И все сначала (гет)

Сияние утреннего солнца.

Выпивка.

Боль в мышцах, ноющие кости.

Выпивка.

Мысли о ней.

Выпивка.

Снова выпивка.

* * *

Бутылка для него — единственное убежище. Раньше им были четыре стены и кровать из камня. Больше нет. Больше не существует понятия «дом». Никогда не было. Скорее всего, и не будет. Он отправился из ада в чистилище. А после вернулся обратно в ад.

Это место, эти люди… все для него чужое, и он знает об этом. Его выпустили только из-за нее. Неё — как иронично, что это первые три буквы ее отвратительного имени [1]. Он презирал ее. Он ее ненавидел. Но также он желал ее. Он хотел, чтобы в мире ничего, кроме нее, не было. В этом мире. Ничто другое не имело значения. Никто другой не имел.

Даже так называемая причина, за которую он когда-то боролся, клялся умереть, ничего не значила. Не теперь, когда его господин мертв. Не теперь, когда его союзники либо погибли, либо рыщут вокруг, как и он. У них тоже не было цели.

Он часто задумывался, могла ли смерть стать спасением. Но после вспоминал свою жалкую историю… и понимал, что смерть — не выход. Это мучило его бесконечно. И меньшего он не заслуживал.

…А что насчет нее?

Почему она должна была существовать с ним?

* * *

Работа с девяти до девяти.

Подметание этажей, мытье залов.

Взгляд вниз, взгляд в сторону.

Не позволяй им увидеть.

Не давай им повода для сплетен.

Переходи на следующий этаж.

Чудовище в человеческом обличье.

Игнорируй этот кабинет.

Игнорируй желание посмотреть.

Игнорируй это чувство.

Стань незаметным.

Представь, что ты невидим.

Хотелось бы, чтобы это было так.

Если бы не та сломанная палочка…

* * *

Было весьма жестоко заставлять его работать в Министерстве. Не так, как видеть ее. Но похоже. Он всегда ненавидел ведомственные заведения. Даже когда отец впервые притащил его в Британию, он отметил отсутствие здравого смысла у правительства этих бритов, которым, казалось бы, они должны обладать.

И теперь он принадлежал им.

Сжав зубы, Антонин начал подметать проход между столами. Даже когда помещение пустовало, он никогда не оставался один. Чертов домашний эльф всегда таился где-то в углу, готовый донести на него, если он только подумает увильнуть от своих обязанностей. Получать приказы от эльфа…

Он ощущал, как старые чувства бурлят под кожей. Обозленный подросток превратился в злопамятного взрослого. Неужели он всегда был таким озлобленным? Покачав головой, он вернулся к работе. Ни к чему хорошему эти размышления не приведут.

Свет в конце коридора привлек его внимание. В одном из кабинетов еще работали в этот поздний час. На мгновение повернув голову, продолжая ритмично взмахивать метлой, он попытался понять, где сейчас его «босс».

Спит на столе.

Отлично.

* * *

Щелчок дверного замка.

Беспощадные руки...

...теплые на его груди.

Тяжелое дыхание.

Яростное слияние губ.

Западня.

Переплетенные тела.

Внутрь. Наружу. Внутрь. Наружу.

Снова.

Снова.

Освобождение.

* * *

Голова упала на подушку. На губах заиграла улыбка. «Возможно, ад не так уж и плох, — подумал он, — с ней». Ее образ снова возник в мыслях; дикие, неуправляемые каштановые кудри, россыпь веснушек, глаза карамельного цвета и губы — такие сладкие, что часто чувствовал: еще немного, и он расплачется.

Она была совершенством.

«Гермиона».

Слова соскользнули с губ бездыханным шепотом прежде, чем его захватила усталость.

* * *

Сон.

И все сначала.

_________________________

[1] В английском языке слово «ее/нее» (her) образует первые три буквы имени Гермиона (Hermione).