Осенняя меланхолия (джен)

Чо всегда нравилась осень. Прелый запах листвы, беззаботно шуршащей под ногами, то и дело начинающийся дождь — уже не теплый, по-летнему мягкий, но обжигающе холодный, приносящий свежесть и ясность мыслей. Смущающая своей простотой и естественностью нагота черных стволов и угасающий звук последних песен улетающих птиц.

Для Чо осень всегда была порой открытий и чудес. Первая дружба, первая любовь, даже первые взмахи палочкой — всё самое волшебное происходило с ней именно в месяцы увядания природы и всего мира. И этот парадокс ощущения жизни в момент ее угасания Чо любила больше всего.

Ее любовь разделяли далеко не все. Сколько раз она пыталась рассказать, объяснить, показать Мариэтте всё то, что делало это время года особенно прекрасным. Напрасно. Эджком лишь легко пожимала плечами, беззвучно говоря «прости, я не вижу того, что видишь ты», и предлагала забежать на кухню за дополнительной порцией сладкого.

Ее понимал Седрик.

Они могли часами гулять вокруг озера, собирая полные рук букеты из разноцветных кленовых листьев. Им никогда не было скучно просто сидеть вдвоем под уже старым, но все так же гордо стоящим в отдалении дубом и болтать обо всем и в то же время ни о чем. С наступлением холодов их прогулки сокращались по времени, но не по частоте. Два, а то и три раза в неделю они встречались в холле замка, для того чтобы отправиться в свое очередное осенне-чарующее путешествие.

В тот год Седрика не стало.

Не стало и долгих, почти ночных прогулок по территории замка, пушистых рыжих букетов в вазочке у кровати и едва слышно произнесенных в темноту прохладной осени признаний.

А потом в дверь постучала война.

И среди постоянных известий о судах, побегах, наказаниях и смерти чувство непроходимого страха и беспомощности возобладало над всеми другими. Когда-то надежное чистое осеннее небо затянуло серыми занавесями боли и безнадежности. Прохладные объятия встречного ветра превратились в колючие пощечины и толчки в спину. Ноги увязали в глубоких лужах и месили гниющую смесь из опавших листьев, крови и грязи. Та осень запомнилась Чо своим льдом, мраком и безнадежностью. Дни тянулись невыносимо долго, а ночи пугали своей тишиной. Если раньше осенняя пора приносила ей лишь радость, то в тот год она грязной тряпкой стерла улыбку с лица девушки. Той осенью Чо впервые познала настоящую боль. Корчась под первым (и далеко не последним) в своей жизни круцио, она глотала слезы и молила, нет, не богов, смешные кленовые листья избавить ее от этой боли. Заклятие сняли. Боль прошла. Страх перед ней остался жить в Чо вместе с любовью к мармеладу, детективным историям и ночным посиделкам у камина.

Вера в магию осени растворилась окончательно.

Война закончилась. Порос травой и страх перед будущим, боязнь подвальных помещений и постоянное ожидание нового удара в спину. Война прошла, а меланхолия осталась. Временами Чо казалось, что она сама одна сплошная осенняя меланхолия. Она еще помнила, что такое жить, но сил у нее уже не было.

Все изменила одна встреча.

В тот осенний день, как и в последние пару лет, она собралась на кладбище. Проведать старых друзей, проветрить пыльные мысли. На кладбище было спокойно. Чо не раз замечала, что приходя туда, забывает о скоротечности времени и хаотичности дней. На кладбище всё всегда было по-прежнему. Лишь трава на некоторых из могил поднималась с каждым годом все выше, напоминая о том, что в тот страшный год за грань шагали не одиночки, но целые семьи. Семьи, оставшиеся вместе, но не оставившие после себя никого, кто бы защитил их от такого неизбежного забвения.

Она никогда не приносила с собой цветы. Чо казалось глупым дарить цветы тем, кто никогда больше не сможет оценить их красоту. Убивать живое ради мертвых. Она всегда брала с собой подарки. Поделки из бумаги, небольшие сувениры, конфеты, рисунки. Все то, что никогда не было живым и поэтому не могло умереть. Все то, что когда-то дарило радость ей самой.

В тот день она тоже принесла с собой гостинцы. Бумажные кораблики смотрелись нелепо у подножий каменных надгробий, но в то же время привносили какой-то свой, особенный, уют и тепло в запустелое безвременье кладбища. Чо как раз направлялась к последней (первой!) могиле в ряду, когда ее едва не сбил с ног рыжий ураган смеха. Остановившись за секунду до столкновения, ураган забавно ойкнул и поспешно отскочил на пару шагов назад, пытаясь охватить взглядом возникшую перед ней преграду целиком. Чо невольно улыбнулась, когда после раздавшегося неподалеку громогласного «Лили!» девочка смешно округлила глаза и, быстро сунув ей что-то в руки, скрылась за ближайшей могилой. Опешившая Чо взглянула вниз и поняла, что что-то оказалось ничем иным как небольшим букетиком разноцветных листьев, скрепленных вместе тонкой девичьей резинкой для волос. Невольно бросив взгляд в сторону, в которой скрылась маленькая нимфа, она рефлекторно сжала в руке трепещущий на ветру букет и, тихо вздохнув, подошла к той самой могиле.

Седрик Диггори

Сын. Друг. Победитель.

Чо давно уже перестала здороваться. Зачем? Седрика здесь не было, в этом она была уверена. Он бы не остался. Не смог бы. Слишком сильным, слишком храбрым он был. Слишком хорошим для всей той тьмы, что пришла к ним, чтобы затем погубить его. Чо не поздоровалась и тогда. Лишь стояла и молчала. Вслушиваясь в ту самую, особенную, их тишину. Молчала и пыталась вспомнить давно забытое ощущение внутреннего тепла и покоя.

Ее тишину прервал едва слышный шелест. Опустив глаза, она заметила позабытый ею букетик из листьев. Неловко переступив с ноги на ногу, она быстро нагнулась, положила на землю у могилы пестрый подарок девчушки, вынула из кармана собственноручно сделанный кораблик, оставила рядом и, нервно заправив локон волос за ухо, поспешила к выходу.

Уже выйдя за ворота кладбища, она вдруг увидела рыжее чудо, идущее вверх по тропинке за руку с черноволосым мужчиной. Чо не надо было даже прищуриваться, чтобы узнать знакомые со школы вихры.

Гарри Поттер не любил осень. Чо его в этом не винила, ведь именно осень забрала у него родителей. Он не любил осень, но на каком-то уровне понимал Чо, и за одно только это понимание она была готова простить ему любые обиды и недопонимания прошлого. Гарри Поттер не любил осень, но Осень определенно любила Гарри Поттера, раз подарила ему ребенка листопадов и проливных дождей. Ребенка, что крепко и уверенно держал его ладонь, шагая рядом по извилистой тропинке. Девочку с волосами цвета первых опавших листьев и улыбкой еще совсем не зимнего солнца. Девочку, способную разукрасить в яркие цвета весь мир одним своим присутствием.

Девочку-счастье.

Чо совсем не удивилась, когда солнечный ребенок вдруг обернулся и помахал ей. Она лишь подняла руку и помахала в ответ, отчего-то веря, что теперь у нее все обязательно будет хорошо.

Ведь осень — пора волшебства.

А что может быть более волшебным, чем начало новой жизни?