Стечение обстоятельств (гет)

Настанет день, и в юной девушке просыпается женщина. И тогда появляется какой-нибудь дурак. И неизменно проницательный её взор впервые обманывается и видит дурака в самом розовом свете. Если дурак прочитает стихи, его принимают за поэта. Отдают ему своё сердце — дикий сад, а ему по вкусу только подстриженные газоны. И дурак уводит принцессу в рабство.

Антуан де Сент-Экзюпери. Планета людей.

* * *

— Кевин, — прошептала девушка, прижимая к груди плакат с колдографией молодого мужчины, заляпанного какой-то грязью, и разрыдалась.

Жизнь была закончена. Кевин Хопвуд, чемпион мира, ее кумир, тот, ради которого она дышала, играла в плюй-камни и из кожи вон лезла, чтобы быть успешной в этом его спорте, чьи изображения она собирала и бережно хранила, за чей автограф отдала свои самые любимые сережки (ну, скажу дома, что потеряла), женился.

Она все же вырезала и ту колдографию из «Ежедневного пророка» — Кевин обнимал потрясающе красивую блондинку (чертову куклу!) — свою жену и они радостно смеялись. Сердце Эйлин Принц было разбито навсегда. А те, кого она считала подругами, лишь посмеивались.

Как она закончила обучение, как выдержала последний экзамен, Эйлин не задумывалась, действуя на автомате. К счастью, его хватило на то, чтобы все же получить положительные (хоть и одни из самых низких в потоке) оценки и стать выпускницей Хогвартса.

В Принц-мэнор вернулась лишь тень и без того не блистающей красотой девушки. Эйлин могла быть симпатичной и обаятельной, но только если сама того хотела. Теперь же она не хотела ничего…

— Эйлин, доченька, давай Наска приведет тебя в порядок, у нас гости! — мать была сильно обеспокоена состоянием дочери и сочла за благо любые визиты, которые, она надеялась, могли бы отвлечь ту от печальных мыслей и хоть чуточку изменить настроение.

Эйлин, одетая и причесанная домовым эльфом, словно живая кукла, как сквозь вату слышала раздраженные голоса какого-то мага и отца, а, войдя в комнату, автоматически приняла букет цветов в классическом английском стиле и вдохнула их аромат. Ощущение, что все происходит не с ней, не покинуло и тогда, когда маг подошел и поцеловал ее руку.

— Нобби Лич, — представился он.

Ей это ни о чем не говорило. А зря — о сильном и подающем большие надежды волшебнике в Англии уже ходило немало слухов.

Когда же он попросил ее руки… Собственно, дошло до нее не сразу.

Сначала словно с цепи сорвался отец. Ледяным тоном, которого она и сама всегда пугалась, он начал выговаривать Личу о невозможности мезальянса в семье Принцев, о чистоте крови, пока тот не побагровел от унижения. Тут подключилась Эйлин, сообразившая наконец, что происходит. Она устроила такую истерику, что родителям пришлось долго приводить ее в более-менее нормальное состояние. Но стоило отцу заговорить о поиске подходящего по крови жениха, как истерика возобновилась.

Нобби Лич, сотрудник Министерства магии, сильный маглорожденный волшебник, слышал доносящиеся из дома рыдания и… улыбался. Он долго выбирал подходящую кандидатуру, пока не остановился на Эйлин Принц. Довольно слабая волшебница из древнего чистокровного рода (он ее одним мизинцем, если что) должна, нет, просто обязана была принести то, что ему нужно: признание и власть. Власть… И силу родового камня Принцев. И мэнор. Последняя и единственная — это был идеальный вариант. Как же он ненавидит этих напыщенных чистокровок!

Он снова улыбнулся. Регулус Сириус Блэк, не без его участия распростившийся в этом году с жизнью, «передал ему в наследство» много полезного. Сильные артефакты. Роскошные книги по Темной магии. Пару отличных гримуаров. Чтобы взлететь высоко и надолго, оставались мелочи — быть признанным в магическом обществе. А оно предпочитало признавать прежде всего аристократов. Даже их чертовы камни рода не желали иметь с ним дела, особенно мраксовский — пришлось его просто выкачать. Лич зло выругался.

— Вырожденцы носатые! Ты выйдешь за самого мерзкого магла, чистокровная сука, и этот брак будет невозможно расторгнуть. Ты похоронишь всю свою семью, дрянь голубых кровей, и сдохнешь под забором! С тобой будет то же, что с Меропой... Но хуже, много хуже!

И он быстрым шагом направился к себе, вспомнив одну интереснейшую связку «зелье-заклинание» в родовых записях старика Регулуса.

Уже через неделю он прекрасно знал, как можно зомбировать живого человека. Да что там, даже умел, для чего иначе на улицах шатаются бродяги-маглы? Оставалось как следует продумать «список желаемого» для этой чистокровной уродины и половчее ее умыкнуть. Желательно чужими руками. А для начала зайти в гости к одному из любимых профессоров.

Гораций Слизнорт ученику обрадовался, и незаметно выудить необходимую информацию у болтливого профессора оказалось легче легкого. Стоило лишь задать вопрос о выпускниках прошлого года и их талантах — служащий Министерства интересуется, обычное дело. О «личной драме» Эйлин в Хогвартсе не знала разве что кошка Филча, и то потому, что ее это не интересовало. Собственно, это была одна из последних сплетен выпуска, а потому…

* * *

Дождь. По грязной дороге пролетают редкие автомобили, поднимая фонтаны грязи. Магловский мир. Эйлин даже не поняла, как оказалась тут, открыв дверь при выходе из «Сладкого королевства». Редкие прохожие жмутся к самой обочине дороги, страшась быть обрызганными. Холодно, промозгло, сыро — Эйлин пробрало до костей, ее трясло, но она этого не замечала. Вдруг она услышала чей-то крик и громкую ругань. И увидела… своего кумира, вытирающего грязь с лица. Все точно как на том плакате. Конечно, она бросилась к нему…

Свадьба была уже на следующий день. А после нее — спала личина, но под амортенцией с волосом любимого Эйлин ровным счетом ничего не заметила. Нобби Лич тщательно проверил память девушки: все их контакты, ее воспоминания о нем, о наложенных им чарах и заклинаниях были тщательно заблокированы. Да, он был очень сильным магом. И еще более — умелым, несмотря на молодость. А стал еще сильнее, забрав у своей жертвы почти все.

— Магл высосет остальное, — подумал он и довольно усмехнулся, вспомнив о реализованном «праве первой ночи», успешно примененной личине, хотя и сам не очень-то понимал, зачем он это сделал. Из мести, пожалуй. Сама девушка ему ничуть не нравилась. Но на всякий случай… Нет, у него не будет потомка от этой чернявой, — решил он, поставил возле кровати пузырек с соответствующим зельем, разбудил испугавшуюся Эйлин и велел выпить все без остатка. Теперь ему даже прикасаться к ней не хотелось.

Руки тряслись, и Эйлин, не смея ослушаться такого важного господина (наверное, это врач, — подумала она), открыла пузырек. Но в этот момент вошел муж — о боже, она замужем! — и почти все пролилось на одеяло. Перепугавшись, она быстро закрыла мокрое пятно и сделала вид, что допивает. Мужу врач тоже дал какой-то пузырек, заставил лечь рядом с ней, отчего кровь прилила к лицу и сильно закружилась голова. Проснувшись утром, молодожены ни о чем, кроме состоявшейся свадьбы, не помнили.

Амортенция, предусмотрительно добавленная Личем в разные продукты, продолжала действовать месяц. Он был бы почти медовым, если бы на теле Эйлин не начали появляться синяки… Но и тогда она смотрела на мужа, как на божество. А он прощал ей все, даже то, что в доме было нечего поесть, только почему-то называл неумехой. Она еще не понимала, что это значит. Но когда действие зелья стало ослабевать, а потом прекратилось…

Избитая женщина впала в депрессию. На шестом месяце она попала в больницу с угрозой выкидыша, а муж — в полицейский участок. В больнице она и оставалась до самых родов, тогда и успела немного успокоиться, а медсестры и соседки по палате настраивали непутевую будущую мать на то, чтобы она берегла ребенка, на безусловную ценность его жизни…

Из-за наложенного табу Эйлин не могла думать о родителях. Она так и не узнала тогда, что после ее исчезновения мать от потрясения получила сердечный удар, а отца разбил частичный паралич. Двое безнадежно больных стариков держались только за счет домовых эльфов, но их магия продолжала слабеть, пока в конце концов не угасла, как угасла искра жизни в прежде крепких еще родителях Эйлин. Произошло это через два года после рождения Северуса.

Принц-мэнор отошел в распоряжение Министерства… А министром магии впервые стал маглорожденный волшебник, что чуть не перевернуло магический мир Британии. Правда, «царствовать» ему удалось не так и долго — всего шесть лет.

Многим магам было бы любопытно узнать, куда же он делся, хоть большинство (особенно подчиненные) было очень даже радо: новый министр быстро показал качества «шакала, обезьяны и змеи одновременно», как оценил его лорд Малфой.

Последнее, что увидел объятый совершенно иррациональным ужасом Нобби Лич, совершенно самостоятельно вонзая в свое сердце ритуальный нож среди замшелых камней в чаще леса, было спокойное и печальное детское лицо с черными, как ночь, глазами.

Девочка или мальчик? — мелькнуло в его голове, но в ответ он услышал лишь хруст собственной грудины. Резкая боль оглушила его и сердце содрогнулось в последний раз.

В родовое гнездо Принцев и Гонтов на удивление их министерским кураторам вернулась магия. Министерство под руководством Юджины Дженкинс принялось усиленно искать наследников, уже не ограничиваясь пределами страны. И даже нашло. Тома Риддла, вскорости Риддла-Гонта. Эйлин Снейп-Принц, вернувшуюся и принявшую мэнор.

О скандале, в который вылилось их знакомство в Министерстве, газеты писали в течение целого месяца…

Через две недели после этого Северусу исполнилось восемь лет.