Leaving His Love (гет)

Снейпу было больно, но это единственный способ заставить ее понять, что она слишком хороша для него. Он должен ее освободить. Он отказывался удерживать ее, тянуть вниз. Он хотел, чтобы она взлетела. Он навсегда останется Пожирателем Смерти, несмотря на то, что его имя очищено. Несмотря на то, что она была огромной частью того, что он не остался без разума от Поцелуя Дементора и его пустая оболочка не осталась гнить в какой-то Богом забытой камере Азкабана. Он не собирался подвергать ее насмешкам, которые будут преследовать его до конца жизни. Она заслуживала лучшего, а он слишком сильно любил ее, чтобы эгоистично держать ее рядом с собой.

Но он поклялся себе, что никогда ее не забудет. Он будет думать о ней, погружаясь в ночные кошмары, которые будут преследовать его душу всю оставшуюся часть его ничтожной жизни. Она сделала его человеком снова, и он готов жить с болью от ее потери, если это избавит ее от уничтожающих взглядов и шепота, преследующих их везде, куда бы они ни пошли. Избавит ее от препятствий на пути, возникших из-за того, что она с ним. Со временем она поймет, что они не стоили того. Будь то шесть месяцев, пять лет, десять, двадцать, кто знает. Он лишь знал, что, если это продлится дольше, он не сможет это сделать. Чтобы освободить ее, он должен разрушить ее. Чтобы разрушить ее, он должен сделать то, чего она никогда ему не простит.

Он осмотрелся вокруг. Сегодня она встречалась со своими друзьями, что делала довольно редко после того, как они сошлись больше года назад. Он погрузился в воспоминания о том роковом дне. Она была вся в грязи и пыли, волосы беспорядочно лежали на ее голове. Они предложили свою помощь для восстановления сгоревшей, но еще функционирующей Выручай-комнаты. В тот незабываемый вторник они были одни. Они ходили по комнате, разбирая кучи пепла и нескончаемые горы мусора. Работали молча, пока она не упала. Он испугался — почему, он точно не знал. Она выглядела ужасно. От прежней девушки остался лишь скелет, кожа была полупрозрачной, как стекло. Темные круги под глазами, тусклые рыжеватые волосы, безжизненные карие глаза. Он знал, через что она прошла со своими невыносимыми друзьями. Он вызвался работать с ней, потому что знал, что такое произойдет. Возможно, страх вырвался наружу из его несуществующего сердца, в котором жила эта девочка, жизнь которой он спасал на протяжении семи лет. Он заботился обо всем курсе. Нельзя защищать людей столько лет и не привязываться. Она нравилась ему больше всех. Блестящая, смешная, наблюдательная, забавная (он бы никогда этого не признал) и — когда она подросла — красивая, добрая, умная, прощающая.

Следующие две недели он провел у постели в больнице Св. Мунго. Сначала она опасалась его, но он продолжал разговаривать с ней и следить за тем, чтобы она не переоценила себя, и их отношения изменились. Эти изменения были хрупкими, как рябь, которую вызывает ветер на пруду. Внезапно он стал первым, кого она искала, только открыв глаза. Он услышал, как медиковедьмы сказали ему поспать дома. Потому что он редко отходил от ее постели. Слухи об их романе начались задолго до того, как они стали любовниками.

Было лето, она вернула родителей домой и переехала на площадь Гриммо к Поттеру за пару недель до начала учебного года. Уизли, Поттер и Гермиона вернутся в Хогвартс; он тоже. Они для того, чтобы отучиться год, который пропустили; он займет свою прежнюю должность Мастера Зелий. Она пригласила его на ужин. Он принес букет летних полевых цветов в качестве подарка для хозяйки. Он ожидал, что там будет много людей, но никогда бы не отклонил ее приглашения, неважно, насколько некомфортно он чувствовал себя в толпе. Она была первой ведьмой за почти два десятилетия, которая привлекла его внимание. Она могла поговорить с ним почти на любую тему, а если нет, то она изучала это и дискутировала с ним во время их следующей встречи. Ее интеллект сводил его с ума. Они редко полностью сходились во мнениях — их споры кипели, ему хотелось заключить ее в крепкие объятия и втрахивать в нее свою точку зрения. Его желание росло с момента, когда она рухнула перед ним, ему хотелось заявить о ней как о своей.

На ней был зеленый хлопковый сарафан с серебряным рисунком виноградной лозы, который подчеркивал все изгибы ее тела. Декольте давало лишь намеки и вдохновляло его воображение. Он был шокирован, она всегда надевала практичные джинсы и мешковатые майки, джемперы или рубашки — скрывалась — тогда как платье было открытым. Он никогда не упоминал, что удивлен увидеть ее одну. Она никогда не говорила, что это свидание. Они прогуливались в саду, который она восстановила летом, среди запаха поздних летних роз и ландышей. Он сказал, что ему пора идти, солнце давно зашло, и звезды кружились в небесном танце над их головами; она выглядела совершенно расстроенной. Затем в ее взгляде промелькнула завораживающая решимость, она сделала три шага к нему и поцеловала в губы.

Сказать, что он был удивлен, было бы самым большим преуменьшением в его жизни. Казалось, что его ударили метлой — воздух покинул легкие, дыхание сбилось. Она прижалась к нему и схватилась за его рубашку, целуя его удивленные губы целую вечность, прежде чем он обнял ее и поцеловал в ответ со всей страстью. Она таяла в нем, как шоколад в котле, снова и снова шепча его имя, пока он покрывал ее лицо нежными поцелуями. Он поднял ее наверх по лестнице, и они любили друг друга губами. Через несколько часов разговоров шепотом, желания и ожидания он сказал ей, почему не может быть ее первым, она убедила его, что он должен. Он скользнул в ее складки, когда солнце появилось на горизонте и осветило все своим прекрасным золотым светом, она впервые распалась на части под ним, всхлипывая его имя в восторге и удивлении. Уже тогда он знал, что любит ее.

Потребовалось несколько месяцев, чтобы сказать ей. Он был в ужасе, не зная, как она отреагирует. Они заранее поговорили с Минервой об их отношениях. МакГонагалл разрешила Гермионе изучать личный курс зелий с ним в качестве наставника, а не учителя. Она заявила, что Гермиона достаточно взрослая, чтобы решать за себя, и в школе нет правил, запрещающих добровольные отношения; они могли видеться, ведь она не была его студенткой. Оба с готовностью согласились на такой вариант. Они сумели сохранить отношения до Рождества. В связи с поражением Темного Лорда устраивался большой Святочный бал. Он настоял, чтобы они пошли вместе. Она была счастлива и сказала «да». Они решили просто позволить людям узнать об их отношениях, потому что в курсе были только МакГонагалл, Уизли, Поттер и девчонка Уизли.

Все прошло не так, как они надеялись. Многие были потрясены до грубости. Он не удивился, но одного взгляда на лицо Гермионы хватило, чтобы его сердце разбилось. Он был уверен, что она бросит его, поймет, что слишком хороша для него. Вместо этого она со слезами на глазах прошептала, что им нужно идти. Он согласился, и они ушли вместе, держась за руки, не предоставляя никому удовольствия думать, что их реакция вызвала разлад между ними.

Она хотела остаться с ним той ночью. В пылу слез и поцелуев, ласк и шепота он впервые сказал, что любит ее, когда она была под ним, впуская его в свою теплоту. Она замерла, ее ладони лежали на его груди, ногти впивались в его напряженные мышцы. Ее слезы испугали его, он сел, не нарушая их контакта, чтобы обнять ее. Он целовал слезы на ее лице, когда она прошептала:

— Я тоже люблю тебя, Северус.

Ужас, наполнявший его грудь, растаял, уступая место теплу, которого он никогда не знал раньше. Они занимались любовью всю ночь, медленно и страстно. Любовь светилась между ними без слов.

Она надеялась, что чем больше люди будут видеть их вместе, тем лучше. Они ведь устанут от них, правда? Однако все становилось лишь хуже. Она переехала к нему в Коукворт после окончания школы, сказала, что больше не хочет быть далеко от него. После того, как в Ежедневном Пророке появилась фотография их двоих, заносящих коробки в дом, несколько недель были наполнены письмами с ненавистью и громовещателями. Граффити вблизи их дома были красноречивыми — «Грязнокровная мерзавка», «Любовница Пожирателя Смерти», «Предательница». Она притворялась, что ей все равно, но он знал лучше. Она жаждала одобрения. Он знал, что ненависть к любимому ей человеку от людей, которые в прошлом испытывали к ней большое уважение, ранит ее.

Она попыталась устроиться на работу в Министерство в отдел Защиты Магических Существ. С ее экзаменационными оценками и славой ее бы взяли куда угодно. Ее резюме возвращались отклоненными. Оба знали, что она не получает работу из-за их отношений, хотя и не говорили об этом. Она решила пойти в университет. Она начнет обучение через две недели. Поэтому настало время сделать это. Он должен уйти от нее. Ей есть куда идти, она постоянно будет занята. У нее достаточно времени, чтобы друзья помогли ей пережить это и двигаться дальше. Он вернется в Хогвартс, ему будет некогда думать о ней. Он не начнет жить заново, он не был наивным, чтобы думать, что он снова найдет любовь. Она была молодой, красивой и блестящей. Без его репутации, тянущей ее вниз, она будет процветать, как дикий лес.

Он смотрел, как она танцует с девушками Уизли и Лавгуд, печальными глазами. Его сердце болело. Он хотел посмотреть на ее смех и улыбку еще раз. Она сказала, что будет дома после полуночи, но он знал, что она не сможет так долго ждать. Она придет намного раньше, скучая по нему. До этого он намеренно уходил на несколько часов не один раз, чтобы она не сомневалась, когда увидит его предстоящее предательство, ведь они редко разлучались. Он вышел из паба, она не знала, что он был там. По дороге домой он остановился в Лютном переулке. Потребовалось несколько недель, чтобы найти подходящую ведьму. Она была непохожа на Гермиону, что сделает ее более неуверенной. Он тщательно все спланировал, чтобы она не сомневалась, когда эмоции улягутся и она подумает об этом на свежую голову. Он вздрогнул в отвращении. Он знал, что должен это сделать, но его эгоистичная часть хотела никогда не отпускать ее. Если бы все было по-другому, он бы женился на ней, сделал бы ее матерью, состарился с ней и ждал бы ее в другом в мире, чтобы провести вечность в объятиях друг друга.

* * *

— Я хочу все прояснить, ведьма, — прорычал он после того, как они прошлись по плану в последний раз. — Я заплачу тебе в два раза больше, чем ты просишь. Половина сейчас, половина будет лежать на кухонном столе, когда все будет сделано. Ты притворишься, что мы вместе. Что мы видимся несколько месяцев. Понятно? — блондинка кивнула, изогнув рот в жадной улыбке, когда он вложил галлеоны в ее руку. Он аппарировал их к себе домой. Они скользнули в постель, обнаженные. Все было неправильно, другая женщина лежала рядом на месте Гермионы, он снова вздрогнул. Странная ведьма в его постели быстро уснула, он предположил, что она никогда не спит по ночам, учитывая ее работу. Он не спал. Скорее всего, пройдут месяцы, прежде чем он снова сможет спать нормально. Спустя вечность, он услышал, как открылась входная дверь. Он взглянул на часы у кровати. 11:22. Он слишком хорошо знал, что она придет раньше. Он толкнул ведьму и пробормотал:

— Время шоу.

Она вытянулась, как кошка, и начала целовать его шею и подбородок, издавая стоны.

Он слышал, как Гермиона поднималась по лестнице, тихо напевая, и его сердце разбилось. Это уничтожит ее, но он знал, что так будет лучше. Она почти беззвучно скользнула в комнату, и ведьма закричала, прикрывая свое голое тело простыней:

— Кто ты, черт возьми?!

Гермиона замерла в полном шоке, всматриваясь в темноту, когда Снейп встал на ноги.

— Гермиона, я могу объяснить, — он был хорошим актером, много лет работы двойным агентом, теперь он может соперничать с лучшими.

— В каком смысле ты можешь объяснить? — голос ведьмы был очень раздражающим. Он съежился, делая вид, что смутился. — Ты сказал, что бросил эту сучку несколько месяцев назад?!

Гермиона все еще не шевелилась. Бледного света из окна хватало, чтобы он мог видеть ее лицо, и он знал, что она видит его.

— Гермиона, — он решил не обращать внимания на ведьму. — Пожалуйста, — он протянул руку и сделал шаг к ней. — Это не то, что ты думаешь, — вдруг он понял, что это худшее представление в его жизни, он начал жалеть. Он не мог сказать ни слова, отдавая все свои силы на контроль.

Ужас медленно скользнул по лицу Гермионы, она сделала шаг назад, прижала руку выше сердца. Тихие слезы пролились на ее нижние ресницы и упали на щеки.

— Убирайся, — прошептала она, ее глаза метали кинжалы в блондинку. — Уходи сейчас же, — ее голос был холодным.

Блондинка нахмурилась и надулась на мгновение, затем на коленях подошла по кровати к Северусу и обняла его.

— Но де-е-етка. Ты сказал, что порвал с этой маленькой девочкой, — Снейп ухмыльнулся и погладил ее по спине, следуя приготовленному плану.

— Я разберусь с этим сейчас, — прошептал он, услышав вздох Гермионы. — Тебе лучше идти, ведьма, — сказал он, отпрянув от нее, скрывая отвращение.

Гермиона подняла палочку на ведьму, которая разрушала все хорошее и целое в ее жизни, ее рука дрожала.

— Я попросила тебя уйти, — ее голос был спокойным.

Снейп чувствовал волны, исходящие от Гермионы. Видимо, проститутка не была такой глупой, она схватила вещи и ушла, напуганная магическим электричеством в комнате.

— Встретимся позже, детка, — крикнула она через плечо. — Когда избавишься от этой девчонки, найди свою настоящую женщину, — Гермиона вздрогнула от оскорбления.

— Как долго? — прошептала Гермиона, когда проститутка исчезла.

Никогда. Я никогда не буду с другой ведьмой, любовь моя. Он боролся с собой.

— Несколько месяцев, — солгал он скучающим голосом.

— Почему? — он сделал еще шаг к ней.

— Протего! — раздался ее взволнованный голос, между ними вспыхнул щит. — Ты не можешь прикасаться ко мне сейчас, — ее голос был мертвым. Она подняла одну руку ко лбу, стараясь понять. — Скажи, почему? — умоляла она шепотом.

— Я не хотел, чтобы ты узнала так, — начал он. — Но ответ прост: я больше не хочу тебя, — он практиковался в течение нескольких недель. Холодная маска неприязни, отвратительный тон, то, как он смотрел на нее — стоя обнаженным. Все было доведено до совершенства. Однако тело реагировало на ее слезы. Он хотел обнять ее, объяснить, что это глупая идея. Извиняться снова и снова. Просить прощения. Он скрестил руки на груди, чтобы не потянуться к ней.

— Ты не… хочешь… меня? — он понимал ее неверие. Только вчера он занимался с ней любовью, зная, что это последний раз, когда она в его постели. Он доводил ее до оргазма снова и снова, не торопясь, пока она не была безумно удовлетворена. Запомнить каждый дюйм ее тела, закрепить в памяти — это все, что ему было нужно для продолжения жалкого существования. — Северус, я не понимаю, мы любим друг друга, — ее голос дрожал от опустошения. На лице была боль, слезы капали с подбородка.

— Я тебя не люблю, — голос не предал его, в отличие от сердца и разума. Я буду любить тебя вечно. Ее задушенный вздох говорил о том, что он попал по больному. — Я никогда не любил тебя, — как она могла ему поверить? Он сделал все, что было в его силах, чтобы за этот год показать ей, что она единственная стоящая часть его жизни. Слова застыли в воздухе, она скользила взглядом по его лицу. Искала что-то… ложь? Доказательства, что он говорит правду? Он не отводил взгляда, держался холодно и отдаленно, желая, чтобы она приняла ложь за правду.

Она сломалась.

— Северус… нет! — она была растеряна и опустошена. — Нет, ты врешь мне! Скажи мне, что происходит! — настаивала она, сняв щит, она бросилась к нему. Он оттолкнул ее, ее всхлипывания чувствовались как землетрясения в его сердце. — Северус! — она попыталась прикоснуться к нему, ему стало плохо от ее желания видеть ложь. Он не ожидал такой реакции. Она была сильнейшим человеком, которого он знал. Он ждал ненависти, злости, наказания за ложь. Ее просьбы убивали его. Он в ужасе отпрянул от нее. Он не был готов к такому, натягивая брюки, он не подпускал ее к себе, когда она выкрикивала его имя, слова любви к нему и неверие снова и снова.

Когда он частично оделся, он схватил ее за плечи, его лицо было в миллиметре от его лица, его голос был холодным и неумолимым. Он зашел слишком далеко, чтобы повернуть назад.

— Прекрати вести себя, как побитый щенок, — прорычал он. — Ты не хуже меня знала, что это не продлится долго. Мы слишком разные. Ты ребенок, Гермиона. Было весело, секс был неплохим. Это никогда не было чем-то большим. Все кончено.

Она отстранилась от него, ее глаза были полны слез, когда она обняла себя. Боль и шок на ее лице отражались каменным выражением на его. Он использовал все ее неуверенные места в отношениях с ним — ее юность, неопытность. Ее трясло, но она не издавала ни звука, он забеспокоился, что она может потерять сознание. Ему потребовались все его силы, чтобы не подойти к ней.

— Я уезжаю в школу. Не вернусь. Убедись, что забрала все свои вещи. У тебя две недели, чтобы убраться.

— Северус, — прошептала она. — Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, скажи мне, что на самом деле происходит, — он посмотрел на нее как можно холоднее, давая понять, что все правда кончено. Что он не лжет ей. Он умолял ее отвести взгляд. Принять то, что он ей говорил. Если она снова бросится к нему, все пропадет. Когда она опустила взгляд и плечи, он стиснул зубы, чтобы не выдать себя.

— Прощай, Гермиона, — сказал он. Он обернулся и заставил себя покинуть комнату. Он услышал ее стон, его колени задрожали. Он схватился за перила и отчаянно пытался собраться. Он остановился на кухне, чтобы забрать свои вещи и отправить сову Поттеру, чтобы тот помог ей собраться. Они с Уизли позаботятся о ней. Они всегда были с ней, он был благодарен за это. Он взял свою сумку и плащ из шкафа. Реальность того, что он сделал, обрушилась на него. Ему нужно было уйти, прежде чем он расскажет ей все.

Он остановился в дверном проеме, глядя на лестницу, которая вела в комнату к его любимой женщине. Она разрушил их души, чтобы подарить ей свободу. Со временем он станет всего лишь воспоминанием. Он надеялся, что она запомнит хорошее.