В другом свете (джен)

Римус летом всегда плохо спал.

Если ещё точнее — до приобретения друзей он плохо спал всегда. Или вообще не спал, это уже зависело от фазы луны.

Мальчишка повернулся на другой бок, к стенке. Несмотря на то, что шторы были плотно закрыты, и что-то видел он только потому, что глаза за эти часа два бессонного ворочания привыкли к темноте (а возможно, ночное зрение и впрямь было чуть лучше, чем положено, но об этом Римус предпочитал не думать), но по спине бежали мурашки, словно он кожей мог чувствовать лунный свет, казавшийся таким холодным и безразличным к чужим жизням. И набирающим силу.

Полнолуние близилось.

Римус натянул одеяло на голову, хотя и было так жутко жарко, и зажмурился, просто заставил себя закрыть глаза. Впился зубами в запястье, давя в себе испуганный крик.

Раз, два, три… Сто двадцать пять… Тысяча. Сон не шёл. Совсем. Спокойствие — тоже.

Как бы это не звучало глупо и по-детски, но Римусу часто казалось, что за ним наблюдают… Ждут, пока он будет наиболее уязвим.

Под одеялом стало душно, и пришлось высунуть из-под него голову, вдыхая в лёгкие свежий воздух.

В доме было очень-очень тихо. Родители давно спали, он это прекрасно знал, никуда они не могли деться, некуда же идти посреди ночи. Но иррациональный ужас и тут проявлял себя, шепча, а вдруг нет, вдруг всё не так, может, произошло и с ними… что-то плохое.

Ерунда, уверял себя Римус, медленно выбираясь из одеяла. Полная чушь, добавил он, касаясь голыми ступнями холодного пола и шлёпая к двери.

Какая-то половица предательски скрипнула, заставив его вздрогнуть и вызвав невольную дрожь. Звук открывающейся двери уже не был таким резким — его он ждал, так что он был почти родным в этом ночном кошмаре.

Палочка. Надо было взять палочку. Стоя на пороге комнаты, Римус неуверенно оглянулся на тумбочку, где она осталась. Да, несовершеннолетним нельзя использовать магию вне Хогвартса, но с ней все равно было бы спокойнее.

(Да и, если бы был крайний случай, это ведь простительно. Даже если ты несовершеннолетний волшебник… оборотень.)

Немного помялся — и не стал возвращаться. Для этого надо было бы преодолеть лишние несколько метров, а штора как-то неплотно прикрывала окно, он, кажется, видел светлую полосу. Или это самовнушение, не может быть сегодня настолько ярко, у него ещё должна быть пара дней — эта спасительная мысль стучала в висках.

«Два или три. Скорее всего, два, возможно, к тому всё и клонится…»

На всякий случай Римус старался ступать как можно тише. Хотя чего он боится, это ведь его дом, дом его родителей, он здесь каждый уголок знает, каждую трещинку, всё было изучено вдоль и поперёк любознательным мальчишкой во время его вынужденной изоляции.

Только тогда он тоже был дома, а почему-то это слабо его спасло (лучше бы вообще не спасло). С тех пор они сменили место жительства, да и лично его, пожалуй, уже не было резона трогать, но за себя он не боялся.

Боялся луны (боли? одиночества?) — и за родителей. Римусу очень хотелось бы об этом не думать, но просто не получалось. Вот в Хогвартсе он и впрямь чувствовал себя в безопасности, а здесь…

(А в Хогвартсе приходилось опасаться за троих слишком уж беспечно отнёсшийся однокурсников.)

Здесь надо было себя как-то заставить перестать паниковать, пересилить себя. Ему же не пять лет, тринадцать. Но, если быть честным перед самим собой, это как-то неуспешно ему давалось.

Особенно в предшествующие полнолунию ночи. Сильнее луна — сильнее страх.

В коридоре было темно, в комнате родителей — тоже, и Римус на пару минут замер, прислушиваясь к их спокойному дыханию.

Тут недавний ужас казался почти смешным — всё ведь хорошо, и чего паниковал? Всё в порядке. И, кроме того, теперь он тоже не беспомощный малыш, а через пару лет и вовсе станет магом и сможет попробовать устремить все силы на защиту других.

Мечты его немного воодушевили, и, прикрыв дверь в комнату родителей, Римус направился в свою спальню уверенным шагом.

В конце концов, он же знает, что может быть хуже. А до нового учебного года чуть больше месяца. Там, наверное, опять станет лучше — Римус всё же ещё несколько сомневался, вдруг… друзья передумают с ним водиться, но эти мысли он сейчас старательно гнал прочь, как можно дальше, просто понимая, что, если даст им волю, то точно этой ночью не уснёт, а ему нужны силы.

В любом случае, это месяц с лишним станет временем его добровольного домашнего заточения. Ну какие могут быть развлечения для оборотня?

Сколько он ещё пролежал, разглядывая потолок и вновь бессмысленно считая, едва шевеля губами, Римус не знал, но сон без сновидений (наконец-то!) в конце концов сморил его.

Утром его никто не будил, но проснулся Римус все равно рано. Выходить из комнаты не спешил, хотя и слышал голоса родителей — позволил себе немного полениться и ещё полежать в кровати. С солнечным светом все страхи растаяли, а проблемы не казались такими уж ужасающими. Кажется, спать не так уж и плохо, да.

Но надолго этой блаженной лени не хватило, и Римус встал с кровати.

Завтрак, беседа с родителями, даже беззаботная — всё это было так привычно и обыкновенно. Наверное, в домах, где дети-волшебники совершенно обычные, бывает такая же обстановка.

Мысль об этом одновременно и приободрила Римуса, и в то же время болезненно кольнула ненужным воспоминанием о том, чем он, собственно, от этих обычных детей отличается, но развиться ей не дал стук в дверь.

Римус, услышав его, замер, ощущая, как напряглись родители. Они не ждали гостей. Они никогда их не ждали.

— Я открою, — отрывисто произнёс отец, сжимая палочку.

Римус хотел последовать за ним, но мать крепко сжала его плечи.

— Нет, милый, — шёпотом.

Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться и старательно прислушаться к звукам.

Сначала ничего… А потом он узнал голоса и всё-таки вырвался.

— Джеймс, Сириус!

Радостный смех — и через пару секунд его уже радостно вытащили на крыльцо.

— Мог бы и сам признаться, где живёшь, не пришлось бы выискать информацию, — притворно пожаловался Джеймс, а Сириус, вновь хохотнув, хлопнул его по спине.

— Негодяи, — Римус чуть не свалился, чувствуя некоторую слабость, и тихо рассмеялся. — И как вы всё время умудряетесь.

Нет, это просто чудо какое-то. Даже неясно, как он его заслужил.

Джеймс и Сириус, тараторя и перебивая друг друга, радостно рассказывали о том, как проходили их поиски, родители пригласили их в дом, а Римус, счастливо кивая, слушал их очень внимательно, неосознанным жестом натягивая посильнее рукава мантии и краем мысли надеясь, что синяки под глазами не очень уж яркие.

В данный момент ещё страшнее было подумать, что он опять может остаться один в ночи.