Простой урок Защиты от Тёмных искусств (джен)

Барти вошёл в кабинет в состоянии раздражения. Приказ Лорда втереться в доверие к Дамблдору казался ему невыполнимым и, конечно же, очень опасным. Барти постарался как можно меньше контактировать с директором — в проницательности Дамблдора он не сомневался, — но совсем избегать встреч было бы подозрительным, так что ему приходилось контролировать каждое слово и каждый взгляд на протяжении общих трапез. И это выматывало и раздражало.

— Можете убрать учебники, — бросил он, дойдя до преподавательского стола, и студенты тут же зашуршали. — Я поспрашивал и выяснил, что кроме тёмных созданий — боггартов, красных колпаков и тому подобного — вы почти ничего и не проходили и очень отстали в изучении заклятий. Потому я решил начать с них. Итак, кто мне скажет…

Барти смотрел на шестой курс Гриффиндора и думал о собственной учёбе в Хогвартсе. Он с теплотой вспоминал время, проведённое в школе. Ему нравилось узнавать новое, анализировать информацию; его эссе всегда были идеальными и не получали ниже «Превосходно»… Слушающие его дети не выглядели заинтересованными.

Выдав краткий конспект заклинаний, которые они будут изучать в предстоящем семестре, он перешёл к более серьёзным вопросам. Рассказывая о Тёмной магии, Барти старался вести себя сдержанно, чтобы студенты не заподозрили его истинного отношения к предмету обсуждения, однако скучающие взгляды бесили. Пусть Барти и не был настоящим профессором, любовь к знаниям вынуждала стремиться заинтересовать.

— Вас считают детьми, но столкнувшись с врагом, вы должны быть готовы! Я расскажу о некоторых контрзаклятиях, пусть все и говорят, что вам рано об этом знать, — в глазах студентов прорезался интерес, и он удовлетворённо улыбнулся.

Учить будущих врагов казалось Барти странным, потому, получив план занятий, он решил его немного подкорректировать, убрав «лишнее»; но было и то, что Дамблдор заставил вставить: тему Непростительных заклятий. Он тогда просто пожал плечами: раз директор берёт на себя ответственность за нарушение Министерского запрета, что ж, Барти не трудно рассказать о заклинаниях, которыми он мастерски владел. Но учить сбрасывать Империус он не собирался: слишком свежи были воспоминания о жизни в отцовском доме, и Барти не казалось справедливым, что его опыт бесплатно достанется будущим врагам.

— А теперь перейдём к Непростительным, — произнёс он и усмехнулся: гриффиндорцы наконец-то заинтересовались. — Кто расскажет мне, почему они так называются?

Урок шёл своим чередом. Тянущие руку ученики несли бред, выдвигая странные, подчас лишённые логики версии, но по крайней мере больше не напоминали случайно попавших в кружок вязания авроров. Барти продемонстрировал классу все три Непростительных, внимательно наблюдая за реакцией каждого из студентов — кто знает, возможно, и среди гриффиндорцев найдутся те, кто встанет на сторону Лорда? — и сделал паузу, ожидая, появятся ли у них вопросы. Класс молчал.

— Авада Кедавра — не то заклятие, которое может наколдовать каждый, — негромко произнёс Барти в тишине. — Некоторые утверждают, что для того, чтобы его сотворить, необходимо желание убивать. Я скажу иначе: требуется немалая магическая сила. И готовность нести ответственность. Все вы, даже если прямо сейчас достанете свои волшебные палочки и, направив на меня, выкрикните это заклинание…

— Авада Кедавра! — хором прокричали близнецы Уизли, и из их палочек вылетели два ярко-зелёных луча.

Барти едва успел рухнуть на пол. Кто-то закричал. Сердце бешено колотилось. Повисшую тишину в кабинете уже можно было резать ножом — настолько плотной она была.

Он медленно поднялся. Близнецы застыли, даже не дыша, с ужасом глядя на него.

— Урок закончен, — хрипло произнёс Барти, возблагодарив высшие силы за то, что голос не дрожит. — Уизли — со мной к директору.

В молчании они покинули класс и двинулись в сторону директорской кабинета.

Постепенно сердце замедляло бег, и мысли Барти упорядочивались. Гриффиндорские шестикурсники были четвёртыми, у кого он вёл урок и кому рассказывал о Непростительных. Но ни пятый курс Равенкло, ни седьмой курс Хаффлпаффа, ни даже слизеринцы, что должны были истово ненавидеть Грюма, в роли которого выступал Барти — никто из студентов не посмел поднять палочку после его «приглашения». Все до одного понимали, что риск слишком велик, чтобы пойти на него шутки ради. И лишь Уизли, сыновья магглолюбцев, презираемых чистокровным сообществом, решились.

— Вы понимаете, чем вам грозит эта ситуация? — Уизли смотрели в пол и молчали. — Поскольку ваша идиотская шутка обошлась без последствий, Азкабан вам не грозит. Но…

— Что — но? — в унисон спросили близнецы, со страхом и надеждой глядя на Грюма.

— Я могу прикрыть вас…

— Пожалуйста!

— Но это будет вам кое-чего стоить.

— Мы согласны! — снова хором воскликнули те.

И Барти остановился посреди коридора. Если вернуться, стереть ученикам память, взять с рыжих Непреложный обет… Парни неглупые, отчаянные, почему бы не использовать их в собственных целях? Ему ещё целый год придётся ежедневно рисковать своими жизнью и свободой, так почему бы не заручиться поддержкой от связанных обетом должников?

Губы Грюма расползлись в зловещей усмешке. Уизли сглотнули, но не отступили и не отвели взгляды. Барти по очереди посмотрел каждому из них в глаза и, дождавшись кивка-подтверждения от каждого, кивнул и сам:

— В таком случае, возвращаемся.