Мой источник мудрости (джен)

Кот тяжело вздохнул, в сотый раз перечитывая один и тот же абзац. Теория была его злейшим врагом. Он мог на чистом инстинкте творить совершенно поразительные вещи (даже Крестоманси порой удивленно приподнимал бровь после очередного опыта), но почему и как работает та или иная магия усвоить не мог. Во всяком случае, не по учебникам. Другое дело, когда объяснял Крестоманси. Но он почему-то хотел, чтобы Кот научился работать и с книгами, время от времени предоставляя ему разбираться с новой темой самостоятельно. Ну, насколько у Кота получалось разобраться. Поскольку в итоге он рано или поздно неизменно приходил к Крестоманси за объяснениями.

Первое время, правда, не решался. Во-первых, боялся показаться глупым и вызвать неодобрение. А во-вторых, слишком привык, что взрослые считают его вопросы и проблемы не стоящими внимания. Когда он спрашивал что-нибудь у отца, тот только отмахивался нетерпеливо: не надоедай мне с этими глупостями.

Но вскоре Кот понял, что Крестоманси не имеет ничего общего с его отцом — даром, что родственники. К Крестоманси можно было прийти с любыми вопросами — от непонятного места в теории магии до "почему белая кошечка Милли ведет себя так, словно понимает человеческую речь", — и он никогда не пытался просто отвязаться от ученика. Единственной проблемой было то, что Крестоманси часто бывал занят, и его не всегда удавалось найти в нужный момент. А некоторое время спустя Кот забывал про свой вопрос, занявшись чем-то другим. Впрочем, не найдя Крестоманси, можно было пойти к Милли — она объясняла ничуть не хуже.

Кот снова вздохнул и сдался. Нет, сам он никогда не разберется в этих тонкостях. Почему волшебство и магия кудесника не одно и то же, или чем чародейство отличается от колдовства, а оба они от магизма. Кот отодвинул от себя «Углубленную теорию магии» и посмотрел на часы на каминной полке. Три пополудни. Возможно, Крестоманси уже вернулся с приема.

Дверь в кабинет Крестоманси была приоткрыта, и не успел Кот поднять руку, чтобы постучать, как услышал доносящиеся изнутри голоса.

— Джулия просила напомнить, что ты обещал свозить их в Виндзор — еще на той неделе, — в голосе Милли звучали едва заметные веселые нотки.

Кот невольно улыбнулся, вспомнив, как Джулия с Дженет в предвкушении этой поездки выбирали наряды и обсуждали, что, возможно, встретят там кого-нибудь из коронованных особ.

— Да, я не забыл, — ответил Крестоманси. — Просто…

— У тебя выдалась не самая свободная неделя, — понимающе закончила за него Милли.

На мгновение воцарилось молчание, а потом снова раздался голос Крестоманси:

— Знаешь, иногда я чувствую себя виноватым перед ними.

Кот удивленно моргнул.

— Почему? — спросила Милли, озвучив его недоумение.

— Я слишком мало уделяю им внимания.

Это повергло Кота в окончательный ступор. Мало внимания?

Помнится, не далее, как вчера Роджер весь обед (и еще некоторое время после него) рассказывал отцу про усовершенствования, которые они с Джо Пинхоу внесли в свою летающую машину. И тот внимательно слушал и даже время от времени задавал уточняющие вопросы. А потом с явной готовностью согласился прийти на испытания, как только у него появится свободное время.

А разговоры о пресловутой поездке в Виндзор начались с того, что Дженет мечтательно заявила, что хотела бы посмотреть вблизи на королевскую семью — ну или хотя бы на их резиденцию. А Джулия ее горячо поддержала.

И он никогда не отказывался выслушать детей — ни одного из них. Даже когда им случалось провиниться, и Крестоманси был сердит. Все они боялись его гнева и тем не менее знали, что всегда могут рассчитывать на поддержку. Хотя это не было осознанным, скорее глубинным ощущением.

Опять же озвучивая мысли Кота, Милли мягко ответила:

— Глупости, дорогой. Я знаю отцов, которые, будучи заняты далеко не так сильно, тем не менее гораздо меньше занимаются детьми.

Кот согласился с ней, вспомнив собственного отца. Он-то точно уделял ему куда меньше внимания, чем Крестоманси — своим детям. Даже чем Крестоманси — Коту.

— Такие, как Фрэнк, например? — с явно различимой усмешкой в голосе поинтересовался Крестоманси.

Кот вздрогнул: да что ж, они мысли его читают? И если до этого момента совесть немного грызла его, говоря, что неприлично подслушивать под дверью, то тут он решился дослушать до конца.

— Почему ты считаешь, что Фрэнк был невнимательным отцом? — мягко спросила Милли.

— А ты никогда не думала, как так получилось, что Гвендолен знала про девять жизней Кота, а его родители — нет? Что сам Кот рос в неведении о том, какой силой наделен? — ответил Крестоманси вопросом на вопрос. — Меня вот этот факт озадачивает. В конце концов, какой бы умной ни была Гвендолен, она была ребенком. И смогла всё понять и даже придумать, как этим можно воспользоваться в своих целях. А взрослые люди рядом с Котом — те, кто должен был заботиться о нем в первую очередь — ничего не заметили.

— Твоя мать тоже не догадывалась про твои силы, — заметила Милли.

— Именно, — согласился Крестоманси. — Не улавливаешь связи?

— Пожалуй.

— Впрочем, не думаю, что Фрэнк — а уж тем более Кэролайн — были настолько ужасны, как моя матушка. Однако они явно слишком много носились с Гвендолен и слишком мало замечали Кота.

Если до этого Кот был слегка раздражен тем, что его родителей вот так обсуждают, хотя и не мог не признать справедливости высказанных выводов, тут забыл про недовольство и заинтересовался, что же за женщина была мать Крестоманси.

В кабинете замолчали, а совесть вновь начала настойчиво шептать Коту, что воспитанные мальчики не подслушивают не предназначенные для их ушей разговоры. Он собрался уже постучать, но сразу передумал и тихонько ушел. Теория магии подождет — сейчас у него появилась более интересная пища для размышлений.

Эти мысли занимали его до следующего урока. Да и во время урока тоже. Настолько, что Кот сам не заметил, как тихонько произнес:

— Я хотел бы, чтобы вы были моим отцом.

Ему казалось, что он это только подумал, пока Крестоманси не ответил удивленным тоном:

— Правда?

Поняв, что высказался вслух, Кот смущенно покраснел и смог только кивнуть, уставившись на ковер у себя под ногами. А когда все-таки осмелился поднять глаза, встретил один из самых пронзительных взглядов Крестоманси, в котором на мгновение мелькнуло что-то, чего Кот не успел уловить, но что оставило у него ощущение тепла и защищенности.

— Спасибо, Кот, — тихо и очень серьезно произнес Крестоманси.

Не успел Кот смутиться окончательно, как Крестоманси продолжил уже совсем другим поддразнивающим тоном:

— Можешь, по крайней мере, начать называть меня дядей.

Кот несколько раз ошарашенно моргнул, уставившись на него. Крестоманси усмехнулся:

— Что, слишком революционная идея?

Кот сглотнул и все-таки смог выговорить:

— Что-то вроде того, — и после паузы добавил: — Но я постараюсь привыкнуть.

— А теперь предлагаю все-таки вернуться к уроку, — обычным ровным тоном с едва заметной иронией произнес Крестоманси.

И Кота вдруг посетило невероятное подозрение, что он смущен не меньше него, просто гораздо лучше это скрывает.

Кот улыбнулся и кивнул. Странным образом мысль о том, чтобы обращаться к Крестоманси «дядя» перестала быть такой уж шокирующей.