Завтра... (джен)

— Я в порядке, дружище. Правда.

Гарри посмотрел на меня с недоверием, но тут же улыбнулся и с облегчением кивнул:

— Ладно. Но если что…

— Я понял! — устало усмехнулся я.

— Серьёзно, Рон. Если что будет нужно — не стесняйся.

Подавляя раздражение, я улыбнулся ещё шире:

— Гарри, мне нужно лишь одно: чтобы ты поговорил с мамой и успокоил её. Если я только заикнусь, что хочу жить самостоятельно… Ты представляешь, что начнётся? Я не могу вернуться в Нору…

— Я понял, — вздохнул он, вспомнив о причинах, делающих всегда гостеприимный дом непригодным для жизни. — Я завтра же зайду к миссис Уизли.

— Отлично. Я завтра же напишу.

Обнявшись на прощание, я развернулся на сто восемьдесят градусов и не оглядываясь зашагал к Хогсмиту: до отправления Хогвартс-экспресса оставалось не больше десяти минут.

Когда я понял, что победа не принесла мир и покой? После похорон Фреда? Или после того, как увидел опрокинутое лицо Джорджа? Или может в тот момент, когда мне показалось, что мама не вынесла потери и повредилась рассудком? Хотя ещё же был уход Гермионы, которую я только-только осмелился назвать своей девушкой… Не знаю, возможно, всё вместе и каждое событие по отдельности сделали истину очевидной: завершения войны недостаточно для того, чтобы зажить счастливо.

Некоторое время я жил по инерции. Просыпался в Норе, общался с родными, пытался утешить мать и, понимая, что не могу заменить погибшего Фреда, расстраивался и шёл к Гарри в дом Сириуса, где он поселился после победы. В обществе лучшего друга моё настроение обычно быстро выправлялось, и мы играли в шахматы или просто молчали, или вспоминали погибших и напивались, после чего я камином возвращался в Нору и всё начиналось заново.

Ранение, полученное мной в Последней битве, заживало медленно. В суматохе я и не заметил, когда в меня попало чужое проклятие, да и потом неглубокая царапина на плече не казалась серьёзным поводом беспокоить мадам Помфри, у которой и без меня хватало пациентов, но после всего, уже дома, я понял, что дело дрянь, и без помощи колдомедика мне не обойтись — рука стала чернеть.

В Мунго мне пришлось выслушать массу всего о собственных умственных способностях, однако лечить меня не отказались, конечно, а только это и было важно. Был лишь один маленький нюанс — лечение запоздало.

Письма от Гермионы-давай-останемся-друзьями приходили редко, и к июлю я перестал их ждать. В Норе остались только родители и мы с Джинни — братья разъехались, — но отец всё время проводил в Министерстве, помогая Кингсли налаживать работу, а сестра приходила в лучшем случае ночевать — из-за плена в доме Малфоев с Луной было не всё хорошо. Я же не выдерживал с мамой долго; мне было её жаль, но постоянные слёзы и вой… я не мог не чувствовать обиду, не понимая, почему она не хочет жить дальше, ведь у неё ещё шестеро детей!

Я сбегал на пруд или прятался в саду; в попытках отвлечься я даже перечитал все учебники! Но бесцельное существование напрягало, а выйти в люди я не мог. Регулярно встречаясь с Гарри, иногда я был вынужден общаться с его гостями, но не то что удовольствия не получал от этих встреч, с трудом заставлял себе не сразу убегать к камину. А потом друг завёл разговор о поступлении в Аврорат или возвращении в Хогвартс на седьмой курс, и я понял: дальше так продолжаться не может, моя жизнь изменилась, и я не могу бесконечно делать вид, что всё в полном порядке. Моё решение не было спонтанным, я всё обдумал. И, хотя не нашёл в себе смелости признаться во всём прямо, оставлять записку посчитал ниже своего достоинства и отправился в Хогвартс — где Гарри помогал МакГонагалл с запечатыванием прохода в Тайную комнату. Мне повезло, друг мыслями был далеко, так что уговорить его помочь оказалось много проще, чем я опасался. Заручившись его согласием сообщить о моём «отпуске» всем заинтересованным лицам, я поспешил проститься и сесть в поезд.

Всё, путь назад закрыт — прыгать с поезда я не стану.

Хогвартс-экспресс нёсся сквозь луга и леса, а я в который раз за последние дни прокручивал в голове свои дальнейшие действия. Первым делом нужно купить газету с объявлениями и найти квартиру. Остальное — можно решить позже.

Газету я купил прямо на вокзале, благо подумал заранее и позаботился об обмене галлеонов на фунты. Удобная квартира тоже нашлась быстро… Два часа спустя я стал обладателем ключей от непрезентабельной студии на тридцать седьмом этаже одного из высотных домов, расположенных неподалёку от центра.

Оставшись один в своём новом доме, я равнодушно осмотрел грязь и пыль в углах, пятна от горячих чашек на столешнице, пропаленный в нескольких местах светлый пол на кухне… Мне всё это было неважно. Сейчас, столкнувшись наконец с настоящими магглами, я в полной мере осознал, насколько переоценил свои силы — вряд ли всех моих знаний хватит на то, чтобы сойти хотя бы за умственно неполноценного маггла из затерянной в глуши деревеньки.

— Не ной, тряпка! — прикрикнул я на самого себя и стукнул кулаком по столу.

Рука отозвалась болью, зато пораженческие мысли отступили. Пусть будет непросто, к этому я морально готов. Даже если у меня не будет ничего получаться, что ж, и это мне не внове. Впервые в жизни я с открытой спиной выступаю против мира, нет родителей и братьев, не Гарри с Гермионой, нет Дамблдора… Даже ненавистный Снейп не страхует из тени. Либо я смогу стать магглом, либо…

О втором «либо» думать не хотелось. Шанс вернуться домой в знакомый с детства магический мир был столь мал, что тешить себя несбыточными иллюзиями было откровенно глупо. Нет никакого «либо», я стану магглом и точка.

— Найти бы ту тварь… — по привычке выругался я и нахмурился: с сожалений новую жизнь начинать неправильно.

Я — маггл. Пора смириться и жить дальше. Проклятие выпило мою магическую силу, и та скорее всего никогда не вернётся. Я сам виноват в том, что не интересовался ничем, кроме шахмат и квиддича, на моём месте любой чистокровный волшебник обязательно бы понял, что происходит, и поспешил к колдомедику, и лишь Рональд Уизли по своей извечной лени и разгильдяйству отмахивался от многочисленных и явных симптомов. Что ж, сам виноват, сам и исправлю.

Как мне удалось почти всё лето скрывать, что я утратил магическую силу? Очень просто, на самом-то деле. Выяснилось, что за мной давно и прочно укрепилась репутация косорукого лентяя, и никто не спешил обращаться ко мне за помощью, когда нужна была не физическая сила. Открытие было неприятным, но неожиданно оказалось очень своевременным и полезным. Сначала-то я жутко боялся, что правда выплывет наружу, что у меня будут тыкать пальцем, смеяться, что семья разочаруется… Позже не хотелось жалости. Ну а в конце концов я решил, что пришла пора что-то менять, и уход в мир магглов показался неплохим выходом.

Свои недостатки я знаю, а значит, первый шаг на пути их преодоления сделан. Я смогу встать на ноги сам, без чьей-либо помощи. Сумею не сгинуть в «страшном и ужасном» мире магглов. Смогу чего-нибудь добиться. Или умереть, пытаясь.

Надоело быть очередным Уизли или другом Поттера — хочу сам по себе что-то значить… Вот прекрасное объявление о поиске грузчика — силой меня Годрик не обидел. Недостойно чистокровного волшебника? Так я больше не волшебник, я — маггл.

У меня есть месяц, пока друзья и семья не начнут беспокоиться. Где ближайшая общественная совятня я уже знаю, буду писать раз в неделю, мол, жив-здоров. А через месяц можно будет показаться — хорошо, что каминная сеть не интересуется магической силой, — и продолжить быть магглом. А вот когда я чего-нибудь добьюсь, тогда и можно будет во всём признаться, и, как только меня начнут жалеть — перебить и заявить, что Рональд Уизли успешный человек и в жалости не нуждается. А потом — ну а вдруг? — вернётся магическая сила, и…

Снова врезав по столешнице, я не удержался от ойканья, зато мечтания начисто вымело из головы. Итак… Надо пойти в магазин и купить продуктов, и пораньше лечь спать. Завтра — на работу.

— Завтра — новая жизнь.