Лед тронулся (гет)

Они сидят в этой яме уже около часа, и Кэти начинает уставать от непрекращающегося нытья Забини. Как будто она только и мечтала оказаться именно здесь и именно с ним.

Идиот!

Кэти закатывает глаза и потирает руки, надеясь хоть на секунду отвлечься.

— Я убью Малфоя, я убью Малфоя, я убью Малфоя, — повторяет Забини как заведенный, расхаживая из стороны в сторону.

Ну все, с нее хватит!

— Заткнись, — цедит по буквам и дергает его за рукав. — Сядь и успокойся.

То ли от удивления, то ли от неожиданности Забини слушается.

— А ты почему такая спокойная? — бросает он как обвинение.

— Тебе стало легче от собственных причитаний? — отвечает Кэти вопросом на вопрос и усмехается, когда Забини качает головой. — Вот именно.

— Почему ты меня не ненавидишь? — она приподнимает бровь, и впрямь не понимая, с чего бы вдруг. — Слизеринец да еще и с Пожирателями в друзьях.

Она какое-то время снисходительно смотрит на него снизу вверх и все-таки фыркает.

— Ты мне нужен, чтобы выжить, — пожимает она плечами. — Гриффиндорцы тоже могут быть расчетливыми, представляешь? — делает страшные глаза и округляет рот. — Прям как на неведомую зверушку сейчас смотришь.

— Внезапно подумалось, что знаю только навязанные стереотипы, — Забини изучает ее взглядом, рассеянно улыбаясь. Кэти пробирает озноб. Странно это как-то, непривычно, а она не любит быть неподготовленной к неожиданностям. — И это даже не плохо — всего лишь проще.

— Пытаешься втереться в доверие? Тогда мимо. — Кэти вздыхает и поднимается с камня. — Хотя если в ближайшие пару часов нас никто не хватится и не прилетит, то как-то придется... — она запинается, подбирая нужное слово: — Договариваться, — заканчивает все-таки после паузы.

— И это значит?.. — невысказанные предположения, одно хуже другого, повисают в воздухе. Судя по выражению лица, Забини явно догадывается, что она имеет в виду, но определенно не готов к такому повороту.

Кэти и сама не горит желанием проводить курс молодого бойца избалованному мальчишке без крайней необходимости. Пока еще у нее есть время.

— Не стоит беспокоиться, — елейно тянет она, вкладывая в три слова практически весь яд, который скопился за последние несколько лет.

— Не такие уж вы, гриффиндорцы, и благородные, — выплевывает Забини и плюхается на соседний камень, подтягивает колени к груди и обхватывает их руками. На секунду Кэти даже становится его жаль. Пока он снова не открывает рот. — Только и ждете, чтобы показать свое превосходство.

— Надо было лететь с Малфоем на драконе, а не со мной, — отрезает она и отворачивается, чтобы сконцентрироваться на Патронусе.

Чарли, мать твою, Уизли, давай ты окажешься неподалеку и избавишь от общества этого недоумка!

— Ласка, значит, — хмыкает Забини за ее спиной. — Мелкий, но все же хищник, — звучит чуть ближе. — Заинтригован, — над самым ухом.

Кэти резко разворачивается, коротко замахивается и бьет под дых. Забини сгибается пополам и прислоняется к ближайшему выступу скалы.

— Ой, извини, — она накрывает рот ладонью и фальшиво расстроенно хлопает ресницами. — Рефлекс.

— Кто ж тебя такую замуж-то возьмет, — выплевывает он, приходя в себя, но все еще хватаясь за живот.

— А похоже, что стремлюсь? — парирует она, слыша невдалеке приближение дракона. Оборачивается к горизонту и облегченно выдыхает. — Наконец-то.

— Со мной так противно? — непривычно обиженно звучит голос Забини.

— Скучно, — передергивает плечами она. — Сомневаюсь, что ты разбираешься в драконах или хотя бы квиддиче, чтобы поддержать разговор, а мне неинтересны темная магия и артефакты. — Как и всегда, Кэти не может сдержать дрожь при воспоминании о проклятом колье. Неважно, сколько прошло лет, рана так и не затянулась. — Мы из разных весовых категорий, только и всего.

Она прячется за пренебрежительной и в то же время чересчур солнечной усмешкой. Естественно, он замечает, тут кто угодно поймет. Плевать! Максимум десять минут — и они больше не пересекутся, это не так сложно устроить.

— Ты ведь не знаешь меня, — возражает он, и Кэти злится. Куда больше, чем следовало бы.

— Я знаю таких, как ты, — скалится она, прикусывая щеку изнутри.

— Ты тоже живешь в плену сложившихся стереотипов, — тихо, едва слышно из-за взмахов мощных крыльев дракона, говорит он. — У нас куда больше общего, чем кажется на первый взгляд.

Кэти не отвечает. Смотрит в темные блестящие глаза и молчит. Не потому, что признает его правоту — спорить не хочет. Тем более Чарли уже почти здесь, только руку протянуть — и он схватит.

— Мне чуть плохо не стало, когда Элоиза без тебя вернулась. — Милый, добрый Чарли. Переживает за каждого, как за родного. — А Малфой все кричал и кричал что-то о том, какого драккла он только взял с собой Забини.

Кэти едва ли не хрюкает, пытаясь сдержать смех, но не выходит, и она заливается в голос.

— Тут они с Забини были солидарны, — еле выдавливает из себя, все еще улыбаясь. — Ладно, горе-турист, искатель приключений, поехали на базу, — бросает она Забини, забираясь на дракона, и подает тому руку. Пожалуй, впервые за все время, что она устраивает экскурсии богатеньким магам, Кэти становится неуютно от того, что она девушка. Неприятное чувство, склизкое.

Она секунды считает, пока они приземлятся. Слишком нечитаемым взглядом одаривает ее Забини напоследок, куда ближе необходимого прижимается, пока они летят, чересчур часто дышит в затылок. Если это игра, Кэти не намерена в ней участвовать, если искренний интерес — тем более не прельщает. Не для этого она уезжала от Лондона настолько далеко, насколько вообще возможно. Она не хочет туда возвращаться. Даже лишь вспоминая, даже общаясь с людьми, даже невесомо прикасаясь. Для кого-то самое большое приключение — увидеть дракона, прокатиться на нем, приручить, в конце концов, чтобы смело сказать, что посмотрел в лицо страху и послал его. Для Кэти самая большая авантюра — сбежать из дома и никогда не оглядываться.

Когда никто не знает, кто ты и что с тобой было, можно сделать вид, что ничего и не произошло, что начинаешь жизнь с чистого листа. И можно сделать вид, что получается, пока не появляется некто, показывающий, как же глубоко ты заблуждаешься.

— Забини, пакуй вещи, мы уезжаем! — вопит Малфой, едва они оказываются в заповеднике.

Кэти хмыкает. Типичное поведение человека, привыкшего все контролировать, по какому-то наитию решившего взглянуть на реальную опасность, но тут же обделавшегося. Люди — трусы, такова их природа, но некоторым уникумам типа Малфоя невыносимо даже допустить такую мысль. Слабаки.

— Я, пожалуй, останусь, — говорит Забини, и Кэти собирает всю волю в кулак, чтобы не остановиться посреди улицы, а лишь замедлить шаг. — Только на драконе и прокатился, какое же это испытание себя, Драко?

— Про инстинкт самосохранения слышал, идиот? — едва ли не брызжет слюной Малфой.

— А надо было? Ты знаешь о нем с избытком.

Кэти усмехается. В чем-чем, а в чувстве юмора Забини не откажешь.

— Ну и оставайся! — вопит Малфой. — Удачно свернуть шею!

Кэти переглядывается с Чарли и подмигивает ему. Еще один сломался, как только столкнулся с природой. Иногда они даже делали ставки, сколько продержится тот или иной клиент. Малфой установил новый рекорд: всего-то одна прогулка. Его теперь нескоро побьют — куда уж ниже минимума.

— Ты же не позволишь мне умереть? — ехидно спрашивает оказавшийся рядом с ней Забини. Видимо, уйдя в свои мысли, она не заметила его передвижений или попросту не придала значения.

— Чего ты добиваешься? — спрашивает она в лоб.

Кэти не привыкла юлить и избегать точных формулировок.

Первое, чему она учится в заповеднике: если ходишь по краю каждый день, цени каждую минуту и не разменивайся по мелочам.

— Рискую узнать тебя настоящую и показать себя без прикрас. — Кэти вскидывает брови и хмурится. — Между прочим, это самое страшное, что я делал в своей жизни. Колени трясутся, — фыркает Забини, а она смеется.

Нельзя быть таким бестолковым и милым одновременно. Так не бывает — не в ее жизни, не в этой реальности, — но почему-то происходит.

— А ты вдохни поглубже, зажмурься и представь на моем месте...

— Я не идиот, — перебивает ее он. — Никаких обещаний, никаких обязательств, никакой мишуры: большего не прошу. Что тебе стоит?

Кэти снова заглядывает в эти темные глаза и слишком поздно понимает, что ее затягивает. Второй раз она не сможет отказать. Ей и впрямь интересно, насколько далеко это сможет зайти. Если уж она смогла приручить дракона, возможно, и с прошлым получится? Может быть, Кэти все-таки встретится лицом к лицу со своим единственным страхом, который не в силах преодолеть? Похоже, в эту самую секунду начинается самое удивительное приключение в ее жизни: попытаться остановиться и больше не убегать. Хуже уже не будет, наверное, потому что куда еще хуже?

Кэти склоняет голову набок и закусывает губу.

— Не жалуйся, если не понравится то, что увидишь. Это твое решение.

Она не знает, почему подпускает ближе именно его, но и раздумывать часами тоже не собирается. Дело в хваленом гриффиндорском безрассудстве или гипнотическом взгляде Забини: какая, в сущности, разница, если Кэти наконец находит в себе силы переступить через боль и отчаяние, так давно поселившиеся глубоко внутри. Лед таки тронулся.