Ибо неведома Ей месть кровавая (джен)

Красивая-красивая: нежная белая кожа, золотые волосы-солнечный свет, пальцы тонкие да глаза нежные.

Красивая-красивая.

Да только мёртвая.

Длинные у паука кровавого лапы-крючья, к самой груди тянутся; а голова большая и страшная, чёрным клинком рождённая. Вгрызлась голова паучья в шею красавицы — больно, до белой кости ужалило холодное безжалостное лезвие. Не проснётся уж дева, не откроет глаза серые, не посмотрит со страстью на мужа чужого, не впустит в сердце ворованного счастья.

Даровала любовь ей Мара Милостивая, из радости и тепла своего нить прочную соткала да два сердца на всю жизнь соединила. Был супруг ласковый и заботливый, стеною каменной за семью свою встать готовый — а только неблагодарной оказалась дева. Растоптала она дар Материнский, разорвала её тонкие тёплые нити, сожгла их вероломно в огне предательства. Сманила телом своим чужого любимого, соблазнила его красотой и увела за собой под полог ночи коварной.

Манит ложе девы, да холодное оно, что твоё Море Призраков. Манят глаза девичьи, да нет любви в них — лишь смола, липкая и едкая, от какой избавит лишь гибель верная.

Так моли о той гибели, страстно и яростно умоляй, коль окажешься в сетях разлучницы! Да не себе гибель проси, будь ты обманутый муж или преданная жена; не свою лишь семью спасай от ядовитого искушения.

Грязен Бравил, нет в нём места чистоте да невинности, всё до капли выпила жадная скверна порока; каждую душу поглотил он, город-даэдра, запаршивевший от греха. Не кровь — скума, не речи — агонические хрипы да пьяный вой. Не испугайся, не страшись ты, обезображенный и совращённый, не сгубит тебя этот чахлый прогнивший скамп; твёрдо ступай по венам-улицам в самое его нутро, иди на оскверненный свет покинутого Марой храма.

Светлая-светлая жрица Милосердной Матери: взгляд приветливый да улыбка нежная, слова добрые молвит да ладонь твою белыми ласковыми пальцами сжимает. Видит, узнаёт она лик разлучницы; горит её сердце гневом праведным; горько плачет душа её по разбитому материнскому дару. Её и проси об избавлении; ей и доверь разъедающий душу стыд, да об одном только не позабудь: светла и чиста Мара Милостивая, неведома ей месть кровавая, и не её именем свершится возмездие, но другой, чьи паучьи лапы вдевают в иглы предательства волосы обманутых жён.

Светлая-светлая жрица, да чёрен, что ужасная ночь, клинок её, Мефалой дарованный; да черны по локоть руки её от крови разлучниц коварных и жён неверных. Как свечереет над Империей, как опустится тьма на города заснувшие, тенью неслышной войдет она в дом грешницы, тихо прокрадётся к ней, безмятежной. И омоется тогда кровью предательницы Эбонитовый Клинок, и рассыплется по небу тёмному смех Королевы Пауков.

Верным будь да любящим, ты, что слышишь мои слова. Мару чти да не забывай её заветов: выбирай супруга хорошего по уму и сердцу, люби да любимым будешь. А глянешь на сторону, замыслишь коварное таинство — не одну душу сгубишь похотью, не раз Мефала твоей ошибке порадуется. Гони прочь мысли о неверности да пауков из дому своего гони, дабы не надоумили на грех даэдровы детёныши. А коль пригреешь на груди своей змею или змеиный укус на душе супруга своего приметишь — ждёт в сумраке и тумане бравильская часовня, ждёт тебя там жрица нечестивая с душою отравленной.

Сильным будь и душу изо всех своих сил береги.

Ведь покуда есть чистота да благодетель в мире, покуда хранит семейный уют Милосердная Мара, будут в нём здравствовать грязь и порок, будет Мефала в ночи плести свои ядовитые сети.