He wishes for the cloths of heaven (джен)

— Кальвадос, мистер Гриндевальд? У вас хороший вкус.

— Вы ведь сейчас не о бренди, мистер Скамандер.

Тесей улыбается, но из-за с силой сжатых зубов губы кривятся в косой ухмылке. Он задумчиво изучает этикетку, делает глоток, а после ставит бутылку на стол.

— Именно о бренди, мистер Гриндевальд. Если бы не о нём, не хвалил бы.

Геллерт лениво шевелит пальцами, заставляя бутылку переместиться поближе к нему. В тёмно-зелёном стекле отражается пляска огня в камине.

— А вы знали, что в Священном Писании яблоко не упоминается как Запретный плод? Это художники Возрождения постарались.

— Не знал, — коротко отвечает Геллерт. Он, нахмурившись, следит за Скамандером. Тот кажется совершенно спокойным, даже безмятежным, только капелька пота стекает с виска. И вряд ли причина тому в духоте.

— Что ж, мне только в радость открыть для вас что-то новое, — бутылка, как эстафетная палочка, переходит к Тесею. Он делает долгий глоток, морщится. Геллерт чувствует удовлетворение, глядя на бордовые пятна, ярко выделяющиеся на бледной коже шеи.

— Мне даже немного жаль, что ваша фантазия почти исчерпалась, мистер Скамандер, — Геллерт перехватывает кальвадос до того, как донышко глухо стукнет о столешницу. Пальцы Тесея чуть дрожат. Геллерт — в который уже раз? — отдаёт должное его силе воли. Сам он не был уверен, что смог бы так лихо управляться с бутылкой, сломай ему руку.

— Зато у вас с фантазией проблем как не было, так и нет, — Тесей оглядывает номер. Уютный отель. Пусть и маггловский, но Геллерт его любит. В баре здесь всегда стоит приличный алкоголь, а плотные шторы не пропускают свет. Всем хорош, жаль только стены тонковаты, ну да эта проблема легко решается одним простым заклинанием. — Обставлено по высшему разряду.

— Я хотел сделать обстановку максимально узнаваемой, — Геллерт улыбается. Он не мог противиться своей маленькой слабости, любви к театральности.

— В тот раз вы сломали мне только правую руку, — услужливо напоминает Скамандер. Ухмылка всё не сходит с его лица. Удивительная выдержка.

— Вы же понимаете, — разводит руками Геллерт, словно извиняется за эту небольшую корректировку сценария, — в этот раз я не могу рисковать.

Тесей молчит, он занят бренди. Бутылка осушена лишь наполовину, а они всё ходят вокруг да около.

— Мистер Скамандер, — Геллерт опирается локтями о стол, кладёт подбородок на сцепленные в замок пальцы. Это не самая удобная поза, но резная спинка стула слишком давит на ушибленную спину, чтобы он и дальше это терпел, — ваш разум всё так же неприступен, к великому моему сожалению, но я всё же спрошу. Из праздного любопытства. Когда?

Ухмылка затухает на губах. Ему кажется или минуту назад они ещё не были такими бледными? Тесей весь каменеет, смотрит на пляшущее без дров пламя. Геллерт терпеливо ждёт ответа, любуясь красной дорожкой, прочерченной от скулы до подбородка.

— Сразу после Бромберга.

Геллерт выдыхает, утыкается лбом в ладони. Надо же, как, оказывается, долго он грел змею на груди.

— Вы думали, позже? — верно истолковывает этот жест Тесей. — После случая в Брюгге?

— Коли у нас вечер откровений, — Геллерт, не смотря на боль в спине, выпрямляется. Тянется за палочкой, чтобы призвать новую бутылку, но в последний момент останавливается. На дне ещё осталась пара капель, и он вытряхивает их на язык, — то я удивлён, что вы так легко пережили случившееся. Всё же, ваш брат...

— Остался жив, — резко прерывает его Тесей. В глазах его на мгновение мелькает ярость. — И если бы я промахнулся, следующее проклятие предназначалось бы вам.

Геллерт фыркает. Он никогда не понимал эту их братскую привязанность.

— Как ваша семья, мистер Скамандер? — Он всё же призывает вторую бутылку и откупоривает.

— Оставьте это, мистер Гриндевальд.

— А всё же?

— В полном порядке. Не имею ни малейшего понятия, где они находятся.

Геллерт смеётся коротко, едко.

— Неужели вы думаете, теперь я бы бросился искать их, чтобы повлиять на вас? — и по глазам видит, Скамандеру приходила в голову такая мысль. Но если его родные не дураки, они не покинут пределов укрытого чарами Доверия дома.

Между ними повисает тишина, нарушаемая лишь стуком передвигаемой по столу бутылки. Пальцы Тесея дрожат сильнее. Геллерт смотрит на разорванный левый рукав его некогда белой рубашки. В ране видна окрашенная алым кость, навевая ассоциации с выпотрошенной рыбой. Увы, перед Геллертом «раскрылось» лишь тело Скамандера, но не его душа. А ведь именно ей он так сильно хотел обладать.

— Не расскажите, как вам удалось обойти Непреложный обет?

— Никак, мистер Гриндевальд, — Тесей явно упивается своей находчивостью. — Всё дело в формулировке. Я не предал идею «общего блага», только вас. А вам я клятву верности не давал.

— Вы были весьма исполнительны для человека, который не был мне верен, — Геллерт хмурится. Тогда ему казалось, он подобрал верные слова, но Скамандер его обошёл. Он внимательно вглядывается в красивое лицо, в отблесках пламени резко заострившееся. Или это всё из-за потери крови? Геллерту не хочется признавать, но он боится, что даже эта встреча была спланирована Скамандером.

— Не возникало необходимости, — пожимает плечами Тесей. — Мы придерживаемся одних взглядов, пусть ваши методы и радикальней моих.

— Так что же изменилось? — Геллерт едва не срывается на крик. Спокойствие Скамандера всегда действовало на него, заставляло оставаться хладнокровным, даже сейчас. Но так хотелось схватить наглеца за короткие волосы и хорошенько приложить о крепкий стол. Если бы только это не было бессмысленно.

— Всего лишь методы. Вы зашли слишком далеко, — Тесей смотрит холодно и зло. Тяжело дышит, будто его действительно ударили.

— Мистер Скамандер, вы прошли войну и вас беспокоят трупы? — Геллерт искренне удивлён.

— Вы так и не поняли, мистер Гриндевальд, — Скамандер смотрит с жалостью, как на маленького ребёнка, ожёгшегося о пламя по собственной глупости, — что для меня значит общее благо. Я пошёл за вами, потому что у вас были силы изменить мир, сломать вековые устои, дать нам свободу. Я знал, что будут трупы, но вы убили безоружных и невиновных людей.

— Скамандер, признайтесь, вы просто не хотели пачкать руки.

— У меня руки в крови по плечи. Некуда больше пачкать.

— Не делайте из себя трагического героя.

— Если бы я и был героем, то не трагедии. Мне по духу всегда были трагикомедии. Правдоподобность, возбуждение чувств, но без излишней мрачности.

— Ещё кальвадоса, мистер Скамандер?

— Мне достаточно.

Геллерт смотрит на Тесея поверх бутылки. Он сложил руки на столе, пачкая дерево кровью. Слишком ослабевший, чтобы крепко держать бутылку и слишком гордый, чтобы показать эту слабость. Совсем как в первую их встречу, только теперь седины на висках у обоих прибавилось.

— Я вынужден настаивать.

— Я вынужден отказаться.

Геллерт качает головой, ставит бутылку в центр стола. Там же лежит Старшая палочка, словно пограничная полоса. Обломки лавровой палочки здесь же, скреплённые лишь обтрепавшимся, но всё ещё переливающимся золотым пером феникса.

Геллерт делает отчаянную попытку проникнуть в сознание Тесея, но так и остаётся непрошенным гостем на пороге запертого непреступного дома. Невозможно понять, что на уме у его хозяина. Геллерт с самого дня, как они со Скамандером впервые пожали руки друг другу, опасался — чем-то подобным всё и закончится. Но год шёл за годом, и он расслабился, положил паранойе ладонь на загривок, удерживая, доверился сильнее, чем стоило бы. Не Тесею ли он обязан неудаче в Британии? На кого он шпионил? Альбус? Спенсер-Мун? Оба сразу?.. А Сицилия? Лион? Прага? Какие ещё сети сплёл и раскинул Скамандер, прежде чем прийти сюда?

— Здесь довольно душно, мистер Гриндевальд. Не откроете окно?

— И повернуться к вам спиной? В жизни такой ошибки больше не совершу.

— Вы же маг, — укоризненно смотрит на Геллерта Тесей, шумно вздыхает, демонстрируя, как ему не хватает свежего воздуха.

Вместе с холодным ветром влетают уличные звуки. Ветер толкает окно, рама цепляет гардину, отводя в сторону, пуская в номер новый источник света. Это прожекторы шарят по тёмному небу, выискивая врага. Где-то в отдалении слышны резкие крики, кажется, стрельба. Видимо, кто-то снова нарушил комендантский час.

На каминной полке бьют часы. Выскочившая кукушка кукует дважды и скрывается внутри отлаженного механизма.

Геллерт массирует виски. Не зря он открыл окно, в номере и правда душно. А ещё сильно пахнет железом пополам с алкоголем.

— Вы плохо спите, не так ли? — у Тесея хриплый голос. Если бы Геллерт знал его не так давно, решил бы, что тот почти искренне беспокоится.

— В последнее время слишком много проблем приходится решать, знаете ли. И вы мне в этом совсем не помогаете.

Тесей хохочет, хотя Геллерт не считает, что сказал что-то смешное.

— Рекомендую чай с мятой, — отсмеявшись, советует Скамандер. Издевается.

— Я предпочту укрепляющие зелья.

Геллерт встаёт, и болью немедленно отдаётся длинный порез на бедре. Придётся устроить себе полноценный медицинский осмотр, как вернётся на конспиративную квартиру. Его ждёт трудный день.

— Уже уходите? — Тесей не выглядит заинтересованным. Он даже смотрит не на Геллерта, а на колышущуюся на ветру штору.

— А вы решили всё же открыть мне свои планы?

— Нет.

— Что ж. У меня завтра важная встреча, мистер Скамандер, — говорит Геллерт, наклоняясь за Старшей палочкой. — А я и так с вами задержался.

Рука ложится на плечо. Тесей совсем не дрожит, не поворачивается, чтобы взглянуть в глаза, как это было прежде. И это злит.

— Посмотрите на меня, Тесей, — шипит Геллерт, сдавливая плечо. Должны остаться синяки, но его это не волнует. Это ведь будет не его проблема.

Скамандер нехотя оборачивается, и Геллерт выпускает его плечо, делает шаг назад, наступая на осколки стекла. Его словно окунули в прорубь. Ладонь крепче сжимает палочку. Заключённая в шершавом дереве мощь помогает восстановить равновесие.

— Вам нужно выспаться сегодня, мистер Гриндевальд, — Тесей не отворачивается, смотрит внимательно. — Снов вам без сновидений. — Это жалость?

Геллерт качает головой, как недовольный родитель, отчитывающий сына за проступок. Вертит палочку в пальцах, прежде чем поднять. Тесей смотрит неотрывно, даже не моргает. Заставляет чувствовать себя неуютно.

— Оставьте это пожелание себе, Тесей. Вечных снов.

6 апреля 2017 г.