Мы - это наша память (джен)

Поднятый вверх большой палец, как и стрельба — это мышечная рефлекторная память.

Он смотрит на лестницу, на тело колдуна, распростёртое поперёк ступеней. Очки каким-то чудом удержались на лице; одно стекло выбито вместе с глазом.

Выбито пулей из пистолета, который зажат в его руке.

Рыжеволосая женщина сказала: «Это настоящий дар — не помнить, что ты творил».

«А что я творил?» — спросил он, не понимая и не помня.

И она ответила: «Ты убийца, Дин Винчестер».

Он смотрит на лежащего человека. На мертвеца.

А потом поворачивается, чтобы посмотреть на ещё один труп, женский, с кровавой дырой вместо затылка.

«Ты убийца, Дин Винчестер».

У него трясутся руки. Он роняет пистолет, слышит стук падения. Слышит голоса длинного лохматого мужчины и маленькой рыжей женщины; те спрашивают о чём-то, но у него нет слов для ответа.

Он тратит все силы на короткие судорожные вздохи. Шок отзывается болезненной дрожью во всём теле, колени подгибаются. Теряя равновесие, он отшатывается к стене и только поэтому не падает.

Долговязый, который представился братом, умоляюще произносит:

— Ты Дин Винчестер. Вспомни!

«Ты убийца…».

Хорошо. Пусть Дин.

Он позволяет «брату» схватить его за предплечье; ему почему-то кажется, что долговязый надёжнее стены. Тот пытается растормошить, называет своё имя: «Сэм»…

Он не сводит глаз с единственной живой ведьмы в доме и даже вспоминает, что её зовут Ровена.

— Ты права, — сипло говорит он, и голос тоже предательски вздрагивает. — Я… то, что ты сказала.

— А что я сказала? — озадаченно спрашивает она.

— Что ты ему сказала?! — почти кричит Сэм.

Дин выталкивает изо рта страшное слово, будто комок колючей проволоки:

— Я убийца.

— А-а-а… — говорит Ровена.

— Ох, — говорит Сэм. В одном восклицании эмоций больше, чем в пространной речи.

Его ладонь поднимается на плечо Дина. Потом скользит на шею. Жест явно привычный, уверенный, ободряющий. Сэм словно сообщает: всё хорошо, ты в порядке, мы все в порядке.

Выражение лица Ровены кажется Дину странным. Он не может определить, почему, просто чувствует, что оно неуместно. И даже чуждо этой нахальной, бойкой бабёнке.

Оно исчезает, когда Ровена вскидывает голову и высокомерно смотрит на Дина, растягивая пунцовые губы в холодной улыбке.

— Так и есть, — говорит она. — И тебе нет равных.

— Прекрати! — со злостью рявкает Сэм. И тут же смягчает тон, будто чего-то опасаясь. — Ты всё исправишь!

Дин качает головой.

— Ничего не исправить. — Он опять смотрит на мертвецов. — Ты сказала… это нужно сделать, и я понимаю… Но я не помню… — Он встречается глазами с Ровеной. — Ты сказала, что потеря памяти — это дар.

Она бросает короткий взгляд на Сэма.

— Была бы даром и благословением, если бы ты перестал охотиться. Но ты — это твоя память, Дин Винчестер. И нет других вариантов. Если только приятель ангелок не отправит вас обоих в 1983 год, когда Мэри совершила самую крупную оплошность в своей и вашей жизни, нет никаких шансов, что вы будете кем-то иным. — После театральной паузы Ровена добавляет: — Разве что мёртвыми.

Дин чуть поворачивает голову и смотрит в тревожные глаза человека, который стоит так близко и до сих пор помогает ему удерживать равновесие, положив руку на плечо.

— Кто…

В карих глазах мелькает такая безысходность, что Дин не решается продолжать. Он догадывается, чего боится долговязый — невинного вопроса «Кто ты?»

— Пойдём наверх, — говорит Ровена. — Разберёмся с заклятием. — Он не двигается с места, и на её лице на мгновение появляется то непонятное выражение. — Книга там. Может быть, ты и не шотландец, Дин Винчестер, но всё равно прекрасный паренёк. Тебе ли бояться крошечного заклинания?

Он не понимает, почему подчиняется. Но чутьё подсказывает, что ей можно доверять.

Перед тем, как ступить на лестницу, Дин оглядывается на незнакомца, который утверждает, что он — его брат.

Дин Винчестер поднимается по ступеням ради этого человека. Чтобы не погасло сияние надежды в его глазах.