Кот. Просто кот (джен)

Ночной Хогвартс удивителен и загадочен. Даже десятков лет не было достаточно, чтобы изучить замок от и до, он продолжал хранить тайны. Самой глухой ночью, когда, казалось бы, должно спать всё живое и даже неживое, в нём всё равно не бывало абсолютно тихо. То стон ветра в длинном коридоре нарушит сонное спокойствие, то скрип древних доспехов, а то и шаги раздадутся из-за угла.

Шаги?!

Минерва замерла и настороженно прислушалась. Так и есть! Недовольно дёрнув ушами, она села посреди коридора, застыв о ожидании появления нарушителя, и лишь хвост раздражённо подметал пол, выдавая отличный от добродушного настрой анимага.

Шаги приближались; перед самым поворотом они замедлились, а потом в южную галерею вывернул… кот.

Будь Минерва в человеческом теле, она бы непременно рассмеялась. Ну, правда, как можно было спутать звук тяжеловесных человеческих шагов и лёгкую поступь очаровательного животного?

Молодой серый кот замер, увидев её, и настороженно прижал уши, глядя невероятными янтарными глазами.

Минерва хотела бы его успокоить, сказать, что не причинит ему вреда, но… Анимаги не понимали животную речь и говорить на языке тела своей звериной ипостаси не умели. Встав на все четыре лапа, она обошла кота по дуге и двинулась прочь: инспектирование замка требовало её присутствия в ином месте.

* * *

Наткнувшись на гриффиндорского декана, он замер, испугавшись, что сейчас с него снимут кучу баллов и назначат отработки с Филчем, и даже не сразу сообразил, что сейчас он не студент, а кот. Пока МакГонагалл не скрылась из виду, он так и стоял с зависшей в паре дюймов от пола правой передней лапой, боясь пошевелиться. Острый слух фиксировал затихающий вдали шорох шагов, и он наконец-то вздохнул с облегчением: не узнала, не догадалась, не поймала!

Он стал анимагом так давно, что затруднялся с ответом, какое тело считать настоящим. Спонтанные превращения тем и опасны, что для неподготовленного человека могут иметь необратимые последствия; его спасли, помогли вернуться в тело ребёнка и, посчитав, что опасность позади, больше не возвращались к этому вопросу. А он… котом было приятнее быть.

У него не было друзей — он не знал, о чём говорить с другими детьми, не рассказывать же об охоте в подвале дома на мышей? А их интересы его не привлекали. Перед поступлением в Хогвартс отец позаботился о том, чтобы обеспечить его компанией, вот только подружиться не удалось. Он не был один, всегда с сопровождении выбранных отцов мальчиков ходя на трапезы и уроки, а вот от одиночества это не спасало. Его считали дурачком, не способным связно изложить мысль, а он… он просто хотел быть котом.

Все годы обучения в Хогвартсе он вёл двойную жизнь: днём был тугодумом-Крэббом, а ночью — безымянным котом. И никто так и не узнал о его тайне.

Как и все остальные слизеринцы, Винсент узнал о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть задолго до официального заявления в «Пророке», вот только его это не заинтересовало. Не то чтобы он совсем не разделял взгляды семьи и окружения, но… какое дело коту до людских проблем? Винс покорно исполнял приказы отца, старался вести себя как и положено чистокровному волшебнику, но думал лишь о том, что скоро придётся покупать мышей и тайком запускать их в замок — он почти всех уже переловил.

Метку ему не поставили — чего он опасался, не зная, как это скажется на его истинной сущности, — посчитав, что он недостаточно хорош для звания Пожирателя смерти, и за это отец лишил его карманных денег. Винс не унывал: зачем деньги коту? И всё же он него постоянно требовали чего-то…

Седьмой курс стал для него пыткой. Он был достаточно сильным волшебником и не испытывал затруднений с применением мощных заклинаний, но Тёмная магия ему никогда не нравилась, она… она пахла мокрой псиной: мерзко и опасно. И кот не желал пачкаться. Но его не спрашивали.

Кэрроу, от которого воняло хуже, чем от самой шелудивой собаки, постоянно дёргал Винса, требуя продемонстрировать другим, как надо правильно накладывать Круциатус, который у него получался просто изумительно. И Винс показывал, опасаясь ссориться с профессором-Пожирателем, но намного сильнее он боялся, что вновь вызовет недовольство отца.

А потом в Хогвартс пришёл Тёмный Лорд, началось сражение, и Винсент едва успевал отбиваться от внезапно озверевших сокурсников и учителей.

— Мы должны пробраться в Выручай-комнату! — заявил Малфой, и Винс покорно двинулся следом за ним, хотя больше всего мечтал оказаться как можно дальше и от Хогвартса, и от Выручай-комнаты, и от самого Драко.

Он молча наблюдал за стычкой с грифиндорцами — ему не было дела до их вражды, и всё-таки остаться в стороне ему не дали.

— Крэбб! Не стой столбом! — заорал Малфой, отбиваясь от атакующих гриффиндорцев. — Помоги нам!

И Винсент, думавший о том, как ему всё надоело, взмахнул палочкой, не зная, какое заклинания произнести, но мечтая спалить к Мордреду весь замок, вместе с враждующими волшебниками и самим Тёмным Лордом.

— Ты что натворил, кретин!!! — заорал Драко секунду спустя, когда из палочки Винса вырвался мощный поток пламени.

Огонь он не любил ещё сильнее, чем воду, а потому испугался. Он махнул палочкой раз, другой, но пламя не желало затухать.

— Скорее, бежим!!!

И гриффиндорцы, и Малфой бросились в сторону, а Винс всё ещё пытался оборвать заклинание, не понимая, что случилось, и почему магия не желает слушаться. Жар заставлял волосы завиваться, дышать становилось с каждой секундой труднее. Он бросил палочку, из которой всё ещё тёк огонь, и тоже побежал, но со всех сторон его окружали огненные химеры.

Издалека, сквозь рёв огня, он слышал крики, видел, как Поттер вернулся за Драко, а Уизли подхватил с горы сломанных вещей Гойла, но за ним самим они не вернулись.

Проводив тех, кого за семь лет привык звать друзьями, испуганным взглядом, Винсент обратился в кота и бросился бежать сквозь завалы хлама, даже не зная, правильную ли сторону он выбрал.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — твердил он, от страха не понимая, кричит он, шепчет или вовсе мяукает, но продолжал молить Выручай-комнату о выходе.

И та не подвела — обогнув очередную кучу мусора, Винс оказался прямо перед комодом, внизу которого почему-то была проделана кошачья дверца. Не колеблясь ни секунды, он юркнул в неё, и вывалился посреди пустынного коридора, принявшись кататься по полу, туша тлеющий хвост.

Сил не было даже на то, чтобы встать. Вздохнув, Винс дополз до ниши со статуей неизвестного волшебника, свернулся клубком и отключился.

* * *

В себя он пришёл рывком. Не сразу поняв, где находится и что происходит, Винс не спешил превращаться в человека — в теле кота было намного комфортнее. Осмотрев местами подпалённую шерсть, он вздохнул и, припадая на правую переднюю лапу, которую порезал при паническом бегстве из Выручай-комнаты, двинулся в сторону лестниц.

Винсент Крэбб стоял в тени статуи и с удивлением слушал разговоры волшебников, после битвы собравшихся в Большом зале. Быстрая эмоциональная речь была трудна для восприятия, но главное он смог понять: они проиграли, и в будущем их не ждёт ничего хорошего. Лорд пал, выживших Пожирателей либо уже отправили в Азкабан, либо вот-вот это сделают, слизеринцев (даже тех, кто не поддерживал Лорда), презирают. В таких условиях даже коту было понятно, что возвращаться нет смысла.

Винс медленно побрёл прочь, раздумывая, как теперь быть…

— Ох, бедняжка! — воскликнул кто-то прямо над ним, а в следующую секунду его подхватили на руки. — Не бойся! Нужно смазать твои ожоги, чтобы не осталось шрамов! Я помогу тебе, ладно?

Винс смотрел на чумазую рыжую девушку, лоб которой пересекала глубокая царапина, и не знал, что делать. Его несли куда-то в сторону лестницы — он не сразу догадался, что девушка направляется в гостиную Хаффлпаффа. Боунс — он наконец-то вспомнил её имя — бормотала о том, что всё будет хорошо, гладила его между ушей, держала осторожно, не причиняя боли, и он расслабился.

Девушка устроила его на своей кровати и принялась копаться в сундуке, откуда извлекла странной форму флакон. Немного криво улыбнувшись, она прижала его спину к кровати одной рукой, а во второй держала флакон… Винс даже не успел заподозрить неладное — в следующую секунду заорал дурным голосом, когда содержимое флакона попало на рану.

Не сразу, но он разобрал, что Боунс извиняется, говоря о необходимости использования зелья.

— Зато быстро-быстро всё пройдёт. Уже ранки затягиваются.

Она снова держала его на руках и гладила. Винсу стало стыдно за крик и за то, что поцарапал, и он неуверенно замурчал. Боунс тут же засияла улыбкой…

Слушая воркование девушки, которая, потеряв всех родных и только что выйдя из битвы, имеет силы и желание проявлять доброту к совершенно незнакомому животному, Винс всё сильнее убеждался в мысли остаться с ней. Быть человек у него плохо выходило, зато котом… Встав на задние лапы, он опёрся Боунс на плечи и заглянул в глаза.

— Ты такой ласковый, — всхлипнула вдруг та и разрыдалась Винсу в грудь.

Стало мокро, а когда мокро ему не нравилось, но вырываться он не стал. Наоборот, замурчал громче и стал тереться лобастой головой о мокрые щёки Боунс. Он не обращал внимания на девушку, пока был парнем, но теперь понимал, что влюбляется. Не в девушку — в хозяйку.

— Мур?

Боунс всхлипнула в последний раз и улыбнулась.

— Будешь моей семьёй?

И Винсент счастливо мяукнул, позволив стиснуть себя в объятиях, тем более что раны совсем перестали болеть.