Дым (гет)

 Боль. Драко Малфой знает о ней намного больше других волшебников. Он жил с ней всегда. С раннего детства он испытывал на себе уроки отца. Круциатус — так, ничего особенного, вполсилы. Тогда Драко и научился терпеть боль. Он не мог своим криком доставить Люциусу удовольствие. Потом Сектумсемпра, по незнанию брошенная Поттером. Тогда он тоже терпел.

Когда в его доме поселился сумасшедший полукровка, возомнивший себя вершителем судеб и лордом всего магического мира, Драко впервые, по-настоящему, ощутил на себе, что такое настоящая боль. Волдеморт не щадил, от его заклятий плавились кости и разрывались мышцы. Он чувствовал боль каждой клеточкой своего тела, и тогда он ненавидел ее. Но со смертью Темного Лорда умерла и его боль.

Он уже было попрощался с ней, поднялся с колен, расправил плечи и с надеждой шагнул в новую жизнь. Жизнь, свободную от боли, страха и борьбы. Люциуса сослали во Францию без права на обжалование. Спасибо, что не в Азкабан. Нарцисса, истинная леди Малфой, уехала за мужем. Самого Драко оправдали по всем статьям, не обошлось без героя Поттера.

Юный лорд Малфой занялся восстановлением имения из руин. Три года жизни ушло у него на

это. Потом, как нельзя кстати, состоялась его помолвка с Асторией Гринграсс. Малфой был уверен — жизнь налаживается. Но один день перечеркнул все. В его маленький уютный мирок незаметно вошла его старая знакомая, верная подруга его юности — боль.

Сначала Драко не замечал ее, списывая все на усталость и сильную нагрузку на работе. Хороший массаж и горячий душ неплохо помогали. Он забывал о боли на несколько дней. Потом, спустя пару месяцев, боль стала его постоянной спутницей. Драко пришлось отложить дела и обратиться к колдомедикам. В больнице Святого Мунго не смогли установить причину болей, лишь назначили обезболивающие зелья и покой. Драко стал быстро уставать. Дела бизнеса пришлось передать первому помощнику, а самому всерьез заняться своим здоровьем.

Он начал с семейной библиотеки. Но, так же, как и в Министерской, ответов не нашел. Все колдомедики, к которым обращался Малфой, лишь разводили руками. Обезболивающие зелья не помогали, боль медленно расползалась по всему телу: сначала спина, шея, затем руки и ноги. Тогда-то он и начал курить. Сигареты волшебным образом помогали расслабиться и забыться, на пару минут, но все же. Это была передышка.

Проходя очередное обследование во Франции, Драко, наконец, получил ответ на свой вопрос. Один старый профессор с помощью какого-то древнего обряда установил, что Драко был проклят отсроченным кровным проклятием, которое может снять только тот, кто его наложил. Он сразу понял, кто это. Только безумная тетушка Белла была способна на это. Но она давно мертва.

Одна фраза, — «проклят, лечения нет», — перевернули жизнь Драко Малфоя с ног на голову. Все то, что он с таким усердием строил, в миг рассыпалось, как карточный домик. Сначала ушла Астория, разорвав помолвку без объяснений. Но не были они нужны Малфою, и без них все яснее некуда.

— Катись к черту, — вслед крикнул Драко своей бывшей невесте.

Уйдя, Астория оставила его наедине с болью. Малфой курил сигарету за сигаретой, не веря, что все это происходит с ним. Это не правда, те врачи ошибаются и есть лекарство, он сам его найдет. Если не найдет, то придумает: разработает зелье или контрзаклятье. Проглотив гордость, Драко обратился к Поттеру с просьбой изучить семейную библиотеку Блэков: быть может, там он найдет ответ.

Гарри не отказал, никто и не сомневался. Но в помощники прислал Грейнджер. Она, оказывается, заканчивает учебу на колдомедика. Малфою было все равно. Главное для него было — найти способ победить боль. Порой они засиживались с ней до темноты. Почти не разговаривали: Драко курил, а Гермиона только морщилась, но не возражала. Она понимала, что сигареты отвлекают его.

Спустя месяц тщетных поисков Драко впервые сорвался. От безысходности он швырял книги, кричал на Гермиону и ушел, громко хлопнув дверью. Придя в Малфой-мэнор, он только курил одну сигарету за другой и злился. Злился на себя за слабость. Злился на тетку Беллу за такую для себя учесть. Злился на Волдеморта за испорченную юность. Злился на Грейнджер за жалость, которую изо дня в день видел в ее глазах.

Две недели — такой срок смог продержаться Малфой, закрывшись в мэноре, прежде чем ответить Грейнджер. Она каждый день присылала письма, но он их сжигал не читая. Он ненавидел их всех. У него был один вопрос: почему? Почему они все здоровы, живут и строят планы, а у него ничего этого нет. Только сегодняшний день, бесконечная боль и сигареты.

Но сил не оставалось, боль побеждала, и он приехал в Мунго по настоятельной просьбе назойливой Грейнджер, но без особой надежды. Она встретила его с плохими, по ее мнению, вестями. Это проклятие вечной боли необратимо, неизлечимо. Ему осталось полгода, самое большее — год. Но Драко и так знал это, он чувствовал. Но он еще хотел найти способ, возможно, есть какая-нибудь надежда? Малфой готов был отдать все, что у него есть, лишь бы найти лекарство. Но Грейнджер только качала головой, советуя Драко очередное обезболивающее зелье.

Как ни странно, зелья Гермионы помогли, но всего на два дня. За эти дни Малфой устроил благотворительный вечер, подарил библиотеке Хогвартса несколько редких книг, пожертвовал часть средств больнице Святого Мунго. Он надеялся, что ему зачтется и болезнь отступит, но чуда не произошло.

Боль вернулась и привела с собой подругу — депрессию. У Малфоя опустились руки, он устал бороться. Как под Империо ходил на прием к лечащему врачу в больницу, пил лекарства, безучастно слушал наставления и курил. Тогда-то Гермиона и настояла на его госпитализации и, получив уже к тому времени диплом колдомедика, принялась за лечение Малфоя. Она определила его в отдельную палату, светлую и уютную, с большим окном с видом на парк.

Но Драко было все равно на свет, парк и Грейнджер. Каждый день в сто раз, в тысячу раз, он сожалел все больше и больше. Зачем он живет? Для него все, что было — кошмар, который он не хочет вспоминать. Он мог часами лежать на кровати и лишь курить. Малфой думал, что его жизнь, подобно сигарете, медленно тлеет, будущее окутано дымом, реальность наполнена удовольствием от яда, а после останется лишь горстка пепла. Пепел — это все, что от него останется. Но ему плевать.

Гермиона заходила каждый день, проверяла показатели, меняла зелья, но ни разу не упрекнула. Однажды, глядя на курящего в постели Малфоя, она задумчиво проговорила:

— Знаешь, Драко, твои глаза так похожи на дым, — и ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

В тот день она впервые назвала его по имени. А Малфой долго смотрел на закрытую дверь и думал, почему он до сих пор ее не прогнал.

Прошло еще два месяца в непроглядной депрессии, из которой его методично, день за днем, вытягивала все та же вездесущая Гермиона.

— Почему ты со мной возишься, Грейнджер? — как-то спросил он.

— Ты не заслужил этого. Никто не заслужил. И… мне не все равно, — она подошла и убрала прядь светлых волос с его лба. — Не кури, здесь же не продохнуть, — она сбросила с себя наваждение, поспешно отходя к окну и распахивая его настежь.

Уже у дверей палаты она услышала тихий голос Драко:

— Останься…

И она осталась. Первый и последний раз.

Малфой не хотел такой участи для нее. Через пару дней он ей сказал:

— Шанс не появится, прошу, не возвращайся ко мне. Ты ведь знаешь, что все повториться вновь. Мы будем давать бессмысленные обещания, в итоге ты останешься одна. Конец придет. Ты знаешь это, и я знаю. Ничего не нужно. Уходи.

И закурил. Опять закурил, пуская серые клубы дыма, наполняя комнату едким запахом.

— Мы справимся, Драко, мы справимся, — лишь ответила Гермиона.

Она упрямо приходила к нему каждый день, справлялась о самочувствии, он только улыбался, пуская струйку сигаретного дыма.

— Все отлично, Грейнджер, все отлично… — очередная затяжка и блаженная улыбка на губах.

Гермиона только качала головой, она понимала, конец близко. И еще она понимала, он готов. Он принял себя, принял свою боль.

Драко не переставал улыбаться, пока Грейнджер не выходила из его палаты. Как только дверь за ее спиной захлопывалась, улыбка на лице Малфоя потухала, и он устало прикрывал глаза. Вся его жизнь за прошедшие полгода была сосредоточена в этой маленькой комнате — больничной палате Святого Мунго.

Теперь у него есть только эта палата и сигареты, которые волшебным образом притупляют боль и помогают отвлечься. А еще у него есть Грейнджер. Она так и не ушла. Гермиона постоянно повторяет: «Мы справимся, у нас все получится, ты будешь жить!» Но Драко знал, что не получится, не вырваться ему уже из цепких лап смерти, она уже близко, он чувствует это. И он готов. Новая сигарета, затяжка и приятное чувство того, как дым заполняет легкие — теперь он точно готов…

Четыре года спустя…

Гермиона сидела на маленькой кухне, пила кофе и курила. Дурная привычка — дань прошлому. Помогает успокоиться и настроиться на новый день. Еще один день без него. Только одна сигарета и только рано утром. Она курила и вспоминала его глаза цвета грозового неба, так похожие на дым, то, как Драко задумчиво смотрел в окно, затягиваясь очередной сигаретой. Даже спустя столько лет она боялась задохнуться в грусти. Порой ее было так много, что она теряла контроль над собой. В голове шумело, в глазах темнело, кровь закипала. Сигарета для нее — лучшее болеутоляющее. Вместе с дымом выдыхалась грусть…

И каждый раз она говорила себе, что это последняя, хватит мучить себя, нужно жить дальше. Она приводила себя в порядок и шла будить сына. На удивление он был ее копией. И только глядя в его глаза цвета грозового неба, так похожие на дым, Гермиона понимала, что не хватит, что сегодня была не последняя сигарета, завтра на рассвете она опять закурит.