Обыкновенное чудо (джен)

Франсуа редко бывало одиноко. На службе времени не было думать о чем-то отвлеченном. А в перерывах всегда можно было поговорить с сослуживцами, а иногда, когда уезжал Вельто, была возможность тихонько прокрасться в соседнюю часть, где расположилась кавалерия, и поговорить с Фридрихом Юнгхансом, перекинуться в «баранью голову»(1), покурить спокойно, обсудить с ним выходки курсантов и вернуться точно так же незамеченным к себе.

Дома скучать тоже не приходилось. Хоть Франсуа был холост, а кузен и кузины жили в другом конце Фонтенбло, жизнь капитану скрашивала племянница Катти. Девочка жила с ним почти с раннего детства. С ней невозможно было скучать, и Франсуа порой даже не знал, как до этого жил без нее.

Катти была очаровательным созданием двенадцати лет, с длинными светло-русыми волосами и темно-голубыми глазами. Внешностью она пошла в своего отца Виктора, а вот характером в дядю, с которым провела почти все детство. Катти была такой же озорной, точно так же вечно находила для себя неприятности, синяки на ее нежных белых локтях не заживали почти никогда, а сидеть на одном месте дольше пяти минут она не могла и считала это пыткой.

Точно так же, как Франсуа, она читала ночами, любила учиться, души не чаяла в лошадях и лихо скакала верхом. Правда, за эти скачки вполне справедливо получала от дяди выговоры. Девочка прекрасно понимала свою вину, но не ездить верхом не могла, да и Франсуа редко ее наказывал сурово. Катти сама прекрасно понимала, что можно, а что нельзя. В этом тоже была большая заслуга Франсуа, который привил ей чувство долга и ответственности.

Но отчего же Катти жила с дядей, а не с отцом? Виктор служил в Генштабе и часто уезжал, а его жена была женщиной довольно легкомысленной. С сыновьями было проще, они были старше. Франсуа, будучи крестным для племянницы, решил выручить Виктора и брал девочку к себе, когда тот в очередной раз летел с депешей на другой конец страны.

Сначала он долго не мог привыкнуть к ней, а она к нему. Катти побаивалась дяди за внешний вид. Потом она привыкла, полюбила его, и каждый вечер они могли говорить о чем угодно. Франсуа отдыхал от тяжелого рабочего дня, а Катти радовалась, что наконец-то может послушать интересные истории и поболтать. Дядя мог читать что-то вслух, а Катти, либо просто сидя рядом с ним, либо положив голову ему на колени, слушала. Благодаря этим чтениям Катти начала учить немецкий и с удовольствием говорить на нем. Правда, за это Франсуа от Виктора получил по первое число.

Франсуа частенько приносил домой интересные вещи. Компас, карты, подзорная труба, разные книги, гильзы старого образца — о, все это было ее богатством, ее сокровищем. Франсуа вздыхал.

— Не девичьи у тебя игрушки, Катти...

— Ах, оставьте, дядя! — Катти поднимала на него честные глаза. — Мне они нравятся. Из них много что можно сделать.

И Франсуа оставлял, хоть и считал это неправильным. Благо, Катти все же была девочкой, понимала это и старалась вести себя подобающе. Почти всегда удавалось, если, конечно, не случалось что-то поразительное...

Однажды Франсуа пришел домой с небольшим свертком. Катти с интересом следила за дядей, не решаясь спросить о содержимом.

— Попросишь Пьетро принести горшок с землей? Он знает, о чем я, — попросил Франсуа у нее.

Катти бегом бросилась искать слугу. Вскоре горшок стоял на столе. Франсуа осторожно развернул сверток и вынул оттуда розу. Катти, затаив дыхание, с восторгом следила, как он осторожно сажает ее.

— Это теперь твое, Катти, — ласково улыбнулся Франсуа, когда закончил. — Посадить ты вряд ли смогла бы... Но ухаживать сможешь.

— О, дядя!.. — Катти не смогла выразить свой восторг и только обняла его так крепко, как могла.

Франсуа тихо рассмеялся, поглаживая девочку по волосам. Наконец-то удалось отвлечь ее от совершенно мальчишечьего увлечения картами и компасом, а во-вторых, он надеялся, что Катти научиться заботиться о цветке, а затем и о людях.

Роза цвела и благоухала несколько недель, Катти каждый день рыхлила осторожно палочкой землю, опрыскивала нежные лепестки водой, поливала, укрывала на ночь свою подопечную от ветра из приоткрытого окна... Но затем вдруг роза стала чахнуть и вянуть, несмотря на все попытки девочки ее оживить.

Франсуа тоже недоумевал, глядя, как желтеют листья. В разгар лета розы не могут сбрасывать листву. Он сам стал наблюдать за розой, не говоря о том племяннице. Но выяснить причину медленной гибели цветка не мог. Оставалось только ждать, когда она совсем завянет.

Ранним воскресным утром наконец-то вернулся Виктор. С Франсуа он поздоровался сдержанно, спокойно. Франсуа на его холодность ответил обескураживающей теплотой приема.

— Устали с дороги? — поинтересовался он, указав на пыльный сюртук.

— Немного, — Виктор пожал плечами.

— Чай в гостиной, — Франсуа усмехнулся. — Бросайте свой саквояж где-нибудь здесь, в коридоре, и идем.

В гостиной у Франсуа всегда было хорошо и уютно. Со вкусом расставленная пусть простая, но красивая мебель радовала взгляд. Виктор, и тот признавал, что эта комната была светлой во всех смыслах этого слова.

Оба устроились в креслах. Виктор хотел уж было спросить, неужели Катти все еще спит, как вдруг девочка сама влетела в гостиную.

— Дядя!.. Она... она завяла!.. Совсем завяла... — Катти начала громко, а закончила почти шепотом.

На удивленный взгляд Виктора Франсуа пояснил, что речь идет о розе, которую он подарил племяннице. А затем вдруг улыбнулся чуть-чуть, достал из шкафа старый кусок темно-синего бархата и попросил Катти принести розу сюда.

— Что вы делаете?.. — поинтересовался Виктор.

— Увидите сейчас, — Франсуа рассмеялся. — Вспоминаю детство!

Когда роза была принесена, офицер поставил ее на стол и накинул на нее бархат. Катти с интересом наблюдала за манипуляциями дяди. Франсуа чуть-чуть покрутил бархат, наклонился к розе, прошептал что-то, затем собрался сдернуть ткань, но с руки его упало кольцо.

— Я подниму, — Катти бросилась искать его по всему полу.

Уже через несколько секунд кольцо было найдено. Франсуа с улыбкой взял его, а затем, наконец, сдернул ткань. Катти восхищенно вскрикнула. На месте засохшей розы была новая, распустившаяся и благоухающая еще сильнее прежнего.

— Дядя!.. Это... это же чудо... — тихо прошептала она, глядя во все глаза на Франсуа. — Дядя, вы что, волшебник?

Франсуа в ответ только рассмеялся и попросил ее унести свою розу к саквояжу отца, чтобы она не забыла ее. Катти выскочила пулей.

— Помню, вы проделывали то же со свечами, — с усмешкой заметил Виктор. — Никогда не понимал, как вы это делаете... Так что же это было?

— Обыкновенное чудо, мой дорогой Виктор, обыкновенное чудо.

— Не хотите, не рассказывайте, — пожал плечами кузен. — А уж если кто тут чудо, это вы, Франсуа. Во всех смыслах этого слова, вы чудесный на всю голову человек...

Примечание к части

(1) — карточная игра вроде дурака;