Зал ожидания (джен)

Апокалипсис ждал. Он расположился в обтянутом искусственной кожей металлическом кресле зала ожидания железнодорожного вокзала. Здесь он провёл уже более трёх часов, поэтому был порядком вымотан. Усталые веки наливались свинцом, но забыться сном не получалось. Из липкого забытья его то и дело выдёргивали раздававшиеся по громкой связи объявления и суета тянущихся бесконечным потоком пассажиров. Чемоданы гремели своими колёсиками по облицованному блестящими плитками полу, устало шаркали или энергично стучали звонкими каблуками сотни ног, кто-то взволнованно или раздражённо разговаривал, визжали, чего-то требовали и беспокойно бегали дети. От этой круговерти можно было сойти с ума.

Апокалипсис бросил попытки заснуть и уставился в висящий под потолком монитор. По нему крутили череду роликов МЧС, информирующих о том, как обеспечить свою безопасность дома, в дороге и при различных чрезвычайных ситуациях.

В какой-то момент духота вокзала стала для него невыносимой, и он вышел на улицу. Мужчина в растрёпанном пальто окинул взглядом привокзальную площадь, расправил плечи и вдохнул полной грудью прохладный январский воздух. Лёгкие заполнились запахами железной дороги и автомобильных выхлопов. Он почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Резко выдохнув, он продолжил дышать уже в полвздоха. От этого стало тоскливо.

Несмотря на то, что шёл второй зимний месяц, снег в городе присутствовал только в виде декора из переливающихся огоньками электрических гирлянд и пластиковых снеговиков.

"Какого чёрта они совершенно не думают об этом? — обеспокоенно обводя взглядом площадь, недоумевал Апокалипсис. — Они так озабочены борьбой с террористами, но будто в упор не видят того, что происходит с окружающим их миром. Ведь террористы — это ничто, апокалипсис — всё... "

Он вернулся в здание вокзала. Там продолжали сновать увлечённые своими делами люди.

О, эти бессмысленные и беспощадные скопления людей, как же можно было додуматься до такого? В них все люди представляют собой безликую серую массу.

Когда людей было немного, Апокалипсис мог многим из них заглянуть в глаза, узнать их. Одному он успевал подбросить бревно, за которое можно зацепиться во время наводнения, другого оттолкнуть из-под падающего обломка, а кому-то давал возможность успеть добежать до укрытия. В городе это было сделать невозможно.

Куда же они все едут, куда бегут?

Вот озорная группа весёлых туристов. Это утомлённые городской жизнью люди, они рвутся на природу. Вокруг их города природы не осталось, поэтому, если они хотят окунуться в чистую реку или вдохнуть чистого воздуха, им придётся отправиться довольно далеко. Апокалипсис с сожалением посмотрел в их уставшие, но горящие надеждой лица.

Родственники, бесчисленные родственники, едущие из одного конца страны в другой. Где-то остались родители, братья, сёстры... Иногда они не видятся годами, скучают друг по другу, постоянно перезваниваются, делятся новостями... "Как же вас разбросало по всей планете? Вы бесконечно искали лучшей жизни, но нашли ли вы её?.."

Проблемы, проблемы... Это то, о чём Апокалипсис чаще всего слышал от людей. Недовольные своими заработками, условиями жизни, взаимоотношениями с близкими, ситуацией в стране...

"Снег, снег... Какого чёрта они ничего не делают в связи с отсутствием снега? — болезненно пульсировала в его голове мысль. — Почему не восстанавливают леса, почему не прекращают травить реки и толкаться в городах, залезая друг другу на голову? Что они надеются найти в этих городах?.."

Какой город будет следующим для его работы?

Из этого он сейчас уезжал... Но не факт, что в него не приедет кто-то из его коллег. Сейчас их количество значительно увеличилось, работы предстояло много.

Нужно было отбросить эмоции и сконцентрироваться на деле. Апокалипсис решительно пересёк пространство зала ожидания и вышел на перрон. Его поезд прибывал.

Он привычно расположился на крыше одного из вагонов. Крыша была грязной. Поморщившись, он растянулся на ней и подложил руки под голову. Он ненавидел путешествовать поездами.

Ничего, сейчас поезд тронется, и можно будет спокойно погулять взад-вперёд вдоль состава. Это ему нравилось. Где ещё можно так почувствовать ветер, ничего не разрушая при этом?

Иногда он путешествовал и на самолётах, но только в крайних случаях.

— Я всё же Апокалипсис, а не самоубийца, — объяснил он как-то, когда его спросили об этом. — Люди понастроили адские машины, приходящие в движение за счёт энергии взрыва. Уже страшно, когда эти монстры перемещаются по земле, но когда они запускают их в воздух, здесь нужно быть напрочь лишённым хоть какого-либо рассудка, чтобы пользоваться ими. Да и от рёва турбин неимоверно закладывает уши, я потом неделю хожу, как глухой.

— Почему бы не путешествовать внутри, как все люди? — задавали ему вопрос.

— Я опасаюсь не выдержать и сорваться, — отвечал он. — Дорожные разговоры — это концентрация человеческой глупости. Когда люди собираются надолго вместе в ограниченном пространстве, они не могут молчать и начинают изрыгать из себя всё, что в них так долго копилось. Это хуже, чем застольные беседы, к тому же — непредсказуемый коктейль самой невероятной чуши. Чаще всего у меня от неё начинает раскаляться мозг, а это может привести к тому, что я приступлю к выполнению своих полномочий немедля. Поэтому я стараюсь по максимуму не общаться с людьми и не вслушиваться в их разговоры. Дабы не провоцировать лишних катастроф и разрушений. Хотя, сейчас ни одно из них лишним не будет. Но лучше я всё же буду действовать лишь по расписанию. Иначе я рискую не успеть вовремя добраться до нужного места, а опаздывать мне нельзя. Если я не прихожу вовремя, Земля слишком сильно страдает и может умереть. Поэтому лучше ехать на крыше, так безопаснее для всех.

Апокалипсис направлялся на работу.