Павший (джен)

Сколько мне ждать? Больше не слышно шума битвы. Клыки сточились; когти затупились, более не способные рвать плоть врагов, с которыми мы делили этот бой. Последний рёв послышался где-то вдалеке, но я не смог различить, чей он был. Кто победил в сегодняшней схватке? Я не способен понять. И только яркая боль наполняет глаза, пока кровь медленно сочится из них, вытягивая жизнь.

Кто теперь я? Старый воитель, лишившийся зрения и не чувствующий ног. Если победил мой народ, я пригожусь только для одного — став пищей, укреплю дух молодых. Но чтобы заслужить эту честь, нужно остаться в живых, что мне не удастся. Силы всё быстрее покидает тело из бесчисленных ран.

Где же твой зов?

Может, я недостоин?

Неужели я дрался недостаточно свирепо? Да, я не умер в пылу сражения, как того велит обычай, но всегда был готов к этому. Неужели ты не видела меня, богиня? Не видела моё бесстрашие перед полчищем иных? Я не погиб в жестокой битве, но умираю сейчас, на поле брани, среди братьев и сестёр, и тех, кого убил лично, во славу тебе. Прими же мой дар, приди за мной!

Я услышал тебя. Совсем рядом кто-то завопил так, как не стал бы ни один из твоих верных. Крик страха и отчаяния, которому мы никогда не поддавались. Я услышал тебя, богиня, и преподнесу ещё один дар. Последний в этой жизни. Руки ещё служат мне, остаётся лишь найти жертву. Смотри на меня, богиня. Почувствуй всю ту боль, что пытается остановить на пути к тебе, и гордись, видя улыбку и кровь, стекающую на снег. И ни мёртвые тела, плотным ковром усеянные вокруг, ни зимняя стужа, копьями вонзающаяся в открытые раны, — не заставят меня смиренно пасть!

Я его не вижу, но слышу. Того, кто перестал вопить, но не прекратил дышать. Его сбитое дыхание впереди, почти осязаемый страх. Он боится. Жалкая душа, не достойная ходить по земле. Видит ли он?

— Увидь меня! — прокричал я, едва не надорвав глотку.

Нет во мне надежды на его понимание сказанного, но теперь он знает, что я близко. И воздух вновь сотрясается в крике, который яснее любых слов. Он зовёт на помощь своих ложных богов, зовёт приверженцев или же мать, выпустившую его на этот свет. Вопль отчаяния. Он не может сбежать, иначе не вопил бы так громко и неустанно, а я только радуюсь, и моя улыбка сама перерастает в оскал. Смотри на меня, богиня. Смотри, какой ужас я вселяю в твоих врагов даже сейчас!

Мои пальцы коснулись тела, оно тут же содрогнулось в страхе. Иной вцепился в них, пытаясь содрать. Еще один рывок, и когти на всю глубину вошли в плоть, позволив подтянуться ближе к горлу. Жаль, что не могу видеть его искаженную страхом морду. Он уже понял, что обречён. Призвал все оставшиеся силы, чтобы нанести вспыхнувшие пламенем глубокие раны и изорвать ухо. Но это не помогло ему, ведь меня вела богиня. Последний крик развеялся моими клыками. Но агония не утихла так скоро. Он отчаянно рвал шкуру на спине, клыки проникали всё глубже в его податливую плоть.

Иной перестал шевелиться. Застрявшие когти удержали его руки на моей спине. Словно прощальное объятие... Но я точно знаю, что это твои объятия. Это ты, моя богиня, обняла, наконец признав мои заслуги.

Тихая поступь по кровавому снегу… Ты спустилась, чтобы забрать к себе. Как жаль, что не могу увидеть тебя. Не могу подняться, чтобы встретить как должно. Но я всё ещё сторожу дар для тебя.

Благословение затмило всю вонь. Оно опьянило, разогнала боль, будто её никогда и не было. И холод отступил пред теплом исходящим от твоих ног. Воззвав к последним силам, я раскрыл пасть, позволив голове безвольно соскользнуть на снег. Прости, что не смог преподнести этот дар как должно, ибо тело окончательно предало. Дышать становилось всё тяжелее, но это уже неважно, ведь ты здесь.

Твой аромат накрыл подобно лавине: ты склонилась над моим подношением. Блаженство. Вечность… Такова она? Но тогда почему она продлилась мгновение? Почему ты не приняла жертву?! Отстранилась от неё и от меня, забрав то, чем дразнила всё это время. Боль вернулась, и я не смог сдержать вырвавшийся стон:

— Чего ты ещё хочешь от меня?!

Это мой вопль? Шёпот? Неважно, ведь его совершенно не узнать. Он такой же жалкий, как и хрип того, чью жизнь я оборвал совсем недавно. Холод ручьём затопил горло, сковав и не позволив более произнести ни звука. Ты отказалась от меня, и я не знаю, что будет дальше. Я всегда был тебе верен, а ты предала в самом конце пути. Почему ты так жестока?

Мороз свёл горло. Дыхание на миг остановилось. И я почувствовал то, что никогда не чувствовал ранее. Слёзы. Они не появлялись, когда отец был ранен в набеге, когда был съеден сородичами и мною, не появлялись, когда мать погибла на моих глазах. В сердце была лишь радость. Всю жизнь я служил тебе. Радовался смерти, ведь после всех ждет куда большее, чем нам может предложить этот мир. Но ты не приняла меня. В чём моя вина? Неужели я не достоин…

Грудь наполнились воздухом, дурманящий запах проник вместе с ним. Ты вернулась. Подошла ближе, намного ближе, чем раньше. Дразнишь меня, глумишься надо мной…

Нет, это не так. Я почувствовал его. Твоё прикосновение, затмившее всю боль и укрывшее от холода. Но неужели… я достоин его? Достоин тебя? Достоин чувствовать, как ты вынимаешь застрявшие когти из спины? Как проводишь по ранам, лаская тело и зарываясь в огрубевшую шерсть?

Вечность… Лишь бы это длилось вечность: покой, тишина и необъятное чувство затмившее всё, кроме тебя. Кроме запаха, что стал пьянить лишь сильнее. Кроме блаженных касаний, дарящих покой.

Последний коготь упал в снег. И тогда… это горячее дыхание. Ты одарила им, нежно перевернув на спину. Это уже не тот мир. Не сон... Прости, что усомнился в тебе, моя богиня…

— Йола! Что ты делаешь?!

Вождь пробился в круг стаи, окольцовывавшей место среди поля брани. Все они молча наблюдали, как воительница склонилась над одним из тех, против кого они сражались и едва смогли одолеть этим днём.

Белоснежная волчица лишь на мгновение скользнула по вожаку взглядом, после снова перевела его на израненного чёрного волка, чья голова лежала у неё на коленях. Его грудь ещё вздымалась…

— Глаза не обманывают тебя, Хорл, — волчица провела за уцелевшим ухом слепца и улыбнулась, когда тот едва шевельнул им, отвечая на движение. — Я провожаю его.

— Довольно, — вождь подошёл ближе. — Этот варвар не достоин отыскать свой путь.

— Хорл, это мне, а не тебе решать, кто тут достоин.

— Нет, Йола, — он крепче сжал копьё. — Ты навлечёшь на нас гнев богов. Отойди, и я закончу начатое.

— Не смей, — волчица оскалилась.

Кольцо наблюдавших сомкнулось, и Йола обвела племя грозным взглядом. Но угроза исходила только от Хорла, и ярость в его глазах не утихала. Лишь распалялась...

— Ты перечишь мне? Своему вождю?!

— Даже то, что ты вождь, не позволит тебе напасть на соратницу. Или ты уже забыл наши законы?

— Йола, отойди.

— Только когда он уйдет.

— Опомнись! Посмотри, сколько нас погибло из-за них! Посмотри вокруг! Неужели тебе этого мало?! Тогда взгляни на своего сына рядом с собой. Посмотри, что такие как он, — Хорл направил копьё на чужака. — Что они сотворили. Ты видишь?! Или твои чувства слепы даже к собственным детям! Откуда тебе знать, что не этот варвар нанёс эти раны? Что не он перегрыз твоему сыну глотку?! Думаешь, это случайность, что они рядом?

— Нет. Не случайность. Пока этот чужак не оказался рядом, мой сын ещё был жив. И я видела его смерть и не успела спасти.

— И ты… — гнев прорвался и Хорл сорвался на рык. Больше не надеясь образумить, наставил копьё…

— И я благодарна ему, — Йола подняла взгляд, и Хорл заметил слёзы: на глазах, полных сокрытой в глубине печали, проступившие капли… — Если бы не он, мой сын не умер бы так быстро. Он бы мучился и страдал: цеплялся за жизнь. А я пыталась бы его спасти. Тщетно бы надеялась, но не стала бы прекращать его мучения. Я бы не смогла его отпустить. Но сейчас, он с богами. Этот воин, — волчица опустила печальный взгляд. Ласково улыбнулась, рассмотрев умиротворение на израненных губах, — позволил обрести ему покой. Хорл, прошу тебя, не мешай мне.

Племя ждало решения серого волка, но он не сдвинулся более с места. Вождь устало осел на землю, и все те, кто слышал слова воительницы, согласились с ним и последовали его примеру, обратив внимание на свои раны. Йола благодарно поклонилась Хорлу, позволившему ей провести павшего к истинным богам…