Ты меня уважаешь? (гет)

— Вот скажи, ты меня уважаешь? — недвусмысленный вопрос прорезает глухую тишину гостиной, нарушаемую только слабым потрескиванием огня в камине и равномерным тиканьем часов.

Молчание.

— Ладно, — снисходительное согласие звучит в голосе, — можешь не отвечать. По глазам вижу, что да.

И снова в ответ тишина. Лишь немигающий взгляд карих глаз, в котором легко угадываются безмерная тоска и вселенская грусть, выражает согласие. Полное, взаимное и безапелляционное.

— Эхе-хе... — вздыхает Дэймон, приобнимая одной рукой молчаливого гостя, и вновь тянется за бутылкой виски, которую он несколькими минутами раньше непредусмотрительно поставил на край столика рядом с диваном.

Бац!

Бульк-бульк-бульк-бульк...

— Хих... Кто пьян?! Я пьян?! Вот только не надо мне читать нотаций, — усмехается Дэймон, игриво грозя пальцем. Затем, повернув голову и хмуро сдвинув брови, разглядывает янтарно-коричневую лужицу, медленно растекающуюся по полу. — Виски жалко... Это же Dalmore... Пятьдесят лет выдержки... Одиннадцать тысяч за бутылку... — жалостливо произнеся последнее слово, сидящий на полу Сальваторе вдруг переворачивается на живот и, упираясь одной рукой в пол, принимается с чувством истинного удовлетворения слизывать с паркета столь драгоценный напиток.

Швырк.

— Млч... Молчи... — швырк, — я сам знаю... — швырк, — что выгляжу... — швырк, — как идиот... — швырк, — но ты же... — швырк, — никому не скажешь об этом, правда?

В ту же секунду вампир оборачивается, пристально глядя в карие глаза гостя.

— Не скажешь, — растягивая гласные, обманчиво ласково произносит Сальваторе, придвигаясь к нему. — Потому что знаешь, что я убью тебя! — в мгновение ока его лицо преображается: маска человечности слетает, уступая место личине кровожадного монстра. Сжимая стальными пальцами горло жертвы, Дэймон несколько секунд вглядывается в темные немигающие глаза. Верхняя губа слегка подрагивает, обнажая удлинившиеся клыки. Но, втянув носом воздух, вампир вдруг морщится. Лиловая сеточка вокруг кроваво-красных глаз постепенно исчезает, и свободной рукой он расслабленно проводит по голове гостя, так и не произнесшего ни слова.

— Ну, извини, — по-глупому улыбается Дэймон, пожимая плечами, — я же пошутил. Не стану я тебя есть. Давай лучше выпьем... Упс! А виски-то у нас кончи-ло-ся... Погоди... — предупредительно подняв вверх указательный палец, Дэймон откидывает одеяло и, неловко цепляясь за диван, встает с пола. Икая и слегка пошатываясь, направляется к бару, беззастенчиво щеголяя голым задом и увлекая за собой несопротивляющегося гостя.

— О! То, что надо! — со счастливой улыбкой на лице восклицает Сальваторе, приметив среди пустых бутылок и графинов небольшую серую картонную коробку. — Hennessy Ellipse... — и любовно, как младенца, прижимает ее к груди. — Берёг для особых случаев... Но, видимо, такой как раз настал именно сегодня.

Усадив практически обездвиженного гостя на диван, Дэймон игриво касается подушечкой пальца его носа и довольно улыбается:

— Ща, пару минут, и мы продолжим. Только никуда не уходи, — зрачки вампира привычно расширяются, выдавая применение силы, но тут же, спохватившись, Дэймон моргает, разрывая зрительный контакт и, улыбаясь, дружески похлопывает гостя по щеке. — Прости, дружище, привычка.

Виновато пожав плечами, Сальваторе вмиг разрывает коробку, и обрывки картона, словно опадающие листья, плавно опускаются на ковер. Молчаливый гость покорно сидит, неотрывно следя за происходящим и все также безвольно соглашаясь со всем сказанным. Стеклянная пробка поддается плохо, но немного старания — и Дэймон уже прикладывается к бутылке, с наслаждением глотая дорогущий напиток и не обращая внимания на капли, стекающие по подбородку.

— А-а-аха... — блаженно выдыхает и утирает тыльной стороной ладони влажные дорожки. Подняв бутылку, Дэймон хмурится, оценивая оставшееся количество, и снова отпивает прямо из горла. На этот раз медленно, неторопливо, смакуя каждый глоток и довольно жмурясь от удовольствия.

— Вот ты меня уважаешь, — наконец, изрекает Сальваторе, оторвавшись от бутылки. — А она — нет. Она вообще меня ни во что не ставит.

Очередной глоток и горький вздох разочарования.

— То она меня ненавидит, то целует. Сначала просит не убивать ради нее и измениться, а потом вновь возвращается к Стефану. Нет. Девочке точно нужно податься в няни и воспитывать малолетних карапузов, а не стопятидесятилетнего вампира. И ведь самое главное, — нахмурившись, Дэймон подносит бутылку к губам, но, внезапно передумав, указывает ею на гостя, — я не могу ни забыть ее, ни оставить. Потому что рядом с моим братцем она так и не сможет стать настоящим вампиром и почувствовать истинный вкус нашей ночной жизни. Да она вообще просто не сможет оставаться собой...

Подойдя к камину, Дэймон вновь прикладывается к бутылке, задумчиво сдвинув брови и неотрывно следя за угасающим пламенем. Затем прижимает ее к груди, бережно поглаживая, словно котенка, и, обернувшись, продолжает:

— Понимаешь, у нее не тот характер, чтобы безвольно следовать за моим инфантильным братцем. И Стефан прекрасно знает об этом, но упорно отказывается это признавать. Благополучно закрывает глаза, попросту не давая ей свободы, и ограничивает своими собственными рамками. А она еще взбрыкнет... — горькая усмешка и последующий за ней глоток слишком громко звучат в тягучей тишине. — Я в этом уверен... Ох, братец, не завидую я тебе, когда её нрав даст о себе знать.

Снова глоток, и в глазах Сальваторе вспыхивает опасный огонек.

— Знаю, я бессердечный самовлюбленный и коварный эгоист. Но ты понимаешь, — неопределенный жест рукой, и на мгновение красные глаза наполняются вселенской болью, — во мне борются любовь к себе, которая заставляет меня мстить. И любовь к ней, которая вынесла мне всю нервную систему... М-м-м... — внезапно усмехается Дэймон, растягивая слова. — Кто к нам по-жа-ло-ва-а-ал?

Даже не поворачивая головы, он уже знает, что Елена смущена увиденным, а Стефан готов вот-вот броситься на него, чтобы как минимум придушить.

— Ничего не хочешь объяснить, Дэймон? — холодно интересуется Сальваторе-младший, но сквозь дрожащее равнодушие так и проскальзывает плохо сдерживаемая ярость.

— А смысл? — демонстративно глотнув из бутылки, едко спрашивает Дэймон вместо ответа. И поворачивается. — Ну, как погуляли? — лукаво блеснув глазами, он одаривает Гилберт своей самой обольстительной улыбкой, внутренне ликуя, что Елена, как и прежде, едва справляется с собственными эмоциями в его присутствии.

— Просто отлично, — сглотнув, не менее язвительно отвечает Елена, старательно отводя взгляд от обнаженной мужской груди.

— Ну, раз голубки закончили свое воркование на крыше, то я могу спокойно отправляться спать, не боясь, что мой чуткий сон будет потревожен нудным брюзжанием младшего братца, — приложив ладонь к сердцу и обворожительно улыбаясь, Дэймон склоняется в шутливом поклоне, отведя другую руку с бутылкой в сторону.

Заметив, что на скулах Стефана уже играют желваки, предупредительно поднимает обе руки вверх:

— Все, все, все. Не смею больше надоедать вашему обществу.

Лукавая ухмылка по-прежнему не сходит с лица Дэймона, пока тот нарочито медленно дефилирует по направлению к коридору, по пути отмечая, что и у Елены, и у Стефана дрожат руки. Вот только причины этой дрожи абсолютно разные. Он слышит, как у новорожденной вампирши гулко колотится сердце, а Елена, осознавая, что сама выдает себя, краснеет еще больше.

— Дэймон, ты бы хоть прикрылся, что ли? — голос Стефана застает Дэймона практически у выхода из гостиной.

Сальваторе-старший на мгновение замирает, не оборачиваясь, но ехидная ухмылочка вновь расцветает на его лице.

— Ну, разумеется, брат, — и, нацепив маску абсолютной безмятежности, он разворачивается и вальяжной походкой идет обратно к дивану. Бросив весьма недвусмысленный взгляд на не знающую, куда себя девать, Елену, поднимает с пола подушку и покрывало и, слегка пританцовывая, вновь направляется к выходу, про себя отмечая зубовный скрежет Стефана.

Поравнявшись с Еленой, Дэймон останавливается, наслаждаясь ярким румянцем на ее щеках.

— Ну, что же ты засмущалась, принцесса? — приглушенный, почти интимный шепот. Но Стефан же его все равно услышит. На то и расчет. — Ты же уже видела меня обнаженным. Когда Стефан еще прохлаждался в Чикаго с Клаусом. Помнишь? — многозначительно поиграв бровями, Дэймон замечает, как вспыхивает Елена, бросив растерянный взгляд на Стефана, и вытянувшееся от удивление лицо младшего брата.

— Приятного дня, голубки, — мурлыкнув, вампир небрежно закидывает покрывало на плечо, бросает беглый взгляд на забытого молчаливого гостя на диване и, довольный своей выходкой, неспешно покидает гостиную.

Уже в комнате, натянув джинсы и развалившись на постели, он упивается сладкими моментами своей победы, вслушиваясь в приглушенный разговор внизу. Знает, что Елена вот-вот заметит... С наслаждением сделав глоток, Дэймон оставляет почти пустую бутылку на тумбочке и, откинувшись на спину, прикрывает глаза. И с неизменной сладкой ухмылочкой на губах начинает считать. Вслух.

— Три. Два. Один.

И тут же тишину особняка прорезает возмущенный возглас:

— Дэ-э-эймон!!! А что здесь делает мой мишка?!