпускником! Главное, кого мы будем уползать на первом задании. Вот я хочу Дарта-наше-все-Вейдера, кого хочет Седьмая Золотая все знают, а кто ваши фавориты?

Семнадцатая Зеленая смутилась.

— Я внезапно захотела уползти Лу Тена, который сын Айро-старшего.

— Неожиданно.

Шесть глазных стебельков выжидающе уставились на Фиолетовую, которая вздохнула и вытянула из своей раковины свиток.

— Я не могу выбрать, кого я больше хочу, поэтому составила список...

Подруги захихикали, после чего Седьмая Рыжая уточнила:

— И сколько у тебя там получилось персонажей в итоге?

— Двести восемнадцать.

— Учитесь, как надо! У Фиолетовой на двести семнадцать шансов больше получить желаемое, чем у нас...

Боковая дверь распахнулась, и в аудитории наступила полная тишина, словно выключили звук. Профессор Риэль был огромной серебристой улиткой, раз в пять крупнее любого из его студентов, передвигался стремительно и казался грозным, хоть за прошедшие годы они узнали, что это большей частью напускное. Профессор заполз на кафедру и произнес:

— Вот и настал день вашего возможного выпуска. Сейчас я стану перечислять различные классификации уползаний, а вы должны будете поднимать свои ложноножки и приводить пример. Как только я почувствую готовность кого-то из вас, то отправлю его на первое задание, после успешного завершения которого ему будет даровано имя. Все понятно? Начнем!

Таких внимательных слушателей у профессора не было ни на одной лекции.

— Начнем мы с классификации, которая очень проста — по численности уползаемых персонажей: персональное...

В воздух взмыли ложноножки, но две были первыми. Профессор вздохнул.

— Седьмая Золотая и Семнадцатая Зеленая. Так как все мы знаем, какой пример приведет первая, пусть отвечает вторая.

— Финве.

— Вам удалось меня удивить, я думал, что предложите Феанора. Следующее уползание — двойное... Да, Семнадцатая Зеленая?

— Амрас и Амрод, сыновья вышеупомянутого Феанора. Они близнецы, их вместе удобнее уползать.

— Засчитано. Тройное... Опять Семнадцатая Зеленая? Остальные смирились?

— Келегорм, Карантир и Куруфин. Они...

— Не нужно, мне ли не знать. Поздравляю, ваше обучение закончено!

Профессор махнул ложноножкой — Семнадцатая Зеленая заискрилась и исчезла — и продолжил:

— Групповое уползание — от четырех до двадцати персонажей.

Он с подозрением уставился на ложноножку невинно улыбающейся Седьмой Золотой и сказал:

— Да?

— Феаноринги. Семь штук, как раз подойдет.

Студенты захихикали, а профессор покачал головой.

— Хорошая попытка, но за нолдор я уже одну выпустил, больше не буду. Последнее деление в классификации — массовое уползание. Требуется три варианта ответа.

Ложноножек, потянувшихся вверх, стало значительно меньше, но Фиолетовая была первой.

— Фиолетовая.

— Уползание героев Троянской войны, пассажиров Титаника и всех погибших в Сильмариллионе, причем не только эльфов, но и барлогов, орков, людей.

Смеялись все, улыбнулся даже профессор.

— Отлично, и я рад, что вам известно не только творчество Толкиена. Следующая классификация — по мировоззрению: злой... Да, Второй Синий?

Указанный ответил:

— Волдеморт.

— Не поспоришь. Нейтральный... Да?

Тот же Второй Синий.

— Волдеморт. В текстах его могут описывать не только злым.

— Хорошо. Добрый... Да?

На этот раз ложноножка поднялась только одна, и это был снова Второй Синий. Все остальные студенты затаили дыхание.

— Волдеморт. Пути авторов неисповедимы.

— Засчитано. Поздравляю, ваше обучение закончено!

Под бурные аплодисменты Синий замерцал и исчез, а Седьмая Золотая прошептала:

— Следующей нужно мне, я и так отстаю от Семнадцатой.

А Фиолетовая перегнулась через нее к Седьмой Рыжей и тихонько спросила:

— Мне кажется, канонный Дарт Вейдер гораздо лучше иллюстрировал бы все три категории мировоззрения. Почему ты даже не поднимала ложноножку?

— Вот еще, и лишиться такого развлечения? Мне интересно, как все эти улитки, с которыми я столько лет училась, будут выкручиваться.

Вдруг рядом с профессором открылся портал, из него вылетела красно-желтая улитка со знаком сверхсрочных донесений на раковине. Фиолетовая видела гонцов почти на каждой лекции. Профессор был широко известен, и именно к нему обращались в самых запутанных случаях. Вот и сейчас счастливый гонец исчез в закрывшемся за ним портале.

— Давайте отвлечемся от классификаций, а то они вызывают у вас неуместное веселье. — Вопреки строгости голоса, профессор улыбнулся. — Предлагаю рассмотреть ситуацию, по которой у меня спрашивали совета. Девочке десять лет, и она психически нездорова. Два года назад она столкнула с лестницы своего полуторагодовалого брата, это осталось неизвестным и, соответственно, безнаказанным. В настоящее время она убила учителя и попыталась отравить мать, которая подозревает ее в убийстве брата, но следователи раскрыли это дело. Это данные канона, а наш автор хочет уползти мальчика, не меняя общей канвы событий. Мне нужно две ваших задумки, которые подходят к этим требованиям.

Ложноножку Фиолетовая готовила заранее, поэтому не удивилась, когда опередила всех.

— Да, Фиолетовая?

— В первом варианте мама успевает подхватить малыша, она также подозревает дочь, но ничего не делает. Тут возможна еще одна развилка: или мальчик ранен и ему приходится постоянно находиться в медицинских учреждениях, таким образом он избежит пристального внимания сестры, или она на нем и дальше будет тренироваться, подстраивая ему пакости, но каждый раз он будет выходить победителем (сюда можно включить сверхъестественные мотивы, например, ангела-хранителя с большим опытом; история, рассказанная от его имени, приобретет новое звучание). Во втором варианте...

— Я умею считать, спасибо, этого достаточно. У меня такое впечатление, что вы знаете автора этой книги?

Фиолетовая, любительница редких книжных канонов, не стала отпираться:

— Это Нора Робертс.

— Поздравляю, ваше обучение закончено!

Искорки, окружившие Фиолетовую, грели и немного кололи, между тем аудитория и профессор исчезли в долгожданном сиянии. Кого же нужно будет уползать? Фиолетовой не терпелось приступить к работе. Сияние погасло и...