Оправдания (гет)

В соседней квартире кто-то очень громко слушал музыку. Непозволительно громко. Популярная маггловская рок-группа разрывала тишину своими ударными и хриплым вокалом, но Гермиону это мало волновало. Она и сама кричала тем вечером. Кричала и стонала, пока над ней пыхтел симпатичный широкоплечий брюнет, которого она подцепила в баре пару часов назад. Хотя сам брюнет (его имя забылось спустя пять минут после знакомства), наверное, считал, что это она попалась на его крючок, а не наоборот. Гермиона не спорила. Так обе стороны оставались в выигрыше.

Гермиону не раздражал ни шум за стеной, ни отклеивающийся кусочек обоев на стене, за который то и дело цеплялся взгляд. Переехав в центр маггловского Лондона около трёх месяцев назад, Гермиона поначалу всеми силами пыталась сделать своё скромное жилище уютным. Такое поведение можно было запросто принять за навязчивую идею. Она скупала в торговых центрах все попадающиеся на глаза вещицы, якобы добавляющие уюта: начиная с пушистого пледа и заканчивая антикварными керамическими подсвечниками.

Но это не работало. Мнимый уют не прогонял кошмары и пугающие воспоминания о Битве за Хогвартс. Гермионе снилась война и зелёные лучи Авады. Вернее, один конкретный луч, который она бросила в нападавшего на неё Пожирателя. Тот умер, а Гермиона спасла себе жизнь. И потеряла спокойствие.

Совсем отчаявшись, она выбросила из квартиры все зелёные вещи. А вместе с мягкой подушкой, новым кашемировым свитером и любимой чашкой ненавистного оттенка избавилась заодно и от всего лишнего. Вернее, от всего, что ей казалось лишним. Среди таких вещей оказалась добрая половина того, что она накупила не далее чем два месяца назад. Квартира стала пустой, а Гермиона − более спокойной. Хоть и по-прежнему раненой.

Сама себе она напоминала дом, в который швырнули разрушающую бомбарду. Дом, которому уже ничего не страшно − он стал сильным, стойким, но от него прежнего мало что осталось теперь. Гермиона стала другой, хотя со стороны, наверное, выглядела всё так же. Порой у неё появлялось желание сделать что-то со своей внешностью: обрезать волосы почти под корень, обновить гардероб на что-то более мрачное, перестать пытаться улыбаться, наконец. Но нет. Эта её внешняя неизменность оставляла надежду на то, что и внутри не всё ещё разрушено.

* * *

Гермиона устроилась на работу в один бар и теперь по несколько часов в день проводила за стойкой, смешивая напитки. Вокруг были одни только магглы. Никто не знал её как Гермиону-Грейнджер-Героиню-Войны. А знали как Гермиону − девушку, которая не прочь изредка пофлиртовать с посетителями, что совсем не мешало ей делать поистине волшебные коктейли. А днём − варить чудесный кофе.

Поскольку жила Гермиона на соседней улице от бара, то иногда приводила к себе гостей. Тех самых, что успевала подцепить во время рабочей смены. Как того брюнета, что составил ей компанию тем вечером. Не подумайте, что она вдруг стала распутницей. Но так ночи проходили без угнетающего ощущения одиночества и без чёртовых кошмаров. Тем более, никто из её временных пассий не настаивал на серьёзных отношениях. Всем хватало одной ночи.

А ещё это оказалось приятно. За время недолгих отношений с Роном Гермиона не успела почувствовать всю прелесть близости с мужчиной, теперь же у неё появилось чуть больше пространства для экспериментов. Она и правда не стеснялась стонать или даже кричать. Даже зная, что стены в доме тонкие. И раз она слышит грохот музыки из соседней квартиры, если слышит крик солиста, то и её «вокальные данные» тоже могут оценить. Но поскольку здесь её никто не знал, то и сплетен пустить не мог…

Гермиона помнила, как ей было некомфортно в магической Британии сразу после войны: слишком много вспышек фотоаппаратов, неловких интервью и разных слухов. Она не могла работать в Министерстве, потому что эта система казалась ей очень неповоротливой, ведущей в тупик. Не могла общаться с друзьями, потому что их повсюду узнавали и донимали вопросами. Она просто не могла − и всё на этом.

Даже учитывая одиночество и кошмары, среди магглов было лучше. Проще и понятнее. До тех пор, пока однажды вечером в бар не зашёл Люциус Малфой. Если бы Гермиона сразу заметила его, то спряталась бы в подсобке, а потом немедля убежала бы домой. Но она была занята работой и заметила Малфоя только после того, как тот устроился на высоком стуле напротив неё.

− Мисс Грейнджер, не ожидал вас встретить... — начал он так вкрадчиво, что у Гермионы по спине пробежала толпа мурашек. На нём не было ни маски Пожирателя, ни форменной мантии. Но всё же это был тот самый Люциус Малфой.

− Я вас тоже, − забыв о правилах приличия, грубо отозвалась она. − Скажете, это случайность?

− Случайность? — Малфой усмехнулся. − О нет, я выслеживал вас последние пару месяцев − как только меня освободили и ограничили все права в магическом митре. Мне ведь нечем больше заняться, кроме как следить за девчонкой, которая даже не удосужилась дать показания на моём суде...

− Вряд ли моё свидетельство что-то изменило бы. Я помню только, что вы наблюдали за тем, как меня пытали, − сказала тихо, чтобы разговор не добрался до чужих ушей.

− У меня не было палочки, − эта фраза походила на оправдание.

− Иначе вы бы присоединились? — не скрывая иронии, поинтересовалась Гермиона.

− Иначе я бы мог помешать Бэлле.

Гермиона ни на секунду ему не поверила.

− Что вам налить?

− Двойной виски.

Когда она поставила перед ним бокал с напитком, Малфой тут же опустошил его. Затем повторила заказ. И ещё раз.

− Надеюсь, вас не придётся отсюда выносить... — с очевидным недовольством заметила Гермиона. Как будто обеспечивать всех желающих выпивкой − это не её работа. И как будто Малфой не выглядел вполне трезвым − насколько это было возможно после принятия такого количества спиртного.

− Вас я такой просьбой точно не потревожу, − заверил её Малфой. Голос его и правда звучал ровно.

− Вы живёте в маггловском Лондоне? — поинтересовалась Гермиона.

− Да.

− Вам запретили проход на Косую Аллею?

− Нет. Но я не могу колдовать. Какого дракла мне делать на Косой Аллее, если я не могу даже воспользоваться палочкой? Даже чёртов проход не открыть... Гадкие горгульи! Кто только придумывает эти приговоры… — чрезмерная эмоциональность и ругательства выдавали в Малфое опьянение.

− Вы так говорите, будто считаете свой приговор несправедливым.

− Да что вызнаете о справедливости? У вас есть возможность жить среди волшебников, работать, скажем, в Министерстве... А выстоите тут и обслуживаете жалких магглов.

− Ну, в данный момент я обслуживаю вас.

− Теперь никакой разницы, − с горечью заметил Малфой.

Гермиона пожалела бы его, если бы могла. Но никак не получалось. Пусть слегка пьяный, пусть без волшебной палочки, но он по-прежнему оставался магом, который был причастен ко многим смертям. Однако когда Гермиона, выходя из бара через служебную дверь, обнаружила у порога дожидающегося её Малфоя... То почему-то не испытала столь острого чувства раздражения, как, казалось бы, полагалось.

Может, всё благодаря тому, что он скрасил её долгий рабочий вечер парой интересных историй. Может, потому что несколько коллег были уверены, что этот словно бы сошедший с книжных страниц мужчина выигрывает в сравнении с обычными посетителями заведения и не преминули высказать своё мнение. А может, потому что от Малфоя чертовски вкусно пахло парфюмом... Гермиона пригласила его в гости на чашку чая.

* * *

Первым, что почувствовала Гермиона следующим утром после пробуждения, стало прикосновение Люциуса Малфоя. Его ладонь лежала у неё на животе так, словно там ей было самое место. Гермиона не удивилась бы, трогай Малфой её где-нибудь в районе груди или бедра, но живот... Отчего-то такое прикосновение казалось более интимным, более личным, чем простой секс.

Не разворачиваясь к нему лицом, Гермиона пришла к выводу, что Малфой просто случайно обнял её во сне. Однако, чуть шевельнувшись, услышала спокойное:

− Я уж думал, ты решила спать до полудня.

− Только не говорите, что я всё это время мешала вам подняться с кровати и уйти.

После этих слов Гермиона резко вскочила и убежала в душ, тайно надеясь, что, когда она умоется и накинет на себя хоть что-нибудь из одежды, Люциуса в её квартире уже не будет. Но нет. Когда она снова вошла в спальню, укутанная в большой мягкий халат, Малфой по-прежнему находился там. Но уже успел одеться.

− Я не предлагаю вам кофе, потому что... У меня много дел сегодня, − Гермиона умолкла резко, словно поставила жирную точку в конце предложения. И даже не попыталась придумать боле правдоподобный повод выпроводить Малфоя.

− Всегда прогоняешь мужчин с наступлением утра?

− Обычно они уходят раньше.

− И что, каждый вечер начинаешь всё заново?

− О чём вы?

− Ты поняла. Каждую ночь − новый мужчина?

− Нет. Конечно, нет!.. Это вообще не ваше дело!

Больше всего злило, что Малфой отчасти был прав. Конечно, Гермиона не так уж и часто приглашала кого-то к себе в гости, тем более − в гости на ночь. Но за последние пару месяцев такое случалось раза четыре. И каждое утро Гермиона предпочитала просто не вспоминать о произошедшем. Она и правда начинала всё заново. Хотя общеизвестно, что правильнее не оставлять проблемы в прошлом, а решать их. Даже если от жизни остались одни только руины, нужно не строить новый дом, а попытаться разгрести останки. И уже из них соорудить из них что-то новое. Но Гермиона предпочитала думать, что это правило работает не во всех случаях. А если и во всех, то за исключением тех, что касаются лично её.

Ведь она могла бы остаться в магическом мире, пусть от её любви к нему и осталась одна лишь горстка пепла. Могла бы наладить отношения с друзьями и влиться в министерскую систему. Почему нет? Потому что Гермиона не хотела этого делать.

Но Люциус Малфой − другой случай. Ведь общение с ним − это как раз «не по правилам», это нечто совершенно новое. Можно было бы попытаться отстроить что-то, рассчитывая на его поддержку. Жаль, что Гермиона подумала об этом уже после того, как выгнала его за порог своей пустой квартиры.

После его ухода Гермионе уже не хотелось пускать в свой дом незнакомцев. Если своими словами Малфой пытался заставить её пересмотреть свои приоритеты, то у него получилось. И плевать, что он об этом не узнает.

* * *

Но месяц спустя, когда Гермиона вышла на очередную вечернюю смену, появился шанс всё исправить. К барной стойке подошёл Малфой. Вместо приветствия он лишь коротко кивнул и устроился на высоком стуле.

− Простите, сэр, у меня по плану каждую ночь новый мужчина. Вы не подходите, − сказала Гермиона так, чтобы услышать мог только Малфой. Она сама не знала, какой чёрт дёрнул её за язык. Не так давно хотела наладить общение, а начала с того, что дала от ворот поворот.

− Не паясничай. Ты ведёшь себя как ребёнок, − одёрнул её Малфой.

− Наверное, вам так кажется, потому что ваш сын моего возраста.

− Намекаешь, что я слишком стар для тебя?

− Какие уж тут намёки, мистер Малфой… − протянула Гермиона. Потом одумалась и, вспомнив о своих рабочих обязанностях, дежурно поинтересовалась: − Что будете заказывать?

− Один чёрный кофе.

Гермиона с удовольствием использовала возможность отвлечься от разговора. Благо кофемашина не требовала от неё вежливого общения. Но когда заказ был готов, пришлось вновь повернуться к Малфою.

− Простите, тем утром я повела себя невежливо... и попросту глупо.

− Умный человек остаётся умным, даже если ему хватает глупости терзаться из-за вещей, которые уже не изменить, − проговорил Малфой тоном философа.

− Думаете, я умная?

− Пожалуй. Для своего возраста.

− Намекаете, что я слишком молода для вас?

− Ты первая об этом заговорила.

− Я не приглашаю в гости первых встречных, если вас это вдруг интересует. Больше не приглашаю, − Гермиона выдала чистую правду, пусть её об этом и не спрашивали. Отчего-то захотелось оправдаться перед Малфоем, хотя, собственно, у него было куда больше поводов для оправданий.

− Тогда хорошо, что мы с тобой уже встречались.

В тот вечер Люциус Малфой так и не оказался в квартире Гермионы − лишь проводил её до дома и ушёл после первой просьбы. А главное − они обменялись телефонами. Это было так ново: разговаривать по телефону не с родителями, не с коллегами и не с приятелями-магглами, а с кем-то из прошлой жизни. С чистокровным снобом по имени Люциус Малфой, например. Когда Гермиона говорила с ним, накручивая на палец телефонный провод, то точно знала: она что-то строит. И это «что-то» простоит дольше одной ночи.

Когда они наконец оказались на нормальном свидании, всё шло гладко. Наверное, потому что «нормальным» это свидание было в представлении Гермионы, а не Люциуса. То есть они сидели в милом кафе и пили чай с десертами, а не заказывали блюда со сложнопроизносимыми названиями где-нибудь в Мейфере. Гермиона так чувствовала себя спокойнее.

А насчёт ощущений Люциуса можно было поспорить. В этом кафе он казался неуместным. Хотя бы потому, что между первой и второй чашкой чая вдруг достал небольшую бархатную коробочку, заявив, что это подарок. Внутри оказался браслет с мелкой россыпью зелёных драгоценных камней.

− Это изумруды?

− Верно.

− Они зелёные.

− Ты очень наблюдательна.

− Я не люблю зелёный.

− Зря. Он тебе пойдёт.

Гермиона, наверное, в миллионный раз вспомнила о том луче Авады, который унёс чью-то жизнь. Нет, такой зелёный ей не шёл. Совсем.

− Знаете, я убила человека однажды.

− А я убивал несколько раз.

− Мне снятся кошмары.

− Всем снятся кошмары, − парировал Малфой.

− Это неправда, − возразила Гермиона. − Многие спят спокойно.

− Ты тоже так можешь. Помочь?

− Зайдёте сегодня ко мне на чашку чая?..