Вход во все двери (гет)

Мистер Уизли умирал.

В истории его болезни так и было накарябано: «Скоро умрет», крупными буквами поверх неряшливой писанины целителя Стеббинса. Главный целитель Сметвик вынес заключение заранее, потому что через два дня уходил в отпуск. Накануне отпуска заниматься делами совсем не хотелось.

Стеббинс учился курсом старше Ханны, и в школе она даже влюбилась в него на пару дней, а может, на месяц, но почерк у Стеббинса все равно оставался ужасный. Как ни крути.

Ханна со вздохом закрыла папку, из которой, как грибы из-под пня, торчали отсыревшие страницы, и принялась расстегивать форменный халат.

— По мне, одного взгляда на этот кошмарный цвет достаточно, чтобы сбрендить, — недовольно протянула Сьюзен, обращаясь скорее к зеркалу, чем к Ханне, и тыкая пальцем в эмблему на лимонно-желтой материи: скрещенные скальпель и волшебная палочка. — То-то, я смотрю, на пятый этаж у нас всегда очередь.

— Это на шестой. Потому что там буфет, — мрачно поправила Ханна, расчесывая спутавшиеся волосы.

Несмотря на то, что буфет предназначался для посетителей, пациенты осаждали его как магглы Хогвартс. С таким же нетерпением смотрели они на лакричные тянучки и драже Берти-Боттс, с каким магглы бродили вокруг замка и жадно обгладывали собственные мечты о магическом мире. Но ни те, ни другие не могли дотянуться до желаемого: у пациентов госпиталя не было золота, у магглов — способностей.

— Все равно очередь начинается на пятом, — отмахнулась Сьюзен. — А почему так темно? — она критически осмотрела почерневшую нить накаливания, заключенную в мутно-стеклянный корпус керосиновой лампы.

Темные кудри Сьюзен коснулись стола, когда она наклонилась ближе к лампе и прищурилась. История болезни мистера Уизли в потемках казалась разбухшим нарывом на деревянной поверхности. Сам мистер Уизли, без единой язвы, лежал в палате и с каждым днем становился суше и тоньше, скукоживался и бледнел; даже волосы из ярко-рыжих превратились в пегие, а лысина не блестела, словно запылилась. Его больше не радовала коллекция CD-дисков и обломков sim-карт, скопившихся на прикроватной тумбочке. От обеда до ужина он старел на пару недель.

Ханна пожала плечами и щелкнула пультом. Пульт подмигнул красным индикатором, закряхтел и пробормотал: «Панорама восточного крыла, точные координаты…» Ханна нажала на кнопку еще раз, и пульт отозвался куда более миролюбивым тоном: «Вид из окна третьего этажа. Кабинет отделения «Вирусные заболевания». Нормально. — Потом пульт подумал и добавил: — Но тоскливо. Рекомендовано остаться внутри здания».

Окна ожили, продемонстрировав часть улицы и кусочек серого неба, а когда камера повернулась и уставилась выпуклым глазом в темноту тупика, еще и случайного прохожего в деловом костюме. Неоновые нити, встроенные в защитный купол, переплетались между собой, а в местах обрывов ярко вспыхивали концы проводов. Магглы называли их звездами.

Прохожий в деловом костюме быстро исчез из поля зрения камер. Купол продолжал прикидываться небом и перегонять гигабайты информации от главного министерского узла локальным точкам доступа — в Хогвартс, Азкабан, Гринготтс и Госпиталь Святого Мунго, конечно же. Огромный аппарат с тысячей клавиш и пузатой линзой находился в атриуме министерства магии под охраной каменных статуй, круглосуточно издавал раздражающий писк и собирал пожертвования в пользу службы технической поддержки. Пожертвования были исключительно добровольными — в размере полутора сиклей с каждого выходящего и трех кнатов с каждого прибывшего.

— Наверное, один из «Грязнокровок», — заключила Сьюзен, ткнув пальцем в экранное окно. В месте, где ноготь коснулся плазмы, зарябило. — Как думаешь, эти уроды все еще пытаются перехватить исходящие данные или придумали что-то новое?

— Угу, обесточили здание больницы, например. Мне вот интересно, когда они догадаются, что для передачи важных отчетов мы используем сов, а при отключении питания зажигаем Люмос? И что по сетевым каналам ходит сплошной информационный мусор, сбивающий с толку?

— «Грязнокровки» слишком заняты сбытом волшебных палочек и изготовлением сменных картриджей к ним, — фыркнула Сьюзен.

Ханна вздрогнула, представив, сколько магов надо выпотрошить, чтобы изготовить один сменный катридж.

Организация, возглавляемая Дином Томасом, насчитывала больше сотни человек и действовала исключительно в собственных интересах, хотя Корнелиус Фадж полагал, что «Грязнокровки» верны министерству магии, а премьер-министр магглов убедил себя, что они на стороне правительства и Ее Величества королевы. Большинство из них были сверстниками Ханны и Сьюзен, теми, чьи родители сразу после отмены Статута о Секретности в восемьдесят первом получили доступ к хостингу Ollivander.com. Сотрудники информационного Отдела тайн быстро спохватились, ввели авторизацию, сгенерировали пароли и разослали их колдунам вместе с индивидуальными логинами, однако заблокировать доступ самым расторопным магглам оказались не в силах.

Запрет доступа породил смуту и желание зарабатывать на ней. Сразу же, как пикси из пыльных занавесок, полезли из всех углов пронырливые торговцы, готовые за умеренную плату поделиться своим логином или предоставить чужой. Постепенно они объединились в группу под руководством главного проныры Наземникуса Флетчера и организовали офис в Лютном переулке. Офис переезжал не реже, чем раз в месяц — вместе со столом, двумя стульями и любимой чашкой Флетчера, — и по бумагам числился как туристическая фирма. Якобы Наземникус и его помощники устраивали волшебникам экскурсии в мир магглов. Не подкопаешься. Они же несколько раз взламывали главный сервер Отдела тайн, и юзер со странным ником Пивз уводил новую партию не скомпрометированных учетных записей. Он делал это мастерски, никто из авроров, авторизованных для его поимки, не мог определить IP-адрес Пивза. В результате нет-нет, да прибывал в Хогвартс хоть один магглорожденный.

Ханна знала эту схему в деталях; Амелия Боунс, тетя Сьюзен, занимала должность в отделе магического правопорядка и пыталась пресечь подобную деятельность, но деятельность, как и всякая незаконная, только процветала.

Волшебство превратилось в сплав золота, недвижимости и здоровья — никогда не теряло в цене и считалось лучшим инвестиционным вложением. Поначалу ажиотаж охватил самые впечатлительные слои населения — дамочек, начитавшихся глупых книг, детей, любящих сказки, и журналистов, жадных до сенсаций. Затем эйфория охватила лентяев, представивших, как они будут левитировать еду из холодильника прямо в спальню, а за ними — владельцев мелких фирм, живо подсчитавших экономические выгоды. Постепенно появились люди, готовые платить любые деньги за возможность приобрести «неординарные способности» и билет на Хогвартс-экспресс для своих детей.

Корнелиус Фадж хватался за голову, запирался у себя в кабинете и оттуда раздавал заместителям приказы урегулировать ситуацию. Ситуация, между тем, выходила из-под контроля. Магглы дежурили у входа в «Дырявый котел» и ждали, пока откроется портал в параллельную реальность. Кто только сказал им такую глупость? Дураку ясно, что для портала лучше подходят дырявые ботинки или, на крайний случай, дырявое ведро. Потом глава аврората Шеклболт подсказал, что это, видимо, работа телевизионщиков. Фадж не знал, кто такие телевизионщики, но почему-то представил толпу блондинок, каждая из которых до омерзения напоминала Риту Скитер, а врала втрое больше нее.

Некоторые, напротив, считали существование волшебников ненормальным и призывали к войне, кто-то утверждал, что нужно срочно вернуть инквизицию и сжечь всех подозрительных. И рыжих. Официальные власти загадочно молчали. Фаджу по ночам снилась огромная ладонь, а сам он был мухой. Иногда ладонь сжималась в кулак либо хватала газету.

Статут о Секретности был отменен Томом Риддлом, занимавшим должность до Фаджа. Риддл заслуженно приобрел славу безумного министра; он захватил власть, расправившись с Карлусом Поттером, главным своим оппонентом-либералом, и мигом произвел ротацию в чиновничьем корпусе. Места заняли члены партии «Пожиратели смерти», мистер Поттер, его жена, сын и невестка были найдены мертвыми в Годриковой впадине, выжившего внука мистера Поттера отдали на воспитание в семью магглов, из тех, что выступали за инквизицию.

Ханна знала Гарри Поттера, они вместе учились в Хогвартсе. Нормальный парень, способный, недавно женился на дочери мистера Уизли.

Мистер Уизли умирал и мужем Джинни интересовался еще меньше, чем коллекцией CD-дисков.

— Я никак не могу понять, от чего они умирают. — Ханна опустилась на стул и устало подперла голову рукой. Сотня целителей, если не больше, пытались найти ответ на этот вопрос и получить награду. Пока что награда продолжал лежать в личном сейфе Корнелиуса Фаджа. — Они ведь абсолютно здоровы. — Сметвик говорил, что нельзя проявлять излишнее сочувствие к пациентам, что не нужно принимать их проблемы близко к сердцу. Непрофессионально это, говорил Сметвик.

— Наши больные? От болезней, я полагаю, — рассеянно отозвалась Сьюзен, не услышав и половины сказанного.

Ханна не могла вспомнить, в какой именно момент Сьюзен превратилась в профессионала.

— Наши знакомые. С кем-то из них мы учились, кого-то встречали в министерстве, в Косом переулке. Неужели тебе их совсем не жалко? — не выдержала Ханна.

Уже который год подряд волшебников уносил в могилу странный недуг. Причем болезнь косила только чистокровных, что наводило на мысль об умышленном отравлении или заражении. Таких пациентов сразу направляли на третий этаж и передавали на попечение Ханны и ее коллег. Однако ни на драконью оспу, ни на грибковую золотуху, ни на какую-либо другую инфекцию симптомы не тянули. Пациент оставался совершенно здоров — ровно до тех пор, пока не умирал. Никаких доказательств того, что к этому приложили руку магглы или «Грязнокровки», не было. Да и не контактировали заболевшие с магглами особо. Пользовались их изобретениями, разве что, но ими все пользовались. Даже целители брали в руки скальпели, потому что иногда операция оказывалась эффективнее заклинаний и настоек.

— Ну-у, — замялась Сьюзен, рисуя каракули на листе пергамента и не глядя Ханне в глаза. — Жалко, само собой, жалко. Одни доживают до старости, другие рождаются мертвыми. Мы целители. Почему ты выбрала эту работу, Ханна? Только честно.

— Здесь неплохо платят.

— Ага, — почти весело подхватила Сьюзен. — А я хотела помогать людям. Помнишь? Я из кожи вон лезла, чтобы набрать баллы по зельям, хотя тетя могла устроить меня к себе в отдел и без благословения Снейпа. — Она цокнула языком и жестко добавила: — Все когда-нибудь умрут, Ханна.

— Кто-то умрет меньше.

— Ты хотела сказать — раньше? — с сомнением протянула Сьюзен, встала с места и обняла Ханну за плечи, подбадривая.

Ханна покачала головой, шмыгнула носом и, взяв сумочку, попрощалась со Сьюзен.

Аппарировав на улицу, она достала телефон, помедлила и, все же решившись, набрала номер Рона Уизли.

* * *

Рон мало изменился со школы.

«Апельсиновый мальчик» — так звали его между собой Ханна с подругами. Гермиона Грейнджер однажды услышала и авторитетно заявила, что Рон терпеть не может цитрусовые. Так и сказала — «цит-ру-со-вые».

Он мусолил в руках трубку и с остервенением тыкал в кнопки, но, завидев Ханну, тут же засунул мобильный в карман и широко улыбнулся.

— Привет! — Рон спохватился, вскочил с места, чтобы пододвинуть для Ханны стул, и чуть не убил проходившего мимо официанта.

— Привет, — не найдя более подходящих слов, отозвалась она. — Извини, что сорвала…

— Не-не-не, — замотал головой Рон, — все окей, сегодня у нас за старшего Джордж, Фред поехал за дремоносными бобами для навозных бомб, а я смог отлучиться. Ну, в магазине, ты знаешь же, у нас магазин. То есть у близнецов, а я как бы помощник, — он слегка порозовел.

— Ага, знаю.

Ханна слышала, что семья Уизли совсем недавно выкупила «Зонко», самый популярный магазин гаджетов, и получила патент на оптимизацию маггловских нанотехнологий в магической индустрии. Однако навозные бомбы и по сей день пользовались популярностью не меньшей, чем пейджеры.

Рон заказал два кофе и мороженое для Ханны, а сам пожевал язык. Когда кофе принесли, наконец задал вопрос, которого Ханна ждала и ответ на который тщательно готовила:

— Как там отец?

Вопрос был неизбежным и одновременно бессмысленным, потому что миссис Уизли заглядывала в госпиталь каждый день, но целители всякий раз давали один ответ. Изредка Молли приносила мужу новую sim-карту.

Мистер Уизли любил все эти маггловские штучки еще до отмены Статута о Секретности, хранил в сарае отвертки и автомобильные запчасти, тащил в дом газеты с застывшими картинками и донимал окружающих расспросами о метрополитене и резиновых калошах. Наверное, восторгу мистера Уизли не было предела, когда барьер между двумя мирами стерся. Сейчас можно было лишь предполагать.

— Так же, — с трудом выдавила Ханна. — Мистер Уизли все так же. — Рон повесил голову, как будто все еще надеялся на чудо. Оба они знали, что любое чудо имеет в основе магическую формулу и просто так не случается. — Слушай, Рон, я как раз об этом хотела поговорить…

— Да? — тот настороженно сдвинул брови и обратился в слух.

— Я… понимаешь, я перерыла библиотеку в Мунго, я писала профессору Макгонагалл с просьбой выслать старые книги из хогвартской библиотеки, я даже связывалась с иностранными целителями, но так и не нашла решение. Я не знаю, почему люди умирают, поэтому не могу подобрать лекарство. Когда пациент поступает с болезнью исчезновения, мы накладываем фиксирующее заклятие и отпаиваем Проявляющей настойкой, когда на пациенте порча, оставляем на карантине… вчера Эрни Макмиллан приводил дочку, наевшуюся жаброслей, и мы справились с проблемой за пару минут, но если человек ничем по сути не болеет и при этом уходит, даже магия бессильна. Может, у магглов получилось бы лучше.

— Ты предлагаешь отправить отца к магглам? — горько усмехнулся Рон, в четыре глотка выпив кофе и откинувшись на спинку стула. — Да они вскроют ему брюхо живее, чем наденут на него пижаму. Пусть лучше здесь…

— А Гермиона что говорит?

Грейнджер в школе училась лучше всех, голова у нее варила.

— Были у нее предположения по поводу каких-то излучений, слабого иммунитета волшебников к таким штукам, — промямлил Рон, — да только они не подтвердились. У нас у всех есть пейджеры, и на метро мы ездим, чтобы детей через парную аппарацию не тащить, и женимся на магглах точно так же, а умирают лишь некоторые. Дело в другом. К тому же, сейчас не восьмидесятые, когда магглы с цепи срывались при виде волшебника.

Ханна признала правоту Рона.

В начале девяностых (они как раз поступили в Хогвартс) журналисты еще пытались разжечь интерес к магическому сообществу, но только в те периоды, когда не было никаких предвыборных кампаний, разводов поп-звезд, стрельбы в прохожих и стихийных бедствий. Одним словом, когда писать становилось не о чем.

— Честно, я тоже с трудом представляю человека, который стал бы тратить силы на истребление популяции волшебников, тем более такими нелепыми методами.

— Ты предпочла бы ядерную бомбу? — Рон взъерошил волосы и почесал подбородок большим и указательным пальцами.

О ядерной бомбе он явно узнал от Гермионы.

— Ну, согласись, это логичнее, если хочешь уничтожить толпу народа.

— Есть вероятность, что зацепит не только волшебников, — резонно заметил Рон, ерзая на стуле. — Я, кстати, знаю такого идиота. Дядюшка Гарри. Тот еще урод. Хорошо, что у него нет бомбы.

Ханна слышала о Верноне Дурсле. Он владел фирмой «Граннингс» где-то на юго-востоке Англии и яростно выступал за военные действия. Дурсль готов был руководить действиями из своего дома на Тисовой улице.

К счастью для самого Дурсля (в первую очередь), выступал он только у себя в Литтл-Уингинге, поэтому министерство магии пока до него не добралось, хотя взяло на карандаш. Однако идейные сторонники мистера Дурсля находились и в других графствах, особенно много — в Северной Шотландии, где жители могли наблюдать издалека или вблизи громаду Хогвартса и взращивать в себе ненависть и бессилие.

Каждый из магглов мог купить волшебную палочку и чахнуть над ней до злобного исступления. Не оригинальную с Ollivander.com, само собой, дававшую возможность учиться в Хогвартсе, а у «Грязнокровок», но магглы довольствовались и суррогатами. Разумеется, министерство магии запретило их производство и продажу. Премьер-министр поддержал коллег и тоже издал соответствующий указ, грозивший лишением свободы за покупку и распространение «синтезаторов магии».

— Зачем ты позвала меня? — в лоб спросил Рон, внимательно изучая лицо Ханны.

— Я подняла истории болезней пациентов с теми же симптомами, что у твоего отца, — она понизила голос и скрутила бумажную салфетку на манер ватного тампона. Бросив ее на стол, Ханна порылась в сумке и достала несколько листков. — Смотри. Терри Клейтон, скончался месяц назад, поступил к нам с признаками отравления, отказывался от пищи и не узнавал родных. Не понимал, зачем ему волшебная палочка. Гилдерой Локонс, популярный писатель, знаменитость, потерял память, под конец совсем спятил, тыкал пальцем в собственную фотографию и спрашивал, кто это. Дальше, Ремус Люпин…

— Ремус? — ахнул Рон. — Давно мы к нему не заглядывали, только Дору с Тедди видели недавно…

— Да-да, учил нас когда-то, он самый. Попал в госпиталь сразу же после полнолуния, мы сначала списывали недомогание на пост-синдром, но ремиссия не наступала. Люпин до сих пор у нас. А теперь и твой отец. Симптомы те же: слабость, потеря аппетита, апатия, истощение и никаких явных причин для подобного состояния.

Рон прерывисто вздохнул, волосы уже стояли дыбом, потому что он постоянно их теребил.

Официант принес счет, и Рон машинально достал из кармана пару кнатов, как обычно забыв о карточке. Гермиона переводила на нее деньги с их счета в Гринготтсе.

— Вы из этих, что ли? — лениво поинтересовался лопоухий мальчишка, на вид лет пятнадцати. С половиной. — Волшебники? У нас только безналичный расчет.

Рон раздраженно заменил монеты пластиком, и официант отвязался; схватил карту и был таков. Как будто Рон ссудил ему весь лимит.

— Но знаешь, что я заметила?

— М? — он подался вперед и зашуршал листками, выискивая подчеркнутые места.

— Все они — и Клейтон, и Локонс, и Люпин — встречались перед тем, как заболеть, с одним и тем же человеком.

— И мой отец тоже? — нервно воскликнул Рон, раздув ноздри. Ханна кивнула. — Кто этот человек?

Она ткнула пальцем в нужную строку:

— Наш бывший однокурсник Дин Томас.

* * *

Дин Томас пришел на встречу не один.

Когда Рон с Ханной подошли к угловому столику в «Дырявом котле», Лаванда Браун красила губы отвратительно-красной помадой, а Дин быстро уничтожал жаркое.

— Рад видеть, — они с Роном коротко пожали руки и кивнули друг другу. — Лаванду вы знаете.

«Еще бы», — подумал Рон.

«Бывшая», называл он Лаванду про себя.

Рон машинально поправил обручальное кольцо и сел напротив Томаса. Лаванда жеманно подмигнула.

— Ну, рассказывай, дружище, — велел Дин, покончив с вырезкой. — Столько лет от вас никаких вестей. С чем пришел? Как сам? Женат?

— Как видишь, — сухо ответил Рон. — Все хорошо у меня, — он сделал ударение на слове «хорошо». — Я спросить пришел. Вернее… У тебя-то как дела? Ты вроде к магглам вернулся?

Они с Ханной несколько дней готовились к этому разговору, проработали несколько сценариев, а сейчас в голове гулял ветер. Как на экзамене.

— Сейчас сложно сказать, где магглы, а где нет, — ушел от ответа Дин. — У меня мать маггла и сестры тоже, но при желании они могут воспользоваться волшебной палочкой. Моей, разумеется, — взвешенно уточнил он.

— А ты, Лаванда? — подала голос Ханна, за что Рон был ей бесконечно благодарен.

— Ну что я, — улыбнулась та, обнажив ровные зубы. Зубы были белыми-белыми и одинаковыми, хотя у людей зубы должны быть разного размера и формы. — Я на днях вернулась из Голландии, заключала сделку от имени Дина…

— Лаванда мой деловой партнер, — перебил Томас, сверкнув глазами. — Когда нужно договориться с определенной категорией покупателей… — «Мужиками за сорок с пузом и кошельком равной толщины», — мысленно добавил Рон. — …я прошу Лаванду решить вопрос.

— Мы своего рода коллеги, получается, — хмыкнул Рон. — У нас с братьями магазин. Недавно «Зонко» выкупили.

По правде говоря, дохода, который давали «Всевозможные волшебные вредилки» на покупку «Зонко» не хватало. Даже на половину «Зонко» не наскребли бы.

Но первого марта, в день рождения Рона, отец вдруг заявил, что у него имеются накопления, и раз уж «Зонко» выставлен на торги, шанс упускать нельзя.

— Угу, слышал. Хороший бизнес. Мы с Лавандой больше по артефактам. Сейчас только нищие не коллекционируют что-нибудь.

— Стало быть, вы доставляете это «что-нибудь»? — прочирикала Ханна, подзывая проплывающий мимо поднос со сливочным пивом. — А я помню, как в школе ты, Дин, умел добывать огневиски, и никому не говорил, откуда берешь. Талантище.

Все четверо разом хохотнули, и на долю секунды в «Дырявом котле» посветлело. Они снова превратились в школьников и отмечали успешную сдачу СОВ.

Потом хлопнула дверь, и десять прошедших лет вернулись на место.

— Да-а. Так зачем тебе понадобилось встретиться, Рон? Я ж тебя хорошо знаю; когда мы жили в одной спальне, ты умудрялся не пересекаться ни с кем, кроме Поттера, а тут пришел, сам, вовремя. Давай к делу, дружище.

Рон прочистил горло. Дальше тянуть некуда.

— По правде говоря, мне нужно… нужны… деньги. — И покраснел. — Я слышал, что ты можешь э-э-э поспособствовать их получению.

— От кого слышал? — задал вопрос Дин, глядя куда-то поверх плеча Рона.

— От Ремуса. Встретились на крестинах Джеймса, ну, моего племянника. Кхм. Вот так, — неуклюже закончил он.

Томас, кажется, расслабился, а Рон вспотел. Они с Ханной попали в цель.

Встреча с Дином Томасом была единственным, что связывало Клейтона, Локонса, Люпина и мистера Уизли. Ханна предположила, что Томас проклял всех четверых, но Рон так не думал. «Грязнокровки» занимались мошенничеством и нелегальной торговлей, а не убийствами.

Локонс был одинок, если не считать многотысячных толп поклонников, беспокоить расспросами маму Рон не решался, поэтому Ханна отправилась к сестре Джерри Клейтона, а сам он к Доре и мелкому Тедди. Встретившись вечером, оба без предисловий воскликнули:

— Томас дает золото взаймы!

Оказалось, что мистер Клейтон задолжал гоблинам кругленькую сумму, а Ремус потерял очередную работу из-за своих ежемесячных отлучек. У Рона засосало под ложечкой, и совсем не к месту вспомнилась потрепанная мантия Люпина.

На следующее утро Гермиона обеспокоенно сообщила, что Рон всхлипывал во сне.

Окончательно все встало на свои места, когда они обедали в компании Рудольфа Стеббинса, того самого, с ужасным почерком.

Томас согласился обеспечить Рона золотом. Встречу назначили в людном атриуме, где за шумом процессора главного передатчика и скрежетанием стальной суставчатой руки для сбора добровольных пожертвований можно было обсудить хоть убийство министра, никто не услышал бы.

Ханна и Рон нервничали, вяло размазывая рагу по тарелкам и поглядывая на часы, Стеббинс с аппетитом ел, пока Ханна не подала голос:

— Рудольф, скажи, будь ты Гилдероем Локонсом, ты бы стал влезать в долги?

Стеббинс пронес ложку мимо рта.

— Будь я Локонсом, я бы сидел не здесь, а в гостях у какой-нибудь красотки. Например, у дочурки Селестины Уорлок, — размечтался великовозрастный балбес. — Зачем ему брать в долг? У меня маман взахлеб этого Локонса читает и постоянно на какие-то фанатские встречи таскается, — рассказывал Рудольф, уплетая за обе щеки картошку. — Недавно была одна встреча, очень крупная, в Косом переулке. Представляете, сколько стоит арендовать на час «Флориш и Блоттс»? Два наших оклада плюс премия за полугодие, если не больше. А Локонс целый день свои книжонки подписывал, вот и считайте.

— Вот и ответ, — едва слышно буркнул Рон. Ханна передернула плечами. — Осталось выяснить, какого наргла отец делал у Томаса, — заявил он, поднимаясь с места.

— Эй, вы куда? — опешил Рудольф, но его уже никто не слушал.

— Но погоди. Если Томас дает взаймы, ему не совсем выгодна смерть клиентов. Точнее, совсем не выгодна, — Ханна едва поспевала за Роном. На каждый его шаг приходилось два ее. — Как они отдавать-то будут с того света?

— А может, ему требуются мертвяки для этих его палочек? — Рон перемахнул через лестничный пролет и помчался по длинному коридору третьего этажа. — Это, в конце концов, не главное. Главное то, что все четверо либо мертвы, либо почти мертвы. И еще сотни людей. Камин в твоем кабинете соединен с выделенной министерской сетью?

— У Сметвика соединен, второй этаж. Сметвик сейчас в отпуске.

— Но камин-то на работе, а сам Сметвик нам не больно нужен. Живей туда.

Сметвик оставил вместо себя заместителя и чернильницу. Заместитель делал обход, чернильница стояла на столе, наглухо закрученная, шариковые ручки сгрудились вокруг нее, экран компьютера мрачно темнел и запрашивал пароль. В плазменном окне отражался кусочек неоново-сетчатого неба.

Рон с размаху хлопнул по зеленой кнопке вызова камина. Капсула медленно, действуя на нервы, выползла снизу и раскрылась. Ханна забралась в нее первая, Рон следом за ней.

— В детстве приходилось задерживать дыхание, чтобы не наглотаться пороха, — грустно улыбнулась Ханна, усаживаясь поудобнее.

— Гарри как-то заблудился в каминной сети из-за того, что невнятно назвал пункт назначения, — вспомнил Рон, пока они мчались по многокилометровым каналам. — Мама так перепугалась, чуть отца не убила…

Рон прикусил язык.

Капсула выплюнула их на мраморный пол атриума, к оградительному барьеру. Пока Ханна поднималась на ноги, Рон с отвращением сунул в стальную руку, направляемую процессором, шесть кнатов и огляделся. Дин еще не пришел.

Стены атриума состояли из сотни маленьких мониторов. Если атриум до отказа набить людьми, их количество как раз совпадет с числом мониторов. Чтобы никто не остался незамеченным.

Рон представил, сколько человек замешано в махинациях с «синтезаторами волшебства», и прикинул, хватит ли на всех экранов? Наверное, хватит. Не так уж много «Грязнокровок» вокруг, по пальцам можно пересчитать, тем более не все магглорожденные, отучившиеся в Хогвартсе, вступили в организацию Томаса. Гермиона, например, не вступила, несмотря на то, что на шестом курсе он предлагал и расписывал перспективы.

— А вот и вы. — Томас вырос из-под земли и навис над Роном, одетый в деловой костюм.

Ханна ахнула. Дин снисходительно улыбнулся.

— Прости за то, что отрубил вам питание на прошлой неделе. Жесткий диск нуждался в форматировании. Имена Клейтона и Локонса и так слишком долго задержались в памяти компьютера.

Рон вскочил на ноги и схватил Томаса за омерзительно-белую рубашку. Кончик палочки уперся во впадину между его ключицами.

— Что ты сделал с моим отцом, гондон? Что ты с ним сделал? — прошипел Рон. Он видел свое отражение в холодных карих глазах Томаса.

— Я дал ему золото, — равнодушно откликнулся Дин. Толпа обтекала их с двух сторон, как будто они были каплей застывшего воска, а толпа — водой. — Он очень хотел помочь своим сыновьям выкупить какой-то магазин. Не помню, какой, — монотонно проговорил Томас, уголки его губ приподнялись, и пальцы Рона разжались.

— Тогда почему мистер Уизли умирает? — тихо спросила Ханна спустя минуту. Несмотря на шум вокруг, ее услышали и Дин, и Рон.

— Потому что «синтезаторам волшебства» нужны сменные картриджи. Я не могу раздавать золото просто так, а картриджи не будут работать, если чистокровный волшебник не поделится с ними магическими способностями. Это не больно. Мистер Риддл в своей книге описал процесс дробления души до мелочей. Со способностями проще, ведь они не обладают целостностью, как душа. Ты не читал эту книгу, Рон, но твоя жена о ней слышала, уверяю.

— Как ему помочь? — из горла вырвался хрип.

— Думаю, никак, — пожал плечами Томас. — У чистокровных волшебников нет иммунитета, их организм защищен лишь магией. Когда часть магии уходит… — Томас развел руками, будто мысль о состоянии мистера Уизли причиняла ему невыносимые страдания. — Ко всему прочему, твой отец слишком долго контактировал с маггловскими изобретениями, почти обвешался ими с ног до головы. И на метро каждый день катался. Поэтому быстро сдал. Клейтон полгода продержался.

— Это здесь при чем? — огрызнулся Рон.

— Если маггловский мир отдает волшебникам часть самого себя, то забирает столько же. Вы же не думали, что пользуетесь этими пикалками, — Дин махнул на мониторы, — просто так?

— Раньше приборы не работали в Хогвартсе и в госпитале, — вставила Ханна.

— Верно! — весело ввернул Томас и щелкнул застежкой кожаного портфеля. — Так что, Рон, тебе все еще нужны деньги?

— Они понадобятся тебе, чтобы нанять адвоката, когда Фадж узнает.

— Фадж? — Томас вскинул брови. — До Фаджа и треть информации не доходит, благодаря скиммерам, а та, что доходит, подправлена Пивзом. Помнишь Пивза, Рон? Равенкловец без двух зубов. Он раньше на Флетчера работал, но я предложил вдвое больше. Фадж считает, что все под контролем. Мой отец тоже был таким — самоуверенным кретином с волшебной палочкой вместо мозговых извилин.

— Впрочем, если тебе, Рон, придет в голову идея обратиться в аврорат или в другое бесполезно-серьезное учреждение, — Лаванда выскочила из толпы и подхватила Рона под руку, чем до ужаса напомнила себя шестнадцатилетнюю, в ту пору, когда они встречались, — то у нас имеются все необходимые бумаги. И подписи покойных настоящие.

— Человек — колдун или маггл — волен просрать свою жизнь как ему будет угодно. Все двери для него открыты. — Дин уменьшил портфель до размеров портмоне и засунул в карман брюк.

— И мы постучали в каждую из них, — пропела Лаванда, точно рекламировала отбеливающую пасту. Улыбалась она так же ослепительно, как в рекламе.

Рон сглотнул. Раз-другой-третий.

— Должен быть способ все исправить. Отец ведь еще жив.

— Ну, если только найдете ту самую палочку, которой достались силы мистера Уизли, и отнимете ее у владельца. К счастью, способности, в отличие от души, можно собрать обратно в единое целое. Палочек на сегодняшний день около двух тысяч. Ищите.

Мониторы равнодушно смотрели на растерянных Рона и Ханну, изредка подмигивая.

Главный процессор, получив в стальную руку три сикля, помахал Лаванде и Дину вслед.

Около двух тысяч палочек, тупо повторил про себя Рон. Ну, ничего, мы же волшебники.

А там, глядишь, случится чудо.

Декабрь 2014