Четыре вещи (джен)

Друиды в принципе очень терпеливые существа. И терпимые, ко всему, что не вредит их лесам. Ну, они так утверждают, ага.

В случае Халинтры терпимость была взаправдашняя, она даже могла пережить, если Дэйлли плескала пивом на свеженачертанные свитки. Ругалась конечно, облаивала страшно, так и стражница в долгу не оставалась, перепалки получались — загляденье. Фирменное гилнеасское развлечение — отмахивались они уже вдвоем от лезущих мирить. Но по-настоящему Халинтра не злилась никогда. А что такое ненависть, до сей поры и не знала. Узнала, когда впервые сошла на Аргус.

Нет, впервые увидев мертвую, оскверненную планету с борта Виндикара, она просто ужаснулась. Ни живого, ни неживого, одни изуродованные Скверной твари, мучениям которых хотелось лишь положить конец. Но это все-таки было другое чувство.

Через несколько дней Халинтра поняла, что ненавидит лютой ненавистью три вещи: камни, демонов и зеленый цвет. А так же все сочетания: зеленых демонов, зеленые камни, демонов камня... Такие ей не повстречались, но Халинтра была уверенна — найдутся. Кто-нибудь обязательно найдет, но только не она.

Верховный друид спустилась с Виндикара ровно один раз. После чего, вернувшись, забилась в свой угол и долго сидела там, уткнувшись носом в пузырьки с чернилами. Те горьковато пахли травами, даря хоть какое-то успокоение, напоминая об Азероте, огромным шаром висевшим в небе. После она поднялась и пошла в лазарет, где хватало раненых. И с того дня вылезала оттуда только затем, чтобы нарисовать новые карты.

Но еще через некоторое время выяснилось, что ненавистных вещей все-таки четыре.

Большинство кают на Виндикаре были крошечные. Только лечь передохнуть, скинув доспех, ни на что больше места не хватало. Поэтому, когда Владыка Смерти шагнул через порог, то сразу увидел два круглых глаза, недовольно уставившихся на него с жесткой койки. Громадная ворона недовольно щелкнула крючковатым зазубренным клювом, взъерошила перья, переступив с лапы на лапу.

— Тут меня хотя бы не ищут, — мрачно сообщила Халинтра в ответ на невысказанный вопрос. — А еще тут пахнет смертью, жизнью и Мод.

— Если бы я знал, что будут гости, я бы принёс вина, — Олисан выглянул из-за плеча немёртвого, усталый и взъерошенный. — От кого бы ты ни пряталась, моя каюта свободна... — он замялся. — До утра.

Дорал бесстрастно наблюдал за происходящим. По бледному лицу, больше похожему на искусно вырезанную из камня маску, не понять было, о чём он думает. Но Халинтра уже немного знала обоих, и потому спрыгнула с кровати на пол, хлопнув крыльями. Цокая когтями, вышла в коридор, так и не превратившись, покосилась по-птичьи.

— Еще немного, снежок, и я попрошу у тебя старый шлем. Совью там гнездо в знак протеста и буду клевать любого, кто попробует полезть ко мне с воплями про Свет!

С этими словами она вспорхнула и тяжело полетела куда-то в сторону капитанского мостика, провожаемая двумя задумчивыми взглядами. Если друид собиралась покуситься на саронитовый шлем...

— Снежок...

Дораллиасо перевёл взгляд на следопыта, и тот беспомощно улыбнулся.

— Не я это придумал, сердце моё.

Дверь каюты скользнула на место за их спинами.