Падение (гет)

Пылинки задорно клубились в узкой полоске солнечного света, пробившейся сквозь неплотно задёрнутые пыльные шторы. Северус уже целый час наблюдал за этой игрой, сидя на узкой кровати, но время пришло. Он дотянулся до обшарпанного прикроватного столика и взял небольшой фиал, поместил его в луч света. Флакон ярко переливался, раскидывая вокруг блики. Снейп криво усмехнулся, откупорил сосуд и опрокинул в себя всё его содержимое.

По телу почти сразу разлился легкий холодок, и Северус, почувствовав долгожданное умиротворение, облегчённо вздохнул. Откинув склянку в сторону, он спиной опустился на жесткое ложе и прикрыл глаза, вспоминая.

* * *

— Виолетта Поттер! — громко зачитала с пергамента МакГонагалл. Северус вздрогнул, обращая всё свое внимание на толпу несмышлёных детей, жмущихся друг к другу в ожидании распределения.

Из толпы будущих первокурсников тут же показалась юркая девчушка. Она смело прошла к табурету и быстро забралась на него. Было видно, что она немного нервничает.

— Слизерин! — выкрикнула распределяющая шляпа.

Девчушка слезла с табурета и в оцепенении оглянулась на теперь уже своего декана. Её зелёные глаза были широко распахнуты, а взгляд направлен точно на него.

*

Первый урок.

Мисс Поттер. Виолетта. Девочка с глазами цвета свежескошенной травы и волосами, напоминающими огненный закат. Как она похожа на мать. Как настороженно она оглядывается, как заправляет за ухо волосы. Это будут долгие семь лет обучения. Почему она попала на Слизерин? Такая по-гриффиндоски яркая, такая… как Лили.

*

Год пролетел незаметно.

Северус втайне наблюдал за Виолеттой. Она не завела ни с кем близкую дружбу, держалась обособленно и настороженно, прилежно училась. Он старался неявно оберегать её, но с удивлением обнаружил, что она и сама неплохо с этим справлялась. Девчонка была весьма остра на язык и могла быть по-злому ехидна, что заставляло однокурсников держать с ней дистанцию. Наблюдая за ней в очередной раз, он поймал себя на каком-то смутном чувстве. Он явно привязался к девчонке, и ему не хотелось обрывать эту связь.

*

Третий курс мисс Поттер стал для Северуса годом неясных сомнений.

У Веты, как он теперь нежно называл её про себя, были явные способности к зельеварению. Но всё чаще, наблюдая за ней на своих занятиях, он замечал нечто смутно знакомое: то, как она резала ингредиенты; то, как помешивала зелье; то, как наклонялась к котлу, следя за реакциями. Все это казалось до боли родным. Но он быстро отгонял эти мысли от себя. Виолетта Поттер была дочерью его нежно любимой Лили и ненавистного Джеймса. Как бы он хотел оказаться на его месте!

Однако теперь у него была возможность быть ближе к Вете. Плоть от плоти его Лили. Он не собирался упускать такую возможность.

*

К четвертому курсу, как это часто бывает с юными барышнями, Виолетта расцвела, приобретая все большую женственность и утрачивая подростковую угловатость. Она постепенно из девочки превращалась в девушку, что не могло пройти мимо внимания Северуса. Он всё больше находил в ней сходства с Лили. Это затмевало его разум. Его чувства стали приобретать все более личный характер. Он переставал видеть в Вете маленькую девочку. Всё чаще он подмечал гладкость и нежность кожи, изящность и гибкость стана; а как задорно она смеялась, сидя со стайкой девушек в уже тёплый солнечный майский день на валуне возле озера.

И хотя Северус, как мог, старался преодолеть зарождающееся вожделение к этой маленькой девочке, к Виолетте, он с ужасом осознавал, что все его попытки тщетны. Последним гвоздём в крышку гроба для его совести стал случай в конце учебного года, за день до отъезда студентов. Весна выдалась ранней и жаркой, молодёжь предпочитала проводить свободное время на улице. Там же и занимались. Виолетта не стала исключением. Разве что она предпочитала уходить подальше, чтобы побыть в одиночестве.

Северус наткнулся на Виолетту вечером, делая обход территории вокруг Хогвартса. Она ушла в сторону от шумных сокурсников, чтобы остаться незамеченной. Очевидно, потом зачиталась, но жаркое солнце и постепенно становившийся душным воздух сморили её в крепкий сон.

Она лежала на боку, подложив одну руку под голову, на свежей траве, подстелив под себя верхнюю одежду. Книга была отодвинута в сторону, волосы яркими лучами разметались по тёмной ткани мантии. Лицо было расслабленно, ресницы слегка подрагивали, губы тронула едва заметная улыбка. Рубашка смялась и немного выбилась из-под пояса юбки, пара пуговиц выскользнула из петель, приоткрывая стороннему взгляду часть упругой молочной груди и узкую полоску кружевного белья. Его взгляд задержался на этом месте, во рту пересохло.

Не торопясь, он скользнул взглядом ниже. Юбка сбилась, подол высоко задрался, открывая длинные стройные ноги, затянутые в серые гольфы, гладкое бледное бедро было подсвечено розоватым светом заходящего солнца.

Северус стоял, не шевелясь, боясь даже вздохнуть. Он пытался справиться с быстро накрывающим его возбуждением.

Это неправильно, неверно. Так быть не должно!

Он попытался вернуть самообладание. Через минуту, с большим трудом у него получилось это сделать, Он склонился над сладко спящей Ветой. Хотя руки его и подрагивали, с трудом удерживаясь от соблазна, он подцепил подол юбки кончиками пальцев и аккуратно одёрнул его. После выпрямился и отступил на шаг.

— Мисс Поттер, — громко обратился он к ней.

Она тут же подскочила, смотря на него осоловелым взглядом.

— Вам стоит вернуться в гостиную, скоро ужин, — сказав это, он развернулся и пошёл прочь.

Картина, открывавшаяся ему в тот день, ещё долго будет стоять перед его внутренним взором. И он не сможет её отогнать и забыть.

С того самого дня всё пошло наперекосяк.

*

Всё лето перед пятым курсом Северус не находил себе места, раз за разом прокручивая в голове произошедшее. Препарировал свои чувства, взывал к своему благоразумию, пытался забыть, отогнать наваждение, но оно лишь обрастало новыми подробностями, новыми деталями. Как запертый в клетке дикий зверь, кружил он душными летними вечерами по маленькой спальне в своем обветшалом доме в тупике Прядильщиков.

Днём нервно забывался в чтении или работе, ночью — болезненно метался на влажных от пота простынях. В своих извращённых снах он видел себя и Её: то ли Лили, то ли Вету, чьи образы причудливым образом сплетались воедино. Там он мог касаться Её, ласкать нежную кожу, обнимать, сливаться воедино, мог делать все то, о чем запрещал себе думать днём. Там Она отвечала ему взаимностью. Смотрела на него глазами, полными любви и страсти. Была в его полной власти. Но чем больше проходило времени, тем четче образ приобретал очертания Веты.

Не раз он просыпался от нестерпимого возбуждения. И если иногда ему удавалось побороть его, то были ночи, когда это не получалось, и тогда, раздираемый изнутри демонами своей души, он сдавался и прикасался к себе, доводя до разрядки, прокручивая в своем воспалённом мозгу самые откровенные картины, снившиеся ему. А после стыдливо убирал следы своих низменных желаний.

К началу учебного года Снейп был истощен. Он боялся и в тоже время жаждал встречи с юной мисс Поттер. Первого сентября в Большом Зале он сидел как на иголках, совершенно упуская из виду распределение. В толпе он искал взглядом только её, а найдя, немного успокоился. Она сидела за слизеринским столом, отстранённо смотря поверх голов своих сокурсников. Однако стоило их взглядам пересечься, как он тут же заметил в её сочно-зелёных глазах огненные всполохи. В испуге и неловкости он тут же разорвал контакт и отвёл глаза.

Занятия у её класса стали невыносимой пыткой и сладким наваждением одновременно. Он любовался на неё, подмечая каждое движение. И вновь обратил своё внимание на то, как она двигалась, варя зелья.

Однажды он остановился возле её рабочего стола.

— Мисс Поттер, разве я не учил вас тому, что рабочий стол должно держать в идеальной чистоте? Тем более при варке зелий. Все ингредиенты должны быть на своем месте, в абсолютном порядке.

Она неспешно оторвалась от своего занятия и подняла на него взгляд. Выгнув одну бровь в точности, как делал это он, она со знакомыми стальными нотками ответила:

— Да, сэр.

Его бросило в холодный пот.

Все те мимолётные сомнения, всё то, что подмечал он ранее в ней, будто свалилось на него одной большой снежной лавиной. Эти знакомые помешивания и колкие саркастические замечания в адрес сокурсников — все это было его, таким он был в её возрасте, таким он остался и во взрослой своей версии.

Внутри себя он с ужасом наблюдал, как его сознание оплетает понимание.

Виолетта Поттер была похожа на него в равной степени, как и на мать. И если внешность её была унаследована полностью от Лили, то характер и способности… Он оборвал себя, боясь продолжить.

Ему нужно было быть полностью уверенным в своих предположениях.

Поэтому, на одном из следующих занятий он незаметно добыл пару волосков с её головы и в тот же вечер приготовил зелье, распознающее родство. Результаты были неутешительны.

Виолетта Поттер на самом деле являлась Виолеттой Снейп.

Северус со стоном опустился на ближайший стул.

Та единственная ноябрьская ночь, украденная у Поттера с его, тогда уже женой. Ему казалось, что он все предусмотрел. Всё, кроме этого. Лили ничего не помнила.

Северус случайно узнал, что миссис Поттер осталась одна на целую неделю. Он был в курсе, что за ней присматривают, но не смог удержаться от того, чтобы не убедиться в том, что с ней все в порядке. Он пробирался в её дом за ту неделю несколько раз. Та ночь не стала исключением. За день до возвращения Поттера, он вновь нанес негласный визит. Но не нашёл Лили ни в гостиной, ни на кухне, ни в кабинете. Тогда он решился подняться на второй этаж, где располагались личные и гостевые комнаты. Неслышно ступая под маскирующим заклинанием, он прошел по узкому коридору и оказался возле приоткрытой двери в супружескую спальню Поттеров.

Лили сидела напротив трюмо в одной лишь шёлковой сорочке, больше открывающей, чем скрывающей. Она готовилась ко сну, что-то тихо напевая и расчесывая свои прекрасные рыжие волосы. Комната была наполнена тем сладковатым запахом, что всегда ощущался, когда Северусу удавалось подойти к ней совсем близко. Он закусил губу от бессилия, наблюдая, как его мечта, его такая далёкая, недостижимая мечта, сидит совсем рядом с ним, но вовсе не принадлежит ему. Что-то помутилось в его сознании в этот момент, и он одним точным движением наложил на Лили «Империо», а на комнату — заглушающие и скрывающие происходящее чары.

Эта ночь была только их. Пусть Лили не помнила, как нежно он касался её бледной бархатной кожи, как пропускал сквозь пальцы медь её волос, как срывал с её мягких губ столь долгожданные поцелуи, перемежавшиеся со стонами, как брал её, не торопясь, но помнит он, помнит все до мельчайших подробностей.

Кто бы мог подумать, что эта ночь станет в некоторым смысле роковой, и на свет появится плод их… его любви.

*

Он думал, что после того, как всё узнал, будет избегать её. Но всё оказалось куда как хуже. Увидев Вету на следующий день на завтраке, он задохнулся от нахлынувшего болезненного осознания того, что мог бы видеть её ещё меньше, начни избегать и игнорировать на занятиях. Мысли об этой затее тут же покинули его голову. Дышать стало сразу легче. Теперь же он думал лишь о том, как быть к ней ближе, ничем не выдавая себя. Он успокаивал себя тем, что это лишь забота о дочери, так напоминающей свою мать. Но перед глазами тут же встала картина: Вета расслабленно дремлет на траве, озаренная лучами заката, подол юбки высоко задрался, обнажая…

— Нет! Не думать об этом!

Он сжал кулаки под столом. На его бескровном лице не дрогнул ни один мускул.

Дни сменялись неделями, недели месяцами. Северус исподволь наблюдал за Виолеттой. Иногда ему казалось, что она и сама бросает на него двусмысленные взгляды, но он списывал это на свое больное воображение и дикое желание, которое все труднее становилось преодолевать.

Окончание учебного года и приход лета дали ему небольшую передышку. Было больно не видеть её несколько месяцев, но он сдерживался. К тому же, знание того, что с началом учебного года они вновь встретятся, успокаивало, даруя силы, а убеждение в том, что ожидание сделает встречу ещё слаще, немного скрашивало их своеобразную разлуку.

Шестой курс. Его девочка уже такая взрослая!

Он наслаждался её видом, случайно подловив вечером на Астрономической башне. Был один из последних тёплых осенних вечеров. Она сидела на парапете в этой своей юбке, ставшей ей, откровенно говоря, коротковатой. Но он не станет делать ей замечание. Так он сможет смотреть на её длинные ноги.

«Мой оленёнок», — невольно подумал Северус.

Он не спешил обнаруживать своё присутствие. Он вообще не был уверен, что собирается раскрываться. Было невыносимо прекрасно так близко находиться к ней. Один на один. Без свидетелей. Он мог бы… Нет.

Он дождался, когда она ушла, незримо последовав за ней, проводив до самой гостиной Слизерина. Только сейчас Северуса посетила мысль, что она могла бы завести с кем-то отношения, от чего его грудь сковало стальными тисками. Только не это!

Этой ночью ему снилось, как его Вета отдавалась какому-то сопливому мальчишке из Слизерина.

Всю следующую неделю он был в отвратительном настроении, его мысли затопила нестерпимая ревность: настолько его выбило из колеи предположение о возможных отношениях Веты на стороне. Его злило всё вокруг. К пятнице раздражение достигло невероятных масштабов, и он назначил Вете взыскание за подсказку соседу по парте. Только когда занятие закончилось, он осознал, что сделал. Да, он мог бы отправить её к Филчу, но не собирался лишать себя такого, пусть несколько сомнительного, но наслаждения, награды за его переживания.

Она явилась с небольшим опозданием. Он не преминул отчитать её, а после махнул рукой на груду грязных котлов. Она впервые была на его отработках, до того ни разу не заслужив наказания. Оттого для него стало полной неожиданностью, когда мисс Поттер, пройдя вглубь класса к партам, сгрузила на одну из них сумку с книгами и, расстегнув застёжки, скинула с себя мантию, сложив рядом с вещами.

Она осталась в облегающей белой трикотажной майке с короткими рукавами и довольно глубоким вырезом, сквозь которую просматривались очертания нижнего белья. Простого белого бюстгальтера на косточках. И чёрных брюках, которые как вторая кожа облегали её стройные ноги.

Северус неслышно сглотнул.

Вета обернулась, кидая на него, как ему показалось, лукавый взгляд, и, еле заметно кивнув, прошла к котлам. Следующие два часа стали для Северуса настоящей пыткой. Ему все время казалось, что наказан он, а не Виолетта. Счищая с котлов остатки испорченных зелий первокурсников, она иногда призывно выгибалась или издавала еле слышные соблазнительные стоны.

Снейп делал вид, что проверяет эссе, но на самом деле едва ли смог оценить и с десяток за это время. Все мысли были направлены на его личный ад и рай в одном лице. Он уже понял, что сегодня ночью толком поспать не удастся. Его извращённые сны дополнятся новыми деталями. В его ушах теперь будут стоять эти сладкие, еле слышные стоны. Ему стоило быть более сдержанным. Но теперь поздно жалеть о том, что сделано.

В эту ночь он увидел как никогда соблазнительные и чувственные сны, в которых его милая Вета принадлежала только ему, стонала под ним и на нём. Ласкала его сама, воплощая самые смелые фантазии. Была дерзкой и неукротимой.

На завтрак он не явился, всё утро проведя под холодным душем.

Северус Снейп боялся ещё больше погрузиться в пучину своего безумия. Ему казалось, что теперь не он, а Виолетта преследует его. Прожигает взглядом в Большом Зале и на занятиях. Караулит его в коридорах, подстраивая их мимолетные встречи, или, когда те наполнены учащимися, специально близко подходит к нему, чтобы «случайно» коснуться тыльной стороны руки.

Её сладковатый запах, так похожий на запах её матери, но всё же немного отличающийся, преследовал его везде, и даже в своих комнатах он не мог отделаться от него.

В какой-то момент Северус поднялся в очередной раз на Астрономическую башню, чтобы проветриться и, может быть, избавиться хоть на мгновение от этого одуряющего и сводящего с ума аромата Веты, когда снова заприметил её там. Она облокотилась на парапет, смотря вниз. Она была без мантии, но, очевидно, наложила согревающее заклинание, поэтому не мёрзла. Её сумка валялась под ногами. По башне гулял ветер. В какой-то момент особо сильный порыв забрался под одежду и резко задрал подол, открывая взору Снейпа аккуратную соблазнительную попку, затянутую в тёмное кружево.

Северус громко откашлялся.

— Мисс Поттер, что вы здесь делаете? — голос не подвел его, и он был рад этому.

Она стремительно развернулась, одергивая одежду и, кажется, немного покраснев, опустила глаза в пол.

— Просто наслаждаюсь видом, профессор Снейп. Хотелось немного проветриться, — её голос набирал силу. Если первые слова она говорила чуть слышно, то фразу закончила, вперив свой взгляд прямо в глаза Северусу и чётко проговаривая слова. — А вы? — она дерзко взглянула на него.

— Вас это не касается, мисс. Возвращайтесь к себе, — это всё, на что он был способен. Как же он жалок.

Виолетта подхватила свои вещи и быстро ретировалась, не забыв и в этот раз непростительно близко пройти мимо него.

— Чертовка. В какие игры ты играешь?

*

Наступил седьмой курс обучения. Её седьмой курс. Последний год, когда она будет рядом. Последний год, когда он может беспрепятственно наблюдать за ней. Что будет, когда она сдаст последний экзамен и упорхнёт устраивать свою взрослую самостоятельную жизнь? Жизнь, в которой места для него не предусмотрено?

Северус не хотел об этом думать, но отчаяние медленно наполняло его. Он не представлял, как будет жить дальше, не видя её, не слыша, не чувствуя её аромат, въевшийся в мозг.

Северус метался по своим комнатам в подземельях, уныние накрывало его с головой. Он все пытался придумать, как быть. В конце концов, он решил насладиться этим годом, а дальше действовать по обстоятельствам. Будь, что будет. Если ему суждено никогда более не увидеть Вету, то значит, это судьба. Он сделает, что должно.

Он надеялся, что сможет сохранить невозмутимость, но вместо этого Вета подкидывала новые испытания его самообладанию.

Её поведение становилось все более непредсказуемым и развязным. Он был уже почти уверен, что её чувства к нему неоднозначны. Это не было плодом его воображения. И хотя остатки здравого смысла кричали ему, что это неправильно, и он должен игнорировать это, его больное самолюбие, наоборот, тешилось этим открытием. Его низменные желания прорывались наружу все чаще, захватывая его сознание, дошло до того, что однажды поздно вечером, в очередной раз следя за Ветой, он обнаружил себя осмелившимся под маскирующими чарами проследовать за ней в душ, где с маниакальным удовольствием наблюдал за тем, как тёплые струи воды бегут по нагому юному телу. Ему хватило благоразумия не выдать себя ничем и вовремя скрыться.

После этого случая он стал принимать зелье, которое помогало справиться с собой. Он боялся, что в какой-то момент не сдержится и накинется на неё, представься ему такая оказия. А возможностей было не мало.

Виолетта Поттер словно всегда была где-то неподалёку. Он натыкался на неё в библиотеке рано утром в выходные, или видел невдалеке, когда бродил вокруг озера в свободное время, часто замечал всполохи её волос, скрывавшиеся за углом, когда выходил из своего кабинета. Северус не смел отогнать её от себя или даже просто видом показать, что он замечает все эти её ухищрения. Он упивался её вниманием к себе.

К концу учебного года напряжение меж ними возросло до такой степени, что казалось — воздух искрит при их случайных встречах. Северус с ужасом ожидал выпускного бала. Место и время, когда он, весьма вероятно, в последний раз увидит свою девочку. Блистательную, соблазнительную, яркую звезду в его тёмной беспросветной жизни.

Он стоял в тени колонн и наблюдал за ней. Бал был в самом разгаре. Она была великолепна в своём изумрудном шёлковом платье на тонких бретелях, лаконичном, доходящем до самого пола, без излишеств и громоздких украшений. Северус одобрительно хмыкнул, отмечая, что тонкая ткань скрывает тело вплоть до шеи, но у него тут же всё свело внутри, стоило ей повернуться к нему спиной в этом… шёлковом безобразии. Спина была полностью обнажена, вырез мягкой складкой ложился совсем немного выше крестца. Волосы были подняты наверх в нарочито свободном пучке, в который была воткнута волшебная палочка. Пара локонов мягкими завитками спускались на плечи. Однако шея и спина были полностью обнажены! Он задохнулся от возмущения. Чьи-то руки могут касаться её нежной кожи, вот так, прилюдно! Огонь ревности и желания пожирал его. Он не мог вынести этой пытки. Пусть он запомнит её такой, свободно парящей. Не в чьих-то чужих объятиях.

Северус Снейп стремительным шагом пересек Большой Зал и покинул шумное мероприятие.

Совершенно разбитый, полный отчаяния и жалости к себе, Северус сидел в своем кабинете. На столе стояла початая бутылка огневиски. Уставившись на разожжённый камин, Снейп с горечью прокручивал в голове воспоминания о прошедших годах обучения его Веты. Каждый особо хранимый момент он сдабривал порцией огневиски. Он был намерен беспробудно напиться, а потом… Он не знал, что будет потом, но что-нибудь уж придумает.

Он раздражённо повернулся на стук в дверь и ядовито выплюнул:

— Убирайтесь, кто бы там ни был! — и вновь обратил свой взор к камину.

Его не послушались. Дверь отворилась, зашуршала ткань.

Он собирался выкинуть наглеца и продолжить своё дело. И уже обернулся, вскинув палочку, но вовремя остановился.

Это была она. Вета. Его Вета. Она пришла.

Виолетта аккуратно прикрыла за собой дверь и наложила на неё запирающее заклинание.

— Вы больше не мой преподаватель, а я не ваша студентка, — она смотрела на него смело, дерзко, отважно задрав подбородок и сверкая своими зелёными глазами.

Но волнение проступало нежным румянцем на бледных щеках, еле заметной дрожью в руках.

Он сохранял молчание.

— Я подумала, что это очень несправедливо, что все веселятся, а вы — нет. К тому же, у меня есть для вас подарок.

— Какой подарок? — хрипло прервал своё безмолвие Северус.

— Этот, — сказав это, Виолетта, не торопясь, согнула руки в локтях, перекрещивая их и скидывая невесомые бретели с плеч. Отняв руки от груди, она позволила ткани соскользнуть вниз, полностью обнажив её. Под платьем не было ничего.

— Ты играешь в опасные игры, девчонка! — прорычал он.

Она не двигалась, поджав губы.

Северус медленно поднялся с кресла, подходя к ней вплотную. Его лицо ничего не выражало. Поднеся к ней свою руку, он откинул назад кокетливый локон, прильнувший к груди. Кончиками пальцев он впервые за эти долгие годы осмелился прикоснуться к её мраморной коже, проведя от ключиц и вниз, до сжавшегося аккуратного тёмного соска. Он не хотел думать о том, что кто-то ещё мог касаться этого безупречного тела. Поэтому представил, что он первый.

Она была совершенна. Плоть от плоти. Кто бы мог подумать, что он будет причастен к созданию столь прекрасного существа.

Трудно сказать, что послужило спусковым механизмом: огневиски, плескавшееся в его крови, её нагота, ослепившая его, то напряжение, что он испытывал последние годы, не смея выпустить наружу, а может быть, все вместе, но в этот самый момент его рассудок помутился настолько, что единственной связной мыслью, связным желанием стало обладание ею. Его Ветой.

Он запустил руки в её волосы, больно сжимая их в своём кулаке, оттягивая её голову назад, опаляя её нежные губы обжигающим, алчущим поцелуем. Она отвечала. Неумело, но необузданно и горячо.

Он с трудом оторвался от неё. Всё его тело горело. В её глазах он видел пламя — отражение его собственного. Схватив её за предплечье, он провел Вету к неприметной двери в его кабинете и втолкнул в свои комнаты. Она не сопротивлялась. Закрыв и запечатав вход, Северус прошёл вперёд, к арке, ведущей в спальню. Встав возле него, он вперился взглядом в Виолетту. Полностью обнажённая, она смотрелась на фоне его покоев хрупкой и непорочной. Он потянулся к пуговицам на своем сюртуке и торопливо стал расстёгивать их, ожидая, когда она сама пройдёт дальше. Поколебавшись пару мгновений, она сделала первый робкий шаг, второй был более уверенным. Когда она дошла до проёма, Северус успел снять и откинуть от себя мешающуюся шерстяную тряпку, и начал расправляться с рубашкой. Он многозначительно посмотрел на неожиданную гостью, она в ответ, сократив расстояние между ними до минимума, положила тонкие пальца на пояс его брюк.

Безумие окутало их двоих. Рывком он подхватил её и внёс в спальню, кидая на кровать. Его мечта сбывалась. Нервно срывая с себя одежду, он пожирал глазами раскинувшуюся на его ложе Виолетту.

Её бледная кожа, нежная, податливая грудь, тонкий стан, мягкие линии бёдер — всё это сводило с ума, подчиняло. Его взгляд метался по её телу, выхватывая мелкие детали: вот родинка, такая же как у Лили, сосок того же цвета, но это не Лили, это Вета. Его Вета. Она давно стала гораздо большим наваждением, чем когда-то была Лили. Вета сама пришла к нему, сама хотела быть с ним. Он никогда не откажется от этого.

Северус трепетно прикасался к ней, словно к чему-то священному, к чему-то божественному, к чему-то, чего он никогда не был достоин, но получил в награду за всё, что перенес.

В первый раз он взял её нежно, растягивая удовольствие.

Она досталась ему нетронутой.

Осознание того, что он стал первым, затопило его почти болезненным счастьем и выбило протяжный долгий стон из его груди. Его Вета выбрала его.

Распробовав друг друга, второй и третий разы они превратили в подобие животных танцев. Тела сплетались, распаляясь, плавясь. Громкие дикие стоны наполнили крохотную тёмную комнату. Мускусный запах ударил в ноздри.

В четвертый раз он взял её неспешно, без остатка утоляя свой давний голод.

*

После той безумной ночи он привел её в свой дом, где они строили некое подобие семьи.

Это был безумное время. Никто из них не мог насытиться друг другом. Но всему приходит конец.

*

Северус проснулся от обжигающей боли в щеке. Резко открыв глаза, он увидел расширившиеся от ужаса любимые зелёные глаза. Вета сжалась в комок и тут же отползла на другой край кровати.

— Это не может быть правдой! — выкрикивала она дрожащим голосом. По её щекам катились слёзы.

— Ты не мог так поступить! Не со мной!

— Вета… — хрипло и растерянно пытался он понять, что происходит. — Вета, что случилось?

— Ты! — она вся дрожала, кутаясь в простыню. — Ты говорил во сне! Ты сказал, что я — твоя дочь!

Северус только прикрыл глаза. Его идеальный мир, построенный с Ветой, не мог быть целым слишком долго.

Он не стал отпираться, рассказал всё как есть. Виолетта не пожелала оставаться рядом. Она судорожно собрала свои немногие вещи и скрылась.

Его жизнь стала бессмысленной. Тьма накрыла его. Она была ещё темнее, чем до появления Веты. Он все делал механически, не ощущая тепла солнца, вкуса еды, потерял счет времени и не видел разницы между ночью и днём.

Его дом, в котором они проводили всё это время, и без того был неприглядным, но после её ухода стал казаться и вовсе затхлым сараем.

После того, как он познал радость единения со своей… дочерью, его больная привязанность к ней только усилилась. Выхода не было.

Приведя все свои дела в порядок, отправив сову с извещением об увольнении в Хогвартс, Северус приступил к варке последнего зелья.

День, когда всё должно было закончиться, выдался солнечным, ярким, сочным. Как Вета. Его маленькая Вета.

Он уже все подготовил и спустился вниз, чтобы выпить чашечку чая, когда услышал стук в дверь. Это была она.

Он не знал, зачем она вернулась, но было бы глупо прогонять её сейчас. Он посторонился, пропуская её.

Виолетта выглядела потерянной и несчастной. И без того бескровное лицо сделалось ещё бледнее. Она осунулась, под глазами залегли тени. Она нерешительно переминалась.

— Я не могу без тебя, Северус, — глухо начала она, — но и с тобой не могу. Как мне делить с тобой постель, зная, что ты мой отец? — в её голосе слышались горечь, отчаяние, невосполнимая утрата чего-то важного.

— Выпьешь со мной чаю? — он смотрел на неё спокойно, будто пытался подарить ей покой.

Виолетта понуро кивнула, проходя в гостиную и садясь в кресло.

— Я принесу… — мягко сказал он.

Вернувшись через минуту, он подал ей в руки чашку, исходящую ароматом .

— Тебе не стоит переживать из-за этого, Вета, — начал он, дождавшись, когда она сделает первый глоток. — Я позабочусь о том, чтобы избавить тебя от страданий. Нас обоих, если уж быть откровенным.

— Я не вижу выхода. Разве это возможно, Северус? — её голос дрогнул.

— Да, — просто ответил он.

Их взгляды пересеклись, и никто не смел нарушить этот момент.

— Северус… — её голос стал тише, а руки дрогнули. Он успел поймать чашку из её ослабевших рук. Он отставил её на стол, сам же склонился над Виолеттой, сидящей в кресле, и жарко зашептал ей на ухо.

— Ты не можешь без меня, а я не могу без тебя. Я хотел уйти один, но теперь вижу, что должен взять тебя с собой. Вета, моя любимая Вета, ты будешь рядом, ты не будешь страдать. Вета… — выдохнул он ей в шею.

— Я так скучал, я обезумел, я не могу существовать, когда ты не рядом, — его руки скользнули к жемчужным пуговицам на её молочной блузе.

— Вета, подари мне поцелуй, — вдруг попросил он её, пока его пальцы кружили под блузой, лаская отзывчивую кожу.

— Стань моей навсегда, Вета… — словно змий-искуситель, умолял он её. Из последних сил она потянулась к нему губами, и он подхватил её, шумно вдыхая тонкий запах, увлекая в томный прощальный поцелуй, ловя последний её вздох.

Когда их уста разомкнулись, Виолетта не двигалась.

Он выпустил её из своих рук и встал на колени перед ней. Её тело все ещё сохраняло тепло. Он положил руки на её ноги и двинулся вверх, доходя ладонями до бёдер, а губами прослеживая линию касания.

— Вета, моя Вета. Я не оставлю тебя здесь.

Собравшись с духом, он отстранился от неё, вставая и бережно подхватывая тело девушки на руки. Перехватив её поудобнее, он не спеша прошёл к лестнице и поднялся в свою спальню. Осторожно уложив свою ношу на кровать, сам уселся рядом. Взяв безвольную руку Виолетты в свою, он уставился на пылинки, задорно клубившиеся в узкой полоске солнечного света, пробившейся сквозь неплотно задёрнутые пыльные шторы.

Северус не знал, сколько он так наблюдал за этой игрой, сидя на узкой кровати, но время пришло.

Он дотянулся до обшарпанного прикроватного столика и взял небольшой фиал, поместил его в луч света. Флакон ярко переливался, раскидывая вокруг блики. Снейп криво усмехнулся, откупорил сосуд и опрокинул в себя всё его содержимое.

По телу почти сразу разлился легкий холодок, и Северус, почувствовав долгожданное умиротворение, облегчённо вздохнул. Откинув склянку в сторону, он спиной опустился на жесткое ложе и прикрыл глаза. Чувствуя, как по капле из его тела уходить жизнь, он из последних сил повернулся набок и прижал к себе свою драгоценную малышку. Последний его вздох пришелся в её яркие, словно огненные всполохи, волосы.

Наступили полная тишина и покой. Только озорная пыль, наигравшись, ложилась тонким слоем на два обнимающихся тела.