Запах мускуса и ванили (гет)

Самый разгар второй волшебной войны, и полем битвы выбран Хогвартс. Больно. Очень больно ощущать внутри себя непонятную, но раздирающую пустоту, непосильную тяжесть на сердце от одного только вида того, во что превратилась эта школа за считанные часы. Ведь только недавно её можно было бы увидеть целой, удивляющей своей архитектурой. Конечно, это только если судить о внешней составляющей замка, но если глядеть глубже — уют, тепло, волшебство этого места сгинули ещё в тот самый момент, когда официально было подтверждено возвращение Тёмного Лорда. Вот она — ирония судьбы. Когда на протяжении уже неполных семи лет эта обитель являлась тебе чуждой, и иногда в голову прокрадывалась зазорная мысль о том, что тебе будет спокойнее, если на замок обрушится тьма. А теперь, когда ты видишь эти разрушения, которым ты в какой-то степени поспособствовал, понимаешь, насколько сильно ошибался… Хогвартс был твоим домом, здесь ты чувствовал себя защищённым, ощущал внутри себя толику счастья, а детство, которое ты провёл здесь, было светлым и беззаботным. Ведь если только представить, что ты бы проводил больше девяти месяцев в Малфой-Мэноре, а лишь жалкие три месяца в школе волшебства — не трудно догадаться, что ты бы умер ещё раньше. Твоя «родная» обитель морально взорвала бы тебя на мелкие щепки, не оставляя и следа от возможной благодати. Хорошо осознавать и принимать свои чудовищные ошибки, но жаль, что так поздно. Теперь ведь нет пути назад, содеянное неизменно.

От мыслей отвлекает сильное жжение на левом предплечье. Чудовищное напоминание… Тёмный Лорд не умеет ждать. Глубоко вдохнув в себя воздух, светловолосый парень в последний раз кидает взгляд на горящий фасад школы с Астрономической башни, а вместе с ним сгорает и частичка прошлой жизни. Он быстрыми шагами направляется в Выручай-комнату, именно там находится вещь, которая так сильно нужна его Хозяину.

По пути Драко Малфою попадаются его прихвостни в лице Грегори Гойла и Винсента Крэбба.

— Нам надо попасть в Выручай-комнату, нет времени что-либо объяснять, — ядовито выплевывает он, таща парней за собой практически за шкирку.

Вокруг царит немыслимый хаос, холодящий в венах кровь. Ученики разбегаются кто куда, у каждого в голове свои мысли на счёт того, участвовать в битве за Хогвартс или нет.

Вот трое слизеринцев стоят у стены на седьмом этаже и вызывают ту самую комнату, хранящую внутри столько барахла, сколько свет не видывал.

Она должна быть здесь… должна быть здесь… Обязана быть…

Огромные двери появляются перед взором Драко Малфоя, и он, не раздумывая, заходит внутрь.

— Мы здесь не одни, — бросает светловолосый двум другим, вдоволь осмотревшись вокруг, и выставляет волшебную палочку матери вперед. Нутро подсказывает, что здесь она… Он ощущает этот запах. Её запах. Он глубоко забился ему в нос с той самой первой встречи в злосчастных подземельях. Воспоминания захлестнули его с головой. Малфой далеко за пределами Выручай-комнаты.

— Драко… — тихий шёпот, пропитанный мимолётным страхом, щекочет его ухо. — Прошу тебя, не надо.

Но слизеринец настойчиво целует её быстро бьющуюся жилку на шее и зарывается носом в крупные каштановые локоны, вдыхая запах мускуса и ванили.

— Первый поцелуй был ошибкой, второй раз я не собираюсь следовать своим… — девушке приходится резко оборвать свою мысль, потому что тёплые, слегка влажные губы слизеринца накрывают её губы, вовлекая их в нежный трепетный поцелуй, вызывая волнительные мурашки.

Нехотя Малфой отстраняется, но его прерывистое дыхание всё равно обжигает невинную гриффиндорку, заставляя её прикрыть глаза от стеснения.

— … желаниям, Грейнджер, — заканчивает вскоре он чужую мысль.

— Так-так-так, — протягивает слизеринец в своей малфоевской манере, заметив неподалеку своего шрамоголового неприятеля, который, кажется, копошился в шкатулке. — Что привело тебя сюда, Поттер?

И вот, невозмутимый взгляд зелёных глаз устремляется на него. Непоколебимый мальчик, который выжил. Почему ж так противно и одновременно восхитительно?

— Могу спросить тебя о том же, — Гарри делает несколько шагов вперёд, отвлекаясь от манящей шкатулки. Голова всё ещё продолжает гудеть от того как вещь, находящаяся внутри неё, зазывает его.

— У тебя моя палочка. Я хочу её вернуть.

— А та, что у тебя?

— Это моей матери. Она мощная, но… Это не то. Она не слушается меня, понимаешь?

— Почему ты не сказал ей? Беллатриссе? Ты знал, что это я, ты не сказал ей.

Драко боялся этого вопроса. Подсознательно он готовился к нему, но не знал, что его спросят таким наглым образом, прямо в лоб, перед Гойлом и Крэббом. В любой другой момент он бы не обратил внимания, проигнорировал бы, бросив в ответ свойственную ему колкость. Но не сейчас. Он не готов говорить правду. Он не готов сам принять эту, по-своему жестокую, правду. А произнести это вслух — значит принять как факт. Но почему он не может солгать?

Почему Драко неосознанно опускает волшебную палочку чуть ниже, уходя на минуту в свои самые неприятные и мрачные воспоминания той ночи в Малфой-Мэноре? Этот крик, как эхо, отзывается в его голове, от чего в глазах парня темнеет. Он хочет стереть это воспоминание. От него больно. От него тошно. От него просто пустеет в душе.

— Я ничего не брала. Прошу вас. Я ничего не брала, — душераздирающий крик Грейнджер, которая после многочасовых пыток беспомощно распласталась на холодном мраморном полу Малфой-Мэнора. На её левом предплечье выцарапано «Грязнокровка», и кровь медленной струйкой стекает вниз, оставляя багровый след на коже. А Драко стоит неподалеку от своей тётки Лестрейндж и не может ничего предпринять. Хотя картина, представшая перед ним, его не просто пугает, а уничтожает изнутри. Девушка, к которой он испытывает такие противоречивые чувства, лежит перед ним практически без сил, лишь изредка всхлипывая и громко вздыхая. Знала бы она в тот момент, как слизеринцу хочется подбежать к ней, взять её на руки и успокоить, одарив максимально возможной с его стороны теплотой. Лишь бы она никогда не кричала… Лишь бы она никогда не плакала… Лишь бы никогда не испытывала такой ужасной боли. Она стала его грязнокровкой. Ещё на шестом курсе она заразила его своей кровью, и теперь слизеринец просто сходит по ней с ума.

— Давай, Драко, не глупи. Убей его.

Голос сокурсника выводит его из ступора.

— Спокойно, — произносит он в ответ и нацеливает палочку на Поттера. И вдруг столь родной голос пускает в ход своё заклинание из ниоткуда.

— Экспеллиармус!

Грейнджер…

Его Грейнджер…

Запах мускуса и ванили…

Палочка выпадает из рук Драко, он быстро разворачивается и бежит. Бежит от неё, но словно бы от самого себя. Ему нельзя поддаваться эмоциям. Он ведь вовсе не слабый. Он просто… Влюблен?

— Авада Кедавра! — кричит Гойл, направив палочку на гриффиндорку.

Малфой хочет размозжить его тупую голову о стену, но брошенное девушкой заклинание позволяет вовремя одуматься. Значит, она жива.

И тут, спустя считанные секунды, когда слизеринцы и побежавший за ними вслед Рон свернули за угол, происходит непоправимое. Крэбб применяет «Адеско файр». Огромные языки пламени, принимая форму гигантской змеи, как одушевлённые пускаются по всей Выручай-комнате, уничтожая всё на своем пути.

— Идиот, потуши его! — в панике вопит Грегори, пытаясь наколдовать «Агуаменти».

— Адское пламя не потушить! — злобно отвечает Драко, проклиная в мыслях себя за то, что взял этих обормотов с собой. И лишь один вопрос посещает его голову — а здравый на этот момент рассудок помогает ему не ляпнуть это вслух.

Как там Грейнджер?

Слизеринцам остаётся лишь подниматься по наставленному ввысь хламу, хоть как-то пытаясь спастись от огня. В комнате невероятно душно и пахнет гарью, дышать уже практически невозможно, жар, постепенно подкрадываясь, начинает обжигать. Внезапно Крэбб сваливается вниз, и пламя поглощает его.

Безысходность.

Малфой смотрит в лицо смерти, готов её принять. Теперь некуда деться. Но взор его холодных серых глаз замечает, как трое гриффиндорцев летят на метлах по направлению к ним. Поттер протягивает руку Малфою, а Уизли — Гойлу. И сзади них грязнокровка. Несмотря на такую ужасающую ситуацию, она всё равно держится гордо, ровно, и никакого страха не видно в её глазах. Только решительность. Заметив на себе взгляд Драко, её губы невольно дёргаются в небрежной легкой улыбке.

Вывалившись из горящей Выручай-комнаты, Гойл сразу убегает, и Малфой собирается последовать его примеру, как тут, нежные, хрупкие пальчики гриффиндорки незаметно сжимают его руку, а её бездонные карие глаза отражают понимание.

Она не злится… Она его принимает.

Таким, какой он есть. Противоречивым, запутавшимся. Но в какой-то степени своим.

Короткий кивок Драко и он удаляется.

Он не хочет благодарить гриффиндорцев.

Он не хочет чувствовать себя обязанным.

Злобный рык издаётся с седьмого этажа, когда он спускается по ступенькам.

Они уничтожили крестраж.

Сердце отбивает быстрый бит, а душа на долю секунды успокаивается. Ведь скоро всё закончится.

Неужели он определился, на чьей он стороне?