Сезер атакует (джен)

Трансформироваться в собственной комнате Маринетт не любила. Одно дело, когда Ледибаг вылетала из случайной подворотни или скрывалась после битвы в произвольном направлении, но регулярные посещения одной и той же крыши — совсем другое. Даже полный идиот мог бы заподозрить неладное, но зачастую у неё просто не оставалось выбора. Как сегодня.

Выйти из дома на виду у родителей, когда по телевизору показывают прямой репортаж о разносящем в пыль соседний квартал акуманизированном? Можно даже не мечтать. Мама грудью встанет в дверях, а папа просто закинет на плечо и отнесёт в комнату.

Спуститься с крыши без костюма, не вызвав нездорового ажиотажа среди прохожих — если пользоваться пожарной лестницей — и не переломав при этом себе все кости — если не пользоваться, — она тоже не могла.

Перед возвращением домой Маринетт привычно сделала солидный круг, отводя подозрения и запутывая возможных преследователей.

Спрыгнув в люк на крыше, она растянулась на кровати и пробормотала, уткнувшись в подушку:

— Отмена трансформации.

— Боже…

За писком, больше похожим на мышиный, последовал звук падения телефона.

— О нет! — подскочила Маринетт, панически оглядывая свою комнату.

— О да! — возразила тем же странно высоким голосом сидевшая за её компьютером Аля.

Они договаривались позаниматься сегодня, но до назначенного срока оставалось ещё целых сорок минут, её не должно было здесь быть! Не так рано.

— Ты Ледибаг!

— Что? Нет! Тебе показалось! — запаниковавшая Маринетт чуть ли не в один прыжок преодолела лестницу. — Нет-нет-нет, — она схватила Алю за плечи. Глаза у той были совершенно стеклянными, а реакция на внешние раздражители отсутствовала.

— Да, — сдалась Маринетт меньше, чем через минуту бесплодных попыток её расшевелить.

— Боже! Ты Ледибаг! Моя лучшая подруга — Ледибаг! — тут же ожила Аля, громкость её восклицаний увеличивалась с каждым словом.

— Тише!

— Прости. У меня сейчас инфаркт будет. Или инсульт, или, не знаю, кровь носом пойдёт, но что-то из этого — точно, — пробормотала Аля жалобно.

— Ты слишком остро реагируешь.

— Я грезила об этом моменте больше двух лет. У меня дома вся комната обклеена теориями и фактами о твоей личности. Я владею самым популярным и большим порталом, посвящённым Ледибаг. Во всём мире, на секундочку! Так что не смей говорить, будто я слишком остро реагирую, когда сбываются мои мечты, хорошо?

— Хорошо, как скажешь, — не стала спорить Маринетт и для усиления эффекта активно покивала головой — с психами в буйной фазе лучше соглашаться. До этого момента она и не подозревала, что можно так пугающе кричать шёпотом. — Может, воды?

— Да, не помешает, — согласилась Аля и, закрыв глаза, обхватила себя руками. — С ума сойти, я наорала на Ледибаг, а ещё она сейчас пошла за водой для меня. Наорала на Ледибаг, Господи Боже, — бубнила она, мерно покачиваясь, пока Маринетт спускалась из своей мансарды в квартиру.

Тикки, затаившаяся в сумочке, даже на кухне не подавала ни малейших признаков жизни, будто её вовсе не существовало в этой вселенной — и как только сумела не попасться Але на глаза во время обратной трансформации, — но накормить маленькую предательницу всё же следовало.

— Ты не собираешься выходить, да? — прошептала Маринетт с укоризной, запихивая в сумочку печенье. — Мне придётся снова врать Але?

— Даже у квами есть инстинкт самосохранения, знаешь ли. Через полчаса, если не раньше, ты сильно пожалеешь, что не можешь поменяться со мной местами, а потом и вовсе взвоешь. Или мы совсем не знаем Алю? — глухо отозвалась Тикки. — Кроме того, это не такая уж существенная деталь, фактически ты не соврёшь, просто не скажешь всего.

— Я тебя не узнаю, мы словно поменялись местами, — Маринетт вздохнула и набрала полный стакан холодной воды. — Что ж, это по моей вине она раскрыла личность Ледибаг. Мне и отдуваться. Всё честно.

Когда Маринетт вернулась в комнату, Аля выглядела уже намного лучше, можно сказать, практически как обычно: сидела, уткнувшись в телефон. Выдавало её состояние только излишне нервное подрагивание пальцев, из-за которого тот ходил ходуном.

— Я надеюсь, ты не публикуешь сейчас разоблачение века? — уточнила Маринетт с нервным смешком, протягивая воду.

— Нет, что ты, — Аля хихикнула ничуть не более натурально и, повернувшись к ней, осушила стакан одним махом. — Пересматриваю запись сегодняшнего сражения. Господи, я своими глазами это видела! Всё это видела! — она рассмеялась, громко и счастливо. — Невероятно круто!

— Ты так говоришь, будто оно в первый раз случилось, — не разделила её восторга Маринетт.

— Нет конечно, но раньше Ледибаг была для меня… абстрактной фигурой. Скорей символ, чем личность, — посерьёзнела на мгновение Аля, но тут же снова разулыбалась. — А сейчас все эти офигенски крутые вещи делает моя любимая подруженька! Полный улёт!

— Улёт, точно, — Маринетт никогда не разделяла её восторженного отношения. Для Ледибаг защита Парижа была тяжёлой и очень ответственной работой. — Если бы не Кот, летать мне сейчас на небесах ангелочком. Этот акуманизированный уж очень сильно хотел меня прикончить.

— Серьёзно? — глаза Али заблестели.

— Да.

— Круто!

— Ты безнадёжна, — Маринетт тяжело вздохнула и покачала головой, признавая поражение. У неё едва хватило сил на привычный укоризненный взгляд.

— Ам… в смысле… не круто, — смутилась Аля, видимо, что-то всё же поняв, и состроила скорбную мину. — Совершенно. Не. Круто. Ужас какой! — и тоже покачала головой в знак солидарности. Маринетт сделала вид, что поверила.

— У меня к тебе тысяча вопросов! — казалось, что даже волосы Али подёргивались и потрескивали от предвкушения, когда она принялась возбуждённо наворачивать круги по комнате.

— Но я же неоднократно давала тебе интервью, — слабо возразила Маринетт, уныло провожая её глазами и мысленно завидуя Тикки, прогноз которой начинал сбываться с пугающей точностью и скоростью.

— Ха! Да что можно успеть спросить за жалкие два часа? — возмутилась Аля, как-то особенно нехорошо и многозначительно потирая руки. — Кроме того, я боялась, что ты просто… фух, — она звонко хлопнула в ладоши, — и улетишь на крышу, если я скажу что-нибудь эдакое, понимаешь?

— А теперь, значит, не улечу? — попыталась возмутиться Маринетт, в голову которой начали закрадываться совсем уж нехорошие подозрения. — И что значит «эдакое»? — Мысль всё же сдать одну подружку другой, — а самой тем временем тихонечко слинять — становилась всё привлекательнее с каждой секундой. Только вот Тикки могла сделать «фух» ничуть не хуже Ледибаг и оставить её с перспективой в полном одиночестве разбираться уже с удвоенным количеством вопросов.

— Ну, не совсем уместное, — пояснила Аля, всплеснув руками. — Или совсем неуместное, да. Ты ведь моя лучшая подруга. Неужели не простишь, если я вдруг по глупости ляпну что-нибудь не то? — она хитро прищурилась и с дьявольской улыбкой добавила:

— А если и нет, то я знаю, где ты живёшь, и могу хоть сутками торчать под окном, моля о пощаде.

— Только помни: я тоже знаю, где ты живёшь, — многозначительно поиграла бровями Маринетт, сделав суровое выражение лица, на что Аля заливисто расхохоталась и полезла обниматься.