Сказка длиною в жизнь (гет)

Начало этой сказки банально: давным-давно в далёком королевстве жила принцесса. Кажется, совсем обычная история, их миллионы, детали разнятся в зависимости от изощрённости фантазии сказителя и специфики региональных верований. Авторские права у историй отсутствуют — записывавшие и издававшие зачастую просто систематизировали версии, сформированные за века.

Всё элементарно: есть принцесса и принц, есть чары на одном или на обоих, есть поистине антиутопические злодеи. И сила любви принца и принцессы, побеждающая всех врагов и всё видимое зло.

— Ами-тян, не отвлекайся!

— Извини, Чибиуса-тян. Задумалась. У принцессы…

Но для этой принцессы сказочные законы не работали. Добрый отец и сёстры были, а вот принцев поблизости не наблюдалось. Вероятно, на фоне сестёр младшая выглядела слишком тихой, замкнутой и странной.

А главное — королевство принцессы было дном Океана. Миром, где нет места людям.

— Она была русалкой?

— С длиннющим чешуйчатым хвостом.

Да, принцесса была русалкой. И хотя могла дышать воздухом Земли, путь к людям был для неё закрыт. Как, впрочем, для любого существа из иного мира. Ибо каждый принадлежит той Вселенной, где родился, и в чужом мире места ему попросту не найдётся.

— Она была счастлива?

— Не знаю, Чибиуса-тян.

Русалочка тоже не знала. И не задумывалась. Просто была собой — одинокой, тихой, отрешённой и скучной даже для людей, хотя люди не видят русалок.

Но однажды, поднявшись на поверхность, русалочка попала в бурю.

И буря её уничтожила.

* * *

— Корабль трещал, скрипели мачты, матросы страшно кричали. Волны били русалочку в лицо, но…

…она смотрела на принца.

На принца с тёмными, как водоворот, глазами, захваченного этим адом.

Русалочка глядела, не понимая, как кошмар и тьма посмели заполучить нечто столь волшебное.

Тогда струны её судьбы лопнули, как рассечённые косой синигами.

— Ей было страшно?

— Конечно.

На берегу, куда вода принесла русалку и человека, стоял монастырь. Русалочка верила, что принца спасут там — у неё же не было дара исцелять людей.

Она знала, что их мирам не суждено соприкоснуться, и уплыла прежде, чем её заметили.

— Как — уплыла?! Но не забыла же?..

— Нет, разумеется. Никогда.

Нельзя забыть то, что поселяется в твоих снах.

Место русалочки было в Океане, рядом с отцом и сёстрами, в королевстве, которое защищала её семья. Но рядом с принцем смысл теряло всё.

Она желала одного — быть рядом с ним. Слышать его голос. Видеть улыбку. Растворяться в его глазах.

И цена была неважна.

— И что? Что потребовала Морская Ведьма в уплату?!

Что? Самое простое. Что выдало бы тайну русалочки, самый большой её секрет.

Секрет, способный разрушить предсказанное, предрешённое счастье принца. Ибо ещё появления в жизни русалочки он был обручён с другой.

* * *

— Но как, Ами-тян? Как тогда русалочка всё рассказала бы принцу? Она же столько вытерпела ради него… Превратилась в человека, сносила ужасную боль при каждом шаге… и не могла рассказать ему ничего?! Даже что спасла его?! Несправедливо!!

— Чибиуса-тян, зачем плакать? Не стоит жалеть об утраченном и невозвратимом. Особенно если взамен утраченного ты получил нечто куда более ценное.

За право быть рядом с принцем русалочка, помимо нескончаемой ежеминутной боли, заплатила всего-навсего возможностью сказать ему, кем он стал в её жизни.

— Она была рядом. Знала о нём всё. Все его тайны. Он доверял ей как себе. И не нуждался в словах — её глаза говорили за неё. Она стала его другом. Могла защищать, могла умереть за него.

— А он — догадывался? Ами-тян, догадывался?

Кто знает. Этот принц был очень, очень умён, как положено будущему королю.

Но у существ из разных миров не может быть одной судьбы.

И когда он обрёл наконец предначертанную, возлюбленную принцессу — русалочка поняла, что у её чувств нет будущего.

* * *

— Уснула?

Я осторожно вытащила ладонь из-под щеки розоволосой девочки.

— Уснула.

В полумраке комнаты черноволосый юноша наклоняется над малышкой.

— Спасибо, Ами-тян. Усаги разволновалась.

— Не стоит. Сон — лучшее лекарство от детских болезней, тем более таких несерьёзных.

Сильные, жёсткие пальцы перебирают розовые пряди.

— Знаешь, когда я… видел сны о Серебряном Кристалле… очень боялся не узнать Принцессу в реальности, перепутать, как тот принц. В детстве в «Русалочке» я больше всего не любил финал.

— Не думаю, что русалочка бросилась в воду и стала морской пеной.

— Правда? — По-прежнему глядя на спящего ребёнка, осторожно садится на край кровати — совсем рядом. — Что же тогда?

— Вероятно, осталась с принцем и принцессой. Была посвящена во все их секреты. Помогала. Как… близкий друг.

— Осталась… — Радужки блестят в свете уличного фонаря снаружи. — Но их улыбки были для неё больнее каждого шага.

— Нет. Она была счастлива… потому что был счастлив принц.

Тёмные водовороты глаз — очень близко, почти у самого лица.

— Думаешь?

— Уверена.

— И никто никогда не догадался? Не видел её слёз?

Я улыбнулась.

— Русалки повелевают водой. Она заморозила себя до последней слезинки. И потом, она же не могла говорить.

— Верно… И так продолжалось… сколько?

— Думаю, она видела, как принц стал королём.

— Сказка, растянутая на целую жизнь… сказка со скверным финалом.

Спящая девочка рядом с нами негромко посапывает.

— Ами-тян…

— Да?

— Ты замечательно рассказываешь сказки.

В полумраке румянец незаметен.

— Благодарю, Мамору-сан.

— У тебя чудесный голос. Не продавай его… ни за каких принцев.

— А за королей?

Пальцы, касающиеся моих выбившихся из-за уха волос, неожиданно тёплые и нежные.