Дожди на Биннеланде (джен)

На Биннеланде жутко холодно, дождливо и ветрено, и это — самая непреложная истина из всех непреложных истин, которые семнадцатилетнему Игнату Алфёрову приходилось усваивать. И приютскому парнишке, который не смог себе позволить даже тот шуршащий дождевик на родном уровне из соображений экономии (а попросту — отсутствия каких-либо денег), на Биннеланде точно было делать нечего. Уж точно не с такой погодой — старенький форменный свитер, может, и мог спасти от холода где-нибудь на холодном безветренном Эннуи, но тут шерстяное изделие успело промокнуть уже за пять минут присутствия на уровне и теперь нисколько не согревало.

Второй биннеландской непреложной истиной было то, что на уровне вся жизнь кипела где-то наверху — где были самолёты, айроциклы, айромобили, летающие парусники, летающие пароходы, летающие корабли какого-то третьего вида, в которых Игнат никогда не разбирался. Внизу было практически пустынно. Разве что какие-то баки с мусором и старые-старые автомобили, которые и завести было бы за счастье. А он, Игнат Алфёров, взлететь не мог. Во-первых, из-за какой-то редкой мутации, связанной с чем-то, чего Игнат никогда не понимал, крылья у него так и не выросли — появился какой-то небольшой отросток на спине, который причинял много боли и неудобств, да вот только и его отрезали, когда стало понятно, что полноценные крылья вырасти никогда не смогут. Во-вторых, высоты он боялся ужасно — после того, как тот хмурый человек, называвший себя его отцом, «выгуливал» его на балконе, помыслить о высоте выше собственного роста было практически невозможно. В-третьих, чтобы добраться до той высоты, где появлялось что-нибудь стоящее — корабли там, айромобили, айроциклы или хотя бы просто ларьки с едой — нужно было либо как-нибудь взлетать, либо топать ещё пару миль по отвратительному холоду до здания, по которому относительно реально было бы забраться наверх, либо телепортироваться, только вот со случайными перемещениями Алфёрову никогда не везло, а точных координат места, в котором он хочет оказаться, паренёк не знал.

Третьей непреложной истиной было то, что с младшим сержантом Эфрат Горовиц шутки плохи, а Игнату очень сильно повезло смыться с её территории раньше, чем она его заметила. Колину повезло гораздо меньше, а Мартину — ещё меньше. А Алфёров успел улизнуть раньше, чем всё всплыло наружу. Парней он предупреждал, они сами захотели остаться — так что, не его проблемы. Младший сержант Горовиц патрулировала улицы на том уровне, где находился приют. Так что до трёх часов следующего дня Игнату был заказан путь назад, иначе можно и в тюрьму загреметь — а дальше эта самоуверенная девчонка не станет его преследовать. Нужно только не попадаться ей на глаза в дни её дежурств. А так — Эфрат Горовиц не принадлежала к числу тех принципиальных дурочек, которые готовы были выслеживать столь незначительную добычу из-за какого-то ничтожного нарушения правил. Ей куда важнее была крупная добыча, на которую и времени потратить не жаль. А какой-то семнадцатилетний мелкий воришка Игнат Алфёров — велика важность!.. Единственное — жаль, что со случайной телепортацией у него всегда было плохо.

На Биннеланде, кстати, было не просто холодно, а адски холодно. Не так, как на Калме, конечно, где Игнат провёл пару лет своей жизни, но всё равно адски холодно. И, всё-таки, Калм был бы более удачным местом для перемещения, так как там Алфёров не промок бы до последней нитки и не думал бы сейчас только о том, где можно было бы укрыться от колючего дождя и пронизывающего ветра. Даже вечное чувство голода ушло куда-то на второй план.

Игнат подтянул ворот своего свитера поближе к носу. Зря — греть это нисколько не грело, а вот старенький свитер запросто мог и вовсе развалиться из-за такого варварского к себе отношения. Алфёров попробовал обхватить себя руками, но и это тоже нисколько не помогло.

В голову как-то сама собой пришла мысль забраться в одну из тех стареньких машин, что стояли неподалёку. Тогда можно будет спастись хотя бы от дождя и ветра — уже вполне неплохо. А если машинка вдруг — совершенно случайно — окажется исправной — то и погреться можно. Игнат огляделся вокруг, мысленно примеряя, какой автомобиль лучше всего будет взломать.

Большинство машин, находившихся поблизости, были старыми, стёкла у них уже были разбиты, двери — давно выломаны, а колёс не было вовсе. И уж точно все были покрыты слоем грязи и пыли. Правда, с десяток тех, в которые забраться было вполне вероятно, найти было можно. Игнат стал взламывать все по очереди, наугад, предварительно проверяя на магические щиты и сигнализацию. Ему, к счастью, чертить в воздухе сканирующие заклинания было проще, чем кому-либо другому — пятью-то пальцами разве начертишь что-нибудь нормально?.. То ли дело — когда пальцев шесть. Пожалуй, единственное, что Игнату в себе совершенно точно нравилось — полидактилия. Всё остальное порой навевало никому не нужную хандру.

В первой машине всё было прогрызено крысами настолько, что он просто побоялся туда залезать. Во второй чинно спали бездомные кошки — и как только умудрились залезть? А ещё из неё воняло так, что Игнат просто не выдержал бы там и одной минуты. В третьей находились пакеты с каким-то порошком, природы которого он не знал, хозяев которого он тоже не знал, а, следовательно — машина оказалась тут же снова закрыта. Лишних проблем Алфёров не искал. Четвёртая оказалась битком набита всяким мусором. Пятая и шестая — обладали магическим замком, взламывать которые Игнат Алфёров никогда не умел. В седьмой пахло гарью и что-то шипело и искрило. В восьмой находился труп с простреленной головой, уже давно превратившийся в нечто среднее между мумией и скелетом.

— Извините, — пискнул Алфёров и тут же захлопнул дверь.

Больше подходящих хотя бы по виду машин поблизости видно не было. Во всяком случае, Игнат не видел ни одной, которая показалась бы ему стоящей того, чтобы её взламывать. Он подходил к каждой, что издалека казалась достаточно целой, но каждый раз убеждался, что сделал это совершенно зря.

Алфёров уже готов был сдаться, когда его взгляд наткнулся на внедорожник, стоявший немного поодаль.

То что нужно — мелькнула в голове мысль. Старенький, потрёпанный, грязный, но ещё явно рабочий. Прекрасно подойдёт, чтобы укрыться на некоторое время от непогоды Биннеланда, переждать её, а только потом вернуться назад. А, может — даже возвращаться не придётся, если машина будет достаточно хороша, пробормотал себе под нос Игнат. В ней и жить вполне можно.

Алфёров подошёл к внедорожнику осторожно, стараясь ступать как можно тише и озираясь по сторонам. Что, впрочем, вряд ли имело смысл — вся жизнь на Биннеланде кипела наверху, и, скорее всего, здесь была просто свалка старых автомобилей. А кому какое дело — угнал Игнат Алфёров давно оставленную за непригодность машину или нет?.. Оказавшись совсем рядом с внедорожником, Игнат сначала проверил, стоят ли на машине магические щиты. Не стояло ни одного, даже самого простенького. Алфёров обрадовался, протёр рукавом свитера стекло и заглянул в окно. Вроде — ничего криминального. Обшивка на сиденьях была вся в заплатках, но это ничего. Всё остальное было на месте. Из того, что могло быть важно Игнату.

А вот замок стоял крутой. Мудрёный, сложный, многослойный. Из тех, что обычно ставились на правительственные или военные машины — старик Найт как-то научил Игната открывать их, но всё равно пришлось серьёзно повозиться, подбирая нужную колдовскую комбинацию. Вообще-то, Алфёров не слишком любил подобную кропотливую работу. Ему больше нравилось что-то более динамичное и увлекательное, но, к сожалению, старик Найт был прав — чтобы только развлекаться, нужно либо родиться в нужной семье, чтобы не пришлось зарабатывать себе на жизнь подобным ремеслом, либо смириться с тем, что рано или поздно помрёшь с голоду в канаве близ захудалого трактира.

Замок начал поддаваться не сразу, но гораздо быстрее, чем если бы его взламывал кто-то другой — Найт твердил, что в скорости вскрывания таких нагромождений магии равных Игнату Алфёрову крайне мало. И когда всё уже было сделано, а Игнат предвкушал несколько часиков своего пребывания в тепле и спокойствии, кто-то вдруг потянул Алфёрова за ворот свитера, а внедорожник куда-то спешно телепортировал.

Игнат резко обернулся, отталкивая незнакомца от себя и уже готовясь бежать или перемещаться подальше от этого места. Выполнить этот нетрудный план помешали старые ящики, валявшиеся неподалёку, которых не было видно из-за стоявшего на этом месте внедорожника. Доля секунды — и Игнат Богданович Алфёров уже валялся на мокром асфальте, поджимая к себе ушибленную ногу, свободной рукой пытался нащупать в кармане стареньких джинсов перочинный нож (сомнительное оружие, если так подумать, но больше ничего у Алфёрова просто не было) и ошарашенно смотрел на человека, что посмел так нагло прервать его занятие (практически жизненно необходимое занятие, учитывая то, насколько сильно Игната не устраивала перспектива сунуться прямо в лапы Эфрат Горовиц — почти настолько же сильно, как и перспектива подхватить здесь воспаление лёгких).

Одежда на незнакомце была старая и поношенная, но оборванцем он отчего-то не выглядел. Да и морда у него была сытая и вполне жизнью довольная. А чего только стоил перстенёк на левой руке — продать такой, и Игнат мог бы безбедно жить пару сотен лет в небольшой квартирке — собственной — на одном из провинциальных уровней, каждый день питаясь по три раза в день, а не как обычно. Незнакомец разглядывал Алфёрова с не меньшим любопытством, хотя Игнат считал себя едва ли достойным подобного внимания. А ещё, казалось, этот человек и вовсе не чувствовал холода проклятого Биннеланда. Впрочем, куртка на нём явно была сухая, из прорезиненной ткани, алый шарф, краешек которого торчал из-под капюшона, тёплым, а сапоги не хлюпали при каждом шаге — что уж тут чувствовать холод.

А вот Игнату Алфёрову было холодно. А ещё — противно мокро, так как вся одежда вымокла до последней нитки. От незнакомца он, на всякий случай, попытался отползти немного подальше — мало ли кто мог бродить по заброшенной стоянке на Биннеланде. Возможно, это был хозяин того внедорожника, который Игнат от отчаяния взломал? Да, скорее всего, это был именно хозяин того внедорожника. Иначе — какое ему дело до оборвыша вроде Алфёрова? Словно в подтверждение своих мыслей, Игнат вдруг громко чихнул.

Незнакомец чуть не расхохотался. Но почти сразу подошёл к Алфёрову, помог ему подняться, случайно, впрочем, дёрнув его несколько сильнее, чем хотелось бы, из-за чего колено снова заболело, и тут же перенёс в другое место. Игнат осмотрелся — стоял он в довольно большой комнате, практически всё пространство которой было забито разными книгами, картами, одеждой, артефактами и прочими безделушками. Они в беспорядке валялись на полу, на столе, на диване, на стульях — везде.

Незнакомец пробрался сквозь завал к шкафу, выудил оттуда штаны и рубашку, на вид, почти подходящие Игнату по размеру, впрочем сам этот человек по комплекции был примерно таким же — разве что несколько выше, хотя Игнату было всего семнадцать, и с годами он должен был вытянуться ещё. Потом незнакомец подошёл к дивану, опустился на четвереньки, нащупал на полу под диваном плед, вытащил его, повертел в руках, после чего безжалостно смахнул всё с сидения на пол, после чего уложил одежду и плед на истёртый подлокотник.

— Переоденься, а свою одежду брось куда-нибудь на пол, — кинул небрежно Игнату, и сам вышел из комнаты.

Повторять дважды в любом случае не пришлось бы. Алфёров и сам был рад сбросить вымокшую насквозь, холодную и грязную одежду и надеть чистую, а главное — сухую. Старые кроссовки, свитер, футболка и джинсы вместе с бельём тут же полетели на пол, а на их место пришли штаны и рубашка хозяина этой комнаты. Игнат неловко присел на краешек дивана — даже старый и потёртый он казался мальчишке верхом изящества и богатства. Даже в кабинете попечителя приюта такого не было, а ведь его считали самым зажиточным человеком уровня!..

Алфёров огляделся. Аккуратностью хозяин комнаты явно не отличался и от бедности тоже не страдал, впрочем, это Игнат успел заметить и до этого. На стенах висели рисунки, эскизы и чертежи кораблей — парусников и паровых, в рамочке на заваленном бумагами столе находилась чёрно-белая фотография какой-то цитадели, в открытом книжном шкафу на полке валялась горсть золотых монет, какие-то книги лежали корешком вверх, а на полу вообще была нагромождена конструкция из кучи бумаги, открытых книг и приколотого сверху листа с подписью «не забыть просмотреть».

Игнат устроился на диване чуть поудобнее. Неловкость потихоньку отступала — к тому же, хозяина в комнате не наблюдалось, а Алфёров уже давно отвык чувствовать неудобство перед кем-либо. А ещё ему всё ещё было холодно, хотя мокрая одежда уже давно валялась на полу, сверху ничего на него не капало и не лилось, да и ветра в комнате тоже не наблюдалось. Рука сама собой потянулась к оставленному пледу.

Плед был красивым и очень мягким — на нём явно вручную были вышиты цветы хлопка и персика. И сначала Игнат почувствовал себя крайне неудобно от мысли, что в такое ему придётся завернуться — у попечителя приюта дочь вышивала нечто подобное, но тут работа была гораздо более тонкой и изящной. Однако искушение перед мыслью о том, что он, наконец, сможет согреться, оказалось гораздо сильнее. И если сначала Алфёров просто накинул плед себе на плечи, то уже спустя мгновение обнаружил себя взобравшимся с ногами на диван, притянувшим колени к груди и завёрнутым в некое подобие кокона.

Незнакомец вернулся довольно быстро после того, как Игнат Алфёров смог устроиться. С кружкой какого-то дымящегося напитка в левой руке и второй кружкой в правой, и в таких же рубашке и штанах, что теперь были на незадачливом приютском воришке. Разве что на этом человеке всё ещё оставался тот алый шарф. Первую кружку тотчас довольно грубо впихнули Игнату в руки, а шарф повязали ему на шею, после чего незнакомец, расчистив предварительно для себя место, уселся на полу. От напитка пахло довольно приятно, но его самого было совсем немного. Алфёров недоверчиво покосился на своего благодетеля и, тяжело вздохнув и мысленно попросив прощения перед всеми божествами Ибере, глотнул. И едва не выплюнул. Горло тут же обожгло — напиток оказался жутко острым, со слабым сладковатым привкусом.

Наверное, во взгляде Игната читались обида и непонимание, так как подобной подставы он, всё же, не ожидал — уж скорее яда, сладкого на вкус, но уж точно не такого. А глаза незнакомца вдруг посмотрели на него столь строго, что Алфёров внезапно увидел странное сходство его с самим Арго Асталом, однажды проездом бывавшим на уровне, где располагался приют. Только тогда взгляд предназначался не Игнату, а начальнику приюта, хоть ему всё равно стало не по себе, но сейчас голубые глаза смотрели строго именно на него. И Алфёров тут же допил странный напиток и почувствовал, что слёзы выступили у него на глазах.

— Горячий шоколад по изидорскому рецепту — отличное средство от простуды, — хмыкнул незнакомец вполне довольно и уже гораздо мягче, что в другой момент показалось бы Алфёрову практически издевательством, после чего протянул кружку с молоком.

Кружку со спасительной жидкостью Игнат почти выхватил из рук хозяина этого дома, даже на секунду не задумавшись, насколько, должно быть, невежливо это выглядело со стороны. В голове Алфёрова в тот момент, вообще, никаких мыслей не было. Была лишь потребность хоть как-нибудь заглушить пожар у себя внутри. Рот, горло — всё горело, словно там сейчас находился самый настоящий огонь. И он не находил в себе никаких сил терпеть это даже секундой дольше.

Молоко Игнат выдул практически сразу, пожалуй, в один-единственный глоток, хотя оно и было тёплым. Впрочем, уже за то, что оно несколько притупило жжение от горячего шоколада, можно было ему простить его температуру. Незнакомец забрал обе кружки из рук своего гостя и поставил их на стул, что стоял неподалёку. Как ни странно — единственное до этого не заставленное место.

Незнакомец казался очень довольным. Но Игнат не чувствовал — почему-то — на него злости. На этого человека, казалось, вообще невозможно было сердиться. Алфёров, во всяком случае, никак не мог это сделать, хотя и пытался — уж после этой выходки с острым горячим шоколадом вполне можно было рассердиться. Испортить такое потрясающее лакомство — во всяком случае, о шоколаде все так говорили, хоть Игнату никогда не удавалось раньше его попробовать.

Следовало, однако, отдать преподнесённому напитку должное — Игнат Алфёров действительно согрелся. А ещё его неумолимо стало клонить в сон. Глаза почти слипались, и на диванчике Игнат в итоге вытянулся, накрыв себя пледом почти с головой. В голове ещё вертелись какие-то глупые мысли, но и они словно ползли, неспешно и почти лениво. Игнату было тепло и хорошо. И очень уютно лежать — вот так, на чужом диване, слыша мерный стук капель о стекло. И всё это было где-то далеко — и дождь, и ветер, и приют. Даже чувство голода приутихло, ушло на второй план. Алфёров зевнул и попробовал устроиться на диване ещё удобнее — чтобы совсем захотелось заснуть.

— Не взламывай больше машину Гарольда, пожалуйста, — мягко улыбнулся незнакомец, подкладывая под голову своему гостю откуда-то взятую подушку. — А то он мне задаст такую трёпку, что и отцу не удавалось.

Игнат слышал это словно не совсем рядом с собой — он уже успел закрыть глаза и погрузиться в то состояние полудрёмы, когда невозможно понять, что происходит наяву, а что — нет. Он сквозь сон слышал, как хозяин комнаты поднимается с пола, слышал его шаги, слышал, как отпирается дверь, слышал стук капель и завывание ветра где-то в трубе, но всё это теперь было где-то далеко-далеко и совершенно неважно, а ещё — словно не с ним. В голове всё совсем поплыло, и Алфёров окончательно провалился в сон.