Своя дорога (гет)

Андромеда и Беллатрикс похожи, как две капли воды. Обе родились в один день одного года. Обе черноволосые и черноглазые, тонкие и легкие, как перо на ветру. Только вот Беллатрикс появилась на свет на десять минут раньше. И, как думается Андромеде, это определило их жизнь. Беллатрикс увидела мир первой, и, словно не может с тех пор остановиться. Она все время рвется вперед, небрежно сметает все преграды, пылает и дрожит, как пламя за каминной решеткой. А вот на долю Андромеды решительности уже не хватило, и она так и идет за сестрой след в след, будто пробирается сквозь плотную метель или густой туман.

Беллатрикс — старшая. Что бы там ни говорили, сколько бы ни рассуждали о том, что у близнецов все на двоих, Андромеда знает, что все, кто так полагает, невольно ошибаются. Близнецы — это зеркало друг друга, кривое зеркало. Беллатрикс отчаянная, Андромеда — спокойная, как озеро в лесной глуши. Беллатрикс готова вспылить из-за чьего-то неосторожного слова, Андромеда порой боится поднять взгляд и дрожит, если к ней неожиданно обращаются. Но, как послушное, хоть и неверное отражение, она не может не повторять сестру, пусть образ в этом зеркале искажен до полной противоположности.

Андромеда следует за сестрой, как тень. Куда Белла, туда и Меда. Если Беллатрикс захочет записаться в дуэльный клуб, то и Андромеда за ней. Даже если боевая магия временами пугает ее, как домовика — перчатка. Беллатрикс скажет, что квиддич — глупости, и Андромеда, печально покачав головой, соглашается. Хорошо хоть, что древние руны Белла любит.

Белла в семье на особом счету. Она же старшая. Ей позволяют брать любые книги из библиотеки, опаздывать к столу, изучать какие угодно заклинания и ритуалы. Белла даже политикой заниматься может. Хоть матушка и неодобрительно поднимает бровь, когда Беллатрикс заводит разговор о таких вещах, как консерватизм, традиции, политическая целесообразность, социально-экономические условия. Андромеде нет дела до политики, но на собрания она бы тоже с радостью ходила. Только ради одного человека, который вовсе ее не замечает. Рудольфус Лейстрейндж видит только Беллу.

И впервые Андромеда завидует Беллатрикс. У Беллы есть все, что она хочет. А чего у Беллы нет, то она сама возьмет. И пусть кто-то только попробует возмутиться и отказать.

— Белла, можно мне пойти с тобой? — в темноте спальни тихо шепчет Меда. — Хоть раз?

— Че-пу-ха, — Беллатрикс подкалывает длинные косы, любуясь на себя в зеркало. — Тебе там делать нечего. И матушка будет против.

— Но, может быть, если ты ее попросишь... — сердце Андромеды сжимается от обиды и боли. — Она ни в чем тебе не отказывает.

— Не говори глупостей, — Белла убирает с лица последнюю прядь и садится на постели. — Тебе пора уже начать жить своим умом, Меда. Все время ты за мной ходишь. Зачем тебе политика? Ты даже на домового эльфа прикрикнуть не можешь. А в политике нужен характер...

— Ты права, — Меда отворачивается к стенке и крепко зажмуривается.

Белла бормочет что-то себе под нос, взбивая подушку, ворочается под одеялом. Через несколько минут она уже спит, дышит ровно и спокойно, а Меда тихо всхлипывает, закусив край одеяла.

А с утра все снова идет своим чередом. Так проходят дни, складываясь в недели.

— Посмотри! — однажды Белла влетает в их маленькую комнату, вырывает из рук Андромеды незаконченное вышивание и опрокидывает ее на подушки.

Меда смотрит на странную татуировку на левом предплечье сестры и удивленно моргает.

— Матушка тебя убьет, — тихо говорит она.

— Ничего подобного, — Белла усаживается рядом, разглядывая свою руку, и улыбается. — У всех нас такие. Милорд отметил нас. Теперь мы не просто последователи. Мы — Ближний Круг, самые верные, преданные...

— У мистера Лейстрейнджа тоже такая есть? — Андромеда осторожно касается кончиком пальца черных линий, змея на руке сестры насмешливо щурится, будто издевается над Медой.

— Конечно, — Белла в восхищении прикрывает глаза. — Это он за меня поручился. И знаешь еще что? — она подается вперед, крепко хватает Меду за плечи. — Ты никому не скажешь?

Андромеда только кивает. Дыхание комом застревает в горле, внутри свернулся холодный и склизкий комок.

— Рудольфус сделал мне предложение, — горячо шепчет Беллатрикс. — И я согласилась.

Остальное Меда слышит, как сквозь толстый слой войлока. Белла вскакивает с кровати, начинает кружиться по комнате. А перед глазами Андромеды вертятся разноцветные пятна — так быстро, как в сумасшедшем калейдоскопе.

— Ты не рада, — Беллатрикс, не закончив поворот, останавливается и снова прыгает на кровать.

— Конечно, рада, — в голосе Меды звенят слезы. — Рудольфус — замечательный человек...

— Врешь, — Белла придвигается так близко, словно собирается поцеловать сестру. — Завидуешь тому, что я первая выйду замуж? Че-пу-ха. Будь смелее, и тебе тоже сделают предложение. Просто ты такая тихоня... Наверняка, в тебя тоже кто-то влюблен.

— Может быть, — через силу пытается улыбнуться Меда, а в памяти невольно всплывает лицо Теда Тонкса.

В Хогвартсе он несколько раз приглашал ее в Хогсмид, а она отказывалась. Но Тед не сдался. До сих пор пишет ей письма. Хотя Хогвартс все они закончили год тому назад.

— Вот видишь, — Белла просто сияет от счастья. — Так напиши этому кому-то. Если не будете терять время зря, свадьбу можно будет сыграть в один день. Правда, замечательно получится?!

— Несомненно, — больше всего Андромеде хочется, чтобы Белла сейчас ушла куда-нибудь. Пусть даже и на свидание с Рудольфусом. Куда угодно, только бы оставила ее одну.

Хлопает дверь, на пороге стоит матушка и, довольно улыбаясь, смотрит на Беллатрикс.

— Белла, спустись, будь любезна, в малую гостиную, — произносит она. — Мистер Лейстрейндж желает поговорить с тобой. И приведи себя в порядок.

— Одну минуту, — Беллатрикс вскакивает с кровати и наспех приглаживает волосы.

— Поторопись, — Друэлла, как всегда, прощает такое старшей дочери, и не важно, что Белла старше всего-то на десять минут.

— Не трусь, — тихо, одними губами шепчет Беллатрикс. — Как говорил старикан Альбус? Мы все должны найти свою дорогу в жизни. Я свою уже выбрала. Твоя очередь.

— Конечно, — Андромеда вымученно улыбается и кивает.

Хлопает дверь, каблуки Беллы звонко стучат по ступенькам. Меда смахивает слезы и садится за стол, разворачивает перед собой чистый лист пергамента. Перед глазами встает картина: Рудольфус нежно целует Беллатрикс руку, та улыбается и краснеет. Меда решительно придвигает к себе чернильницу.

Не трусить, найти свою дорогу? С радостью. Только семье явно не понравится эта дорожка. Ну и пусть! Она тоже может быть смелой, тоже сумеет прожить своим умом. Белла права. Хватит ходить за ней по пятам, как послушный домовой эльф, сидеть в уголке, вышивать шелком и вздыхать, глядя на сестрино счастье, и завидовать, завидовать, завидовать. Если Рудольфус с Беллатрикс так любят друг друга, пусть и остаются вдвоем. Меда тоже сумеет найти свое счастье. Есть же Тонкс, который души в ней не чает.

Руки дрожат от волнения — или от обиды и злости на сестру, на мать. Андромеда старательно выводит на белом листе: «Здравствуй, Тед. Прости, что так долго не отвечала тебе...»